Отправлено: 14.07.09 21:48. Заголовок: «Марья Алексеевна перед зеркалом», PG, драма / мелодрама
Название: «Марья Алексеевна перед зеркалом» Автор: Царапка Рейтинг: PG Жанр: драма / мелодрама Герои: М.А.Долгорукая, Лиза, Владимир, остальные – в эпизодах. Сюжет: частично – альтернатива, затем продолжение. Отказ от посягательства на авторские права: не ищу никакой коммерческой выгоды. На сюжет натолкнула дискуссия в «Дамы и господа» (ссылка, увы, не сработает - светлая память нашей Толкушке).
Отправлено: 14.07.09 21:49. Заголовок: Сегодня свадьба её А..
Сегодня свадьба её Андрюши. Она уже одета, причёсана, но пока рано, полчаса можно отдохнуть, посидеть одной, отослав горничных. Марья Алексеевна не без удовольствия взглянула на своё отражение. На неё смотрела ещё очень недурная собой женщина. Пусть не молодая, солидная, но куда этим попрыгуньям до её величавой походки и приличного званию достоинства. Пожалуй, в семействе Долгоруких именно она, мать, привлекает всеобщее внимание прежде остальных. Правильные черты некогда неотразимо прекрасного лица сохранились и через годы. Взор княгини был всё ещё направлен к зеркалу, но мысли блуждали в прошлом. И вот на неё глядела не нынешняя почтенная дама, а юная русалка, восхищавшая поклонников чуть раскосыми зелёными глазами на кокетливом белом личике. Её дочерям далеко даже до неё теперешней, что говорить об оставшейся в прошлом. Глупые простушки вроде них робко жались у стены, пока обворожительная красавица выбирала кавалера.
Воспоминания, воспоминания… Молодой Пётр Михайлович, красивый, галантный, и блестящая партия. На нём она когда-то остановила свой выбор, может быть, даже и влюбилась в него (позволила любить?). Тех чувств она уже не помнила, куда сильнее была ярость от измены. Да как он посмел? Променять её, княгиню, знатную, прекрасную, на какую-то холопку? Нет, не сегодня. Ещё разозлится, едва успокоится, глаза покраснеют, гости заметят. Сейчас муж вызывал в ней только раздражение своим тупым упрямством. Хотя никогда умён не был – тем легче было приучить его не вмешиваться в хозяйственные заботы. Дома Марья Алексеевна желала быть полной владычицей. Сына будущей невестке отдаёт покладистым, а то и удобным для этой вертихвостки. Как ни жаль мальчика, но придётся признать – здравого смыслы у княгини было достаточно – любая жена будет помыкать им как ей угодно. По крайней мере, у княжны есть всё, чтобы занять блестящее положение в свете, она будет полезна для карьеры своего мужа, а если решится на проделки, то сумеет избежать скандала. Что ни говори, в нынешнее время у девушки небогатый выбор кавалеров. Её родной тюфяк, прости Господи. Лизе повезло куда больше, чем она заслужила – Репнин славный малый и надо же, так легко её простил. Верно, привык за годы дружбы с Корфом не ревновать к нему женщин и выбирать тех, кого молодой барон обошёл своим вниманием.
Вот и вспомнился этот негодяй, Владимир Корф. Мерзавец, но хорош, ничего не скажешь. Сумасшедший, совсем сумасшедший – очертя голову влюбиться в собственную крепостную! Кто мог помешать ему развлечься с ней как угодно, так нет, жениться надумал! Эта дрянь, небось, ещё и уговаривать себя заставила. Знатного дворянина, богача, хозяина, редкостной красоты молодого человека, да ему и без денег и титула многие бы отказали? Даже после отставки мог выбрать среди лучших невест – нашлось бы не мало дурёх, душу заложивших бы и родителей изведших ради такого мужа. Злополучная дуэль с наследником только придала ему блеска в глазах романтически настроенных барышень. Потом бы зеленели от ревности к каждой встречной юбке, утешаясь разве что завистью подруг. Как жаль, что Сонечка помешала ей разделаться с паршивой самозванкой! Тогда она не то, что под венец, в кровать бы своего хозяина не затащила. Почему-то называя Анну дворовой, которой только и надо, что в барскую постель, она думала не об Иване Ивановиче, не о своём распутном муже, а именно о Владимире. Странно, какое ей дело до забав развратного юнца?
Дрянь, дрянь. Именно такие хрупкие якобы тихони были для неё самыми опасными соперницами когда-то. «Ангельский голос», задумчивое иногда лукавое нежное личико, беззащитность, доброта (какая из дуры хозяйка – любая служанка обведёт вокруг пальца, не боясь порки) - знаем мы этих ангелов. Как ловко они завлекают самых лучших мужчин! Храбрых, сильных, да и не только. Даже её Андрюша как-то почувствовал себя рядом с ней рыцарем, хорошо хоть не надолго. Вряд ли ума, но какой-то догадки хватило не путаться под ногами. Репнин тоже был увлечён. Вовремя одумался. Он не настолько страстный и безрассудный, как его приятель, да и побоялся всерьёз связываться с девчонкой, на которую тот положил глаз. Свои прекрасные глаза. Княгиня встряхнула головой, чтобы отогнать непрошенное видение – дерзкое лицо молодого барона – и постаралась вернуться к более приятным размышлением. Князь, Бог даст, будет Лизоньке примерным мужем. Как глуп Пётр Михайлович, навязывающий ей Корфа! Даже если тот и впрямь женится (ха, разве что его напоить до бесчувствия!), принуждения ни новоявленной баронессе, ни её семье не простит. Ещё Натали соблазнит. В мужья княжна Репнина бы его не взяла (хотя здесь нет уверенности – он ведь не думал звать её в жёны), другое дело, выйдя замуж, – в любовники. Андрею это говорить бесполезно – он только разразится тирадой о непорочности своей невесты. Болван ты, мальчик мой.
От мыслей о Корфе не так просто избавиться. Вот проклятое семейство. Марья Алексеевна постаралась вернуться к временам своей молодости. Каковы были мужчины! Перед глазами проплывали полузабытые лица – но увы, многие знакомые приходили на ум уже постаревшими, неприятно напоминая ей о собственном возрасте. Хотя Забалуев сильно гаже не стал. Всё-таки жестоко было по отношению к девочке навязывать ей противного старика, когда та мечтала о Корфе. Княгиня лицемерила, говоря «Что в нём хорошего?». Она знала, что. Опять Корф. Нет, кто угодно, только не он. Видеть его в качестве зятя, почти сына – это слишком. Конечно, разговоры «не отдам за нищего» были только предлогом – она так и не удосужилась проверить состояние дел Забалуева, рассчитывая передать ему в приданое отобранное у того же Корфа поместье. Старый сводник Иван Иванович тоже в молодости был так-себе. Не будь княгиня знакома с покойной баронессой, ни за что не поверила бы, что самой заурядной внешности отец смог произвести на свет такое чудо. Вызванный образ Веры Корф незаметно превратился в лицо её сына. Почему сегодня ей не отделаться от мыслей о наглеце? Из-за отчаянного замысла? Или не только сегодня? Что с ней? Знала она и получше. Почтенная мать семейства настроилась на воспоминания о мужчинах, волновавших её в прежние дни. Но тени прошлого как будто смеялись над ней. Граф N был красив, но глуп до невозможности. Дерзкий поручик X – мал ростом, жгучие глаза князя Т. никогда не сменялись ледяным высокомерием, которое так хочется растопить, сорвать с гордого лица. Остроумец Б. совершенно лишён изящества, котором залюбуешься в каждом движении (ну вот, опять наваждение!). Будто отломанное от античной статуи лицо графа Л. было начисто лишено индивидуальности и едва запоминалось.
Её собственный князь Пётр уже в те годы обнаруживал слабость характера и лицемерие, которые в полной мере унаследовал князь Андрей. Даром что оба упрямые и строят из себя защитников чести – княгиня слишком хорошо знала цену обоим и не обольщалась даже на счёт сына. Молодой Корф хоть святошу из себя не корчит, в отличие от папаши. Как он издевался над ней в разговоре о Полине! Марья Алексеевна вдруг отдала себе отчёт, что едва вникала в смысл его фраз. Зачем она вообще к нему пошла? Он ведь её презирает, и никогда не стал бы ей помогать. Бросил её свободу как подачку Андрею и Лизе, за что гордая дама возненавидела его сильнее, если это вообще было возможно. Зачем такое унижение? Зачем опять смотреть на это лицо и слышать проклятый голос? У кого ещё такой? Княгиня не могла вспомнить. Дьявол, ему нетрудно искусить и слепую. Обаяние скольких красавцев исчезало, едва те откроют рот, но только не барона. Как глупо она себе портит праздничный день. Не пора ли спуститься к завтраку? Нет ещё. Если повезёт, сегодня у неё будет настоящий праздник, она избавится от обоих ненавистных ей мужчин.
Отправлено: 14.07.09 21:49. Заголовок: Лучше всего, если по..
Лучше всего, если погибнет князь Пётр, а барона обвинят в убийстве и отправят на каторгу. Мёртвые не страдают. Княгиня убедила себя, что Владимир знал о свиданиях князя и его любовницы в доме отца. При здравом размышлении, это было маловероятно, но для утоления мести показалось недостаточно старика. Желание заставить страдать высокомерного отпрыска пересилило все резоны, поэтому она выбрала для убийства отца, а не сына. Чтобы ЕГО добить разорением. С наслаждением она смотрела на искажённое лицо Владимира, без стыда упиваясь его мучениями. Как была потом благодарна своему сообщнику по подделке документов Забалуеву, даже на вскрывшийся позже обман о его не существующем богатстве не особенно сердилась. Что такое Забалуев – он слишком ничтожен для мести. Довольно убрать его с дороги.
Владимир, правда, чуть не спутал её планы, попытавшись увести из-под венца Лизу. К счастью, княжне хотелось всего или ничего, как и её матери. Бедняжка потом не раз пожалела о своей гордости – но ничего не исправишь. Какого утешения она потом искала в объятиях барона? Просто решила наставить рога старому мужу? Нет, вряд ли. Действительно хотела хоть не надолго получить свою мечту. Получила, отрезвела, и слава Богу. Не удержать ей его. Как жаль, что девочка сохранила привязанность к своему ничтожному папеньке и не убежала с Михаилом. Неужели надеется в глубине души, что отец женит на ней упрямца Корфа? Ей повезло, Репнину такая мысль не пришла в не слишком умную голову. А теперь молодого князя отправляют на Кавказ – что ей делать? А если – княгиня похолодела – та ночь не осталась без последствий? Прошло не очень много времени, а её дочь совсем неопытна. Репнин просто находка – и об этом не подумал, хотя оказался бы в самом дурацком положении в случае предсказуемого сюрприза после женитьбы. Золото, а не муж! Его удалось бы провести, про тёмные волосы ребёнка хором воскликнули бы «Как похож на дядю Андрея!».
Здесь надо хорошенько поразмыслить. Может быть, оставить опасную затею? Если Лиза окажется беременной, Владимир согласится на свадьбу, да и обращаться с женой будет пристойно. Его легко разжалобить, не стоит обманываться суровым видом. Наверное, умеет быть и нежным, и страстным. Как он улыбается! Господи, ну и чушь лезет в голову. Куда завела её утренняя скука после нелепых событий последних дней? Нет. Никогда. Лиза будет не первая, не последняя. Знатные семьи умеют хранить свои тайны, если не ищут выгоды в их разоблачении. Княгиня скорее собственным руками задушит внука, чем допустит женитьбу его отца. Её дочь, Лиза. Конечно, мать хочет ей добра, но это желание быстро отступает, когда дело доходит до мести врагу. Главному врагу – Владимиру Корфу. Хватит лгать самой себе – самого обольстительного из встреченных ею мужчин она ненавидит сильнее изменника–мужа вместе с его потаскушкой, незаконной дочерью и сводником. Почему? За всех женщин, которым доставались его пусть мимолётные ласки. За тех, кто хотя бы надеялся на внимание. Сильнее всего – за ту, ради которой он готов пренебречь светом, карьерой, запретить для других своё молодое тело и исправить разгульную жизнь. Владимир Корф – примерный семьянин! Какая нелепость! Невежественная в любви безродная девка – что она понимает? Что может оценить? И как смеет принять такой дар судьбы?
Ненавидит за то, что каждый раз, глядя на него, вспоминает о своих годах, о далёкой молодости, в которой никто не совершил ради неё безумства (ах, как всё было почтенно, подходящий жених, папенька с маменькой счастливы, свадьба, подружки, немаленькое приданое, прекрасная партия для обоих, всеобщий восторг). Княгиня очнулась и вновь увидела себя в зеркале. Но теперь взглядом ей отвечала старуха, которой не обмануть время. И больше не обмануть себя. Пусть свершится задуманное. Там, в Сибири, с молодого барона сдерут ухмылку, сломают сталь в его глазах, растопчут гордость. И останутся только воспоминания и сладкие мечты, на которые у всех равные права. Несбыточные мечты не терзают, когда знаешь, что им уже не стать явью ни для кого.
Отправлено: 15.07.09 19:25. Заголовок: Часть 2 «Зачем он вз..
Часть 2 «Зачем он взял пистолет!» Действие второго эпизода начинается после гибели Андрея. Цитата из описания серии 119: «Вова: Андрей решил убрать пистолет в футляр! Долгорукая при этих словах начинает плакать, в отчаянии раскачивая головой из стороны в сторону: Зачем….за-а-ачем?....Зачем ему понадобилось вообще его трогать…. ….. Вова застыл, напряженно размышляя, пораженный мыслью: Он был заряжен… Долгорукая, стоящая у окна, медленно оборачивается к ним, глаза ее в ужасе расширены, рот раскрыт…» конец цитаты.
---- Владимир быстро посмотрел на Марью Алексеевну. Доверия он к своему рассказу он ожидал от кого угодно, но только не от неё. Надвинувшийся на княгиню кошмар ещё не поглотил её, она не успела в полной мере осознать смерть сына, получившего уготованную ею для другого пулю. Она не смогла сдержать крика, но, встретившись глазами с бароном, немедленно поняла, что выдала себя, и с ужасом ждала обвинения. Но его не последовало. Владимир промолчал. Корф не смел принять поразившую его догадку – в гибели друга виновна его родная мать! Та самая, для которой Андрей дважды вымаливал у Владимира снисхождение. Мог ли бедняга в самом чёрном сне представить, что зовёт свою смерть… В голове вихрем проносились обрывочные мысли – княгиня ненавидит его, Корфа, и вряд ли сохранила любовь к мужу. Встреча с Андреем сегодня была случайной – он должен был быть с невестой, вернее женой, которой к этому моменту стала бы внезапно передумавшая Наташа. Значит, пуля предназначалась Владимиру или князю Петру. Но всё это верно, только если Марья Алексеевна действительно зарядила пистолет. Мысль о её вине была нестерпима. Владимир уже привык считать её бессовестной убийцей, но никогда не думал, что она будет опасна для родных детей. Выходит, его мягкотелость, отказ от справедливого возмездия за отца погубили с детства дорогого друга. Лихорадочно ища и не находя другие объяснения, Владимир медлил и тем убеждал князя Долгорукого и его дочерей в своей вине. Княгиня, не услышав обвинений в знакомом глубоком голосе, воспрянула духом. Конечно, ей показалось, Корф ничего не понял, свои бездонные глаза обратил на неё, не осознав смысла её слов. Если всё же догадается – ответ готов, она сама не своя, не понимает, что говорит. Теперь – обвинять самой, обвинять, обвинять, обвинять! Корф – убийца! Он виновен, он ненавидит их всех – так Долгорукая будет говорить вслух, про себя зная: он виновен в том, что на её ненависть отвечал презрением и довёл её до попытки убийства, закончившейся смертью сына, виновен в том, что остался жив, что из-за него ей не найти покоя. Смерть дорогого человека притупляет все чувства, кроме жажды мести. Только месть поможет ей уйти от тошноты мучительного сознания вины собственной. И она будет мстить. Она убедит в вине барона мужа, дочерей, власти, всех, чего бы ей это не стоило. ---- Владимир вновь очутился в тюрьме. На него напало странное оцепенение, из которого не вывело даже свидание с Анной. (*) Примечание. Я считаю дошедшую до разрыва ссору в общем приемлемой, но затянувшейся. Куда интереснее, когда люди мирятся без помощи комического злодея. Конечно, сценаристам надо было заполнить оставшиеся серии, и они не могли дальше изображать отношения между Владимиром и Анной в виде сплошного сюсюканья. Я думаю, всё-таки была возможность смоделировать события более-менее увлекательно при условии, что молодые люди помирились на другой день после визита П.М., т.е. в сцене с кольцом. На эту тему – рассказ «Кольцо». Можно вставить, но он, IMHO, выбивается.
Отправлено: 15.07.09 19:26. Заголовок: Он не привык относит..
Он не привык относиться к возлюбленной иначе, чем видеть в ней объект заботы и будущий источник наслаждения. Анна может стать ему другом – к этому убеждению привела его поначалу показавшаяся нелепой ссора из-за Петра Михайловича. Женская ревность была понятной, и барон не жалел слов, умоляя о прощении за Полину, за Лизу (какое счастье, что его невеста знакома только с двумя!). Вмешательство в отношения между мужчинами о чести, обида за жестокость к постороннему человеку выходили за рамки его представлений о юных девушках и померещились предлогом, скрывающим отсутствие любви. Только на следующий день сбивчивые объяснения, едва сдерживаемые слёзы любимой поколебали его уверенность, Владимира вновь увлекла волна надежды и, что греха таить, желания. Сейчас Анна пришла хрупкой растерянной девочкой, в которой нельзя искать опоры. Слишком велика тяжесть гнетущих его подозрений, он не может избавиться от чувства вины, пусть невольной, в смерти Андрея. Хуже всего, он не в силах скрыть от неё свою подавленность, и она чувствует себя виноватой. Бедняжка отчаянно кляла себя за то, что ждала утра для объяснений, что ей не по душе был побег – хозяин не должен бежать из родного дома. Она не верила в острую необходимость спешного отъезда, чувствуя нетерпение жениха и его готовность ухватиться за любой способ приблизить венчание.
Вот ещё одна душа винит себя. Владимир, Анна, да и отменившая свадьбу Наташа вряд ли чувствует себя спокойно. Все будто сговорились свести в могилу несчастного Андрея. Чувствует ли вину настоящая убийца, чья рука положила пулю в пистолет, пусть и предназначив её не для младшего Долгорукого? Когда Анна ушла, Владимир вновь вернулся к тягостным размышлениям. Как, когда случилось, что знакомая с детства всеми уважаемая женщина превратилась в одержимую? Мужья изменяют многим. Не так мало и выгораживающих друзей. Неужели в строгой достойной женщине было скрыты бешеные страсти, которым был нужен лишь повод вырваться на свободу? Корф помнил княгиню строгой, властной барыней, но к нему в детстве и ранней юности она была скорее добра. Неожиданно в памяти возник пустячный эпизод, который когда-то дал ему почувствовать тепло и участие со стороны величественной дамы, казалось бы забытый случай, ничтожность которого не помешала Владимиру отчаянно остро почувствовать стыд за отца, долгие годы покровительствовавшему соседу. Молодой человек никогда не смог бы понять, что было главным в его решении снять обвинение с княгини – тот стыд, жалостливые уговоры Андрея, вина перед Лизой, и насколько повлияли на него воспоминания о прежней Марье Алексеевне, ещё не ожесточённой ненавистью.
Княгиню Долгорукую вновь захватили усилием воли запрятанные воспоминания о дне, значившем для Владимира не многим больше любого другого в его юности.
В то лето кадеты Корф и Долгорукий вместе приехали на каникулы. Они уже были почти взрослыми, но только не для родителей и сестёр. Девочки увлекли поначалу важно упиравшихся юношей в свои игры, беготня не утихала в парке, а княгиня делилась своими надеждами и опасениями с гостившей у неё детской подругой – графиней N.
- Ах, Катрин, Андрюша совсем вырос. - И не скажи, Мари, ещё не отбился от рук? - Нет, слава Богу, он у меня почтительный мальчик. В нём можно быть уверенным, когда рядом нет Корфа – сорвиголова вечно втягивает его в свои проказы. - Да, - засмеялась графиня, - Сынок у тебя послушный – вот и слушается тех, кто рядом побойчее его. Пока что приятеля, но, извини, дорогая, не попал бы со временем в записные подкаблучники. - К матери уважение будет всегда, - И оставить человек родителей своих, и прилепится к жене своей, - что мы можем сказать против Священного писания, Маша? - Пока спорить рано, а там посмотрим.
Дамы помолчали. - Князь Пётр намекал, как бы в шутку, что молодой барон и твоя Лиза будут прекрасной парой? - Что ты детей моих сватаешь? Рано мне старушечью болтовню вести, - предпочла отшутиться княгиня. Графиня вздохнула: - Не углядишь, как вырастут. Лиза твоя упрямая, влюбится – только держи. А юноши как раз в тех годах, когда женщин знать начинают. - Да ты что? - Полно, Маша. Когда мы замуж шли, и впрямь думали, что мужья наши такие же невинные, а теперь-то? Сама знаешь, что мужчины себе позволяют, - распутство графа N не было секретом. - Князь Пётр никогда… - с чувством превосходства обронила княгиня. - Дай-то Бог, если после свадьбы себя сдерживал. - До свадьбы другое дело, мужчина есть мужчина. - Вот и я говорю. Как раз в эти годы их либо отцы к непотребным женщинам отведут, или крепостная на сеновале пристанет, а то и почтенная дама приласкает. Для таких мальчишек ни старых, ни уродливых женщин не бывает, семя в голову бьёт, так что лучше кто из знакомых позаботится – чтобы ни дурной болезни, ни дворня не наглела.
Марье Алексеевне стало не по себе. - Что ты говоришь, Катя? Уж не хочешь ли ты… - Да что ты, - подруга расхохоталась, - Не буду я Андрюшу твоего соблазнять, успокойся. Немного помолчав: - А вот насчёт соседского мальчишки, представься случай, не зареклась бы от греха. Чудо, как хорош. Лизу постереги от него, сильно обжечься может. - Чай, моя дочь не кто-нибудь, а княжна Долгорукая, - Верно, да их титулом не удержишь. Может и женится на родне с деньгами, а на стороне заведёт зазнобу-бесприданницу, или актёрку, а то хуже – крестьянку. Жене стыд да слёзы. После паузы: - Что за девочка с ним приходит? Беленькая такая, Аня? - Воспитанница старого барона. Он очень любит её. - Как у Бомарше: «Если девушка входит в дом на правах крестницы или воспитанницы, то она – дочка хозяина», так что ли? - Не думаю, Иван Иванович признался бы. Жена умерла давно, Володя достаточно взрослый. - Отец любит, а вот сын едва терпит. Бедняжка его побаивается, это видно. Хотя поди их пойми. Вот вчера я видела, в парке дети друг за другом гонялись. Наши кадеты забыли спесь, озорничали да подружек задирали. От Владимира прежде других Ане досталось – то за косу дёрнет, то крикнет дразнилку. Андрей ему подражать вздумал, подставил ей ножку, и тут же получил крепкий подзатыльник. Барон, похоже, никому не желает уступать привилегию мучить названную сестрицу.
Подруги рассмеялись. - Да, у юного Корфа характер не сладкий. Что поделать, рос без матери, из женщин за ним только крепостные присматривали. - Да неужто? Жаль, нехорошо это.
---- Ближе к вечеру молодёжь разбрелась кто куда, кажется, заспорили о грибах и затеяли их собирать. Графиню разморило от жары, и она ушла в свою комнату, а Долгорукая решила пройтись, заодно глянуть, где там дети.
У реки она заметила человека, усердно промывающего руку по самое плечо. Подошла ближе и узнала юного барона. Он страшно смутился и кинулся надевать рубашку, не смог скрыть неловкости и не попадал в рукав. Княгиня воспользовалась явной неспособностью Владимира к наблюдениям и разглядывала его довольно бесцеремонно. Не утратившее мальчишеской гибкости тело вполне сформировалось и изумляло гармонией. Кожа великолепна – в своё время бедный Андрюша из-за сравнения с другом особенно страдал от прыщей. «Чудо, как хорош… У Катрин губа не дура».
Выдержав паузу, дама, наконец, молвила: - Что случилось? - Право же, Марья Алексеевна, Вам не стоит беспокоиться по пустякам. Всего лишь решил искупаться, напоролся на корягу под водой, чуть-чуть поцарапался, - А по мне, у тебя изрядная ссадина, кровь-то не останавливается, - Вовсе нет. Девчонкам об этом говорить не стоит – перепугаются и поднимут писк до небес, - Перед девочками совсем не хочется оказаться неловким? - угадала княгиня. Возразить было нечего, отчего Владимир постарался изобразить надменность под видом почтительности: - Благодарю за участие, мадам, весьма тронут, но опять же, не стоит беспокоиться. - Ты повторяешься. Ступай в дом, займёмся твоей рукой, - Сударыня, я лучше пойду к себе, только Аню разыщу. - Писк до небес уже не пугает? У тебя ведь кровь, да и рубашку умудрился перепачкать. Дело не стоит таких длинных разговоров, иди за мной и перестань препираться.
Княгиня решительно направилась к особняку, Владимир не осмелился возражать и поплёлся за ней, проклиная свою ненаходчивость. К удивлению юноши, она провела его не в большую гостиную, а в будуар. Позвала горничную, велела принести воды, спирту и корпии, а барону не допускающим возражения тоном велела снять рубашку. Явный протест сумела подавить решительным: - Я тебя видела и с меньшим количеством одежды, ты тогда был меньше, но не так сильно, как тебе кажется.
Владимир всё ещё сопротивлялся: - Думаю, гораздо меньше, но в ответ раздался откровенный хохот княгини: - Ты просто строптивый ребёнок! Только дети смущаются намёком, что им расти и расти! Право, есть ещё время, пока я могу с тобой не сильно церемониться. Уже с оттенком грусти добавила: - Не гони годы, устанешь и не заметишь, как захочется их удержать. Корф сдался и послушно разделся как раз в тот миг, когда вошла горничная. Дебелая деревенская девка обмерла, едва дыша при виде полуобнажённого молодого барина. - Что застыла, разиня? Поставь поднос, возьми рубашку, сполосни кровь с рукава да высуши утюгом. Лучше попробуй найти подходящую в сундуке, только вряд ли получится – князя Петра велики, а князя Андрея малы будут. Раной я сама займусь. Служанка ушла, а Марья Алексеевна осторожно обработала спиртом ещё кровоточащую руку, потом аккуратно перевязала её. - Никогда бы не догадался о Ваших скрытых талантах, мадам, - Никогда не спеши с выводами, остряк.
Владимиру хотелось попросить что-нибудь из одежды, он чувствовал бы себя увереннее, но в этот вечер до зевоты знакомая соседка оказалась непредсказуема. Он устал, хватит с него шпилек. Предпочёл молча сидеть и ждать свою рубашку. Княгиня опустилась в кресло напротив. Минуту-другую она просто смотрела на юношу, потом легко погладила его по плечу. - Не сильно болит? - Не болит вовсе, - не слишком любезно буркнул Корф. - Не будь таким колючим, ты совсем не благодарен мне? - Что Вы, Боже упаси, я не могу найти слов… - Вот и не благодарен, опять насмешничаешь. Жаль, что вырос. Крошкой был куда чувствительнее к доброте.
Юноша собирался сказать что-то небрежно-галантное, но передумал. Он действительно ведёт себя безобразно, а Марья Алексеевна даже не обижается. В детстве он втайне завидовал младшим Долгоруким, не лишённым, как он, родительской любви. Опасное чувство не переросло в нём в дурное, напротив, вызвало глубокую привязанность к князю Андрею, чьи недостатки он только осознавал, тут же прощая. К обеим княжнам барон навсегда сохранил нежность, и ему не суждено избавиться от болезненного чувства вины перед безответно обожавшей его Лизой. Следующие слова он произнёс с искренним раскаянием: - Простите, Марья Алексеевна, я просто досадую на свою неуклюжесть и болтаю глупости. - Не переживай, много наговорить не успел, про себя княгиня добавила – «А жаль. Голос не звенит, как прежде, но стал совершенно необыкновенным. Совсем взрослый, тёмный, как вино». Горничная принесла рубашку. Корф собрался уйти, но княгиня остановила его – скоро чай, все соберутся, незачем суетиться. Он устал, пусть посидит у неё недолго. Вместе с одеждой Владимиру вернулась часть уверенности в себе, и он не спорил. Княгиня присела рядом: - Что это отец твой редко у нас бывает? Всё больше Пётр Михайлович к нему заглядывает в шахматы сыграть.
Женщина опять угадала. Всякое упоминание отца разбивало скорлупу светского безразличия, за которую Владимир прятался с переменным успехом. Он загрустил. Долгорукая по-своему истолковала изменившееся выражение лица и участливо спросила, передвинув кресло совсем близко: - Неужели Иван Иванович хворает последнее время? Владимир не знал, что ответить. Отец не болен, но едва замечает сына. Жаловаться не позволяла гордость, а возвращаться к прежнему насмешливому тону просто пошло. Мягкая рука коснулась волос, кончики пальцев провели по щеке. Владимиру казалось, что княгиня без слов понимает его, из деликатности не требуя ответа. Он молчал и не шевелился, боясь невзначай обидеть её. «А ведь ему понравилось…», женщина увлеклась игрой.
Будущий бесшабашный повеса уже понимал, что значат томные взоры зрелых дам, обращённые на него, сальные шуточки старших по корпусу, хихиканье якобы ненароком прижимающихся горничных. Но это было где-то в другой жизни, в Санкт-Петербурге, в казармах, среди первых визитов к светским знакомым. Горький мир детства Владимир неосознанно хотел сохранить в чистоте. Он бы презирал себя, заподозрив Марью Алексеевну в недостойных мыслях. Корф никогда не любил княгиню, но видел в ней безупречную мать, строгую, как он думал, только на благо семьи, прежде всего детей. Разве такая женщина может вызвать иное отношение, кроме глубокого почтения? Никакие сомнения не проникали в его душу.
Обделённый лаской мальчик был тронут неожиданной нежностью её голоса, руки, взгляда. Воспоминания о любви матери были перечёркнуты её болезнью и смертью, а о тёте он много лет назад запретил себе думать. Тоска таилась в нём, изредка глухо напоминая о себе. Привыкнув к безразличию в родной семье, Владимир оказался беззащитен перед посторонней дамой, добровольно и без всякой корысти пожелавшей пригреть его хоть на минуту – иного объяснения у него не было, а восхищение Марьей Алексеевной и благодарность к ней окутали юношу в этот момент. Он вдруг встрепенулся, подался вперёд и на секунду оказался почти в объятьях с готовностью принявшей его женщины. Смутился, опомнился, отстранился – вышло бы чересчур резко, пожелай она удержать его. С трудом произнёс: «Вы добры ко мне как…», смолк, порывисто поцеловал руку и выскочил из комнаты. «Как родная мать…», без труда закончила княгиня, про себя добавив: «Ты никогда не ошибался сильнее, прекрасный мальчик».
---- Несколько минут женщина оставалась в своём кресле, желая задержать ускользающую негу. Долгорукая сбросила двадцать лет, её грели первые поцелуи в уголке парка, будоражила сладость запретных романов, похищенных в отцовской библиотеке и тайком прочитанных в спальне. И стыдиться нечего, всего лишь вспомнила юность, не правда ли? Приласкать – не значит соблазнить. Юноша вроде ничего не заподозрил, а если он достаточно порочен для догадки, она сумеет царственным видом подавить сомнения в своей добродетели. Пора спускаться к чаю. Княгиня тряхнула головой, с сожалением отгоняя далёкое переплетённое с минуту назад ушедшим прошлое.
В гостиной все уже собрались за чаем. При ярком свете свечей Владимир не смел поднять глаз на хозяйку дома. Её обычный голос, самоуверенный, ласковый только к собственным детям, постепенно привёл его в себя. Марья Алексеевна осталась прежней многолетней знакомой. Должно быть, шутила с ним со скуки, а он и разнюнился. Глупо. Но благодарность против воли оставалась в нём. Пусть ненадолго, она проявила к нему чуткость и согрела его. Можно ли ждать большего от чужого человека, если от родного отца он видит только суровость? А впрочем, не стоит придавать значения пустякам. Это был лишь летний мираж. Вскоре странный случай исчез из памяти юноши, как уходят сны. На другой день княгиня как бы невзначай подтолкнула поднос в руках накануне слишком пристально смотревшей на барона горничной. Сделала вид, что ужасно рассердилась, запретила растяпе прислуживать в господских покоях, а вскоре вовсе приказала управляющему отослать её из усадьбы.
Свою гостью она редко отпускала от себя, стараясь держать подальше от молодых людей, особенно от соседского – не укрылось от глаз наблюдательной графини. В будущем у Долгорукой всегда находились предлоги для вежливой отсрочки визитов подруги. Через несколько лет, наслушавшись о пикантных успехах вступившего в свет Корфа, она каждый раз всё больше убеждала себя, что барон не подходит в мужья Лизе. Дочери нужен степенный, солидный супруг, а не записной повеса – лицемерие вступало в свои права.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ. Марья Алексеевна о воспитании дочерей Почти не видясь с графиней N, княгиня Долгорукая не бросила с ней переписку – в деревне нельзя пренебрегать развлечениями. Старинная подруга была умна и остра, её рассказы о светских интригах - всегда занимательны. Марья Алексеевна в ответ мало чем могла её удивить и была благодарна, что та отвечает и на её сетования о взбалмошной Лизе, которая стремительно приближалась к возрасту «на выданье» и уже выбрала себе суженого. Глупышка, этого жениха тебе не видать, но втолковать ничего отцовской любимице не получалось.
Вместе с новым письмом пришёл увесистый пакет. Развернув его, княгиня с удивлением обнаружила две книги на английском. В её семье прекрасно знали язык, и дама с жадностью накинулась на приложенную записку. «Дорогая Мари! Помнишь, в наши годы мы обожали Ричардсона. Нынешним барышням он до смерти скучен. Мне случайно попались два не совсем обычных романа. Изданы давно, автор не известен – сочинения леди, и только. Право, не поручусь, увлекут ли они твоих девочек, одна моя юная знакомая от них в восторге, другая кривит губки. Они вполне пристойны и даже нравоучительны, при том не лишены занимательности и написаны превосходным слогом». Княгиня была озадачена, но вполне доверяла вкусу подруги и взялась за чтение, начав с произведения более раннего.
Действительно, автор излагает весьма почтенные мысли и славно высмеивает девичьи бредни. Очень кстати показывает, к чему приводит излишняя доброта матери. Неплохо, совсем неплохо. Только бы убедить девочек прочитать. Пожалуй, нужно спрятать так, чтобы непременно заметили и нашли – и дело сделано. Пусть из любопытства, но дочитают до последней страницы. Как знать, вдруг хоть что-нибудь застрянет в ветреных головках. Читать ли второй роман, или спрятать для дочерей сразу оба? Времени достаточно, на дворе поздняя осень, не много осталось удовольствий, кроме как полежать с книжкой. Второе произведение оказалось куда живее. Поиск женихов, интриги, прелестные разговоры. Мило. Но с каждой страницей мать семейства охватывала непонятная тревога. Что-то здесь неладно. Точно ли это можно давать в руки молодой девушке? Англичане – отъявленные чудаки, неужели они ведут себя так?
Ещё допустимо, что девицу оставляют наедине с женихом, если предложение уже сделано и принято матерью, но что невеста легко и непринуждённо не просто отклоняет подходящий брак, а заставляет кавалера через короткое время отказаться от всякой мысли о свадьбе? В бесчисленных любовных романах девушки то смущались до обморока (если жених по душе), то изображали страдание (если нет), но здесь юная, с позволения сказать, леди без тени сомнения скорее доведёт до обморока воздыхателей, чем упадёт сама. Как бесцеремонно она убеждена: только ей дано решать свою судьбу! Никакого почтения к матери. Совершенно дикие нравы у англичан – девица досадует, что письмо с предложением руки адресовано отцу, а не ей!
И нахалке достаётся приз – красивый гордый аристократ у её ног. Полкниги скрывал свои чувства под маской надменности, а затем оказался безрассудно влюблённым. Портрет поклонника обрисован скупо, да Лизе довольно для узнавания. Нет, не получит ни книгу, ни того, о ком мечтает. С Петронием под подушкой дочери мать смирится легче, чем с подражанием очаровательной, всегда находящей наилучший ответ и вызывающей зависть своей свободой английской тёзке. Нравоучительный роман! Послушание, послушание и послушание – вот основа истинного благонравия. Книга отправлена в камин. Княгиня внимательно смотрела на исчезающие в пламени страницы романа, забытого на несколько десятков и превознесённого через сотню лет как одно из лучших творений о женской душе. КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ
Отправлено: 15.07.09 19:27. Заголовок: В рассказе использов..
В рассказе использованы цитаты из описания серий, сделанного Гликерией
Пистолет выстрелил, как хотела княгиня, но цель выбрала злосчастная судьба её семьи… Отчаяние сломило гордую женщину.
«Мальчик мой дорогой…. Я же так любила тебя… Разве мамочка когда-нибудь смогла бы тебе сделать больно…. Нет, никогда бы я не смогла….(целует его руку)…Это все он…он, мерзавец… Я не могла допустить неопределенный исход дуэли…зарядила пистолет…чтобы он отправил папеньку на тот свет…Ишь, чего выдумал…этой паскуде Полине завещание…самозванка….Ты же меня понимаешь, мальчик мой…Он давно, год назад должен был умереть…а не ты…мой единственный….не ты…За что…Бог забрал тебя…. Нет…эта пуля предназначалась для проклятого Корфа… Он всю душу вымотал мне…всю душу съел…Все беды от него…».
Она причитала у тела сына, безответно прося прощения и путаясь в тщетных оправданиях. Вновь вспомнила о мести и наполнилась решимости осуществить её хоть наполовину. Последний оставшийся Марье Алексеевне смысл жизни. Время после смерти молодого князя проходило в тумане. Часы, дни или недели? Княгиня не могла сказать. Осторожность во избежание разоблачения удерживала её сознание от безнадёжного провала в безумие. Лучше бы она сошла с ума – не терзалась бы воспоминаниями. Кошмарный год, когда почтенная мать семейства узнала об измене мужа, обнажил всё тёмное в её душе. Она никогда ничего никому не прощала – ни оплошности крепостных, ни своеволия детей, менее всего – пренебрежения к себе. И вот княгиня обманута мужем! Столько лет быть честной женой, ради чего? Почему она узнала всё только теперь, в годах, когда у неё нет шансов отплатить той же монетой – остаётся только пуля.
Насколько легче перенести неверность, призвав на помощь воспоминания о собственных «шалостях», но надменная женщина всю жизнь ограничивалась лёгким флиртом, никому не давая власти над собой. Год назад память упрямо вызывала лица поклонников, к нынешней ярости не ставших любовниками, и – отчаянно остро – томящий вечер, когда она не решилась соблазнить юношу, невинного пусть не телом, но сердцем. Покровительство старого барона интрижке мужа оправдывало в собственных глазах уже открытую неприязнь к его сыну, с каждым днём перетекавшую в лютую злобу.
Теперь утоление близко – но какой ценой! Месть отняла у неё сына… Марья Алексеевна пыталась даже в горе остаться сдержанной аристократкой. Тихонько обронила Лизе: «Не переусердствуй в ненависти к бывшему любовнику, как бы жених не заподозрил остатков нежного чувства». Догадавшись о проведённой с Репниным ночи, мать почти успокоилась за княжну. Мысль о пока не заметной беременности не оставила её – теперь при необходимости достаточно выиграть время и срочно устроить венчание, благо поездка на Кавказ отменена. Пусть Михаил всё поймёт, увидев, на кого похож ребёнок (не стоит рассчитывать на полное подобие Лизы – прекрасный и во всём отличный от Репнина облик Владимира наверняка даст о себе знать). Из привязанности к несчастному осуждённому князь пожалеет и мать, и дитя. В вину барона преданный друг никогда не поверит до конца.
Раздумья о внуке, которого может носить Лиза, скорее успокаивали Долгорукую, отвлекая от платы, против воли отданной за уничтожение врага, кровь которого (она почти надеялась на это) войдёт в семью княгини. У неё не осталось сил бороться с судьбой, жизнь катилась по неведомой колее не то к иллюзии покоя, не то к окончательному краху. Забота о дочери сыграла с ней скверную шутку – Лиза притихла и прислушалась к убеждениям Репнина, стала думать о возможной невиновности Корфа и мыслями искать подлинного убийцу.
Через несколько дней правда открылась. Княгиня раздавлена, её перестали интересовать даже козни Полины. Последний всплеск жизни – долгожданное разоблачение самозванки привело к новому сожалению о неудачной попытке изуродовать лицо Анны. Новый удар Марья Алексеевна вынесла стойко, на дне отчаяния и боли ничего не страшно. Ей стало едва не смешно. Из всех женщин на свете ненавистный вожделенный Корф сумел выбрать ту, кого ей меньше всего хотелось бы видеть счастливой. Протянула с удивлением: «Анна...и есть Анастасия? На-а-до же! И в кого только...такая красавица...уродилась?». Лиза, подняв на Аню глаза, с симпатией и доброжелательностью произнесла: «Значит, ты и есть наша сестра?» - хуже редьки пришлась ей Полина.
Глупая девочка. На кого ты смотришь так ласково? Это твоя соперница, она отняла у тебя лучшее в этой жизни, а сейчас отнимет часть наследства и тебе придётся разделить с ней имя. Твой новый жених достался тебе, не рискнув состязаться с Корфом за женщину, на которую всё ещё смотрит с восхищением. Владимир станет твоим близким родственником – ты этого хотела? Почему ты не проклинаешь её, не мечтаешь отомстить ей и бросившему тебя любовнику? За себя, за свою мать… Не об этом ли княгине осталось молиться до конца жизни?
Не стоит обманываться, Лиза полна любви. Пока. Может быть, всё изменится, может быть, нет. Лиза будет мстить – на тайную радость матери и свою беду, или простит их во имя любви – и своего счастья.
Отправлено: 16.07.09 06:28. Заголовок: Царапка , это, конеч..
Царапка , это, конечно, моё субъективное мнение, но данный фик у тебя - лучший Как только ты села на своего любимого конька - вованну я стала читать тебя все меньше и меньше, пока не случился заказной фик, после которого, ты помнишь...
Очередное незапланированное продолжение ---- Княгиню отвезли в небольшой, но довольно богатый монастырь. Пётр Михайлович считал нужным позаботиться, чтобы даже в таком положении бывшая жена пользовалась присущими его званию привилегиями.
Игуменья Евдокия решила иначе. Прожитые годы лишь обострили её ум и природную наблюдательность. Множество судеб прошло перед глазами мудрой женщины. В молодости она странствовала, совершая паломничества в самые отдалённые обители, пока ослабевшее с годами здоровье не заставило её осесть здесь. Деятельная натура дала себя знать после страшного пожара, уничтожившего большинство строений и поставившего вопрос о переселении монахинь на неопределённый срок. Инокиня посетила все окрестные поместья, купеческие дома, побывала в нескольких канцеляриях и достучалась до архимандрита – немалыми трудами смогла собрать средства и найти работников для восстановления монастыря. Вместе с сёстрами не чуралась грубой работы, варила еду, убирала мусор. Плакала от счастья, когда пахнущий свежей краской храм был заново освящён. Заслуги были отмечены, через несколько лет смиренная сестра превратилась в настоятельницу. Она пользовалась известностью и уважением, в монастырь текли щедрые пожертвования. Стены его давали приют многим несчастным. Игуменья интересовалась и мирскими делами, к ней нередко приходили за советом и утешением.
Поначалу мать Евдокия хотела принять Долгорукую, почти как обычную послушницу, лишь чуть смягчая суровый обычай. Маленькая келья, ранний подъём, работа в саду с цветами. Настоятельница избегала чрезмерно затрагивать сословную спесь – великий грех гордыни нелегко избыть. Пока её подопечная тоскует о сыне, но всякое страдание притупляется временем, не залегла ли злоба глубже в грешной душе? Княгиня не высыпалась, от долгих служб с непривычки затекали ноги, лёгкая по крестьянским меркам работа отзывалась ломотой в спине. Постоянная усталость почти смирила её. Прежние удовольствия и желания мерещились забытым романом, боль от потери князя Андрея рубцевалась в сердце.
Всё переменилось, когда старый Долгорукий решился посетить монастырь, уже после рождения внука. Остатки совести заставили его вспомнить о собственной вине перед женой и детьми, и он решил покрасоваться перед собой чувством исполненного долга. Верный себе, князь преисполнился праведного гнева, увидев обычную послушницу, и едва не кричал в приёмной настоятельницы. - Да как Вы могли так обращаться с моей женой! - В обители нет ничьей жены. Пострижение совсем близко, Вы сами настаивали ускорить его против правил. - Даже тогда её нельзя будет равнять с какой-нибудь мещанкой, а Вы её вовсе от крестьянки не отличаете! Неужто и на кухню посылаете, как дворовую? - Звания оставьте за воротами. Перед Богом все равны. - Да это вольнодумство! Не ожидал, не ожидал. Вы немедленно должны предоставить ей подходящее помещение, одежду и освободить от чёрной работы. Я высылаю достаточно денег. В монастырь её поместили молиться, а не прислуживать. - Здесь она вместо каторги. Грех на ней страшный, послушание должна нести великое, приучаться к смирению, я и так ей поблажку делаю, изнеженна больно. Деньги Ваши здесь уже Божьи, постоялого двора нет. - Я не желаю устраивать диспут. Если Вы не исполните моё требование, я приму меры. - Ваше дело. Я намерена следовать свому долгу, как считаю правильным.
Князь дал себе труд обратиться к церковному начальству и добился от архимандрита прямого распоряжения впредь содержать Марью Алексеевну отдельно от других обитательниц монастыря, устроив её со всем возможным комфортом. Долгорукая вдруг оказалась большую часть времени предоставлена себе. Пыталась усердно молиться, но за пределами храма чувствовала утомление. Чтение Священного писания вызывало тоскливые воспоминания об учёбе и надзоре гувернантки. Едва преодолевала страницу из трудов отцов Церкви. Никогда не отличаясь искренней набожностью, и теперь воспринимала покаяние как докучную повинность. Даже страх ада был лишь в уме, но не в сердце княгини. День за днём праздность разрушала едва наметившиеся ростки истинного раскаяния, пробуждая застывшие страсти. Марья Алексеевна стала мечтать о вестях с воли, монастырь мнила тюрьмой.
Лиза решилась навестить бывшую княгиню только через несколько месяцев после свадьбы, сама готовясь стать матерью. Радость Марьи Алексеевны заставила дочь устыдиться своей беспощадности к ней. Старая женщина с потухшими глазами, оживлявшимися только от ласковых слов её кровиночки, вызывала такую жалость, что юная дама с трудом заставляла себя вспомнить о совершённых Долгорукой преступлениях. Как давно это было! Горе от потери брата, ужас разоблачения его невольной убийцы успели смениться безоблачным счастьем молодой жены.
Новоиспечённая княгиня Репнина наслаждалась заботой и ласками любимого мужа, пока её мать могла лишь терзаться своей виной. Почему она одна мучается? Бедный Андрей почти забыт более удачливыми родственниками. Разве что Татьяна вспоминает чаще других отца своего ребёнка. Может, и она не слишком расстраивается? Надежда удержать князя была слишком призрачной, даже после его разрыва с невестой. Одна княжна ушла – найдётся другая, это не повод навеки связывать жизнь с крепостной. Будущая супруга из благородной семьи вряд ли потерпит в доме байстрюка. Несчастье обернулось удачей для малыша, узаконенного по ходатайству деда.
Рассказ о внуке растопил затворницу. Она то радовалась, какой он должен быть красавчик, крепыш, то заливалась слезами от невозможности увидеть его. Пётр Михайлович и слышать не хотел, чтобы бывшую жену посещали Сонечка и крошка Андрюша. Другое дело Лиза – сама себе хозяйка при таком муже, как Михаил. Перед отъездом Елизавета Петровна посетила настоятельницу. Визит вежливости – не более. Княгиня знала от отца о суровом приёме, устроенном здесь матери, и быстро отделалась несколькими любезностями.
В следующее посещение будущая монахиня была разговорчивее, интересовалась и домашними делами, и уездными сплетнями, да и о столичных спросить не забыла. Наконец, осторожно подошла к действительно интересовавшей, её, помимо дочерей и внука, теме: - А что твоя новоявленная сестрица? - В Кисловодске, с мужем. - Неужели больна? (про себя – - Дай-то Господи!). - Нет, ничего подобного не пишет. Владимир мог вернуться на службу только в действующую армию. К счастью, на Кавказе затишье, поэтому его полк расквартировали в городе. - Так быстро наскучила семейная жизнь? - Вовсе нет. Но он ещё молод, чтобы запираться в поместье. Как ни любит жену, прежде всего долг. Анна прекрасно его понимает и не думала отговаривать. Боялась только мать одну оставлять. - Одну? Твой папенька уже не заботиться о ней? Да и то верно, в остроге навещать её радости мало. - Марфу выпустили. Сычиха дала показания, что выстрел был случайным; - Греха не боится ведьма. Солгала ведь, и не краснела небось. - Она это ради племянника сделала, а может, и не слишком лгала. Бедная женщина, кто знает, собиралась ли стрелять, только пугала, наверное. - Заряженным пистолетом? Пугать и пустым можно. Так Сычихе поверили? - Корф очень хлопотал.
Лиза умолчала о брошенной бароном в сердцах фразе, что куда легче освободить совершившую два убийства дворянку, чем только ранившую человека бывшую крепостную. Тем более, она случайно услышала разговор между ним и Михаилом. В конце концов, если княгиня поняла правильно, Владимиру пришлось скрепя сердцем дать взятку. Его натура бунтовала против подкупа, но барон пренебрёг принципами ради спокойствия жены.
- Марфа живёт теперь в его поместье. Сама настояла, чтобы дочь поехала с мужем, а за неё не беспокоилась.
Помолчали. - Мама, я теперь не скоро приеду. Вот-вот рожать мне, доктор велит далеко от дома не отходить, только в парк. Как на ноги встану, обязательно Вас навещу. - Конечно, родная, лишь бы с тобой и с маленьким всё хорошо было.
--- Сын Лизы и Миши родился в июле, незадолго до поминания святого Владимира Крестителя. Старенький священник не сомневался в выборе имени для младенца в день пришедшихся в аккурат на праздник крестин.
Примечание. Обращаю внимание – по обычаям, принятым православной церковью в то время, имя ребёнка выбиралось не произвольно, а среди имён святых, поминавшихся в день его рождения, крестин или нескольких ближайших дат
Отправлено: 16.07.09 20:14. Заголовок: Лиза оцепенела в рас..
Лиза оцепенела в растерянности – ей вовсе не улыбалось наречь сына именем бывшего любовника. Михаил пришёл в себя быстрее и решил прежде всего убедить жену, что в его сердце нет ни следа ревности или недоверия. Он даже сумел изобразить на лице беззаботность, кивнув батюшке в знак согласия.
Молодая женщина вновь навестила мать уже осенью, на редкость пасмурную в тот год. На этот раз Долгорукая была сильно не в духе, угнетена дурной погодой и затянувшимся одиночеством. Жаловалась на мигрень и путаницу в голове. Новости о втором внуке выслушала внимательно, конфуз при крещении изрядно развеселил её: - Бедный Миша! От дружка ему вовек не отделаться, даже в собственном доме спасения нет от напоминаний. - Полноте, маменька, не беда. Они с Корфом столько вместе пережили, что теперь уж на пустяки обижаться нечего. - Да, Репнину твоему только крыльев для ангельского звания не хватает. Одну женщину барону уступил, другую из-под него подобрал смиренно.
Лиза вспыхнула со стыда: - Молчите ради Христа! Даже папенька так не говорил, когда ругал меня гулящей; - Не вороти нос. За глаза-то о тебе и хуже сказать могут. Князь Пётр не думал, что тебя получится прилично пристроить, после такого скандала кто не побрезгует объедком?
Молодая княгиня вскочила и бросилась к двери. - Не убегай! Не злись на меня. Кто тебе, кроме матери, любя правду выскажет? Ведь услышишь шепоток за спиной, каково от чужих будет в первый-то раз? - Миша никому не позволит обо мне говорить гадости. - И что он сделает? Какую-нибудь старуху на дуэль вызовет? Не смеши меня. Тебе только и остаётся, что голову высоко держать, дескать, знать ничего не знаю. Главное, чтобы муж не заподозрил. - Не заподозрил? - Лиза так удивилась, что забыла обиду. - Передо мной не прикидывайся. У ребёнка волосики не тёмные, я надеюсь?
Тут уж Репнина рассмеялась: - Ой, маменька, разве так шутить можно? Володенька через полтора года после той ночи родился, где ж ему быть на Корфа похожим? - Неужто? А мне то дни годами кажутся, то давнее бывшим вчера. В голосе Марье Алексеевны послышалось такое уныние, что дочь кинулась утешать её.
Воспользовавшись переменой в настроении молодой женщины, Долгорукая вкрадчиво добавила: - Всё же приглядись. Говорят, у женщины дети могут на первого мужчину похожими быть, даже если не от него зачаты. Только муж в такое не поверит, скорее решит, что ты после свадьбы… - Никогда, маменька, никогда! Да и в Кисловодске Владимир был в то время… - Хоть это слава Богу. Подальше от него вам обоим держаться надо, от Корфа только беда. Ты вот как точно помнишь, сколько времени прошло с той поры, как барон тебя утешал. - Я не думаю о нём почти, опомнитесь, маменька. Миша простил, так и Вы не терзайте. Довольно с меня папенькиных попрёков. - Не сердись, родная моя. Я добра тебе хочу. Не забывай меня только, тяжко здесь, навещай, я не буду говорить тебе неприятного. - Бог с Вами, как я могу на Вас сердиться? Вам и так нелегко.
Некоторое время мать и дочь сидели обнявшись, пока Елизавета Петровна не засобиралась домой.
Вздохнув, Репнина зашла-таки к игуменье. На сей раз зоркие глаза матери Евдокии углядели, что княгиня расстроена свиданием. На прощанье настоятельница спросила: - Скоро вновь к нам? - Не знаю пока, у меня сын маленький. - Дело святое, да мать забывать не след. Какую Бог дал.
Все даты в формате GMT
2 час. Хитов сегодня: 92
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Читала его года три назад, сейчас немного другое впечатление. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
