Отправлено: 30.10.09 01:32. Заголовок: "Острый край" - 3

Название: Острый край
Жанр: Немного драма, немного авантюра и приключения, немного мелодрама. Продолжение БН, время и место действия без изменений.
Герои: Михаил, Владимир, Лиза, Анна, Александр и другие. Пейринги традиционные.
Авторское примечание: Фик задумывался в основном о мужской дружбе, потому Владимир-Михаил главные действующие лица. Но любовь и о, ужас, даже розовые сопли пристуствуют.
Фик в процессе написания, если он покажется читателям интересен - выложу продолжение.



Часть 1<\/u><\/a>
Часть 2<\/u><\/a>

 Отправлено: 25.03.10 11:17. Заголовок: Расслабиться - это о..

Расслабиться - это одно, испугаться глупых куриц - другое.
Ну и насчёт убивать - это же персонажи, не люди. Если персонаж - не жилец, то не вижу разницы, выписано ему свидетельство о смерти или нет. Смерть несколько скрадывает неприятное впечатление.
Ну а если считать претендентов на звание знающих главную истину - компания многолюдная получается.
Фальчи, пиши, конечно, как знаешь, я просто несколько разочарована последним фрагментом. Довольно живо нагнеталась интрига, а выявился, имхо, пшик. Здесь нет вопроса - а как нужно было поступать, нет клещей, которые зажимают со всей дури, нет сильной дилеммы - только оплошность и самонадеянность, простительная мальчишкам-кадетам.

 Отправлено: 25.03.10 11:21. Заголовок: Царапка пишет: Расс..

Царапка пишет:

цитата:

Расслабиться - это одно, испугаться глупых куриц - другое.

Ну а разве она испугалась? Мне так не показалось.

Царапка пишет:

цитата:

Фальчи, пиши, конечно, как знаешь, я просто несколько разочарована последним фрагментом. Довольно живо нагнеталась интрига, а выявился, имхо, пшик.

Да я так и поняла, поэтому особо ничего и не возражаю на этот счет.

 Отправлено: 26.03.10 08:35. Заголовок: Ой, как всё знакомо ..

Ой, как всё до смешного знакомо: если Нюшка не отвечает некоему стандарту, значит, и весь фик - пшик

 Отправлено: 26.03.10 09:08. Заголовок: Да нет, Царапка о др..

Да нет, Царапка о другом говорит, я поняла, что она имеет ввиду.

 Отправлено: 26.03.10 20:51. Заголовок: Гата, Анна была давн..

Гата, Анна была давным давно, и на тот момент о пшике я не говорила. К тому же она здесь хотя и слабоватая, но не ужасная, а местами очень даже молодец.

 Отправлено: 26.03.10 21:33. Заголовок: Автору жутко любопыт..

Автору жутко любопытно что это за места такие

 Отправлено: 27.03.10 06:24. Заголовок: Когда настояла на ра..

Когда настояла на разговоре с Владимиром.

 Отправлено: 06.04.10 00:23. Заголовок: Глава десятая Извоз..

Глава десятая

Извозчик остановился у особняка Репнина, когда на улицу спустилась глубокая ночь. Свет горел только в окнах гостиной и на кухне. Похоже, Лиза уже спала, только Глаша по своему обыкновению задержалась, на кухне увлекшись домашними делами. Мишель расплатился с извозчиком и указал Владимиру глазами на черный ход:
– Что через парадный дорогого гостя не пустишь? – шепотом спросил барон, отворяя тяжелую калитку заднего двора и проходя внутрь, – Боже, Миш, как давно я не был у тебя, - ностальгически протянул Корф, оглядываясь по сторонам, - И ведь ничего не изменилось, а будто сто лет прошло.
– По нормальному дому соскучился? – усмехнулся Михаил, - Надоели грязные трактиры с клопами и тараканами?
– Страсть как надоели, - кивнул головой барон и тут же посерьезнел, - А дом… если б ты знал, Миша, сколько раз мне хотелось прийти туда, увидеть её…
– Могу представить, - Репнин открыл дверь одной из гостевых комнат, - Проходи. Надеюсь, никто из слуг нас с тобой не видел.
– Я все никак не могу перестать думать о Мещерском, - произнес Владимир, опускаясь на диван и закидывая ноги на подлокотник, - Не мог же он приехать из Польши просто так, с пустыми руками, чтобы всего лишь провести несколько дней в трактире. Он был слишком занят в Варшаве, чтобы все там бросать и примчаться сюда. Значит, Вейс его зачем-то вызвал, он доверяет ему как самому себе, а если Вейс чист, волей-неволей напрашивается вывод, что бумаги у его дружка.
– Тогда думай, где они могут быть спрятаны. Если ты переворошил всю его комнату и не нашел, значит, они в каком-то тайнике. Может быть, на другом постоялом дворе, на конспиративной квартире или остались где-нибудь на границе.
– Не знаю, возможно. Но в одном я уверен, у Вейса их нет. Иначе бы Мещерский не приехал бы в Петербург.
– Рассуждаешь как господин Бенкендорф. Он тоже не верит, что Мещерский здесь случайно.
– Я польщен твоим сравнением, - Корф неожиданно резко вскочил с места, - Но об этом завтра. Сейчас я еду к Анне.
– Сидеть, - Миша надавил ему на плечо, вынуждая вновь опуститься на диван, - Ты на себя в зеркало смотрел? Анна в обморок упадет, когда тебя увидит.
– Мда, рожа не для свиданий с любимой женщиной, - помрачнел Владимир, разглядывая свое отражение, - Слушай, будь другом, дай хоть побриться.
– Я принесу все необходимое, - Миша кивнул в сторону ширмы, - Горячая вода там.
Пока Владимир приводил себя в порядок, Репнин стоял неподалеку, прислонившись спиной к двери и задумчиво поглядывая себе под ноги.
– Ты что, Миш? – спросил барон, заметив его меланхоличное настроение.
– Да вот представил что должна почувствовать Анна. Каково ей будет увидеть тебя после стольких дней и недель ожиданий, узнать, что ты пришел всего на несколько часов и вновь уйдешь. Не слишком ли это жестоко?
– А что ты предлагаешь? – тон Владимира тут же стал колючим и резким, - Не встречаться с ней вовсе?
– Раскрыть ей всю правду. От начала до конца. Она твоя жена, она тебя любит и имеет право знать.
– Я не хотел её пугать, потому и смолчал… - Владимир застегнул запонки на рукавах рубашки, - Она много знает об этой истории?
– Ровно столько же, сколько и я. Я ничего от нее не скрывал, так что твои откровенья не будут для нее таким уж большим сюрпризом.
– Я вернусь завтра в пять утра, - отозвался барон, оставив замечанье друга без ответа, - Не закрывай дверь.

Михаил проводил взором удалявшуюся в ночной дымке фигуру барона, постоял еще пару минут, вдыхая свежий морозный воздух, и вернулся в дом. Зажег в гостиной пару свечей, посмотрел на настенные часы. Пол-первого ночи. Репнин присел на диван, отрешенно поглядывая на мерцающий огонек свечи и приводя мысли в порядок. Но усталость брала свое, после тяжелого дня в голове гудело от нахлынувших в один момент тревожных событий.
– Миша! – услышал он рядом с собой голос жены, - Ты пришел, наконец, я думала уже никогда тебя не дождусь.
Князь поднял голову:
– Ты не спишь еще?
– Какой может быть сон, если тебя нет рядом? – ответила Лизавета с явно скользнувшими нотками отчаянья в голосе.
– Лизонька, - Мишель встал навстречу жене, осторожно обнял и зарылся лицом в разметавшиеся по плечам волосы, - Мне нужно кое-что тебе сказать…
Он запнулся от закравшегося на мгновение подозрения – а стоит ли? Всё то время, что он потратил на поиски барона, Лиза сдержанно или в открытую заявляла, как устала от выходок Владимира, как ей надоело жить в страхе, что очередная история, в которую он попал, грозит неприятностями для их семьи. Теперь, когда опасения подтвердились, узнать правду ей будет особенно тяжело, и в какой-то момент Мише показалось, что для ее же спокойствия самое верное сейчас – промолчать. От этой мысли по сердцу неприятно царапнуло – ведь раньше он никогда ничего от нее не скрывал, ни разу не лгал в ее огромные небесно-голубые глаза, всегда встречающие его с такой доверчивой нежностью. К тому же рано или поздно, она все равно узнает. И Миша решился:
– Иди наверх, Лизонька, я сейчас приду.
Княгиня отодвинулась на шаг, слегка запрокинула голову, глядя в его потускневшие и отчего-то столь непривычно серьезные глаза, и нахмурилась:
– Миша, мне совсем не нравится твой тон.
– Я все тебе объясню, иди, - Репнин поцеловал руку жены, проводил ее взглядом и еще некоторое время пробыл в гостиной, слушая размеренное тиканье часов.
Лиза сидела на постели, накрывшись длинной шерстяной шалью, и в ожидании мужа теребила пальчиками ее тонкие кисточки на концах ткани. Нетерпеливо горящие на фоне бледной матовой кожи глаза выдавали ее беспокойство. Увидев вошедшего в спальню Михаила, она тут же вскочила с места:
– Миша… - начало было она.
– Лиза, присядь, - князь сжал в своих руках ее хрупкие ладони, - Я хотел сказать тебе, что сегодня вечером встречался с Владимиром.
– Ты нашел его? – возбужденным шепотом переспросила Лиза, - Где? Что с ним? Анна знает?
– Пока нет, но скоро узнает. Владимир только что уехал к ней.
– Он был у нас дома?
– Да, но самое главное, - Миша еще сильнее стиснул ее пальцы, - Как мы и предполагали, он попал в беду. Его ищет полиция. Давая мне задание найти участника польского заговора, Бенкендорф имел ввиду Владимира. Его я должен был арестовать и доставить людям Третьего отделения.
Лиза мотнула головой, непонимающе похлопала длинными ресницами:
– Значит Корф заговорщик?
– Нет, его оклеветали, и теперь нам нужно во что бы то ни стало доказать его невиновность. Я должен ему помочь.
Княгиня слушала мужа низко опустив голову, разглядывая узорчатые переплетенья на шали. Он рассказывал ей обо всем что случилось в Польше, о таинственных документах, о подозрениях господина Бенкендорфа, о покушениях на убийство, подготовленных людьми Вейса, от которых чудом удалось спастись Владимиру. За все время, пока Миша говорил, Лиза не пошевелилась, погруженная в свои мысли. Он закончил, нерешительно коснулся губами ее руки, словно ожидая ответа.
– Ты сошел с ума, - бесцветным тоном, наконец, вымолвила Лиза, - Нет, ты определенно сошел с ума! Ты собираешься помогать Владимиру, зная, что его вот-вот арестует Третье отделенье? Неужели ты не понимаешь, что если его поймают, ты отправишься вслед за ним?
– Да, но наше положение не так безнадежно. Пока у нас есть шанс опередить Бенкендорфа, все еще можно изменить и восстановить его имя и честь офицера.
– А если у вас не получится? – живо отозвалась Лиза, - Бенкендорф поручил тебе найти Владимира, и даже если он не виноват, Его сиятельство считает барона преступником. Ты потворствуешь заговорщику и изменнику, да за это без всякого суда отправляют на виселицу!
– Я не могу бросить Владимира в беде, - спокойно и терпеливо выговорил Михаил, - Как я буду жить, зная, что имел возможность ему помочь и ничего не сделал для этого?
– Ты не можешь ему помочь, - отчаянно тряхнула головой княгиня, - Если он попал в какую-то историю, пусть выпутывается сам. Почему мы должны страдать из-за него? Если ему нет дела до своей семьи, почему по его прихоти рушится наша?
– Лиза, в том, что случилось, никто не виноват. Возможно, Корфу нужно было действовать иначе и не пускать все на самотек, не дожидаться, когда эти люди начнут за ним охоту. Но теперь уже ничего не изменить. Сейчас он зажат между двух огней – Вейс очень опасен, он не остановится, пока не добьется своего, а Бенкендорфу нужны доказательства, чтобы снять с Владимира подозренья.
Лицо Лизаветы исказило гримасой боли:
– Но Бенкендорф сотрет тебя в порошок, если узнает, что ты ведешь двойную игру! Я уж не говорю о том, что эти ненормальные поляки могут пристрелить тебя заодно с Владимиром в каком-нибудь захолустном трактире, - в глазах княгини заблестели слезы, - Ты подумал о том, что будет со мной, Миша? А с Алешей? Я ведь не смогу без тебя, я не переживу если с тобой что-то случится, - она вцепилась в манжеты его рубашки, - Для меня нет ничего страшнее, чем потерять тебя… Миша, - она всхлипнула, все еще пытаясь не расплакаться, - Скажи, неужели тебе друг важнее меня и сына?
– Ты же знаешь, что это не так, - прошептал Репнин, снимая губами с ее щек предательски текущие слезы, - Но и оставить Владимира я не могу, пойми, пожалуйста.
Лиза нервно рассмеялась, оттолкнула от себя его руки:
– Значит, его бросить ты не можешь? – крикнула она, - А меня можешь? Выходит, сделать меня вдовой в двадцать лет, а сына оставить без отца тебе ничего не стоит? Ты хочешь, чтобы Алеша рос сиротой?
– Конечно же нет. И вовсе не собираюсь умирать, я знаю, что делаю, поверь мне, все будет хорошо…
– Я не верю! – перебила его Лиза, - Ты постоянно твердишь мне одно и то же, а становится только хуже. Сколько времени ты кормишь меня пустыми обещаньями, что все скоро закончится, и мы будем жить как прежде? А на самом деле происходит то, чего я боялась больше всего – ты рискуешь жизнью из-за человека, который всем приносит одни несчастья.
Она замолчала и в спальне на несколько секунд воцарилась гнетущая тишина. Репнин устало покачал головой, развернул к себе ее заплаканное лицо:
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – негромко спросил он.
– Я хочу, чтобы ты выбрал, Миша, - с горечью произнесла княгиня, - И раз и навсегда решил, кто тебе дороже. Можешь выбрать Корфа, но тогда не меня не сына ты больше не увидишь, обещаю тебе.
– Лиза, пожалуйста, не ставь мне условий…
– Значит, ты все еще выбираешь, - горько усмехнулась княгиня, - Неужели друг может быть важнее семьи? Объясни, Миша, как такое возможно? Ведь он столько раз предавал тебя, подвергал твою жизнь опасности, из-за него ты оказывался на краю пропасти, откуда мог и не выбраться. И ты все равно остаешься ему верным, прощаешь его, продолжаешь считать его другом? Разве так бывает, Миша?
Князь молчал. Лизин вопрос вместе с застывшим в ее пронзительно-чистых глазах немым укором поставил его в тупик. Он не знал ответа, не знал, почему так получилось, что однажды судьба свела их и несмотря ни на что уже столько лет держит вместе. Этот «сумасшедший» «неугомонный» Корф, с кадетских времен вызывавший у окружающих недоумение, страх, зависть, восхищенье, никогда никого не подпускавший к себе, дерзкий и насмешливый, совсем на него не похожий стал ему другом. Самым близким, которому во всем доверяешь, которого чувствуешь и понимаешь, даже если его поступки тебе чужды и кажутся настоящим безумием, которому прощаешь то, что не простил бы никому. В кадетском корпусе их с детства учили мужской дружбе, рассказывали о взаимовыручке и самопожертвовании, на которую идут настоящие мужчины ради товарища на войне, учили делиться бедами и невзгодами, протягивать руку помощи тогда, когда кажется, что все потеряно. Однако там, в четырех стенах суровой офицерской школы, где царили жестокие порядки, и слишком силен был дух соперничества, где слабость безжалостно каралась и высмеивалась, положиться на кого-то было до невозможности сложно. Оттого им обоим так ценна стала их дружба, как спокойный островок надежды, где всегда можно пережить самое трудное, найти поддержку, даже если весь мир от тебя отвернется. Между ними произошло много ссор, недомолвок, не поделенных женщин, нечаянных обид и грубых слов, сказанных сгоряча, но каким-то чудом они меркли по сравнению с пройденной Кавказской войной, тюрьмой, расстрельной стеной у которой они стояли плечом к плечу перед лицом смерти, обреченные, но ни о чем не жалеющие.
Как объяснить Лизе эти простые для мужчины, но совершенно неясные женщине вещи, для которой нет ничего важнее семьи, домашнего очага, улыбки своего ребенка; способной пойти на самые страшные жертвы ради любви, но никогда не сумеющей понять, как можно рисковать всем ради дружбы.
– Ну что ты молчишь, тебе нечего мне сказать? – все с той же горечью в голосе спросила Лиза, - Я никогда не думала, что ты можешь быть таким жестоким по отношению ко мне… Но если тебе на все наплевать и ты готов спуститься со своим Корфом даже в преисподнюю, то мне нет. И я этого так не оставлю!
Она резко дернула на себя одеяло, натянув его до подбородка, и повернулась к мужу спиной, отодвинувшись на самый край кровати. Миша услышал ее тихие всхлипыванья, резавшие как ножом по сердцу. В такие минуты она казалась совсем маленькой и беззащитной.
– Лизонька, - Михаил подобрался к ней поближе, осторожно откинул одеяло и поцеловал в обнажившееся плечико, - Ну послушай меня, пожалуйста. Давай поговорим спокойно.
Вместо ответа княгиня только раздраженно повела плечом, словно отгоняя назойливую муху, и вновь с головой укуталась в одеяло. Репнин тяжело вздохнул и, задув стоящую на столике свечу, лег рядом. Через некоторое время Лиза успокоилась, но так и не пошевелилась. Впервые за все время совместной жизни, она спала, повернувшись к нему спиной.

 Отправлено: 06.04.10 00:24. Заголовок: Заснувший, притихший..

Заснувший, притихший дом встретил хозяина немым приветствием. Барон зашел в пустынную гостиную, нерешительно замер посредине, расстегнул вдруг отчего-то ставший тесным и удушливым ворот пальто. У дивана на столике он увидел вазу с цветами – её любимые свежие белые розы, неизменно присылаемые ей из цветников Двугорского два раза в неделю. Она собственноручно подрезала их колючие стебли, сбрызгивала водой налитые едва начинавшие распускаться бутоны, ставила в узкую хрустальную вазу, обязательно в тон кружевным салфеткам. И каждое утро любовалась ими, вдыхая своим изящным носиком их капризный тонкий аромат. Владимир сжал пальцами прозрачные лепестки, такие же нежные и легкие как она – как ее кожа, как ее руки, волосы, губы. Корф повернул голову – огромный красного дерева рояль, за которым она провела столько вечеров, погруженная в волшебный мир Моцарта, даже не видя, что он стоит в дверях и слушает ее с еле заметной улыбкой. А когда, наконец, замечала, быстро закрывала крышку и бежала ему навстречу, обнимала за шею, спрашивала, давно ли он так наблюдает и ответ неизменно был один: «Всю жизнь». У дивана камин, в котором как обычно жарко горит золотистый огонь, здесь она тоже любила сидеть, читая какой-нибудь глупый французский роман, а он, требуя к себе внимания, отнимал у нее книгу, притягивал к себе, невзирая на возмущенья и жарко шептал в ухо: «Не забивай себе голову всякой ерундой. Я расскажу тебе столько, что на дюжину романов не хватит». Она делала вид, что сердилась, но потом легко сдавалась под натиском его губ и тут же таяла в горячих объятьях.
Владимир прошел на кухню – у печки суетилась Варвара, воинственно гремя чугунными горшками, из которых шел дивный запах свежесваренных щей, такой родной и домашний, что у него тут же защипало в носу. Барон непроизвольно улыбнулся – нет, он ничего не забыл.
– Варя! – тихонько окликнул он кухарку.
Варвара вздрогнула, не поверив своим ушам, и обернулась:
– Владимир Иванович, барин, - испуганно прошептала она, прижимая к груди пухлые ладони, - Да неужто это вы? Родной вы наш, Господи, вернулись, наконец!
– Тише, Варечка, тише, - ласково проговорил Корф, легонько сжимая ее плечи, - Это я, со мной все хорошо, не волнуйся.
– Аннушка-то как рада, будет! – по лицу доброй кухарки заструились счастливые слезы, - Уж сколько она вас ждала, сколько передумала всего… Ой, барин, как мы переживали, что исчезли Бог знает куда, и ни весточки, ни строчки ни одной от вас.
– Где Анна? – прерывисто спросил барон, чувствуя, как внутри мгновенно просыпается нетерпенье, - Она еще не спит?
– Аннушка в комнате у себя, Владимир Иванович, я ей только что чай наверх подала. У нее, у голубушки, из-за волнения голова часто болеть стала. Вот доктор и прописал ей травы успокаивающие.
От Вариных слов Корф тут же изменился в лице:
– Она нездорова?
– Так нервы шалили, барин, но вы не беспокойтесь. Как вас увидит, так сразу всю хворь словно рукой снимет. Какое же лекарство пуще любви действует? Аннушка узнает, что вы целым и невредимым вернулись, так и расцветет, будто цветочек и здоровее прежнего будет… Да что вы со мной лясы-то точите, - вдруг спохватилась кухарка, - Идите же к ней скорее!
– Варенька, передай, пожалуйста, это управляющему, - барон достал из нагрудного кармана сюртука конверт, - Если он уже ушел, отдашь завтра.
– А к чему спешка такая, Владимир Иванович? - кухарка непонимающе повертела письмо в руке, - Дождитесь до завтра, как Дмитрий Степанович придет, так сами ему все и скажете.
Корф с грустью посмотрел ей в глаза и едва заметно покачал головой, и Варвара, неожиданно осознав, что хочет сказать хозяин, растерянно охнула:
– Но как же так, барин? – запричитала кухарка, - Неужели опять уедете и Аннушку одну-одинешеньку оставите?
– Так надо, Варя, - спокойно, но твердо произнес Владимир, - Я пришел всего на несколько часов. Рано утром я уйду.
– Да что за напасть приключилась такая, что вы в собственный дом как вор по ночам пробираетесь? – воскликнула Варвара, - Разве ж дело это?
–Я объясню всё, но потом. У меня мало времени, ступай, Варечка, отнеси письмо.
Владимир остался на кухне один. Прошелся по скрипучим половицам, окинул блуждающим взглядом большую русскую печку, полки, заставленные разномастными котелками и сковородками, накрытый чистой скатертью стол, блюдо, заполненное свежеиспеченными пирожками. Здесь все по-прежнему, живет своей тихой, размеренной жизнью, не ведающей напастей и тягостных забот. Словно маленький светлый мирок, запомнившийся ему еще с детства своими теплотой и уютом с тех пор, когда он, будучи ребенком, прибегал сюда за каким-нибудь угощеньем, приготовленным для него Варварой. Или после очередной шалости прятался от праведного отцовского гнева под крылышком доброй кухарки, всегда жалевшей его и уговаривающей старого барона не ругать непутевого мальчишку. Как же давно это было, сколько всего произошло, а тут жизнь будто замерла, утонув в тягучей, точно патока нежности, над которой даже время оказалось не властно
– Варенька, спасибо за чай, - услышал он позади себя тонкий и чистый, словно утренняя роса голосок, мгновенно пробравшийся в самую глубину сердца, - Я принесла чаш… ах!
Блюдце с тихим звоном выскользнуло из рук и покатилось по полу. Замерев на пороге и не сводя взора с мужа, Анна вцепилась пальцами в дверной косяк и пролепетала чуть слышно:
– Ты… Это ты…
Барон стоял не двигаясь и скользил жадным взглядом по ее побледневшему лицу, ясным голубым глазам, затянутой в шелк фигурке, ставшей еще тоньше и хрупче. Стараясь не упустить ни одной мелочи, наслаждался каждой подаренной секундой, в которую он мог ей любоваться, чувствовать ее близость, дышать с ней одним воздухом, позабыв обо всем на свете.
– Анечка, - хрипло шепнул Владимир, не в силах пошевелиться, - Анечка…
Его слова, прозвучавшие в тишине замершей кухни как молитва, расколдовали её, пробудив от оцепенения, и в следующее же мгновение она сорвалась с места и бросилась в его объятия, крепко ухватила за воротник расстегнутого пальто, покрывала лихорадочными поцелуями шею, лицо, волосы, безотчетно твердя его имя:
– Владимир, ты живой, живой, - горячо шептала она ему в ухо пересохшими губами, - Володя, Володенька мой, Володечка…
– Живой, Анечка, живой, - выдохнул он в её растрепавшиеся волосы, крепко прижимая к себе, - Успокойся, моя родная, всё хорошо.
– Где ты был? Почему бросил меня, не сказав ни слова? Я столько всего передумала, пока ждала тебя.
– Прости меня, - с болью в голосе произнес Владимир, виновато целуя ее руки, все еще сжимавшие воротник его пальто, - Я заставил страдать тебя, но я не мог иначе.
– Я ничего не понимаю, Володя, - умоляюще посмотрела на него баронесса - Миша говорил мне о каких-то заговорщиках, о том, что ты попал в беду. Я так боялась, что с тобой случиться что-нибудь плохое, что я потеряю тебя навсегда.
– Нет, конечно, ты не потеряешь меня, - успокаивающе заговорил барон, - Я никому не позволю нас разлучить.
– Значит, Миша ошибся? Тебе ничего не угрожает? Но почему тогда ты исчез так надолго?
– Анечка, я все расскажу тебе, - Владимир склонился к ней, прижался лбом к ее лбу, - Но чуть позже, потом… Сейчас я не могу… Боже мой, как же я скучал, - и чувствуя, что разгорающийся внутри огонь начинает охватывать его целиком, быстро накрыл ее губы своими, не в состоянии больше сдерживать томившуюся от мучительного ожидания страсть.
– Неужели это ты… неужели все, наконец, закончилось? – бормотала Анна в перерывах между поцелуями, водя ладонями по его волосам, лицу, плечам, словно не веря в реальность происходящего, в то, что он не грезится в одном из преследующих все последнее время снов, а на самом деле стоит перед ней, сжимая в своих сильных объятиях.
Владимир услышал её последние слова, и в горле засел тугой комок отчаянья. Он теснее прижал к себе Анну, осторожно взял её лицо в свои ладони, пристально глядя в светлые как горный хрусталь глаза, обволакивающие его своей испуганной искренностью, от которой до боли стягивало в груди:
– Я люблю тебя, - только и смог выговорить он.
В следующую секунду Владимир подхватил жену на руки, услышав, как тихонько шаркнул по полу подол её пышного платья, потом почувствовал её пальцы, сомкнувшиеся у него на затылке, ощутил её чуть сбившееся дыханье, как только она привычно прильнула щекой к его плечу. В гостиной было темно, он почти на ощупь пересек комнату, прошел к лестнице и, кажется, даже едва не споткнулся о нижнюю ступеньку, вызвав легкий смешок Анны, уже совсем расслабившейся в его объятиях.
– Осторожней, - шепнула она ему на ухо, и добавила совсем беззвучно, - Володенька…
Совершенно теряя голову, Корф толкнул ногой дверь в спальню и опустил жену на постель, как вдруг замер рядом, смотря в темноту широкого балдахина, словно не веря, что имеет право быть с ней, дотронуться до нее, любить до умопомрачения. Пальто и сюртук полетели на пол, Владимир встал перед женой на колени, и, задыхаясь от волнения, принялся целовать складки шуршащего платья, переплетал её длинные пальцы со своими, повторяя как завороженный: «люблю, люблю…»
– Я так ждала тебя… – то ли всхлипнула, то ли пробормотала Анна, но в ту же секунду её оглушил треск рвущейся ткани, и она спиной почувствовала жар его рук и прикосновение его губ на обнажившихся плечах. В висках застучало, горло стянуло от захлестнувшего возбужденья, пальцы комкали простыню. Он никогда таким не был – диким, словно ослепленным безудержной страстью, забывшим обо всем на свете. Не стаскивал одним рывком платье, не сминал бесцеремонным поцелуем рот, не смотрел на нее такими горящими почти безумными глазами. Будто сорвавшийся с цепи, не нежный и внимательный, следящий за каждым своим движеньем, а жадный, требующий, подчиняющий. Испугавшись в первые мгновенья, не зная, как быть с ним таким, потом она вдруг доверилась новым, неожиданно пробудившимся чувствам, притянула его к себе за шею, глядя в подернувшиеся пеленой глаза, и тут же провалилась в разверзшуюся мглу внезапно ставшей такой приветливой ночи.

 Отправлено: 06.04.10 00:24. Заголовок: Анна повернулась на ..

Анна повернулась на огромной постели, потянулась в сладкой истоме, напомнившей ей о волшебном блаженстве, в которое она окунулась несколько часов назад. Ладонь непроизвольно скользнула по простыне, пробралась к соседней подушке в нетрепливом желании дотронуться до теплой чуть влажной кожи любимого, вновь почувствовать её у себя под рукой, но вместо этого пальцы обжег холод гладкого шелка. Анна резко распахнула глаза, ощущая, как вязкая дрожь волной накрыла тело, и подскочила на кровати. Приснилось? Неужели ей всё это приснилось – его руки, глаза, губы, эта сводящая с ума ночь, невероятная, дерзкая, самая лучшая в её жизни? Неужели опять безжалостное, измученное долгими ожиданиями сознания решило сыграть с ней в прятки и окончательно лишить рассудка? Лоб тут же покрылся бисеринками пота, дышать стало трудно, Анна обвела полутемную спальню рассеянным взором, со страхом ожидая вновь встретиться лицом к лицу с пустотой.
Владимир сидел в кресле у камина и курил трубку, выпуская в потолок мелкие колечки серебристо-серого дыма, и задумчиво смотрел на потрескивающие в топке угольки. Напрягшееся минуту назад струной тело расслабилось, Анна с облегчением вздохнула – он здесь. Значит, не сон. Он, в самом деле, вернулся, он рядом с ней, как прежде. Она быстро откинула пуховое одеяло, поправила сбившуюся сорочку и, вынырнув из постели, неслышным шагом приблизилась к мужу:
– Владимир, - шепотом позвала она его, - Зачем ты встал так рано?
Барон обернулся, отложил в сторону трубку и протянул к ней руку:
– Замерзнешь, накройся, - он накинул жене на плечи, висящий на стуле плед.
– Когда ты рядом я ни за что не замерзну, - улыбнулась Анна и провела ладонью по его непослушным волосам, - Ты здесь, со мной.
– Иди сюда, - он притянул её к себе на колени, обнял за талию, вдыхая аромат растрепавшихся локонов, - Какая ты красивая, Аня…
– Я так счастлива, Володя. Наконец-то ты вернулся и никуда больше не уйдешь, - прошептала она и словно домашняя кошечка игриво потерлась носом о его шею, даже не заметив, как напряглась рука мужа при её словах, - Но ты обещал мне все рассказать. Что с тобой случилось? Где ты был?
– Анечка, я, в самом деле, должен многое тебе рассказать, - ответил Владимир, стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче, - Я очень виноват перед тобой.
– Но ведь теперь это уже неважно, правда? – тонкие пальчики продолжали теребить его густые темные пряди, - Мы снова вместе, и это главное.
– Всё не так просто, Аня, - тихо произнес барон, - У меня большие неприятности. То, что говорил тебе Миша – правда. И сегодня я пришел к тебе ненадолго, мне опять нужно уйти.
Его голос приговором звучал в предрассветной тишине спальни, каждое слово било точно молот о наковальню. Анна подняла голову с его плеча, губы ее задрожали:
– Что ты сказал? Ты вновь меня бросаешь? - запинаясь вымолвила баронесса, отказываясь верить в услышанное, - Не может быть! Ты не можешь!
– Я очень этого не хочу, родная, - Владимир перехватил её тотчас ослабевшую руку, прижал к своим губам, - Но если я останусь, не сегодня-завтра сюда придут люди Третьего отделенья и схватят меня. А я пока ничего не могу предъявить, чтобы себя оправдать.
– Тебе обвиняют в государственной измене? Но почему?
– Я невольно помог одному преступнику спрятать важные документы, которые ищет полиция. Против меня все улики и Бенкендорф поручил Михаилу мой арест.
– Господи… - только и смогла прошептать Анна, закрываясь руками.
Владимир тихо начал свой рассказ, к концу которого, всё лицо её было залито слезами, но она даже не пыталась их стереть, заворожено глядя на мужа, своими словами медленно и безжалостно отбирающего у нее последнюю надежду.
– Но почему ты не пошел в полицию? Ведь ты ни в чём не виноват!
– У меня ничего не было против Вейса, да я и готов был забыть про ту историю, если бы не оказался один на один с его бандой. На меня несколько раз покушались, и только чудом мне удалось избежать смерти. Я стал слишком опасен, я не знал, что он выдумает в следующий раз – выстрелит в спину на темной улице или подожжет дом. Я не мог позволить ему и дальше продолжать это безумие.
– А теперь? Этот поляк знает, где ты?
– Нет, зато я о нём много знаю. Мы с Мишей найдем нужные Бенкендорфу документы, я смогу доказать ему свою невиновность и у него больше не будет оснований держать Вейса на свободе. Но пока мне по-прежнему придется скрываться, любая неосторожность может обернуться провалом.
– Но неужели нельзя придумать что-то другое? – глаза Анны лихорадочно заблестели, - Мы можем сбежать, уехать из России куда-нибудь заграницу. Миша служит при дворе, он сумеет достать нам паспорта, и мы навсегда уедем отсюда. И тебе больше не придется прятаться.
– Аня, - покачал головой барон, - Я не могу так, я офицер, я присягал императору, клялся быть верным ему и своему отечеству. Я не хочу позволять изменникам и предателям запятнать мое имя позором, бежать как преступник.
– Но какой в этом смысл, если тебе все равно не поверят? А так мы будем вместе, и мне не нужно будет каждый день молиться и ждать от тебя хоть единой весточки. Просыпаться и засыпать с одной лишь мыслью – увидеть тебя живым и здоровым, прислушиваться к каждому шороху на улице, надеясь, что это ты, наконец, вернулся ко мне. Зачем нам позволять кому-то вставать между нами, мешать нашему счастью… - Анна сжала лацкан его сюртука, - Я прошу тебя, давай сбежим, и пусть все идет, как идет. Я не смогу больше ждать тебя так долго, я сойду с ума.
– Нас поймают на первой же границе, и мы подвергнем себя еще большей опасности. Единственный способ выбраться – доказать полиции мою невиновность и разоблачить Вейса. Мы с Мишей справимся, я многое знаю о людях Вейса, ему тоже удалось продвинуться в своем расследовании. Только так я смогу вернуть в наш дом мир и покой, о котором мы оба так мечтаем.
– Ну почему ты думаешь только о себе? – всхлипнула Анна, - Как ты не понимаешь, что моя жизнь превращается в ад всякий раз, когда я представляю, как ты прячешься по каким-то неизвестным трактирам и постоялым дворам, как я страдаю от мысли, что в любой момент тебя могут убить опасные преступники, у которых нет ничего святого, что люди Бенкендорфа арестуют тебя и отправить в тюрьму как заговорщика. Я не хочу отпускать тебя снова в этот кошмар, я хочу быть с тобой, - она крепко обняла его за шею, - Слышишь? Я хочу быть с тобой, что бы ни случилось.
– Аня, Анечка, - Владимир нежно гладил жену по волосам, и ему казалось, что сердце в груди разрывается от её слез, - Я всё понимаю, но нам обоим нужно потерпеть, еще немного, теперь ты всё знаешь, а я буду здесь, рядом. Я постараюсь давать о себе знать всё то время, которое нам понадобиться, чтобы отыскать бумаги…
– Не уходи, - с надрывом вымолвила Анна, казалось, она его даже не слышала, погруженная в свою оглушившую и ослепившую ее тоску, - Не уходи, пожалуйста, я умоляю тебя!
– Мне надо идти, - произнес Владимир, осторожно отрывая её от своего плеча и опуская на пол, - Я бы всё на свете отдал, чтобы остаться, но не могу.
Он поднялся с кресла, сжал в ладонях ее поникшую белокурую головку:
– Мне пора, - шепнул он ей в губы, - Миша ждет меня на рассвете.
– Ты жестокий, - выпалила она, отворачиваясь от его поцелуя, - Ты всю жизнь меня мучил, мне от тебя одни только несчастья. Тебе никогда не понять, как я страдаю. Ты бесчувственный, бессердечный, ты не о ком не думаешь кроме себя!
– Аня…
– Отпусти меня, - она попыталась вырваться из его объятий, - Пришел на пару часов, получил, что хотел и снова сбегаешь, как ни в чем не бывало, не заботясь о том, что я чувствую. Мне не нужен такой муж… Лучше бы ты вообще не приходил! – Анна вновь дернулась в сдавливавших ее предплечья руках, - Отпусти! Отпусти сейчас же!
– Пожалуйста, успокойся, - тихонько попросил Владимир, еще сильнее прижимая ее к себе, - Мне также тяжело, как и тебе.
– Ни капли тебе не тяжело, - со злостью выдавила ему в лицо Анна, - Иначе бы ты не поступал так со мной, не бросал бы меня в одиночестве, не приходил бы на одну ночь только за тем что бы… - щеки ее вспыхнули и, вновь всхлипнув, она отвернулась. - Шли бы вы за этим в бордель, Владимир Иванович. Всё то же самое, и никто лишних вопросов задавать не станет.
– Ну, зачем ты так? – обреченно спросил он, - Я пришел, потому что не мог больше не видеть тебя.
– А если бы я не проснулась? – не слушая его, продолжала Анна, - Ты бы снова исчез ничего не сказав? Оставил бы на трюмо записку о том, как ты сожалеешь? И ты уверяешь меня, что тебе так же тяжело, как и мне?.. – она в который раз попыталась вырваться, молотя кулачками по его груди, - Да отпусти же ты меня! Ты мне всю жизнь испортил, ненавижу тебя, ненавижу!
Барон молчал, хотя каждое ее слово хлестало будто пощечина, не размыкая рук, стоял и ждал пока она успокоиться. Через минуту, выпустив наружу всю скопившуюся злость и обиду, Анна затихла и сама прижалась к нему, так крепко, что на мгновение они стали одним целом. Только тогда Владимир, наконец, ослабил объятья, поцеловал жену в волосы.
– Мне пора, - повторил он.
– Ты уходишь прямо сейчас? – спросила Анна и сама удивилась, как после недавней истерики ровно прозвучал её голос.
– Да, дорога каждая минута.
– Подожди, - она поспешно выскользнула из его рук и подбежала к комоду, один за другим выдвинула несколько ящиков, торопливо перебирая хранящиеся в них разные безделушки. Владимир неподвижно стоял посреди комнаты и с удивлением наблюдал за женой.
– Вот, нашла, - баронесса вытащила из содержимого ящиков маленькую бронзовую иконку Божьей матери на тонкой цепочке, - Её оставили мне мои приемные родители, она защитит тебя, - Анна надела иконку на шею мужу и живо перекрестила.
- Храни тебя Бог! – прошептала баронесса, - А теперь иди, уходи скорее, или я не смогу тебя отпустить, - она отвернулась и села на край кровати, закрыв лицо руками.
Слезы вновь застилали глаза, внутри всё раздирало от бессилья и беспощадно настигавшего одиночества. На секунду ей показалось – сейчас всё закончится, испарится, точно плохой сон, он подойдет к ней, обнимет за плечи, прижмется щекой к ее щеке и скажет, как сильно любит. Анна отчаянно обернулась, но в спальне было уже пусто. Владимир ушел так быстро и бесшумно, что даже не скрипнула ни одна половица. Анна до боли стиснула зубы, задавив уже готовый вырваться из груди крик, и без сил упала на постель, уткнувшись лицом в подушку, всё еще хранившую его тепло.

 Отправлено: 06.04.10 00:24. Заголовок: Как и просил барон, ..

Как и просил барон, Михаил оставил черный ход открытым, и Владимир без труда прокрался в спящий особняк Репниных. Тихонько запер за собой дверь, прошел по темному коридору до гостевой комнаты. На него накатила чудовищная усталость, перед глазами все еще стоял образ Анны – её залитое слезами лицо, скривленные в рыданьях губы, умоляющие не уходить, не бросать. Он остановился у двери, прислонился спиной к стене, сжал в ладони надетую женой иконку, поцеловал спокойный умиротворенный облик Девы Марии, зажмурился. Мука расставанья никак не хотела отпускать, давила, словно засевшая в груди пуля, выматывая и опустошая. Владимир вновь разомкнул веки, посмотрел на зажатый в руке образок, тяжело вздохнул и вошел в комнату. К счастью, Мишель оставил ему свечу, горевшую в самом углу письменного стола. Корф приблизился к вьющемуся как мотылек в темноте огоньку, взял в руки подсвечник, как вдруг услышал легкий шорох у противоположной стены комнаты. Владимир вздрогнул и резко обернулся, едва не выронив на пол свечу:
– Лизавета Петровна? – изумленно пробормотал он, - Вы… вы здесь?
Лиза сидела в кресле, запахнувшись в длинную шаль, и смотрела на него, слегка склонив голову набок. В её глазах засел странный колючий блеск.
– Здравствуйте, Владимир, - княгиня поднялась с места и приблизилась к нему, - Не ожидали меня увидеть?
– Признаться, нет, - всё еще ничего не понимая произнес барон, - Вы в моей комнате, в такой час.
– Я убедилась, что Миша уснул, и пришла сюда. Ждала вас всю ночь.
– Но зачем? - оторопело наморщил лоб Владимир.
– А вы не догадываетесь? – с вызовом спросила Лиза, подходя еще ближе.
Внезапно Корф почувствовал легкое раздражение – тяжелый день, не менее тяжелая и болезненная ночь не располагала к загадкам. А теперь жена его лучшего друга стояла перед ним посреди ночи в шелковом пеньюаре и спрашивала, неужели он не понимает, зачем она пришла. Это было так нелепо, что барон не удержался от сарказма:
– Откуда ж мне знать? – усмехнулся он краешком губ, - Однажды вы уже приходили ночью ко мне в спальню. Ничем хорошим это не закончилось.
Лицо Лизы вспыхнуло от гнева:
– Оставьте ваши дурацкие шутки, - яростно выпалила она, - Они тут неуместны.
– Простите, - виновато покачал головой Владимир, - Вы правы, шутка и впрямь дурацкая. Но я не понимаю…
– Я пришла, просить вас немедленно покинуть наш дом. И не искать встреч с Мишей. Я знаю, вы попали в неприятную историю, но я не хочу, чтобы из-за вашей глупости пострадал мой муж. Не втягивайте его в свои игры.
– Лиза, я понимаю ваше волнение и тревогу, но Миша сам принял решение помогать мне, - спокойно ответил Корф, - Я не заставлял его, наоборот, отговаривал, зная, как это опасно. Миша взрослый и самостоятельный человек, он знает, на что идет.
– В отличие от вас Миша порядочен и благороден, он не может бросить вас в беде. Но вы, если и в самом деле ему друг, не должны были принимать его помощь. Поэтому я прошу вас, я даже требую, оставьте нас в покое. Уходите и никогда не возвращайтесь.
Владимир опустил глаза:
– Поверьте, мне очень жаль, что снова приходится доставлять вам неприятности, я очень не хотел мешать ни вам, ни Мише, но обстоятельства складываются так, что мне на самом деле нужна его помощь. Прошу вас, поймите меня.
– Неприятности? – переспросила Лиза, - Мой муж может лишиться из-за вас головы, а вы называете это неприятностями? Если вы не понимаете, что такое страх потерять самого близкого и родного на свете человека, то я вам искренне сочувствую. У вас нет сердца.
– Вы ошибаетесь, я прекрасно вас понимаю. Вы имеете все основания меня ненавидеть – я причинил вам много горя в прошлом…
– Вот именно, - перебила его княгиня, - Я тысячу раз пожалела, что потратила на вас столько сил, но я вас давно простила. Потому что встретила Мишу, и он сделал меня самой счастливой женщиной на свете, а теперь вы снова появляетесь и хотите отнять у меня самое дорогое. Я вам не позволю это сделать.
Владимир молчал, не встречаясь взглядом с княгиней, а она продолжала:
– В моей жизни многое изменилось, теперь я жена, я мать, моя семья – это то, что мне ценнее всего на свете, я не хочу потерять ее из-за вашей прихоти. Уходите. Так будет лучше для всех.
Барон вновь слегка усмехнулся:
– Простите Лизавета Петровна, - ответил он ей после недолгого молчанья, - А что будет, если я вас не послушаю?
Лиза нахмурилась, губы непроизвольно сжались в тонкую щелку:
– Тогда меньше чем через полчаса здесь будет полон дома полиции и вас арестуют как заговорщика, - она вскинула подбородок, сощурила потемневшие глаза, - Или вы сомневаетесь, что я это сделаю?
– О, нет, нет, - поднял руки барон в оправдывающемся жесте, - В этом я нисколько не сомневаюсь, зная вашу решимость. Однако вы не учли, если сюда придут жандармы, вы будете вынуждены объяснять, что я делаю в вашем доме. Вы подставите под удар Мишу.
– А я скажу, что вы пришли к нам с просьбой о помощи, а мы как верные подданные не пошли у вас на поводу и вызвали полицию, - живо отозвалась Лизавета, - Кому из нас двоих поверят – мне или вам? Выбирайте, как вам угодно покинуть наш дом – добровольно или под конвоем?
Владимир вскинул бровь, еле заметно кивнул:
– Вы, действительно, не оставляете мне выбора. Что ж, хорошо, я уйду. Но мне очень жаль, что мы расстаемся с вами врагами, ведь я всегда относился к вам с большой теплотой, я любил вас как сестру, с детства вы были мне боевой подругой. У нас с вами было столько всего хорошего, к чему нам ненавидеть друг друга?
– Не заговаривайте мне зубы, - тряхнула головой Лиза, - Вы никогда меня не любили. Ни как сестру, ни как подругу, ни как женщину. И, слава Богу! Вы вообще не умеете любить, иначе вы никогда бы так не поступили с Анной. Не бросили бы её умирать от неизвестности, словно она вещь, которая станет вас дожидаться, пока вы наиграетесь.
– Простите, Лиза – тон его из мягкого тут же превратился в суровый, - Но об этом вы не вправе судить.
– Пусть так, но что это меняет? Я лишь говорю о том, как есть на самом деле… А теперь уходите, не испытывайте мое терпенье.
– Я уйду, обещаю вам. Только дайте мне две минуты.
– Нет! – решительно отрезала Лиза, - Я знаю, что вы собираетесь сделать - оставить Мише какой-нибудь знак или записку. Не получится, уходите прямо сейчас.
Владимир негромко рассмеялся:
– А вы невероятно прозорливы, Лизавета Петровна, - он подошел к ней вплотную, быстрым движением склонился к её руке, одновременно осторожно сдвигая плечом одну из стоящих на полке книг, - Не буду больше досаждать вам. Однако ж я надеюсь, вы проводите меня до дверей, а то вдруг я спрячусь где-нибудь за портьерой. У вас такой большой дом.
Княгиня криво усмехнулась и направилась к двери, Владимир галантно распахнул её перед ней, пропуская вперед, потом обернулся и резко выдернул всю ту же книгу, от его движенья с гулким стуком упавшую на пол. Корф потушил свечу, улыбнулся в темноте и проследовал вслед за Лизой, которая так ничего и не успела заметить.

 Отправлено: 06.04.10 06:45. Заголовок: Falchi пишет: в гла..

Falchi пишет:

цитата:

в глазах княгини заблестели слезы, - Ты подумал о том, что будет со мной, Миша? А с Алешей? Я ведь не смогу без тебя, я не переживу если с тобой что-то случится, - она вцепилась в манжеты его рубашки, - Для меня нет ничего страшнее, чем потерять тебя… Миша, - он

Удивилась такой истерике Лизы. На нее совсем не похоже. Я ожидала что у нее глазки загорятся от предвкушения очередной авантюры. Такое поведение больше бы подошло Нюшке-клушке.

 Отправлено: 06.04.10 07:05. Заголовок: Светлячок пишет: Уд..

Светлячок пишет:

цитата:

Удивилась такой истерике Лизы. На нее совсем не похоже. Я ожидала что у нее глазки загорятся от предвкушения очередной авантюры. Такое поведение больше бы подошло Нюшке-клушке.

Да, меня тоже удивило. Уж кто-кто, а она не истеричка и не рассчётливая стерва. Даже сейчас, когда у неё сменились приорететы в такое её поведение не верю, спишем на послеродовую депрессию . Не верю, что девушка способная погубить свою жизнь ради счастья брата может так поступить с тем, кто ей помог. Она к ближним довольно сострадательна, по отношению к крепостным, к той же Сычихе, а твоя Лизавета обвинила бы её в том, что попала в передрягу.

 Отправлено: 06.04.10 07:26. Заголовок: Лизавета меня капита..

Лизавета меня капитально разочаровала. Надеюсь только, что у автора есть в рукаве козырь для ее реабилитации

 Отправлено: 06.04.10 07:30. Заголовок: Лиза здесь - не боев..

Лиза здесь - не боевая подруга. С одной стороны, на неё вроде не похоже, но если вспомнить Наташу Ростову...
Анна, впрочем, тоже не боец, но в конце-концов взяла себя в руки.

 Отправлено: 06.04.10 13:11. Заголовок: Дамы, я, конечно, ож..

Дамы, я, конечно, ожидала похожей реакции по поводу Лизы, но все-таки мне кажется, что вы к ней чересчур строги. Она была авантюрна и склонна к различного рода приключениям до той поры пока не возникало реальной опасности. В данном случае, она убеждена, что ее муж сильно рискует попасть под раздачу и вместе с Корфом оказаться у стенки. С тем же Андреем, потеряв родного брата и будучи уверенной в виновности Владимира она не стала его поддерживать, даже поссорилась с Мишей, пока он не убедил ее в обратном. И теперь она видит в Корфе реальную угрозу своей семье и было б странно если бы она встретила его с горящими глазами. Мне кажется первая спонтанная оборонительная реакция куда логичнее.

Gata пишет:

цитата:

Надеюсь только, что у автора есть в рукаве козырь для ее реабилитации

Автор тоже на это надеется, я ж Лизоньку люблю.

Царапка пишет:

цитата:

С одной стороны, на неё вроде не похоже, но если вспомнить Наташу Ростову...

Ой, Царапуль, не вспоминай к ночи)) Хотя аналогия мне понятна.

 Отправлено: 06.04.10 13:48. Заголовок: Falchi пишет: Она б..

Falchi пишет:

цитата:

Она была авантюрна и склонна к различного рода приключениям до той поры пока не возникало реальной опасности.

Мне кажется, у неё не было чувства опасности.

 Отправлено: 06.04.10 17:01. Заголовок: Имхо, в БН ей никогд..

Имхо, в БН ей никогда особо опасность и не угрожала. И в безрассудства она впадала в основном от отчаянья и безысходности, когда терять нечего было. А сейчас ей мало того, что есть что терять, так и мотив рисковать ради Корфа явно не перевешивает её счастье в браке и счастье материнства. Я вижу её резкое и может даже инстинктивное поведенье как всю ту же защитную реакцию, но уже через призму новых ценностей.

 Отправлено: 06.04.10 17:08. Заголовок: Ну ладно, Лиза - нем..

Ну ладно, Лиза - немного превратилась в клушку, с молодыми мамашами это случается. А вот Корф опять не по-мужски поступил - мог бы потом и записку Мише послать, чтобы тот его не терял, так ведь нет - наябедал князю на жену.

 Отправлено: 06.04.10 17:10. Заголовок: Про ябеду не поняла..

Про ябеду не поняла