Бедная Настя - клуб поклонников сериала

Глава 11. (1-ая часть)

Подняв голову от подушки, Анна почувствовала слабость. Пальцы нащупали бинт, обвивающий голову плющом. Как в тумане она увидела склонившегося над ней доктора, шелест его слов под светлым взглядом графини. Кажется, Ольга что-то спросила, но Анна не могла вспомнить что. Потом комната наполнилась красным светом, напоминающим кровавое зарево пожара. И в этом пламенной дымке Аня увидела Владимира, он говорил изменившимся, не своим голосом, почему-то не поцеловал ее… Девушка сопротивлялась смыкающимся векам, счастливая его присутствием, но вскоре сон крепкими объятьями поглотил весь ужасный день, что пришлось пережить…
Сейчас было уже светло. Легкий шелк гардин трепетал под ласкающим ветерком. Полотно плавно раскачивалось, словно заигрывая с ним круговыми движениями. Аня огляделась. Выдержанная в бледно-розовых тонах спальня зияла строгим изяществом. Высокий потолок с расписной мозаикой и резной паркет не уступали друг другу в роскоши. На небольшом комоде возле кровати стояли парные канделябры с бронзовыми женскими фигурами в своей основе. Строгие великанши с говорящими глазами. Красивые и бесчувственные. Как… Владимир…
Она зажала уши руками – стоило вспомнить имя, в голове сразу зазвучал тембр глубокого голоса. Сразу нарисовалась улыбка на концах губ, искрящиеся небесной синевой глаза… Волны памяти набегали одна на другую… Это невозможно! Он везде и повсюду. Не наяву, но в мыслях. В солнечном свете, во снах, в предметах!.. Не в силах сдержать слез, Аня начала оседать не пол. Как справиться с этой болью?..

Ольга долго стояла, не нарушая тишины. Она смотрела на подрагивающие плечи девушки, всем существом чувствуя ее страдания. Даже на расстоянии нескольких метров, без оглушающих всхлипываний было несомненно, что та плакала. Одно это обстоятельство не озадачило бы женщину: она была старше всего на несколько лет, и еще не успела забыть, как нелепы бывают поводы для девичьих слез. Беспокоило другое: давешний ответ на предложение послать человека к ее родным. Неопределенный взмах руки в сочетании с еле слышным: «Беспокоиться некому…»
Исполненная чувством благодарности к милой девочке, Ольга полночи провела в раздумьях. Возможно, Анна в гостях? Возможно, в беспамятстве не поняла вопроса? Что если потерялась под рассеянным оком сопровождающей родственницы?..
Призывая на помощь всю тактичность и мягкость, графиня, наконец, решилась оповестить о своем присутствии:
- Что с вами, дорогая? - подойдя к Анне, она осторожно коснулась ее плеч.
- Ольга…
- Почему вы плачете? Вы нехорошо себя чувствуете?
- Нет, - девушка не знала, чем объяснить слезы, свисавшие с пушистых кончиков ресниц. Она потерянно молчала. Упражняться в учтивости, когда разрывается сердце? Не все ли равно…
- У меня для вас приятная новость. - Графиня помогла ей подняться, усаживая на краешек кровати. - Доктор сказал, что ваше самочувствие не вызывает у него опасений. Но следует еще пару дней соблюдать постельный режим. Ложитесь, ложитесь, милая. Вы предпочитаете кофе со сливками или…
- Графиня, да ваши заботы не стоят…
- Я думаю иначе, - улыбнулась женщина. - У вас точно ничего не болит?
Анна кивнула, мечтая, чтобы Ольга больше ни о чем не спрашивала. Она не знала, что отвечать. Придумывать вариации лжи, сказать правду?.. Хотелось, как можно скорее покинуть этот дом.
- Не волнуйтесь, все хорошо… Я думаю, что уже довольно вас стеснила и злоупотребляю вашим гостеприимством…
Женщина рассмеялась.
- Ну что вы! В таком огромном доме «стеснить» невозможно!
- Да, но… - Аня опустила голову, распущенные пряди золотой бахромой ниспадали вдоль тела. - Мне пора домой…
Графиня прищурила глаза. Сквозь улыбку пробивалась серьезность.
- Ну что ж… В таком случае буду рада проводить вас лично, нанести визит вашим близким.
Кровь отхлынула от Аниного лица.
- Видите ли, я в гостях… - голос звучал слабо и неуверенно.
- И что же? - Ольга пристально смотрела на златокудрую красавицу.
- Мне кажется, здешние хозяева едва ли терпят мое собственное общество, и… - Девушка покраснела.
- Удивительно! А я считала, в столице двери любого дома всегда открыты… Не поделитесь секретом, в какой части города живут столь замкнутые люди!?
Молчание слилось с пением птиц за окном, оно тянулось беззвучным укором, все больше опаляя щеки Ани румянцем.
- Я… совсем дурно ориентируюсь в Петербурге…
- Но, думаю, вам известна хотя бы фамилия…
Девушка нервно провела рукой по волосам. Струившиеся меж дрожащими пальцами волосы источали воздушно-золотой цвет - под стать лишь прекрасной нимфе.
- Право, я не… - фраза оборвалась на полуслове.
Ольга чуть улыбнулась:
- Я вся внимание… Только, пожалуйста, говорите почетче - такая красивая барышня, а лопочете, как уже давно перестал мой сыночек.
Снова долгая непрерывная пауза. Понимая, как неубедительно прозвучат ее слова, Анна не решалась нарушить тишину. Только маленькая головка склонилась ниже к коленям.
- Аннет… - Графиня взяла руку девушки в свои ладони. - Вам нечего меня смущаться. Вы знаете, я в таком долгу перед вами…
- Ну что вы…
- Нет, это так! И вы можете доверять мне, дорогая… - При этих словах лицо Ани исказилось болью. Доверять… Все, кому она доверяла, ее предали… Пустое красивое выражение!
- Аннет… - Ольга мягко потрепала девушку по щеке. - Вы меня слышите?
- Нет, - честно призналась та.
- Мне кажется, вы пережили какое-то потрясение… Не бойтесь, поделитесь со мной и я сделаю все, чтобы вам помочь…
Анне вспомнились схожие слова, произносимые Владимиром…
«Анна, не хотите рассказать, что с вами произошло?»
«Я… не могу…»
«Можете… Можете! Доверьтесь мне…»
Девушка плотнее сомкнула губы, избегая взгляда графини. Стоит ли пояснять, что доверие и боль для нее одно и то же?..
- Вы ошибаетесь.
- Что-что, а правду ото лжи отличить я могу. Что вы… делали на Львином мосту?
- Любовалась открывшимся видом, - пробормотала Аня.
- И только?..
Анна зажмурилась и слегка пошатнулась, будто снова ощущая под ногами асфальтированное покрытие моста, своим холодом только множившее отчаяние…
- Прошу вас, Ольга, не мучайте меня вопросами… Пожалуйста… - мольба звучала в голосе надтреснутым хрусталем. Глядя в полные боли глаза, графиня гадала, что могло случиться с этой удивительно красивой и странной девочкой. Доброе сердце женщины сжалось при мысли о чем-то непоправимом… Хотя последнее слово всегда казалось Ольге символом слабости – пока над горизонтом поднимается солнце, новый день всегда новый и отголоски вчерашнего заката эту истину изменить не в силах…
- Ну, хорошо, - мягко улыбнулась графиня. - Не буду мучить: мудреные умы говорят, что в тишине думается лучше… Как только удастся вспомнить, у кого же вы гостите - я готова выслушать.
Наклонившись, Ольга поцеловала девушку в щеку.
- Готова выслушать, - по слогам повторила она, - и очень надеюсь, что мне не придется долго ждать…
Анна без сил опустилась на подушки. Слова графини казались искренними, только разве ее помощь что-то изменит?.. Аня долго лежала с закрытыми глазами. В разговоре с Ольгой она с ясностью поняла - Владимира нет, больше никогда не будет… И еще поняла, что вчерашний день сделал выбор за нее… Он положил жить дальше. Куда приведет подхватившее течение? Одному Богу известно…

Глава 11 (2-ая часть)

Месяц спустя…

- Аннет, дорогая! - Впорхнувшая в комнату Ольга светилась счастьем. - У меня великолепные новости! - Помахав в воздухе сложенным листком бумаги, она бережно поцеловала его. - Письмо от Сержа! Он пишет, что приедет через несколько дней… Наконец-то! Боже, как я скучала… Зацелую, зацелую его насмерть и больше никуда не отпущу! - Растерянное выражение сменило сверкающую улыбку. - Почему ты еще не готова? До маскарада осталось не более получаса… Аннет…
Открыв глаза, Аня увидела в зеркале лицо Ольги и руки, которые та положила ей на плечи.
- Прости, Ольга, я вовсе потеряла счет времени…
- Зачем столько грусти в голосе? Разве ты не обещала мне быть веселой?
- Да, но… - боль застыла в горле комом. - Это выше меня.
- Беды не должны быть выше нас. - Заметив протест, обозначившийся в глазах девушки, графиня кивнула. - Кажется, знаю, о чем ты думаешь. Верно, считаешь, что мне не понять твои переживания… Да, я не знаю, что такое предательство родной матери… и никогда не оставалась на улице, без средств к существованию, но… Теперь все позади, Аннет! Ты моя подруга. И я никому не дам тебя в обиду. - Лукавое выражение, казалось, обращало слова в шутку, но девушка знала: Ольга говорит серьезно. - Обещай, что не будешь сегодня грустить! Прошу тебя!
Анна чуть улыбнулась:
- Хорошо. Буду смеяться так, что ты меня не узнаешь!
- Ловлю на слове! И уже боюсь потерять тебя в плотном кольце кавалеров! А назавтра… - она понизила голос, - вкруг нашего дома выстроится их длинная очередь! От предложений руки и сердца не будет спасу! - Не найдя и мимолетного отклика, Ольга вздохнула. - Я только зайду к Илюше и жду тебя внизу… поторопись, дорогая!
- Ты так добра ко мне… - Анна опустила голову.
«Предложений руки и сердца…» Кто она такая, чтобы их получать? Всего лишь глупая девчонка, позволившая все первому встречному… Наивная мечтательница, на пустом месте построившая воздушные замки…
Напрасно она пыталась загнать вглубь сознания эти мысли. Тщетно задавала себе бессмысленные вопросы, переигрывающее прошлое… И чем дальше уходила туда, куда не было возврата, чаще думала, что даже жестокая задумка матери причинила бы меньше боли… Как могла бы сложиться ее жизнь, покорись она в тот вечер воле судьбы? Позор и бесчестие? Но разве она этого избежала?..
В конец, измучив себя противоречивыми доводами, понимала: ничего не вернуть, а краткие мгновения счастья оставили только вязкие терзания, с каждым днем глубже погружающие в себя…
Ольга… Удивительно, как искренне она привязалась к случайно встреченной девушке. Сердечное сочувствие и понимание укалывало острыми шипами - ведь Анна так и не нашла в себе сил рассказать ей о встрече с Владимиром… Было и стыдно, и больно, и невозможно назначать поверенных своему горю… А, может быть, где-то внутри коренился страх - увидеть в глазах подруги то же презрение, что торжествовало в глазах женщины, раскрывшей страшную правду… Так или иначе, Аня молчала. Изнывая от чувства вины, не могла переступить через себя... А еще через то, что стесняло грудь и пробуждало среди ночи… Причиняло боль и служило единственным утешением… Переступить через ту память, что зовется памятью не рассудка, а сердца…
Расчесывая волосы, Анна отсутствующе смотрела в зеркало. Девушка в стеклянной бесконечности точно повторяла ее движения. Губы, глаза, нежный овал лица - внешнее сходство делало их неотличимыми друг от друга… Мороз пробежал по коже при мысли о том, что скоро от прежней Ани останется лишь это бездушное отражение, в котором она уже сейчас не узнавала себя…

Маскарад… Собравшиеся в кружки почтенные матроны, порхающие, как мотыльки, молоденькие барышни, снующие в толпе официанты, жестом и взглядом предупреждающие любое пожелание…
В огромной бальной зале было светло как днем от сотен восковых свечей, горевших в шандалах и люстрах. В этом свете, казалось, тускнели даже роскошь и влияние собравшихся здесь людей… Вызывающий смех, знакомые и незнакомые фигуры в толпе, обиженные или восторженные выражения, едва скрываемые маской… Пестреющие маскарадные костюмы и сшитые по последней моде платья… Льющиеся рекой комплименты, стук каблучков по блестящему паркету, витающие в воздухе интриги, надежды, тайны…
Владимир стоял в сторонке, бесстрастно наблюдая за общим весельем. Его красивое лицо ничего не выражало. Как будто в голове свернулся винт, на котором прежде держалась жизнь. Он не заходил дальше, не выходил вон, но крутился все на том же нарезе...
Душа по-прежнему была скована холодом утраты, и происходившее вокруг казалось мутным, неясным, расплывчатым… Оно принадлежало прошлой жизни.
Неужели когда-то его занимало охмурение этих глупых девиц, виснувших на руке мало знакомого кавалера? Какое удовольствие он мог находить в разногласиях лучших подруг, обративших внимание на одного мужчину?.. Зачем вспыхивала ребячливая радость при виде исходящих ревностью мужей, чьим женам он выказывал элементарное почтение?
Глупость… Какая же это глупость по сравнению с той минутой, когда тает грань между жизнью и смертью… Минутой, когда гаснет знакомая тебе улыбка, последний раз закравшаяся в уголки губ… И словно под напором ветра, влетевшего в распахнувшееся окно, понимаешь, как нелепо было прошлое… и как отчаянно хочется удержать настоящее, которое уходит, уходит, уходит… Уходит быстрей, чем успеваешь произнести запоздалые слова раскаяния…
Папа, как многое бы я отдал, чтобы…
- Владимир! - в полушаге раздался знакомый голос, и чья-то рука хлопнула его по плечу.
- Андре? - улыбка бессознательно проступила на губах барона.
- Рад тебя видеть! - отклонив лорнет, Андрей рассматривал его близорукими глазами. Пристальный взгляд вынуждал Владимира принять беззаботный вид. Он с детства считал недостойным показывать свою слабость и надеялся скрыть последнюю иронией:
- Взаимно! Наслышан о твоем назначении. Поздравляю, роль адъютанта тебе необыкновенно к лицу. Петр Михайлович не мог найти сыну лучшего места!
Явственный намек больно задел Андрея. Он уже не раз слышал, что стал адъютантом наследника лишь благодаря связям старого князя. Продвижение по карьерной лестнице для многих было сопряжено с рекомендательными речами и письмами, но честолюбивому молодому человеку претили подобные средства. Открытый и честный, Андрей искренне полагал, что новая должность не что иное, как оценка государем его усердия и способностей. Желчные замечания завистников обидно ранили, а товарищ и вовсе выплеснул в лицо то, о чем другие только шептались. Лицо князя побледнело, левая щека дернулась.
Придворная вертушка, думал про себя Владимир. Подставить стул, поднять платок - эти строки Грибоедова как нельзя лучше отражали угодливую натуру юноши, знакомого с детства. Предпочитающий шаловливым играм общество книг и любивший больше слушать, нежели говорить, приятель всегда казался Владимиру слабым и безвольным. Всего лишь скромный тихоня, выросший в лицемерного подхалима, не способного достигнуть чего-то самостоятельно. Стройная логическая цепочка и многолетняя уверенность в правоте не давали взглянуть на друга детства иначе. И давнее презрение, усугубившееся горем, не сдержалось на языке.
- Благодарю, - Андрей почтительно пригнул голову. - Узнаю в тебе прежнюю живость, мой друг! Недавняя грусть рассеялась столичными развлечениями?
Теперь в лице Владимира не осталось и кровинки. Нерассуждающая ярость подступила к горлу, разливаясь также стремительно, как вода по лощине. После вспоминая этот случай, барон четко сознавал, что еще пару мгновений, и он бросил бы перчатку в лицо насмешника. Синие глаза зажглись гневным огнем, и безумная пьянящая музыка поднялась в его душе. Перед глазами встала недавняя картина похорон, и тихие укоряющие слова Андрея: «Надо было думать раньше…» Кто он такой, чтобы указывать ему? Чтобы разбираться в его чувствах? Отвратительный лицемер! Пустослов, заискивающий общественного благоволенья! Мерзавец, вздумал смеяться над его горем… Что ж он пожалеет об этом! Готовность решиться на что-то непоправимое попрал звонкий смех - черноволосая девушка в зеленом платье из муаровой тафты кокетливо тронула Андрея за руку:
- Андре! Как это понимать? Оставили меня одну и исчезли, князь?.. - Все в ней дышало живостью и веселостью, жемчужное ожерелье позвякивало в такт легким движениям. Спускающиеся на шею и грудь локоны беззаботно играли друг с другом. Заканчивая вопрос, девушка заметила присутствие Владимира и покраснела.
- Думаю, вас нужно представить. Наталья Александровна Репнина - фрейлина ее величества. Владимир Корф - мой давний товарищ. Наши имения соседствовали, сколько я себя помню, а семьи - столько же дружили.
Наташа небрежно скользнула взглядом по барону, галантно склонившемуся к ее руке. Владимир Корф… В голове всколыхнулись нелестные характеристики, даваемые этому человеку в свете. Обычно княжна не составляла мнения о людях заочно, но то было редкое исключение. Самодовольная ухмылка на смуглом лице усилила волну негодования, захлестнувшую Наташу. Огонь пробежал по щекам девушки, и она быстро отняла руку.
- Рад знакомству, Наталья Александровна! - Владимира, очевидно, забавляла неприязнь, которую Натали не заботилась скрыть. Изумрудные глазки ее блестели своенравием. Широкая лента, под цвет глаз, выделяла тонкую талию, а драпированный лиф подчеркивал линию груди изящной вышивкой. Красивая и, похоже, не без огонька… Но еще несколько минут назад Владимир не обратил бы на нее внимание. Сейчас - не мог иначе... Доводы разума были отклонены, обида, нанесенная словами Долгорукого, потопила в себе все обещания и клятвы… Андрей позволил себе посмеяться над тем, что было для него священным. Перешел черту, не дозволенную переходить никому. И, так или иначе, он ответит за это.
Улыбающийся в углах рот почему-то заставил Андрея поежиться. На дне глаз барона притаилось нечто такое, отчего сияющая зала вдруг наполнилась темными красками, а воздух сгустился - как бывает перед грозой. Во всем облике Владимира появилось хищное, угрожающее выражение… Андрея как будто что-то кольнуло, неясное предчувствие беды… Скорой и неотвратимой…