Отправлено: 16.06.09 19:53. Заголовок: "Дорога в пропасть", драма - 2
Название: «Дорога в пропасть» Жанр: Драма Герои: Анна, Владимир, Натали и другие. Сюжет: По мотивам одного романа Шелдона. При перечитывании пришла мысль спроецировать. Это не плагиат, за основу взята лишь идея, сюжетная линия. Есть отклонения от сериала. Время действия то же. Начало здесь Дополнительно: фик начат в 2008 году.
Ура! Продолжение! Не решаюсь напоминать автору, зная, как реальные дела и прочие объективные и субъективные причины могут замедлять творческий процесс, но жду продолжения этой истории с нетерпением
Olya пишет:
цитата:
Вдохновение накатило так, что печатала полночи, не покладая рук
Оленька, ты мегабизон! Почаще бы нас всех накрывало такое цунами!
Olya пишет:
цитата:
Когда я еще только начинала писать о встрече Анны с Ольгой Бецкой, сразу представила Ольгу вот так:
Если мне не изменяет память, эту героиню тоже звали Ольга :) Очень удачное попадание в образ, на мой взгляд. Я новую подругу Анны рисовала себе как-то абстрактно, а теперь иного лица и не представляю. А вот муж Ольги мне как-то сразу не понравился - и напомаженностью своей (хоть модники в те времена не брезговали косметическими средствами), и тем, что сразу запал на подругу жены (хоть это никак не характеризует его моральные качества, неожиданное увлечение может настигнуть кого угодно, даже самого верного семьянина).
Неожиданная развязка сцены с Натали и Владимиром В какой-то момент я слегка была разочарована поведением Натали, мне бы хотелось, чтобы она до конца выдержала маску холодности, которую так удачно нацепила, когда справилась с первым волнением. Но потом поняла, что напрасно ее осуждала. Она же не прожженная лицемерка, а молоденькая девушка, плохо еще умеющая владеть чувствами. Владимир же, надо отдать ему должное, умеет вывести из себя :)
Спасибо, мне очень приятно. И за такой развернутый отзыв спасибо. Даже мелькнула мысль, что мне в этой истории пока что-то удалось. Да-да, именно пока - написанное по прикидкам автора не докатило еще и до середины. Gata пишет:
цитата:
Если мне не изменяет память, эту героиню тоже звали Ольга :)
Да. Но дело даже не в этом, просто я вдруг поняла - это она и все. Тем более, у нее и малыш был там того же возраста, что и здесь. Все вместе сработало и сложилось в образ (в смысле внешности, разумеется) Gata пишет:
цитата:
А вот муж Ольги мне как-то сразу не понравился - и напомаженностью своей (хоть модники в те времена не брезговали косметическими средствами),
Гата, Гата , ты прямо мои мысли как раскрытую книгу читаешь. Я в этой главе не планировала раскрывать образ Бецкого, так - бросила пару намеков, и во внешности в частности. Думала, заострит кто-нибудь внимание или нет. Ничего от тебя не скроешь. Gata пишет:
цитата:
В какой-то момент я слегка была разочарована поведением Натали, мне бы хотелось, чтобы она до конца выдержала маску холодности, которую так удачно нацепила, когда справилась с первым волнением.
Долго держать маску - не для Наты.
Спасибо за внимание. Скоро продолжение не обещаю. Но как только - так сразу. Я хоть этот фик и начала писать давно, но он мне до сих пор интересен, поэтому даже и с перерывами внушительными, все равно к нему возвращаюсь. Так что спокойствие, только спокойствие - усе будет.
написанное по прикидкам автора не докатило еще и до середины.
Так это же замечательно - еще читать и читать!
Olya пишет:
цитата:
Я в этой главе не планировала раскрывать образ Бецкого, так - бросила пару намеков, и во внешности в частности. Думала, заострит кто-нибудь внимание или нет. Ничего от тебя не скроешь.
Ой, я такая невнимательная, что запросто )))) Но тут тебе парой намеков удалось создать очень сочный образ
неожиданное увлечение может настигнуть кого угодно, даже самого верного семьянина).
Стесняюсь спросить и Беню тоже? (прячется под стол)
Оль, как ты понимаешь, Нюшкины закидоны и томный вид я пролистнула не вдаваясь. Опасаюсь за Натку. Не свернула бы себе шею. Вся надежда на Вовчега и его молниеносный прыжок
как ты понимаешь, Нюшкины закидоны и томный вид я пролистнула не вдаваясь.
Я понимаю, что может уже надоела описанием чувств героини, но пишу как представляю - а в моем представлении без этого никак. То что можно опустить опускаю, поверьте Если буду писать со всеми подробностями, мы так никогда до финала не доберемся.
Ну вот для всех, кому еще не надоело мое нудное произведение и редкие продолжения. Только благодаря испанцам его вчера настрочила - после такого феерического матча уснуть было никак не возможно.
Глава 15.
(1-ая часть)
"Наташа, Наташа..." - эти взволнованные восклицания так и бились у нее в ушах. У постели, на которой она лежала, копошился доктор, но почему-то сквозь маленькие очки его, смешно повиснувшие на кривоватом носу, Наташе представлялись только синие глаза человека, которого она больше никогда не хотела видеть. Честное слово, лучше бы утонула, чем быть в таком смешном и нелепом положении перед этим грубияном! Она все еще чувствовала прикосновение его рук, невыносимо жаркое даже в ледяной воде, невыносимо крепкое сквозь бесстыдно льнущее к телу мокрое платье. И до последних минут жизни ей не забыть, как слезы стыда застилали глаза вперемешку с поднимающимися брызгами воды, и как отчаянно барахтаясь, она старалась вырваться из рук Владимира, в ответ крепче сжимающего ее талию. Кажется, он пытался успокоить ее, твердил что-то виноватым голосом, осторожно удерживая отталкивающие его руки, она, разумеется, не слышала и слова, а потом все звуки и вовсе исчезли в белом мутном мареве... Наступившее забытье было потревожено чьими-то неизвестными голосами. Кажется, ее внесли в какой-то незнакомый дом и вокруг суетились люди, отдавая друг другу спешные распоряжения. Чьи-то порывистые быстрые движения, безуспешные попытки вдохнуть воздух грудью, скованной корсетом... Топот куда-то бегущих ног, взволнованные голоса, вскрики - все это многообразие звуков раздражало слух подобно жужжанию пчел над цветком. - Сюда-сюда, доктора! - Да-да, прошу вас... - голос Владимира. Без насмешливых сардонических ноток узнать его было нелегко. - Мне кажется, она не дышит... Ради Бога, скорее! - Боже мой, что случилось? - это вопрошал толстый голос, принадлежащий скорее всего какой-то почтенной матроне, очевидно, хозяйке дома. Наташа попыталась разлепить веки, но не смогла. - Опускайте, опускайте барышню-то. Дуняша, плед скорее. Вот так, вот так, да подоткни получше! - Господи, господи, я думал, она... - В голосе Владимира послышались сдерживаемые рыдания. - Что... что с ней? - Да она моя голубушка, однако, вся посинела. Что за блажь устраивать купания в такую погоду! - Нет, видите ли... Густой туман беспамятства медленно, но верно окутывал девушку. Голоса приглушенно отдавались в ушах. Над головой кружились какие-то тени, - как будто множество крошечных точек то расплывались, то снова соединялись воедино, по своему усмотрению играя очертаниями окружающих предметов и людей. Очнулась она уже в другой, едва освещенной комнате, от чье-то мерного покряхтыванья. Пенсне доктора раскачивались перед ее слабо открывшимися глазами, он протянул ей чашку, наполненную какой-то пахучей прозрачной жидкостью. Исполненная желанием, чтобы ее скорее оставили в покое, Наташа послушно сделала несколько глотков. Вернув чашку в руки глядящего на нее с одобрением доктора, она хотела что-то спросить, но язык отказывался повиноваться, и опустив голову на подушку, Наташа принялась следить глазами за суетившейся по комнате горничной. Внимательно наблюдая за каждым движением служанки, Наташа пыталась сосредоточить на ней мысли так, чтобы ни одна из них не ускользнула в постороннем направлении. Напрасно. Темно-синие глаза неотступно преследовали ее, а в голове отстукивали дробь бесполезные вопросы. Что следовало сделать не так? Нельзя было давать волю своему гневу, не стоило удостаивать его и взглядом на маскараде, с холодностью оттолкнуть его руки, когда горячие ладони коснулись ее плеч... Столько правильных путей поведения представлялось ей теперь! За этими размышлениями, она не заметила, как осталась одна. Вздохнув, девушка приподнялась на подушках, устремив глаза на лепной карниз потолка. Сперва глядя на него без выражения, она заметила, что часть потолка захватывала тень от колеблющихся ветром гардин, и по мере того как они колебались, девушке казалось, что они складывают собой не что иное, как высокую фигуру мужчины в офицерском мундире... Сердце заколотилось. Всколыхнувшийся гнев придал ей силы, и, преодолевая слабость, Наташа резко поднялась и шлепая босыми ногами по полу, одним рывком раздвинула гардины. Снова перевела глаза на потолок. Дыхание ее стало ровнее - разозлившая Наташу фигура исчезла, перебежавшая тень превратилась во вполне безобидные полоски, уколовшие Наташу в ее глупости. - Идиотка, - тихо обругала себя девушка. Дрожащими руками она шире открыла окно, не заботясь о том, что зубы все еще сводило от холода, которым щедро поделилась с ней ледяная вода реки. Вдохнув в грудь воздуха столько, сколько смогла, она почувствовала некоторое успокоение. Ничего, ничего не случилось. Глядя на ясное спокойное небо, она словно старалась укрепить себя в мысли, что эта ночь ничем не отличается от десятка других ночей. Но чувствовала, что это неправда. В ушах с силой отдавалось клокотанье собственного сердца, в ту минуту, когда Владимир прижал ее к себе. Никогда в жизни оно еще не билось сильнее! Словно споря с собой, Наташа покачала головой. А стук в ушах все нарастал и нарастал, и она с шумом захлопнула окно, чтобы заглушить его хоть на миг. - Нет, нет, мне... мне не в чем себя упрекнуть... Взгляд упал на колечко, надетое Андреем на ее палец. Лгунья, лгунья! Конечно, есть, и ты знаешь, в чем. Вздрогнув, Наташа сжала голову ладонями, как будто стараясь закрыться от неотвязных воспоминаний руками, но тщетно. Она не находила прямых доказательств своей вины, но чувствовала, что она была в каждом ее слове, в неистовом биении сердца, даже в оставленном на его лице багровом следе от пощечин... Наташа опустилась на колени, и так и, продолжая сжимать голову руками, долго сидела на холодном полу, не чувствуя холода. Взгляду ее представлялись то кривая усмешка и иронически поднятые брови, то неподдельное волнение и отчаяние, шепот лихорадочных извинений и синие глаза, полные раскаяния, пока он нес ее на руках... Потом она увидела другие глаза - мягкие карие, всегда ласково глядящие на нее сквозь стекла очков. Но против ожидания на нее не снизошло успокоение, напротив, в душе шевельнулся страх - она не представляла, как теперь посмотрит Андрею в глаза.
- Маман, маман, - поджидающая мать возле двери, Кити осторожно дернула ее за локоток. - Что тебе? Рыжие волосы девушки вылетели из-под чепчика, выражение лица ее было лукаво. - Что же с нашей неосторожно искупавшейся барышней? - в голосе ее сквозило неприкрытое ехидство. - Доктор осмотрел ее? Женщина поморщилась от тона дочери. - Перестань злорадствовать, Кити. Неприятность может приключиться с каждым. Разумеется, при такой погоде можно легко схватить воспаление легких, но доктор сказал, что... - Конечно с каждым, мамочка, - перебила дочь не интересовавшую ее тему здоровья княжны, и ехидно пропела. - Но не с каждой девушкой подобные неприятности случаются в обществе барона Корфа. - Так это Корф? - от удивления дама подняла голос. - Как ты только успела углядеть, плутовка. - Что вы, маман, - девушка скривила губки, - в свете Корфа узнает любая барышня. - Ты же знаешь, я давно не выезжаю. - Разумеется, маман, вы безнадежно отстали от жизни. - Глаза девушки загорелись предвкушением нового скандала. - Но в Петербурге даже глухой и... - Кити, - дама нахмурилась, - ты знаешь, я не люблю это, перестань, пожалуйста. Воспитанной барышне негоже опускаться до сплетен. Говорю тебе уже какой раз... - судя по тону матери, тирада обещала быть долгой, но Кити не стала дожидаться ее конца. Звонко чмокнув маму в щеку, девушка стрелой взбежала по лестнице в свою комнату, дабы старая дама не исхитрилась ее догнать и вернуть. Вряд ли у нее достанет сил подниматься еще на один этаж в такой час. Так и есть: спустя несколько минут она услышала, как этажом ниже со скрипом закрылась дверь и довольно рассмеялась. Какая прекрасная ночь, и как замечательно, что ей не спалось! Подумать только, какие новости! Запрыгнув на постель, она несколько раз перевернулась в воздухе, обнимая подушку. И сквозь смех, вспомнила слова матери: - Воспитанной барышне негоже опускаться до сплетен... - Поудобнее устраиваясь на кровати, Кити презрительно усмехнулась. - Ах, маман... У вас без сомнения ужасно невоспитанная дочь. Зато я знаю одну очень воспитанную (она сделала ударение на этом слове) барышню, которая тем не менее не гнушается обществом барона Корфа. Не гнушается уединяться с ним при звездах, без пяти минут обрученная с князем Долгоруким. О, эта гордая строгая княжна, умевшая осадить кавалеров одним взглядом. Ха! Ми-шу-ра. - Глаза девушки засверкали злостью. Если бы не эта противная Репнина, она давно бы уже была в штате фрейлин государыни. Как же Кити мечтала сбежать из-под надоевшей опеки матери, и окунуться в кипящую событиями придворную жизнь. Сколько эта жизнь сулила ей новизны и открытий. Но занудная княжна Репнина заняла ее место. Этого привыкшая неизменно получать все что захочет, Кити не могла ей простить. - Теперь уж я постараюсь, чтобы все узнали о тайных пристрастиях милой добродетельной Натали. - Холодно проговорила она, наслаждаясь звучанием этих слов. Повертевшись еще, девушка так и не смогла уснуть - такое возбуждение ей внушала последняя фраза. Закутавшись в одеяло, она подошла к столу, зажгла свечу и промокнула перо в чернильнице. Занесла руку над бумагой, задумавшись. Долго, она прикидывала и так и эдак, какие лучше подобрать слова Мари (лучшей подруге Кити при дворе), но все равно не могла найти именно те, которые бы во всей полноте передавали произошедшее. Наконец, уверенно отложила листок с двумя упавшими каплями чернил. - Нет-нет, не стоит, доверять такое бумаге. Увижу Мари непременно, и с глаза на глаз... - В лице Кити отразился неуемный восторг. Она задумчиво погрызла кончик пера, почесав им у себя за ушком. - Княжна Репнина и барон Корф... Какой пассаж! - колышущиеся на ветру листья как будто повторяли между собой ее слова, пробуя их на вкус. А назавтра те же слова из уст в уста передавались во дворце...
(2-ая часть)
С возвращения графа Бецкого домой минуло три дня. Над Петербургом нависли тяжелые свинцовые тучи, не пропускающие солнечных лучей. Они напоминали неприкосновенные снежные массивы - как будто зубцы высоких гор, за которыми не возможно было разглядеть ни солнца, ни звезд. Природа словно бы замерла, чего-то ожидая. Нынешнее утро не спешило выпадать из привычной глазу картины. Унылое и пасмурное, оно словно окутывало все вокруг серой паутиной, предвещая ненастный безрадостный день. В такую погоду хочется подольше нежиться в теплой мягкой постели, не поднимая голову от подушки. Особняк действительно был погружен в сонную дрему - спали его камеристки и их накрахмаленные белые фартучки, спали лакеи и их шитые золотом ливреи, спали даже цветы в вазах. Только в гостиной на рояле горели две толстые свечи. В их свете ослепительно сверкали белые клавиши, распространяя нежные золотистые отблески по всей комнате и обрамляя сказочным сиянием белокурые волосы и нежный профиль девушки, сидевшей за роялем. Неспешно идущий по коридору Бецкой, поколебавшись, остановился напротив приоткрытой двери, и, прижавшись к одной из створок, заглянул внутрь, залюбовавшись сидевшей в тишине девушкой. Руки ее небрежно покоились на клавишах. Изящно очерченный рот выдавал легкую грусть, а в больших серых глазах таилась глубокая печаль. Она была красивая. Больше чем. Сергей мог поклясться, что никогда еще не встречал такого нежного, будто невесомого создания. Как прекрасная белая лилия, что воздушней всех шелков! Сейчас когда на ней было простое белое платье, а светлые волосы незатейливо перехваченные кремовой лентой мягко опускались концами на плечи, она еще более соответствовала этому сравнению. Тихая лилия, спрятав белоснежную головку в высоких камышах, так и манит миновать скрывающие густые заросли и пробраться к ней ближе - так с первой минуты их встречи Анна все более влекла его к себе. Влекла хоть и неосознанно, без всякого умысла, но преуспев тем не менее гораздо более, чем могла бы на ее месте опытная кокетка.
Осторожно ощупывая пальцами клавиши, Анна словно старалась поговорить с ними глазами. Загадочное черно-белое чередование. Кое-где две белые находились рядом, но чаще черные отделяли их друг от друга. Редкие минуты умиротворения находили на Анну, когда Ольга подходила к инструменту. Как замечательно она играла! Видя заинтересованность подруги, Ольга и ей пыталась объяснить нотную грамоту, говоря, что это совсем не сложно, но партитуры представлялись Анне ни много ни мало - древними письменами с неразличимыми иероглифами. Она считала их чем-то возвышенными, для себя недоступным, поражаясь только, какой удивительный, ни с чем не сравнимый каскад мелодий можно высекать всего лишь из простых черно-белых клавиш. Почему черно-белых? В их звуках играли все краски жизни, а цвета такие простые и скромные - черный и белый. Что это, как ни философская шутка, завещанная людям остроумным изобретателем? Черный и белый цвета... Загадочность ночи и восторг нового дня. И радость, и грусть, и вдохновенье, и боль - такие разные противоречивые чувства, удивительно сплетающиеся в неповторимом узоре звуков. Особенно девушку поражала иллюзия того, что наигранные мелодии всегда как будто исчезали где-то высоко-высоко, словно не желая принадлежать этому миру... Миру, где люди походя обманывают друг друга, и... - Вы не спите? Она вздрогнула от неожиданности. Нотные аннотации всколыхнулись ее неосторожным движением и упали к ногам. Едва Анна успела наклониться к ним, желая приподнять, она почувствовала, как граф накрыл ее ладонь своей рукой. Не в силах ничего сказать или освободить руку, она только едва заметно отшатнулась от него. Как будто удивленный ее реакцией, мужчина отпустил дрогнувшую в руках ладонь и партитуры снова упали на паркет. Изогнув брови, он с неприятным, как ей показалось выражением, растянул губы в улыбке: - Так обращаться со сборником, принадлежащим еще моей матери. Ай-ай-ай! - Простите, я... - Она опустила глаза, но не шелохнулась поднять потрепанные листочки. Вернув партитуры на инструмент, Бецкой весело повторил свой вопрос: - Почему вы не спите? Еще только рассвело. - Я привыкла рано вставать. - Какая похвальная черта! - Он снова улыбнулся, обнажив стройных ряд крупных зубов. Весь вид этого самодовольного человека с его широкой улыбкой и напомаженными волосами внушал Анне необъяснимый страх. Ей было страшно ловить на себе его взгляд, который словно преследовал ее с тех пор, как он приехал сюда. Она не могла понять, что это было. Чувство опасности или что-то вроде природного инстинкта, взыгравшего в ней тем памятным вечером у Ларионова, когда она увидела в глазах помещика пляшущие огоньки, которые как выяснилось впоследствии, ее не обманули. "Бесстыдница", - одернула она себя. Какое право она имеет так думать о муже Ольги! Она совсем его не знает, а уже напридумывала себе Бог знает что! Если бы Ольга сумела прочесть эти мысли, она скорее всего больше никогда бы с ней не заговорила. Они любят друг друга и у них прекрасный малыш, к ней же, Анне, граф лишь проявляет вполне понятное дружеское участие, а она ведет себя как перепуганная мышь. Наверняка, он это заметил. Как глупо! - Благодарю вас, - спокойней сказала она, прямо взглянув ему в глаза. Он кивнул в сторону фортепьяно. - Быть может, попробуем в четыре руки? - Я не умею играть. - Как же так! - он удивленно вскинул брови. И с особенным блеском глаз, подвинувшись к ней, подал руку. - Позвольте, я вас научу. И снова что-то странное почудилось Анне в блеске его глаз и энергичном движении руки. Она покачала головой, стараясь не выдавать эмоций. - Нет-нет, спасибо. - Поспешно встав, она взмахнула рукой в воздухе, отыскивая подходящий предлог. - Не думаю, что у меня получится. - Но напрасно вы... - Благодарю вас, - снова твердо повторила Анна. Чтобы не смотреть на графа, она сделала вид, что разглядывает висевший на противоположной стене шпалер. Проследив направление ее взгляда, Бецкой спросил: - Вам нравится? Мне кажется, прекрасное дополнение гостиной. Во всяком случае, был выполнен по моему эскизу. Анна долго смотрела на рубчатую поверхность шпалера* и изысканное переплетение шелковых цветных, а кое где и серебристых нитей. - Очень красиво. Но сюжет... - Он вам не нравится? Охотник прицеливается в фазана, а собака ждет выстрела, чтобы схватить подстреленную дичь. Обычный охотничий мотив. Анна ничего не ответила, но лицо ее побледнело. - Да, знаю, некоторые особенно трепетные барышни относятся к охоте... как бы это сказать... считают чем-то первобытным и варварским, но поверьте, это прекрасно! "Особенно трепетные барышни!" Вдумавшись в эти слова, Анна невольно разразилась громким смехом. Что этот утопающий в роскоши человек, проводивший досуг за развлечениями вроде того, что запечатлен на этом гобелене, может знать о ее жизни! Что он может знать о "трепетных" чувствах той, которую родная мать продала омерзительному старику за небольшой позвякивающий монетами мешочек! Что, что?!!
Как завороженный граф наблюдал за приступом этого неожиданного веселья. Прежде он видел на ее лице только недолгую, казавшуюся ему сухой, улыбку, а сейчас оно все будто светилось изнутри летающими лучиками смеха. Как она сейчас была прекрасна! Как же в этот момент ему хотелось забыть все - и карапуза сына с его полными щечками, и любимую, мирно спящую сейчас в том же доме жену, да и сам дом, в который так хотелось вернуться после долгих месяцев отлучки, и который так неожиданно стал ему постылым! Забыть все, кроме желания покрыть поцелуями ее раскрасневшееся смеющееся лицо, содрогающиеся смехом плечики, кружащиеся по спине пряди золотистых волос... Вопреки всем запретам и обстоятельствам, он уже хотел прижать девушку к себе, как отсмеявшись, та спрятала лицо в ладонях и проговорила: - Простите, я... Не знаю, что меня так рассмешило. - Анна перевела взгляд на гобелен, с трудом смиряя себя, чтобы снова не засмеяться. Очевидно, чем-то задетый или полагая, что тема еще не кончена, граф подступил к ней на шаг. - Кажется, я угадал причину. Однако, здесь мало смешного. Охота - не увлечение и не игра. Охота - это кредо. - Что-то в его голосе заставило Анну повернуться. Не отводя от нее взгляда, он медленно, понизив голос, произнес. - Охотник всегда берет, что пожелает. Эта фраза, интонация, с которой она была произнесена, и выражение - о, это выражение! - заставили Анну содрогнуться. От подступившего было к горлу смеха не осталось и следа. Сердце ее забилось пойманной в силки птицей, которой она снова себя почувствовала. Снова то подсказанное инстинктом побуждение бежать, бежать пока возможно - снова это побуждение завладело ей. Ей внезапно стало так страшно, и дыхание так сильно перехватило, что казалось, гостиная падает на нее всеми своими предметами - и свечами, стоящими на рояле, и нотным сборником, и вазами цветов, и этим ужасным гобеленом! Казалось, все это падает на нее, окутывает, затрудняет движения... Она вся внутренне сжалась, чувствуя пристальный мужской взгляд, и боясь того, что этот взгляд ей говорил. Пережитое в доме Ларионова потрясение охватило ее с новой силой, кроме того здесь был похожий полумрак, свечи также матово горели как и тогда, и она уже плохо понимала, где именно находится... И когда скрипнула дверь, ей даже на секунду показалось, что это мама вернулась за ней, осознав как она неправа, но в следующую уже секунду Анна увидела румяное от недавнего сна лицо Ольги, и сознание девушки прояснилось. - Ах вы ранние пташки, - Ольга рассмеялась, и спазм, сжавший горло, отпустил Анну. - Оля, - с облегчением выдохнула она, и, направившись к ней довольно резким движением, Анна нечаянно толкнула ногой маленький резной столик для корреспонденции. Столик сохранил равновесие, но какая-то стоявшая на нем вещица со звоном полетела на пол, несколько раз перевернувшись. Все обернулись. Это была табакерка с изображением Ольги. На нем она была особенно красива в платье с высоким воротом и высоко уложенными волосами. Теперь табакерка лежала ниц, так что портрета не было видно. Нагнувшись, Анна поспешила поднять ее, но только взглянув, невольно отшатнулась и разжала пальцы, едва не выпустив из рук - от удара о пол по лицу Ольги на портрете сквозь лоб и щеки прошли трещины. - О, нет! - голос Анны сорвался. - Ничего, дорогая, ничего, это не такая уж ценная вещь, - успокоила ее Ольга, несмотря на то, что вещь эта была дорога ее сердцу, как подарок мужа на годовщину свадьбу. Однако голос графини прозвучал довольно убедительно, хотя и вхолостую - Анна не слушала ее. Она смотрела на прошедшие по лицу изображения Ольги трещины, чувствуя, как ее сковывает ужас. Ужас дурного предчувствия. Боясь смотреть дальше, она порывисто бросилась к Ольге и как ребенок крепко обвила ее шею руками. - Прости, прости меня, Оля... - прерывающимся голосом повторяла она. - Что ты, что ты, милая, успокойся! - Ольга мягко гладила ее по голове, пораженная ознобом, колотившим девушку. - Сережа, принеси воды! Успокойся, дорогая! Все хорошо... Анна не различала слов. В серых глазах ее все еще стояли страшные темные полосы, исказившие лицо подруги...
*шпалер - то же, что гобелен
Алекса
Фея Драже
Сообщение: 617
Репутация:
15
Отправлено: 13.07.10 08:50. Заголовок: Olya пишет: Ну вот ..
Olya пишет:
цитата:
Ну вот для всех, кому еще не надоело мое нудное произведение и редкие продолжения.
Мне не надоело
Наташа вся в метаниях. Это в её состоянии очень вредно. Только я не поняла куда её привел Корф. Это его дом или тот, куда он Анну водил? От этого Корфа всего можно ожидать. Бецкий -неприятный тип
Olya пишет:
цитата:
Она смотрела на прошедшие по лицу изображения Ольги трещины, чувствуя, как ее сковывает ужас. Ужас дурного предчувствия. Боясь смотреть дальше, она порывисто бросилась к Ольге и как ребенок крепко обвила ее шею руками.
Ольга Бецкая мне очень нравится. Самый приятный персонаж в фике, ИМХО. Оленька, если ты задумала с ней что-то сотворить ужасное , лучше предупреди. Не стану это читать
Только я не поняла куда её привел Корф. Это его дом или тот, куда он Анну водил?
Нет, их дом в Петербурге отцу Владимира пришлось заложить, и они его не вернули. А это - да, я действительно забыла пояснить - подразумевала, что близлежащий к сверу особняк, где быстро могли оказать помощь. Алекса пишет:
цитата:
если ты задумала с ней что-то сотворить ужасное , лучше предупреди.
Хорошо признаюсь, приятное ее действительно не ожидает... Прости, Сашунь, но так нужно для сюжета...
Ура! Продолжение! Побольше бы нам таких феерических спортивных побед, пробуждающих музы!
Спасибо, Оленька! Прочитала на едином дыхании. Очень понравилось про душевные метания Натали. Бедняжка корит себя за то, чего еще не было, но что она, мне кажется, предчувствует. Не знаю, как дальше будет развиваться ее характер, но пока Наташа мне здесь нравится больше, чем в сериале - не припомню, чтобы там она испытывала угрызения совести перед Андреем за поцелуи с наследником, еще и обиделась, когда жених ее обвинял. Кити - прелесть А вот Бецкой - противный тип, жалко ужасно его жену. Разочарования ей не избежать...
Роза
пани Роза
Сообщение: 1248
Репутация:
17
Отправлено: 14.07.10 08:28. Заголовок: Оленька, мне тоже бу..
Оленька, мне тоже будет жаль потерять симпатичный персонаж, но коль скоро это не наша пани Ольга - тебе, как автору, и карты в руки. Терзания Наты мне понятны, сочувствую девушке. Скоро перед ней встанет выбор. Почитаем, как она с ним справится.
Алекса
Фея Драже
Сообщение: 620
Репутация:
15
Отправлено: 14.07.10 12:40. Заголовок: Olya пишет: Хорошо ..
Olya пишет:
цитата:
Хорошо признаюсь, приятное ее действительно не ожидает... Прости, Сашунь, но так нужно для сюжета...
Я понимаю. Раз надвигаются печальные события я не уверена, что дочитаю. Для меня что-то ужасное с персонажами, которых я успела полюбить, как личная драма.
Olya
Интеллектуалка
Сообщение: 2615
Репутация:
42
Отправлено: 14.07.10 22:54. Заголовок: Спасибо за комментар..
Гата, Роза, Алекса, спасибо за комментарии
Роза пишет:
цитата:
но коль скоро это не наша пани Ольга - тебе, как автору, и карты в руки.
Ага, еще бы наша, я тут и так углядела игру слов: Ольга и граф Понятно, конечно что... Но все равно - угораздило же меня выбрать именно этот титул
Алекса пишет:
цитата:
Для меня что-то ужасное с персонажами, которых я успела полюбить, как личная драма.
Я все понимаю
Алекса
Фея Драже
Сообщение: 622
Репутация:
15
Отправлено: 15.07.10 04:51. Заголовок: Olya пишет: Я все п..
Olya пишет:
цитата:
Я все понимаю
Спасибо
Оlya пишет:
цитата:
углядела игру слов: Ольга и граф Понятно, конечно что... Но все равно - угораздило же меня выбрать именно этот титул
Уже прочно в подсознании - Ольга может быть только с графом
Ага, еще бы наша, я тут и так углядела игру слов: Ольга и граф Понятно, конечно что... Но все равно - угораздило же меня выбрать именно этот титул
Тут Ольга хоть и графиня, но не пани :) Значит, и граф другой
Четвёртая Харита
Кокетка
Сообщение: 442
Репутация:
11
Отправлено: 02.09.10 09:28. Заголовок: В твоём фике граф че..
В твоём фике граф чем-то похож на Андрея из БН. Он же действительно увлёкся, бывают такие люди, ведь ничего предосудительного пока не было, а не чувствовать человек не может. Очарование оно не выбирает .
Наташа с её душевными метаниями, мне кажется, наоборот похожа на сериальную, просто у той выбора не было, и саму с собой мы её не видели, к тому же там ситуация была иная, всё-таки цесаревич, а тем более император не Корф, да и после той злосчастной дуэли с Репниными никто церемониться бы не стал. Но всё равно там ей не нравилась эта ситуация + уверенность что Алекс любит Ольгу, Ната считала, что защищает Андрея, а здесь Андрей находится в положении принцессы Марии скорее, вот уж перед ней она вину чувствовала и мучилась из-за этого, видно было.
Больше всех нравится Анна, она интровертна, неуверенность в себе, но в то же время собственные понятия о том, что хорошо, а что плохо, чувство чести, своеобразное конечно, но оно есть, сила духа компенсирует эту замученность, не ждёт что все будут ейпомогать. Умеет оценивать, чего напрочь лишена Анна из БН, и чувствовать себя неловко если сделала то, что неправильно, даже не сделала, а попала в ситуацию, когда могла бы. Сериальная Анна заявила бы, она не виновата, это мерзавец Бецкой, наоборот жертва и Олины проблемы, что мужа удержать не может, а её сироту всякий обидеть норовит, я имею в виду сама себе.
Очень сильная сцена с портретом, она выражение всех её внутренних страхов и переживаний, буквально пропитана эмоциями и нервным ожиданием.
Знаю-знаю, что писать на больную голову опасно (для рассказа в смысле), но пока есть время и желание, не удержалась. Насчет последней сцены с Корфом… не знаю, поверите ли вы в нее. Но я долго думала над этим... так скажем, моментом прозрения. Еще с той поры когда начала писать первые главы. И мне кажется, нет, я уверена, так могло быть…
Глава 16.
(1-ая часть)
Натали сидела перед раскрытой книгой, рассеяно водя глазами по строчкам. Буквы то расплывались подобно высям далеких холмов на картинах, то напротив собирались в слишком узкую линию, так что различить написанное было невозможно. Впрочем, не мудрено - каждым дюймом кожи она чувствовала обращенные на себя взгляды собравшихся в кружок фрейлин и их настойчивый шепот. Сосредоточиться было невозможно. Различив слово «барон», Наташа перелистнула страницу так резко, что она оказалась порванной до середины. Господи! Отставив книгу в сторону, девушка вздохнула. Все эти неотвязные сплетницы! Интересно, какой они находят прок в шепоте, когда ей прекрасно известно, что и кого именно они обсуждают! Особенно если учесть, что мило щебетавшие барышни и слова не могут сказать, чтобы не кинуть взгляд в ее сторону! Ну что ж, пускай! Если охота им чесать языки без дела, пускай! Она закрыла глаза, собираясь досчитать до десяти, чтобы успокоиться, но не успела. - Натали, дорогая, как вы себя чувствуете? - еле уловимый смешок, прозвучавший в голосе вопрошавшей тем не менее окрасил щеки Наташи румянцем. Она с достоинством подняла голову и ответила по-французски. - Благодарю, замечательно. Девушки переглянулись и понимающим взором окинули темно-красное платье Натали. Кроме собственно цвета взгляд привлекало глубокое декольте с низким вырезом. На шее переливчатыми огоньками сверкали рубины в тон платью. Темно-красные ленты в черных локонах служили логичным довершением наряда. Обычно княжна не любила носить такие откровенные, слишком броские туалеты, но сейчас это было именно то, что нужно. Единственное средство защиты. Высоко поднять голову и улыбаться тем сильнее, чем отчетливей отдаются в ушах отголоски пересудов, окруживших ее имя. Что-то, а это не сломит ее. Никогда. - По-видимому, ваша хворь отступила? Княжна невозмутимо улыбнулась. - Не понимаю, откуда вы черпаете сведения. Я была и есть совершенно здорова. На помощь не нашедшейся сразу, что ответить девушке, подоспела другая фрейлина. Тень притворного беспокойства легла на ее лицо. - Не судите наше участие строго, Натали. В последнее время вы сами на себя не похожи. - Милая, но пустая улыбка зажглась на ее хорошеньком личике. Пустая, пустая! Без проблеска каких-либо чувств, которые хотя бы отдаленно напоминали дружеские. - Мы уже истосковались по вашему заразительному смеху, а вы как будто нарочно пытаетесь от нас отгородиться... - Ах, оставьте ваши расспросы, - вмешалась третья, - вы когда-нибудь бывали влюблены?! Бедняжка так угнетена разлукой с князем Андреем, что не замечает ничего вокруг… - Любовь это прекрасно… - пропел еще один ехидный голосок, - а (следующие два слова были уж слишком выделены ударением) настоящая любовь и вовсе ценнее всех богатств мира. Правда как любит говорить моя маменька - чем крупнее камень в перстне, тем меньше у него шансов быть нефальшивым! Девушки дружно засмеялись шутке, находя ее как нельзя лучше подходящей моменту. Лицо Наташи вспыхнуло. Чертовки! Как невыносимы ей были эти толстые намеки! Андрей! Как они смеют произносить его имя с такой ехидцей! Она постаралась придать голосу ровное выражение. - Не судите меня строго, - вернула она брошенную ей фразу. - Иногда нет желания занимать себя пустой болтовней, а поговорить на философские темы, - она оглядела присутствующих взглядом, в котором искрились смешинки, - не с кем. Прошу простить меня, дамы. Поднявшись, княжна склонила голову согласно дворцовому церемониалу и поспешно вышла из комнаты. Вслед ей полетел смешок, и она прибавила шагу. И только дойдя до конца коридора, Наташа остановилась и, прикрыв глаза, прислонилась к стене. Она чувствовала себя изможденной и вымотанной. Дело, разумеется, было не в острых язычках этих мнимых поборниц морали… Просто ей казалось, что она идет по кругу, пространство которого суживается вокруг нее с каждым днем. И чем меньше в нем становится места, тем сильнее желание найти выход. И тем сильнее ужас того, что эти попытки оказывались тщетны. Это пугало ее. Наташа всегда казалась себе такой уверенной и сильной, способной справиться с любым препятствием, возникшим на пути. А теперь стоя здесь, в этом пустом коридоре, ощущала себя совершенно одинокой и растерянной. И все из-за этого наглеца Корфа! Стоило Наташе подумать об этом, как кровь закипала в жилах. Все из-за того что ему вздумалось над ней пошутить! Напрасно память воскрешала его голос, произносящий слова извинений, она знала, что помнить следует только одно - отвратительную кривую ухмылку, с которой он смотрел на нее на маскараде. Он нарочно заманил ее в ловушку, с намерением над ней посмеяться и этой проклятой уверенностью, что возьмет верх. И что хуже всего оказался правым. Она действительно забыла обо всем на свете, глядя в его темные глаза, была не в силах оттолкнуть, потеряв способность даже дышать и мыслить связано. Он был как будто увлекшим ее мощным циклоном, которому она не могла противиться. Ужасное, невыносимое чувство, на какие-то мгновения оно полностью подчинило ее себе, обратило в пыль строгие принципы и нравственные устои, да что там - обратило в пыль все! И, конечно, он это понял. С каким удовлетворением сейчас, он, должно быть, смакует сплетни, все более разрастающиеся по Петербургу! Какими насмешками, каким торжеством победы, должно быть, исполнены его письма, которые ей передают по несколько раз на дню! Разумеется, она не вскрыла ни одно, с яростью бросая их в огонь. И долго наблюдала, как обугливаясь, они превращаются в золу. Как хорошо было бы заодно сравнять с золой и Корфа! Подумать только, ему доставало наглости ей писать! Какой мерзавец! Неужели, в самом деле ожидает, что она ответит и сделает его триумф полным?.. Подлый отвратительный тип!.. Горизонт, к которому сходились все ее мысли. Открыв глаза, Наташа вздохнула. Если кто-нибудь застанет ее здесь в этом состоянии полузабытья, получится ужасно глупо. Покачав головой, она с тяжелым сердцем направилась в свою комнату, обещая себе немного, хотя бы пару часов вздремнуть, отдавая дань накопившейся в ней усталости. Слегка приободрившись этой мыслью, девушка подмигнула своему отражению в огромной вазе, стоявшей возле двери. Она потянула на себя ручку, а когда вошла, поняла, что надеждам погостить в царстве Морфея не суждено сбыться. Возле окна, в играющих складках занавесок стоял мужчина, задумчиво поворачивающий в руках очки. Наташа хотела вдохнуть побольше воздуха в грудь, прежде чем наступит момент, которого она так боялась. Но не успела - взгляды жениха и невесты встретились, и что-то в спокойном невозмутимом лице Андрея пронзило ей сердце...
- Натали! - секундная пауза была нарушена этим громким радостным восклицанием. И поспешив к невесте, Андрей склонился губами к ее руке. Рука была холодной и дрожала. И боль сдавила ему горло, перехватывая слова нежности, готовые сорваться с уст. Его Наташа... Это словосочетание показалось ему каким-то блеклым и далеким. Так показалось еще с той минуты, когда они встретились глазами - что-то в ней неуловимо изменилось. Не гордая посадка головы, не твердость походки - что-то гораздо глубже: такую слабую, почти призрачную перемену могут ухватить только любящие глаза, неосознанно подмечающие любую, самую незначительную мелочь в облике той единственной, мыслями о которой только и живет сердце. Почему она как будто избегает встречаться с ним взглядом, а плечи так странно сжались - словно бы под грузом тяжелого объяснения... Господи, а что если... Он с нежностью сжал пальцы ее руки, прогоняя морок. Невозможно. Никогда он не поверит этим глупым сплетням - этим проискам дворцовых интриганок, денно и нощно готовых на разные лады повторять первое, что попадается на язык. Неужели находятся такие глупцы, которые попадаются на их удочку, обижая недоверием самых дорогих людей? Как бы там ни было, достопочтенные барышни могут забыть надежду, что он с легкостью проглотит эту наживу. Он знал невесту слишком хорошо, для того чтобы усомниться в ней и любил слишком сильно, чтобы унизить до подобных расспросов. Чуть отстранившись от девушки, но, не выпустив тонкой руки, он оглядел ее и легко улыбнулся. - Почему прежде я никогда не видел этого платья? Оно тебе невыразимо к лицу. - Спасибо, - голос Наташи был совсем тихим. Она пыталась привести мысли в порядок, но это не удавалось. Господи, закрыть бы сейчас глаза и очутиться здесь же, но одной. Ей было так необходимо это уединение. Ей так хотелось спрятаться под шапкой невидимкой, но никакой шапки под рукой не было. Не было и не будет. Никто не даст ей передышки. Нужно что-то сказать, что-то такое обыденное и не вызывающее, простое и не замысловатое... Слова не шли с языка. Она глубоко вздохнула. - Почему ты не предупредил о своем приезде? - Отчего же, я послал записку. Но, - в глазах Андрея заискрились смешинки, - лошадь нарочного, верно, настолько заразилась моим нетерпением, что перекувырнула ездока через себя. Наташа засмеялась, прикрыв губы веером. Но даже собственный смех отдавался в голове натянутостью и фальшью. Она внимательно оглядела жениха, пытаясь прочесть мысли, скрытые в глубине мягких карих глаз. Почему он пытается отшутиться? Как будто переводит разговор в безопасное русло, как будто попросту не желает отвечать… И почему же все-таки он приехал так внезапно? Что это? Попытка застать врасплох?.. Мысли вращались в голове быстрее секундной стрелки, пока она усилием воли не остановила их беспорядочный бег. Нужно остановиться. Остановиться и успокоиться. Нельзя позволить этим глупостям взять верх над собой. Это прежний Андрей, ее Андрей. Он такой милый и замечательный, и не заслужил подобных подозрений даже мысленно. Он не достоин такого отношения к себе, как и того, чтобы от него что-то скрывали… Что же с ней происходит? Она ведь была так счастлива всего несколько дней назад. Кажется, целую вечность назад. - Наташа, дорогая, что с тобой? - при звуках этого мягкого голоса, угрызения совести захватили ее с новой силой. Вот и наступил этот момент истины. Что, что же ей ему сказать? Она чувствовала себя так странно: как будто для всех кроме нее время остановилось, замерло без движения. Поэтому никто и не знал, не мог знать, что с ней происходит. Этого не знала даже она сама. Понимала только, что нужно сказать это Андрею, сказать все от первого до последнего слова. Ведь между ними никогда не было тайн! И эта ужасная ледяная стена, покалывающая холодом тело от кончиков пальцев до основании шеи, тотчас исчезнет, раскрошится на мелкие кусочки, и все сразу станет так как должно, так как было… Он ее жених, он всегда ее понимал, да ведь ей и нечего скрывать! И как только она выдернет эту ужасную занозу, глубоко засевшую в ней, все станет по-прежнему. Она не будет себя чувствовать так одиноко и противно! Она не будет чувствовать себя воришкой и изменницей, нужно только… только начать, и слова польются сами собой! Наташа молчала. Она не знала, с чего начинать. - Наталья Александровна, - перед ней мелькнул поднос со сложенным листком бумаги. Она взяла его машинально, даже не взглянув. Горничная исчезла также быстро, как и появилась, как будто растворилась в воздухе. Наташе безумно захотелось, чтобы она осталась, задержалась хоть на минуту, и была бы благодарна девушке до конца своих дней за эту ничтожную услугу. Которую та, разумеется, оказала бы ей. Если бы только умела читать мысли. Пауза все тянулась и тянулась, становясь непереносимой. Переведя взгляд на листок, Наташа попыталась сосредоточиться, но была слишком переполнена эмоциями, чтобы прочесть хоть слово. Наконец, улыбнувшись, она тряхнула головой и кокетливо взмахнула конвертом, делая вид, что пробегает его глазами: - Должно быть, твоя припозднившаяся записка. И только заметив, что Андрей как-то странно смотрит на нее, Наташа снова взглянула на сжатое в руке послание. И ее как будто ударило громом - рука Владимира Корфа! О, нет! Андрей, разумеется, тоже узнал почерк друга, и... Боже, как глупо! Как же невыносимо глупо! Она ведь не заметила в самом деле, у нее и в мыслях не было обманывать его... Это… - Андрей… - в горле запершило от выражения боли в его глазах. - Андрей, я… Наверно, зря она не воспользовалась этим первым мгновением, напрасно промедлила в нерешительности, подбирая слова… Но теперь было уже поздно. Это мгновение ушло. Его было не вернуть. - Дорогая… - Андрей поднял ладонь, как бы призывая ее остановиться и попутно цепляя взглядом часы, стоявшие на каминной полке, - мне нужно… меня ждет аудиенция с Его Величеством… - Нет, постой! - она хотела взять его за руку, и не смогла этого сделать. Рука так и повисла в воздухе, не найдя его руки. Наташу начали дышать рыдания, и сжатый в руке листок, казалось, каленым железом обжигал ладонь. - Я не успела спросить… Насколько ты приехал? Она явственно чувствовала, как наигранно и неестественно звучит ее голос. Конечно, ведь эти слова шли не от сердца. И даже не продиктованные порывом - она понимала, что это было нужно спросить. Она готова была сейчас спросить все, что угодно - лишь бы только его глаза снова стали прежними. Лишь бы только стереть из них это выражение боли и невысказанного страдания… - Александр полагает свои дела в Кронштадте законченными, - ответил он коротко, избегая ее взгляда. - Прости, Наташа… - он все же повернулся к ней, и через силу улыбнулся. Она не увидела ни самой улыбки, ни усилия - она видела только его глаза... О, эти любящие глаза, в которых как в зеркале отражались его чувства… - договорим после… Язык как будто присох к горлу, и она смогла только кивнуть. И еще долго смотрела на дверь, за которой он скрылся. Смотрела в оцепенении и растерянности. Потом повернулась и оглядела глазами комнату. Как будто хотела найти какую-то опору. Глаза бесцельно перебегали с одного предмета на другой - от жардиньерки с благоухающими цветами до оставленной приоткрытой двери, и так снова по кругу и по кругу, пока не остановились на колеблющихся ветром занавесках, которых всего несколько минут назад касалась его рука. Ну вот, мелькнуло в голове: «Он ушел, ты осталась одна, как и хотела…» Уронив голову на руки, которые все еще сжимали злосчастное письмо, Наташа горько заплакала.
(2-ая часть)
- Нет-нет, не просите меня больше играть. Не хочу после видеть ваши кислые мины и выслушивать мольбы об отсрочке долга, - с этими словами темноволосый офицер бросил карты на стол, не желая продолжать наскучившую партию. Неинтересно, когда нет достойных соперников. Хотя… есть ли у человека более серьезный соперник, чем он сам? В последнее время Владимир часто думал над этим. Он не знал, не мог объяснить себе почему. Петербург, служба, товарищи в части - все день ото дня становилось ему только более постылым. Наверное, зря он вернулся сюда так скоро. Но что ожидало его в Двугорском? Разбираться с делами отца - теперь после его смерти соприкасаться с жизнью, которую он вел без него, с жизнью о которой его единственный сын не давал себе труда узнать раньше... Это слишком, слишком… Владимир не успел додумать. Проезжающий экипаж окатил его пылью, и он с удивлением заметил, что вывеска игорного дома осталась далеко позади. За своими мыслями он не заметил, как ушел. Неплохо. Еще лучше, что никто, по всей видимости и не заметил его ухода. Карты снова легли на стол, его место занял кто-то другой, и все вновь пошло по кругу. На мгновение он остановился посреди улицы, оглядывая спешащих куда-то людей. Он почувствовал, что не знает, куда себя деть. Можно вернуться в казармы и там дожидаться завтрашнего утра. Можно провести остаток вечера за карточными волнениями, азартными криками и краткими, призрачными мгновениями триумфа. Можно остаться здесь и в тишине пройтись по улицам города наедине со своими мыслями. Скучно… Ехидный голос внутри не замедлил нанести удар: «Скучно! Ему скучно! Разве вы уже забыли, барон, что вышло из вашего последнего развлечения?» Владимир зябко поежился, хотя редкие дуновения ветра нельзя было назвать сильными. Он снова почувствовал пережитый ужас и холодный пот, выступивший на лбу, когда увидел, как ноги Натали теряют опору на мосту… И в тот же миг все показалось таким глупым, каким-то несуразным и неважным - вся затеянная им игра, желание поквитаться с Долгоруким, желание сбросить маску надменности и холодности с лица княжны - все это стало вдруг бессмысленным, заодно представ перед ним во всей своей низости. Он снова повел себя бездушным эгоистом, которого заботят только собственные порывы. Для которого люди как игрушки. Натали была права. Но не совсем так, как она думала. Он поступил так не из одного только желания позабавиться или развлечься, в глубине души он чувствовал себя таким одиноким, что было гораздо легче покориться пришедшей на ум идей ее маленького похищения - позволить мыслям идти в каком-то направлении, хоть в каком-то, пусть даже неправильном... Лишь бы не было этого вязкого ощущения одиночества и пустоты, ощущения того, что не можешь выбраться из окружающего мрака… Конечно, он не мог объяснить это Наташе. Из-под пера выходили лишь пустые слова извинений, не имеющие силы что-либо исправить. А может быть… может быть, они ей были и не нужны. У княжны есть жених, не такой обормот, как он сам. При всем своем занудстве и лицемерии, Андрей - этого у него не отнимешь - именно тот человек, с которым можно чувствовать себя счастливой. И наверно, она и в самом деле счастлива. Это он, глупец, привыкший к женскому вниманию, полагает, что она все еще помнит маленький эпизод их знакомства. Переведя глаза на огромное окно, увитое цветами, там - на ярко освещенной поверхности стекла он словно увидел отражение последнего взгляда, которым удостоила его Репнина - в нем было столько презрения и холода, что не передать словами. Но он не может вменить ей это в вину, он вполне это заслужил. Не всегда достаточно сказать «мне жаль». Простая истина, которую он не усвоил с детства… Мимо проносились повозки с раскрасневшимися от быстрой езды личиками дам, льнущих к своим кавалерам. Какой-то мальчишка с сапогом в перемазанных руках слезливо пытался оправдаться перед господином, недовольным его работой. Две маленькие девочки в одинаковых платьях заливались веселым хохотом. Жизнь кипела здесь, словно в растревоженном пчелином улье. И только Нева с королевским спокойствием, еле слышно шумела своими холодными водами. Гладь реки красиво переливалась красками отраженного неба - желтоватыми и сиреневыми, а кое-где и нежно-розовыми отсветами заката. Эти прекрасные отсветы летели по городским стенам, куполам церквей и соборов, заполняли собой пространство и своим блеском как будто хотели обратить на себя внимание людей, коснуться глубин их затвердевших сердец, раскрыть глаза на то, что сами они не хотели или не могли разобрать… Владимир шел дальше. Он не знал, что вело его вперед, но не мог остановиться - как будто кто-то разматывал перед ним длинную нить, которая сама определяла дорогу. Поворот за поворотом главные улицы города все более оставались позади, а невидимая нить, казалось, кольцами обвивалась вокруг ног, не давая свернуть с предначертанного пути. Наконец, молодой человек все же остановился и, попутно ругая себя за глупость, попытался прикинуть куда завело его вмешательство провидения, как вдруг заметил рвущиеся из-за крыши дома в глубине переулка клубы дыма. Оттуда же раздавались чьи-то горестные стенания и всхлипывания вперемешку со звуками падающей поклажи. Чтобы понять происходящее, не стоило вслушиваться дальше, и через несколько мгновений глазам устремившегося вперед Владимира предстала ужасающая картина: небольшой, очевидно некогда белый, домик с двумя пристроенными по бокам флигелями напоминал изъеденной молью пальто - такое впечатление производили следы дыма и копоти, безжалостно оставленные на его светлом фасаде. На тротуаре противоположной от дома стороны с рыданием бились пару служанок. Они сжимали у груди наспех перевязанные мешки, и то и дело поднимали заплаканные глаза на окна второго этажа. Чуть поодаль от них стоял невысокий мужчина в кургузом клетчатом пиджачке и, заламывая руки, также горестно смотрел на охваченные дымом окна. Владимир тоже запрокинул голову, и ему смутно показалось, что где-то в глубине комнаты мелькнула женская фигура, отчаянно метнувшаяся к стене. - Помогите! - пролетел тихий, совсем слабый вскрик. - Не может быть, - прошептал Владимир, заметив, как сжал костяшки пальцев этот маленький человечек, возносящий к небесам какие-то ведомые ему одному молитвы. - О, дорогая… - всхлипнул он. - Неужели там кто-то есть? - потрясенный своей догадкой охнул барон. По крыше со злостным шипением зазмеилось пламя, перекрывая его слова. - О… сударь, там наша госпожа, - сквозь рыдания выдавили девушки. - Она не успела… - Моя жена, она… - проговорил человечек, с противной дрожью в голосе. - Пламя разрасталось так быстро, что… Владимир не стал дожидаться конца его излияний, и быстро взбежал по ступенькам горевшей лестницы. Что-то горящее, похожее на капли огненного дождя, падало в опасной близости от его головы и лица, норовя попасть в глаза и щекоча их дымом. Количество ступенек казалось несчетным, когда он, наконец, достиг бельэтажа. Намереваясь добрать воздуха, Владимир опрометчиво глотнул дыма, и в то же мгновение почувствовал, что задыхается. Он едва нашел в себе силы схватиться за косяк двери, чтобы не упасть. В голове все поплыло, разбросанные по полу предметы и очертания мебели кружились перед глазами, как неясные тени. Немного, только немного передохнуть. Он чувствовал, что руки потеряли опору и упали на колени. Глаза закрылись, и перед ними показался женский силуэт в окне, борющийся с огненной стихией... Нет-нет, нельзя отдыхать, прошептало что-то внутри, не сейчас…
- О, нет слов, чтобы я мог выразить свою благодарность, господин, я… - Заткнитесь, - коротко приказал Корф. Безумная ярость закипала в нем, когда он вспоминал беззащитную позу, в которой нашел жену этого мерзавца, из беспокойства о собственной шкуре оставившего ее умирать ужасной смертью. Какое отчаяние было написано у нее на лице! Сейчас бедняжка лежала на руках у своих горничных, успокаивающе поглаживающих ее волосы. Руки все еще сжимали мокрую тряпку, которою она, спасаясь от удушья, закрывала лицо. Она была жива и, благодарение Богу, не считая психологической травмы, почти не пострадала. Подоспевшие, наконец, мужики заливали горящий дом ведрами с водой, и теперь он представлял собой еще более пугающее зрелище. Владимир снова взглянул на заискивающего перед ним мужчину, бормотавшего что-то себе под нос. Вот уж точно, ни одно даже самое страшное зрелище в мире не сравнится с тем безразличием, на которое подчас способны люди. Владимир был готов поспорить, что в параллель с произносимыми сейчас словами он мысленно оценивает нанесенные пожаром убытки. Во всяком случае, шкатулку с драгоценностями сей достойный джентльмен прихватить с собой не забыл. - Не беспокойтесь, сударь, - проговорила она из служанок, тихо, опасаясь гнева хозяина. - Она скоро придет в себя… - Нужно послать за доктором… - Уже послано. - Ну что ж, не сомневаюсь, вы о ней позаботитесь, - Владимир осторожно поправил на женщине свой мундир, послуживший ей какой никакой защитой от пламени, и начал медленно подниматься на ноги. Трусливый супруг с удовольствием наблюдал за ним, явно с нетерпением дожидаясь его ухода. Владимир кинул на него насмешливый взгляд, раздумывая как бы лучше закрепить в памяти достопочтенного господина их знакомство. - Постойте… - донесся вдруг еле слышный шепот. Владимир повернулся. Глаза лежащей слабо приоткрылись. Она попыталась приподняться, слегка коснувшись его руки. Покрывшийся копотью чепчик слетел с головы, обнажая белокурые волосы. Последние пурпурные лучи заходящего солнца упали на ее лицо… И одновременно с этим что-то вспыхнуло, взорвалось в его сознании, пронзая до дрожи! Женщина, напрягая голосовые связки, шептала какие-то слова, но он ничего не слышал. Эта картина… Эта картина! Нет, не эта - другая… Лицо, озаренное закатным блеском, и широко раскрытые глаза, налитые слезами… Он, как загипнотизированный, неотрывно смотрел в глаза благодарившей его за спасение женщины, не понимая, почему они вдруг стали не карими, какими были на самом деле, а серыми… Светло-серыми… И сперва неотчетливо, словно через какую-то пелену, а потом уже не пелену, а дымку, а потом - все ясней и ясней в памяти становилось очертание бездонных серых глаз с отражающимся в них розовым светом заката… А он все вглядывался и вглядывался в эти глаза, отчаянно боясь упустить их отражение, чувствуя, как переворачивается в груди сердце… И видел уже не только глаза - видел и нежную улыбку, и тонкие черты, и светлые распущенные по плечам волосы, золотым ореолом обвивающие маленькую головку… Закат… тот закат! Небо, окрашенное в красные тона - словно в зареве пожара, и ее лицо… Прекрасное, доверчивое, любящее… Оно стояло сейчас перед ним со всей своей искренностью и простотой... С той же искренностью, с которой тогда смотрели на него и ее огромные пронзительные глаза, блестевшие слезами… Прижавшаяся к его груди головка и дрожащий неровный шепот: «Мне на секунду показалось, что ты уходишь навсегда…» И из сердца словно вылетел ледяной осколок, как будто со скрежетом распахнулась массивная дверь, придавливающая прежде своей тяжестью. Две половинки этой двери распахивались все шире и шире, пока она вовсе не сорвалась с петель и не отлетела далеко в сторону, впуская наконец свет… Впуская сначала тоненькой струйкой, а потом - все более мощным и безудержным потоком. Он чувствовал, как давно нависший над головой мрак рассеивается, уступая место этому волшебному свету… Свету, принесенного воспоминанием обвившихся вокруг его шеи рук, нежного голоса и взгляда, глядящего ему в душу… - Анна… - тихо прошептал он, не видя и не замечая ничего вокруг. Ничего и не было. Все ушло - и прошлое, и будущее, и настоящее… Ушло, разбилось, унеслось далеко-далеко вместе с последними лучами уходящего в тишину солнца… Ушло, как тают звуки песни вместе с последними аккордами… Осталось и уцелело только одно - ее имя… И весь мир, вся земля - вся от подземных рек до далеких небес! - вся целиком и полностью состояла только из этих четырех букв... - Анна…
Все даты в формате GMT
2 час. Хитов сегодня: 100
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Не решаюсь напоминать автору, зная, как реальные дела и прочие объективные и субъективные причины могут замедлять творческий процесс, но жду продолжения этой истории с нетерпением 
Почаще бы нас всех накрывало такое цунами! 
В какой-то момент я слегка была разочарована поведением Натали, мне бы хотелось, чтобы она до конца выдержала маску холодности, которую так удачно нацепила, когда справилась с первым волнением. Но потом поняла, что напрасно ее осуждала. Она же не прожженная лицемерка, а молоденькая девушка, плохо еще умеющая владеть чувствами. Владимир же, надо отдать ему должное, умеет вывести из себя :)
Да-да, именно пока - написанное по прикидкам автора не докатило еще и до середины. 
(прячется под стол) 
Побольше бы нам таких феерических спортивных побед, пробуждающих музы! 
Прочитала на едином дыхании. Очень понравилось про душевные метания Натали. Бедняжка корит себя за то, чего еще не было, но что она, мне кажется, предчувствует. Не знаю, как дальше будет развиваться ее характер, но пока Наташа мне здесь нравится больше, чем в сериале - не припомню, чтобы там она испытывала угрызения совести перед Андреем за поцелуи с наследником, еще и обиделась, когда жених ее обвинял. 
. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
