Ну-с, кидаю вам большой и вкусный отрывок. В этом отрывке профессиональных подробностей не будет, так что я настоятельно жду комментариев по содержанию
*дедушка, дед - старший механик на проф. сленге
На сей раз «Зимний дворец» вышел на довольно длинный переход: портом назначения в документах стояла Генуя. Судно должно было выйти в Атлантику, обогнуть Пиренейский полуостров, и, пройдя Гибралтар, зайти в Средиземное море. Переход был запланирован на 20 суток.
Через неделю рейса, когда танкер снова вышел в Северное море, Писарев заговорщицки подмигнул Наташе за обедом.
- Смотри, чего я тут придумал, - поделился он, пока девушка убирала за собой посуду, - у нас из старых запасов мука осталась, и молока немного. Давай блины испечем на экипаж? А то пропадет же все, жалко.
Наташа улыбнулась, вспоминая первую практику. Что-то подобное они уже делали на учебном судне, собравшись своей небольшой компанией девчонок, предварительно затарившись продуктами на камбузе и отпросившись у боцмана на вечерней вахте. Тогда они угостили ребят своей вахты и кое-кого из экипажа, и все остались очень довольны. Какие только идеи не придут в голову после 4 месяцев рейса, конечно. Но услышать такую мысль от Сергея было довольно неожиданно. Впрочем…
- А почему нет? Давай! Когда?
- Да вот хотя бы и сегодня, - восхищенный тон Писарева ясно говорил, что буфетчик сам не особенно верил в свою затею. Тем приятнее была готовность Наташи помогать.
- Договорились, - девушка посторонилась, давая дорогу боцману.
- Чего это вы тут удумали, а? – глаза Шуллера бегали с Наташи на Сергея и обратно. – Стоят, сговариваются о чем-то.
- Да это мы так, Карл Модестыч. Рецепты обсуждаем, - усмехнулся Писарев. – У кого ж рецепты выпечки спрашивать, как не у молодой девушки? Не у вас же?
- Ну-ну, рецепты они, видите ли, обсуждают, - продолжая ворчать себе под нос, Шуллер вывалился из буфета.
- Не доверяю я ему, - заметил Писарев в спину уходящего боцмана. – Второй рейс тут, с нами… Мутный тип какой-то. Так значит, договорились? – весело подытожил Серега, забирая у Наташи пустую тарелку и складывая ее в раковину.
- Вполне, - утвердительно кивнула Наташа. В конце концов, и развлечение, и людям будет приятно.
Готовить начали почти сразу после ужина, едва Сергей убрал со столов и помыл посуду. Первая более-менее приличная партия продукции, которую уже не стыдно было нести людям, получилась с третьего раза. На гарнир вскрыли банку сгущенки.
- Ну что, кто первый понесет? – Писарев выжидательно посмотрел на Наташу.
- Давай, ты, - почему-то девушка смутилась
- Давай я, - покладисто согласился Серега. – Тогда я пошел.
Пока Серж относил блины «дедушке», Наташа перебирала в памяти подробности чаепития с капитаном. Никакого повода для последующего продолжения разговора Николай Павлович не давал, оставаясь на мосту задумчиво-сдержанным, но, может быть, тарелка с угощением пробудит в нем человеческие чувства?
От размышлений Наташу отвлек вернувшийся Писарев:
- Все, я тут, твоя очередь. Не забудь, что после НикПалыча тебе еще на мостик блины нести, - крикнул он вслед. Чаепитие с мастером, конечно, не осталось без внимания экипажа, послужив поводом для беззлобного подшучивания над «симпатичным кадетом, попавшем в фавориты», но Наташа пропускала все шуточки подобного рода мимо ушей.
Поднявшись по трапу на капитанскую палубу, девушка остановилась перед открытой дверью каюты мастера, не торопясь постучать. Сердце забилось чаще, - то ли от быстрого подъема по высоким ступенькам, то ли… Нет, конечно, от подъема, не надо себе ничего надумывать.
Николай Павлович сидел на том же самом диванчике, смотря телевизор, висящий на переборке напротив. Спутниковое вещание, привилегия капитана. От просмотра его отвлек тихий стук на пороге каюты.
- Николай Павлович?
- Да? – бровь капитана поползла вверх. Хотя дверь каюты и была открыта, подразумевалось, что рабочий день мастера уже окончен. Бывало, что в вечерний час к нему на чай заходил «дедушка», старший механик, - но, вообще-то говоря, для рядового состава время было уже неприемное.
Недоумение Романова сменилось улыбкой, когда он увидел тарелку в руках девушки.
- Это… Вам, - отчаянно смущаясь, Наташа аккуратно поставила тарелку на чайный столик и тут же повернулась, чтобы уйти. – Приятного вечера.
- Спасибо, - неожиданно Романов встал с дивана, подходя к Наташе. – Вы только ради меня решили проявить ваши кулинарные способности? – поинтересовался он, совсем рядом с девушкой доставая чайную чашку с верхней закрытой полки.
- Нет, мы с Сергеем на всех приготовили, - все так же отчаянно смущаясь, ответила Наташа.
- С Сергеем? Писаревым? – Романов хмыкнул, - Не знал, что у него такие таланты. Надо будет не забыть рассказать его дяде.
Наташа замялась, не зная, как деликатнее покинуть каюту.
- Так я пойду, Николай Павлович?
- Но вы же только что пожелали мне приятного вечера, – судя по шутливому тону, мастер был в на редкость хорошем расположении духа, - а какой может быть приятный вечер без хорошей компании?
Наташа искоса подняла глаза на капитана, пытаясь понять, к чему клонит мастер. Тот улыбался, по-прежнему держа в руках чайную чашку.
- Выпейте со мной чаю, Наташа. Вы ведь уже выяснили, что я не кусаюсь, - Наташа снова, как и прошлый раз, не удержалась от смешка.
- Не могу, Николай Павлович, мне еще нужно остальным блины разносить.
- Кто еще посмел покуситься на творение ваших рук? Немедленно отменить, - видеть улыбку на обычно строгом лице Романова было, по меньшей мере, непривычно.
- Ну… Как минимум, нужно еще угостить вахту.
- Кого? Третьего помощника? Этого балбеса, который на днях чуть не угробил пароход? Нет уж, увольте, - наигранное возмущение Романова не вызывало у Наташи ничего, кроме смеха. – Я отказываюсь идти ему навстречу. В общем, давайте, тащите все сюда. Я не намерен ни с кем делиться.
Войдя во вкус непривычного для нее перешучивания с капитаном, Наташа бросила взгляд на живот мастера.
- А вам не многовато одному будет, Николай Павлович? Еще вдруг потолстеете?
- Так и быть, я поделюсь с вами, отдам вам пару блинчиков, - прозвучало над ухом. – Тащите уже, пока Писарев там сам все не съел. Его нельзя оставлять для охраны съедобного.
Взъерошенная, запыхавшаяся, но счастливая, Наташа влетела в буфет под недоуменным взглядом Писарева:
- Ну, наконец-то, я уже заждался. Что вы там, чай опять пили что ли?
- Почти, - хмыкнула Наташа. – Мастер оценил наши труды.
- И завтра освобождает нас от работы?
- Это вряд ли, - ответила Наташа, отодвигая в сторону Писарева, и выкладывая в тарелку целую стопку блинов.
- Эй, ты куда это все? Так же не хватит на всех!
- Ну… Там мастер попросил еще ему принести.
- Куда ему столько? - искренне возмутился Сергей. – Так и располнеть недолго. Пусть уж остается подтянутым. А ты-то куда?
Наташа только махнула рукой, вылетая из буфета с тарелкой, полной блинов.
- Ну и что это такое? Это нормально вообще? – оставшись один, Серега грустно стянул и зажевал самый красивый блин из оставшейся небольшой стопки. – Называется, на всех приготовили…
Его мечты о том, как они с Наташей будут пить чай с блинами, сидя на буфетной стойке и болтая ногами, и беседуя обо всем на свете, только что развалились в прах.
Романов уминал, кажется, уже пятый или шестой блин, - Наташа очень быстро сбилась со счета.
- И что, вы правда собираетесь работать дальше по специальности? – поинтересовался он в промежутке между блинами.
Наташа на минуту задумалась, обхватив руками кружку с горячим чаем.
- Да. Я люблю море, и мне нравится моя профессия.
- А как же семья, дети?
Девушка пожала плечами.
- Видимо, еще не встретился тот человек, с которым я бы об этом задумалась. – Она на секунду посмотрела на капитана, облизывающего губы после блина со сладкой сгущенкой, и дернула головой, отгоняя наваждение. – А может, так и буду в море ходить. Я здесь почти как дома.
Романов покачал головой:
- Не нагоняйте патетику. Все приложится со временем: и семья, и дети. Вы молодая, красивая девушка. С чего бы у вас должны возникнуть с этим проблемы?
- Ой, - Наташа поморщилась. – Николай Павлович, сейчас такие парни пошли… Это ужас просто.
Романов как-то странно покосился на девушку, но промолчал, продолжая жевать блин. Наташа же вдохновенно продолжала:
- Нынешнее поколение с предыдущим ни в какое сравнение не идет. Это не мужики, это… Инфантилы какие-то. Никакой самостоятельности, никаких интересов – ничего. Уткнутся в компьютер, и гоняют в «фифу» целыми днями – это что, мужчины? То ли дело старшее поколение.
Романов поперхнулся куском блина и торопливо запил его кофе, уткнувшись в кружку. Девушка спохватилась:
- Извините, Николай Павлович. Это я так, о наболевшем.
Романов кивнул головой, прислушиваясь к куску блина, который никак не желал проваливаться вниз по пищеводу.
- Просто, правда, я поражаюсь им. Не знаю, как так можно. Взрослые лбы, а сидят на шеях у родителей.
- Я понимаю вас, Наташа. Сам присматриваюсь к нынешнему поколению с подозрением.
О том, что ярким представителем «нынешнего поколения» для него служит собственный сын, примерно Наташиного возраста, Романов решил пока не упоминать, дабы не портить атмосферу вечера.
Наташа, выговорившись, откинулась на спинку дивана, внимательно глядя на мастера. Дальше пытаться обманывать себя не имело смысла: Романов нравился ей как мужчина. Его сильные руки, его крепкий, накачанный торс. Его красивый профиль. Его скулы, его прямой нос, его глаза…
Дойдя в своих мыслях до капитанских бровей, Наташа наткнулась на пристальный взгляд Романова и быстро отвела глаза в сторону.
Тот облизнул вдруг пересохшие губы:
- Могу поспорить, что и танцевать ни один из нынешних оболтусов не умеет.
Наташа не верила своим ушам. Если она правильно поняла…
Мастер, тем временем, поднялся с дивана и подошел к компьютеру за рабочим столом. По капитанской каюте разлилась красивая мелодия – «Павана» Габриеля Форе.
Николай Павлович протянул сидящей на диване девушке руку:
- Вы позволите?..
Медленно кружась по каюте, Наташа на минуту прикрыла глаза. Все это происходило не с ней, а с кем-то другим. С ней такого происходить не могло. Она танцует с Романовым в его каюте. Это просто сон. Красивый сон…
Музыка уже закончилась, а они все еще стояли посередине каюты, глядя друг на друга. Романов провел рукой по ее щеке, а она, сама не ожидая этого от себя, вдруг прижала ее щекой к своему плечу.
- Ребенок, - услышала она тихий голос Николая Павловича. – Какой же ты еще ребенок.
Наташа зажмурилась. Пусть происходит что угодно, хоть тревога, хоть аврал, - она не желает отпускать этот момент, это мгновение чуда в ее жизни.
Свободной рукой Николай Павлович поправил за ухо выбившуюся прядь волос девушки.
- Ну что, еще чаю? – Бархатный голос прямо над ухом завораживал, покорял и напрочь лишал воли к сопротивлению. – Или пойдешь к себе?
Конечно, пора было уходить, но сделать шаг на выход из каюты было выше Наташиных сил. Не открывая глаз, девушка усиленно замотала головой.
- Значит, еще чаю, - резюмировал мастер, и сильные руки аккуратно подтолкнули девушку обратно к дивану.
С бьющимся сердцем Наташа следила, как Николай Павлович засыпает чай в заварочный чайник. Внезапно мастер обернулся к девушке:
- А может, не чаю?
Не в силах выдавить из себя ни слова, Наташа снова замотала головой. Романов, будто не замечая, полез в стоящий тут же холодильник, будничным тоном перечисляя его содержимое:
- Есть вино… Есть шампанское… Пиво есть. Что будешь? – выглянул он из-за дверцы холодильника.
Девушка молча сидела на диване, во все глаза глядя на мастера. Не дождавшись ответа, Николай Павлович оставил решение за собой, извлекая бутылку из холодильника:
- Думаю, шампанское подойдет.
Вслед за чайной чашкой с той же верхней полки появились бокалы. Прищурив один глаз, Николай Павлович аккуратно открыл бутылку под внимательным взглядом Наташи.
Разлитый по бокалам напиток играл светлыми оттенками, пузырьки быстро поднимались на поверхность. Наташа в задумчивости покрутила бокал в руках. Пузырьки, кажется, побежали быстрее.
Мастер присел на диван напротив нее, подняв свой бокал.
- Будем считать, что сегодня праздник. Я хочу выпить за тебя, Наташа. Пусть у тебя в жизни все сложится. Так, как ты сама этого захочешь.
Тихо зазвенели бокалы. Наташа осторожно пригубила напиток – полусладкий Chateau Tamagne слегка кружил голову, разливался искрящимся праздником по телу, отдаваясь приятным пульсированием в кончиках пальцев и щекоча пузырьками нос.
Из-под приопущенных век девушка наблюдала, как мастер закрыл дверь каюты.
- Чтобы не беспокоили всякими глупостями, - пояснил Романов, возвращаясь за стол. – А то стоит только бутылку открыть, чего угодно, как у деда шестое чувство срабатывает. Сейчас нарисуется на пороге. Ну что ты смеешься?
Наташа только тихонько посмеивалась, наблюдая за деловым видом мастера, полезшего в холодильник за закуской – яблоками, апельсинами и сыром. Нарезав фрукты дольками, Николай Павлович поставил тарелку на стол, быстрым взглядом оценил количество шампанского в Наташином бокале, и долил напиток до краев.
Наташа снова сделала пару глотков. От осознания ситуации сердце билось так, что пульс отдавался, кажется, в висках. Одна, в капитанской каюте, за закрытой дверью, она пьет шампанское… Наедине с Николаем Романовым.
Остаток здравого рассудка подсказывал, что добром это не кончится, но еще несколько глотков шампанского задвинули эти мысли в самый дальний уголок сознания. В конце концов, Николай Павлович – культурный, цивилизованный человек. Не накинется же он на нее… А даже если накинется… В нынешнем состоянии она, пожалуй, не станет слишком сильно возражать.
Наташа снова обвела взглядом плечи и грудь капитана, скрытые форменной рубашкой без погон, не заметив, как сузились зрачки Романова при виде ее взгляда.
Тот, почему-то внезапно севшим голосом, еле произнес «Я сейчас», срываясь с дивана в сторону санузла.
Умываясь холодной водой, Романов смог слегка перевести дух. В голове Николая Павловича отчетливо стучала одна мысль: «Ребенок. Ребенок. Она еще ребенок».
«Да какой она ребенок, ей уже есть восемнадцать», - возмутился внутренний голос.
«Перестань, старый дурак. Молодая, красивая девушка… Она найдет себе молодого, красивого, сильного. Ты ей даром не нужен».
«Ты видел, как она на тебя смотрит? Ты нравишься ей, как мужчина. Не будь идиотом».
«Конечно, только напои ее перед этим еще половиной бутылки шампанского, чтобы уже наверняка».
«Она и без шампанского смотрит на тебя этим же взглядом. Тогда, на мостике…»
Сглотнув, Романов вернулся в рабочий кабинет каюты. Наташа, как ни в чем не бывало, грызла дольку яблока.
Шумно вздохнув, Николай Павлович присел на диван рядом с девушкой. Нужно было на что-то решаться, - либо заканчивать вечер, пока он не перерос в непоправимое, либо... Либо заранее смириться с развитием событий.
- Наташа? – Осторожно позвал он.
Вместо ответа девушка склонила голову набок, отпивая еще глоток шампанского из бокала, с блеском в глазах поглядывая на мастера.
Романов снова протянул руку, осторожно касаясь щеки и проведя пальцами ниже, к шее девушки. Та посерьезнела, молча, не отрываясь, глядя в глаза капитана.
- Наташа, не испытывай мое терпение, - вкрадчиво посоветовал Николай Павлович. – Я все-таки мужчина, и могу не сдержаться.
Наташа и сама не могла бы сказать, чего бы она хотела больше в данный момент. Благоразумие настоятельно советовало поблагодарить за чудесный вечер, и направиться к себе в каюту. Но в крови вместе с шампанским уже кипел азарт.
Протянув свою руку в ответ, Наташа провела рукой по аккуратно зачесанной набок челке Романова. Николай Павлович тут же перехватил ее руку, разворачивая ладонью вверх и приникая к ней губами.
- Наташа, - совсем сипло произнес он, - Одумайся. Зачем я тебе нужен, старый и больной?
Вместо ответа, пальчиком другой руки Наташа мягко провела по шее мужчины, спускаясь к ключице. Это стало последней каплей. Романов покачал головой:
- Я предупреждал, - перед тем, как его губы накрыли Наташины.
Мир вокруг кружился все быстрее, сливаясь в одно яркое пятно, и Наташа, закрыв глаза, почувствовала, что тонет, уходя на глубину этой безумной пляски.
Блинов захотелось, аж слюнки потекли :) 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
