Издание второе, одобренное цензурой III Отделения :)
От автора: В октябре этого года исполнится восемь лет со дня премьеры БН и семь - с выхода в свет первого кадра "Параллельного сценария". В честь этого двойного юбилея я решила отряхнуть от нафталина свой первый фик по БН, который на сей момент остается и самым крупным моим произведением. Жанр - фарс, классика, с отступлениями разной степени от основного сюжета.
Спальня хозяина. Громкий храп. В дверь воровато заглядывает Анна, в шелковом пеньюаре и со свечкой в руке. Анна: (шепотом) Владимир, вы спите? (подходит к кровати и светит ему в лицо свечой) И вправду спит! Накануне дуэли! Нет у него ни нервов, ни сердца… (колеблется) Может быть, еще не поздно поехать к Мише?.. Нет, он – благородный, он не захочет… (вздыхает) Попробую еще раз Вариным советом воспользоваться… (набрав в грудь воздуха) Ну, господи, помилуй!.. (трясет Владимира за плечо) Проснитесь, Владимир! Владимир: (спросонья) Кто здесь? Гришка? Пошел прочь, я же велел до рассвета меня не беспокоить! Анна: Это не Гришка, это я, Анна! Владимир: (продрав глаза) Анна? Что вы здесь делаете? Анна: (садится на кровать) Я пришла… поговорить с вами… Владимир: О чем поговорить? (Анна придвигается к нему поближе и подставляет губы. Несколько минут оба увлеченно целуются.) Анна: Хотите, я останусь у вас на всю ночь? Владимир: Хочу! (начинает спускать пеньюар с ее плеча) Анна: Я останусь у вас – сегодня, завтра, когда пожелаете… Только не надо никакой дуэли! Владимир: (хлопает себя по лбу) Дуэль! Чуть не забыл! (натягивает пеньюар обратно Анне на плечо) Прости, Анечка, мне выспаться надо, а то назавтра рука будет дрожать, и я Мишелю в лоб не попаду… Анна: У вас все равно рука будет дрожать… (указывает на валяющиеся рядом с кроватью пустые бутылки) Владимир: Ты что, проповеди мне будешь читать среди ночи?! Анна: Ну почему вы опять кричите на меня? Ведь вы же стали почти хорошим! Владимир: Я буду хорошим, только дай мне выспаться! Анна: Умоляю вас, отмените дуэль! Я прогоню Михаила, клянусь, он больше никогда меня не увидит… Владимир: Как же! Он так и будет здесь вертеться, если его не пристрелить. Нет, самое надежное – пуля в лоб! Анна: А если… он вам – пулю в лоб? Владимир: Что-то я не пойму: о ком вы больше беспокоитесь – обо мне или о Мишеле? Анна: О вас… обоих… Владимир: Это не ответ! Давайте без экивоков: кого из нас вы бы предпочли видеть в гробу? Меня, вероятно? Анна: (отводит глаза) Нет… Владимир: Неужто Мишеля? Анна: Нет-нет, только не Мишу! Владимир: Значит, все-таки – меня? Анна: Я не знаю… Владимир: Вот видишь, сама ты выбора сделать не можешь… Тогда и нам не мешай! Анна: Но неужели нельзя обойтись без пистолетов? Владимир: То есть как – без пистолетов? В карты, что ли, прикажешь на тебя играть? Анна: Почему вы так со мной… будто я вещь… будто у меня и желаний своих нет… Владимир: Тогда скажи внятно, чего ты хочешь! Анна: (плачет) Я не зна-а-аю… Владимир: Вот что, Анечка: иди-ка ты спать! И не суй нос в мужские дела! (переворачивается на другой бок и накрывает голову подушкой) Анна: Бездушное чудовище! (уходит, обливаясь слезами) Владимир: Ну вот! Разбила весь сон! (В сердцах запускает подушку в темный угол комнаты, откуда немедленно материализуется призрак Корфа-старшего.) Иван Иваныч: (грозит пальцем) Опять Аннушку обижаешь? Владимир: Сговорились вы все, что ли?! Отец, ну хоть бы вы дали мне выспаться! И ничего я вашу Аннушку не обижал, это мне от нее житья никакого нету! Чем меня попрекать, лучше бы внушили ей, что приличные барышни в такой час спят, а не разгуливают в неглиже по спальням чужих… ну, почти чужих мужчин! Иван Иваныч: А ты подумай сам, почему она к тебе пришла, а не к Мише. Владимир: И думать нечего – моя спальня по коридору ближе. Иван Иваныч: Ах, Володя, Володя, ничего-то ты не понимаешь… Владимир: (с обидой) Вашего сына завтра могут убить, а вы все об Аньке печётесь! Иван Иваныч: Никто никого завтра не убьет, я об этом позабочусь. Владимир: (ядовито) Каким таким образом? Иван Иваныч: Нам, призракам, все по плечу! Могу, например, вас по разным комнатам запереть… или порох в сахар превратить… Ну, доброй ночи, сынок! (растворяется в темноте) Владимир: Так я тебе и поверил, отец! (раздумчиво) Хм!.. А ведь он дело говорит: привидение-то, положим, нам с Мишелем не помешает, а вот Анька запросто может – или пистолеты выкрасть, или порох подмочить. Уж больно прыткая стала! (распахивает дверь в коридор) Эй, Модестыч, иди сюда! Знаю ведь, что по дому бродишь, вынюхиваешь да подглядываешь! Модестыч: (тут как тут) Так ведь я, барин, об вашем имуществе пекусь… Как бы кто под покровом ночи… Владимир: Ладно, ладно. Ты вот что: ты Анну на ключ запри в ее комнате. Модестыч: С нашим удовольствием, барин, это мы мигом! Владимир: Бренди она повадилась по ночам из буфета таскать. Боюсь, как бы не спилась барышня. Модестыч: Я именно так и подумал, Владимир Иваныч, когда она давеча к вам в спальню… Так и подумал: пошла хозяйский бренди пить. Владимир: Одним словом, запри ее и до завтра не выпускай. Модестыч: А, может, ее того… совсем не выпускать? Владимир: Ну что я, изверг какой? Пусть посидит… денек-другой. Модестыч: Конечно, барин, конечно… Это мы завсегда рады! (убегает, бренча ключами) Владимир: Теперь можно и вздремнуть до рассвета… Только бы больше никто не помешал!.. (Проверяет запоры на окнах и на двери, потом падает на кровать и засыпает богатырским сном.)
Кадр 60. В Гатчинском замке
Роскошная опочивальня с огромной кроватью под голубым бархатным балдахином. Два камина, в одном из которых весело потрескивают дрова. Задернутые портьеры создают интимный полумрак. Входят император с Нарышкиной. Император: Значит, здесь они и собираются разыграть очередной акт спектакля? Нарышкина: Я собственными ушами слышала, ваше величество, как они договаривались пошалить, подушки с одеялами раскидать… чтобы создать видимость бурного свидания! Император: Как дети, право слово! Нарышкина: А ее высочество принцесса Мария им помогает. Император: Еще того не легче! Нарышкина: Она якобы застукала их в кабинете и закатила шумную сцену ревности, запустила в Александра Николаевича вазой, Репнину обругала грубыми немецкими словами, а вечером они втроем играли в бирюльки драгоценностями ее величества и радовались, как ловко всех одурачили. Император: (негодующе) За кого они меня принимают? Но я положу конец этому безобразию! Репнина завтра же отправится в Сибирь, а вы займете ее место в свите принцессы Марии. (Нарышкина приседает в книксене, улыбаясь всеми тридцатью двумя хищными зубками.) Император: Я умею благодарить тех, кто мне верно служит. (выглядывает в окно) Ага! Один актер уже пожаловал! Мадмуазель, прошу вас подождать меня в карете… Нарышкина: (задыхаясь от восторга) Я вернусь в Петербург в одной карете с вашим величеством?! Император: (поглаживая усы) Надеюсь, вы тоже умеете быть благодарной? Нарышкина: О да, ваше величество! (убегает, сияя, как новенький червонец) Император: (ложится на кровать и спускает полог) Александр: (входит) Натали! Вы уже здесь? (замечает шевеление на кровати, ухмыляется) Хотели от меня спрятаться, шалунья? (подходит и отдергивает полог, при виде отца роняет челюсть) Император: (развалившись на горе подушек) Пришел дурачить своего доверчивого родителя, Саша? Александр: О чем вы, отец? Император: О вашем с Репниной фарсе! как долго вы рассчитывали водить меня за нос? И почему вы, наследник престола, пляшете под дудку какой-то фрейлины?! Александр: (возмущенно) Неужто господин Бенкендорф не брезгует и в постель ко мне заглядывать? Император: Ну, в постель-то, как мне сообщили – и, кстати, совсем не Александр Христофорыч, - Репнина пока не сумела вас завлечь. Александр: Воображаю, что вам про нее наговорили! Но Натали – не прожженная интриганка, а несчастная жертва! Я сам предложил ей разыграть этот маленький спектакль, чтобы избавить ее от ваших домогательств и от позора! Император: (грозит пальцем) Ох, Саша, Саша, не верю я в твои чистые намерения! Александр: (пожимает плечами) Воля ваша, отец… Император: Хотя погоди-ка… Кажется, я понял! Ты взаправду хочешь сделать Репнину своей любовницей, но обставил дело так, что принцесса Мария считает вас благородными обманщиками, да еще вам и сочувствует… Браво! (хлопает в ладоши) Блестящий план! Александр: (угрюмо) И теперь вы его разрушите? Император: Отнюдь! Развлекайтесь, сколько вашим душенькам угодно! Если Репнина мною брезгует, то и я не стану навязываться. Старею, старею… Прежде-то мне ни одна фрейлина не смела отказать – ни явно, ни столь изощренно… Александр: Надеюсь, вы не станете ей мстить? Император: Нет, но кое-кто все-таки будет наказан… Приятного времяпрепровождения, Саша! (похлопывает его по плечу и уходит, совсем не сердитый) Александр: (сладко потягиваясь) Что же вы не едете, Натали? (Подходит к окну. Во дворе император садится в карету, из которой офицеры охраны предварительно вытряхивают Нарышкину, и экипаж уезжает.) Александр: (глядя, как Нарышкина барахтается в сугробе) И что я целую неделю находил в этой рыжей болонке? Натали: (входит) Александр Николаевич, я видела у подъезда карету императора. Неужели он заподозрил, что мы… Александр: К счастью, мне удалось усыпить его подозрения! Но, чтобы он и впредь ни о чем не догадывался, нам нужно играть как можно убедительнее… (приобнимает ее за талию) Натали: Но его величество нас уже не видит… Александр: Однако нельзя терять бдительность. (На лицо Натали падает солнечный зайчик.) Натали: (морщится) Что это? Александр: (подводит ее к окну) Взгляните-ка на тот старый дуб… Видите, в ветвях что-то поблескивает? Натали: (щурясь) Да, как будто… Александр: Это – подзорная труба, в которую за нами наблюдает шпион Бенкендорфа. Натали: Фу, мерзость! Александр: Испортим ему удовольствие! (задергивает портьеры) От одного избавились… Натали: Значит, есть еще? (опасливо озирается по сторонам) Александр: Как вы думаете, почему в одном камине горит огонь, а в другом – дрова сложены аккуратной стопочкой? Натали: Не знаю, наверное, для красоты… Александр: Ничуть! В дымоходе тоже сидит соглядатай… и сейчас мы его выкурим! (Подхватывает щипцами горящую головешку из одного камина и разводит огонь в другом. В трубе раздается шорох.) Александр: (удовлетворенно) Удирает! Натали: (вздыхает с облегчением) Значит, можно больше не обниматься? Александр: Напротив – будем изо всех сил изображать пылкую страсть! (сбрасывает с себя мундир и сапоги и плюхается на кровать) Идите сюда, Натали! Натали: (осторожно присаживается на краешек кровати) Если это так необходимо… Александр: Совершенно необходимо! (шепотом) Нас могут подслушивать… (нарочито громко) Любовь моя, как долго я ждал этой минуты! Натали: (еще громче) И я ждала, любовь моя! (прыскает в кулак) Александр: Поцелуй меня, ненаглядная! (тянется к ней) Натали: (загораживаясь подушкой) Это лишнее, ваше высочество! Александр: Тогда больше не просите вам помогать! (надувшись, отворачивается) Натали: (сдаваясь) Ну, хорошо… (аккуратно подставляет щеку) (Обрадованный Александр сгребает ее в охапку и опрокидывает на одеяло.) Натали: (лупит его подушкой по спине) Ваше высо… (продолжительный поцелуй) Александр… Александр: Зови меня просто Сашей, милая! (чмокает ее в шею и деловито начинает расстегивать крючки на платье) Натали: (взвизгивает) Нет! Я даже своему жениху такого не позволяю! (растрепанная, соскакивает с кровати бежит к двери) Александр: Постойте, Натали! (лихорадочно пытается натянуть сапоги) Подождите! (отшвырнув правый сапог, скачет за ней в одном левом) Натали, вы всё не так поняли! Дело в том, что я… я люблю вас! (падает на колени и зарывается лицом в ее юбку) Натали: О Боже! (закатывает глаза и по двери сползает на пол) Александр: (уткнувшись носом ей под мышку) Откажитесь от своего жениха, а я откажусь от наследования престола… уедем за границу… Натали: Лучше так, ваше высочество: вы поедете в Зимний дворец, а я – в деревню, к жениху… Александр: Натали, но это совсем не романтично! Натали: Зато – честно! (выпутывается из его объятий) А если вы не можете не изменять невесте, изменяйте ей с какой-нибудь другой фрейлиной, да хоть с Нарышкиной! Александр: (хнычет) Но я люблю вас, а не Нарышкину! Натали: А я люблю своего жениха! Александр: Этот валенок вас не достоин! Натали: Пусть валенок, зато не заглядывается на чужие туфельки! (Распахивает дверь и выбегает вон. Александр в одном сапоге бросается следом, по пути сшибив с ног вертевшегося под дверью Писарева, переодетого лакеем.) Александр: Где-то я твою физиономию уже видел… и не в ливрее, а в голубом мундире! (молотит Писарева) Когда стану императором, разгоню всё ваше Третье отделение, а на его месте устрою веселый дом для всех, кого вы замучили слежкой и допросами! Да-да, так и можешь передать своему шефу! (напоследок пнув шпиона еще разок, бежит вслед за Натали)
Отправлено: 11.11.11 19:30. Заголовок: Кадр 61. На лесной о..
Кадр 61. На лесной опушке
Порхает легкий снежок. Деревья в белых шапках. Владимир и Михаил открывают на пеньке коробку с пистолетами, доктор Штерн припрыгивает, похлопывая себя по плечам: холодно. Штерн: (обиженно) Зачем же вы меня обманули, барон? Сказали, что вашему другу плохо… Что его лошадь сбросила и лягнула копытом в лоб… Михаил: (оскорблен до глубины души) А нельзя было придумать что-нибудь пооригинальнее, Корф? Если ты сам в прошлом году на параде после пяти бутылок шампанского с лошади свалился, это не значит, что и другие в седле держаться не умеют! Владимир: (примирительно) Не сердись, Мишель – скоро навек расстанемся. Соврал, что первое пришло в голову, прости. Ведь надо было чем-то доктора Штерна сюда заманить, а то никто из соседей к нам в секунданты не захотели… Ткнулся было к Петру Михалычу, покойник воскресшему, так он меня обругал дураком и мальчишкой, да еще и тростью своей размахивал! Чуть было и его сгоряча к барьеру не позвал… Ну согласись, не Забалуеву же в ножки было кланяться! Михаил: (великодушно) Ладно, прощаю… Ну что, приступим? (тянет руку к пистолету) Штерн: (канючит) Господа, может, не надо?.. Владимир: Поскучайте немного, доктор… Скоро вам работа найдется: Мишелю во лбу дырку заштопывать, чтобы он красиво в гробу выглядел. Михаил: Это еще надо посмотреть, кого отсюда вперед ногами… Владимир: …или мои мозги со снега соскребать и укладывать обратно в череп – не могу же я на свидание с отцом явиться совсем без мозгов! Михаил: Да у тебя их сроду не было! Владимир: (с хищной улыбкой) А вот сейчас и выясним, у кого чем голова заполнена. Штерн: Господа, может быть, разойдетесь полюбовно? Михаил: Полюбовно не получится: этот остолоп возомнил себя вершителем судеб – этаким Господом Богом Двугорского уезда… а я намерен объяснить ему, как сильно он заблуждается! Владимир: Сколько патетики, Мишель! А из-за чего? Любопытно, стал бы ты так волноваться, если б я, к примеру, велел сжечь старую табуретку? Михаил: (возмущенно) Но Анна – не табуретка! Владимир: Конечно, не табуретка! Ее надо сладко кормить и нарядно одевать, а после твоей смерти еще и утешать придется… (со скабрезной ухмылкой) Одной ночи, наверное, не хватит… Михаил: Мерзавец!.. (С ревом набрасывается на Владимира и сбивает его с ног. Несколько минут оба воодушевленно валтузят друг друга.) Михаил: (заезжает Владимиру коленом в бок) Подлец, негодяй, скотина! Владимир: (с ответным пинком) От такого слышу! (Живой клубок, рыча и фырча, катается по снегу и, налетев на дерево, разваливается на два тела.) Штерн: Младенцы! Им бы еще в снежки играть, да с горки кататься… Владимир: (потирая ушибленный бок) Может, к барьеру, по правилам?.. Михаил: (вытряхивая снег из-за шиворота) К барьеру! Штерн: (подпрыгивает на месте и дует на пальцы) Умоляю вас, господа, возвращайтесь домой, выпейте бренди… (Дуэлянты, не слушая его, вытаскивают пистолеты.) Михаил: Вишневым вареньем пахнет… (мечтательно) Когда я маленьким был, наша кухарка во дворе под вишней варенье варила, а мы с Наташкой пенки таскали… Владимир: Размяк ты, Мишель, на пороге Вечности, как вишня в компоте! (поводит ноздрями) А ведь и точно, вишней пахнет! (с подозрением обнюхивает дуло пистолета и разражается грубыми проклятьями) Михаил: Ничего не понимаю… (вытряхивает из пистолета себе на ладонь вишневые косточки) Владимир: Чего тут понимать! Это Анька расстаралась! Вишню съела, а косточками пистолеты зарядила. Вчера на полдник был вишневый компот… (с негодованием) И когда только успела? Анна: (задыхаясь, бежит между деревьями, проваливаясь в снег чуть не по пояс) Остановитесь, господа! Михаил: (удивленно и обрадованно) Анна?! Вы здесь?! Владимир: Анна?! Ты же дома под замком сидела?! Анна: Меня Никита освободил, Владимир Иваныч. Владимир: А Карл Модестыч куда смотрел?! Анна: Карл Модестыч ключи не хотел давать, и Никита дверь плечом вышиб… Михаил: (фыркает) Плохой ты хозяин, Корф, крепостные тебя ни в грош не ставят. Владимир: А вот я велю Модестычу всех на конюшне высечь – и Никитку, и Аньку… Анна: (потупив глазки) Модестыча мы в погребе заперли… Владимир: В погребе?! Он же половину окороков сожрет, черт нерусский! (свирепо глядит на Анну) Одни убытки от тебя! Ты зачем, скажи, лучшую мою пару дуэльных пистолетов испортила?! Анна: (испуганно) Я ничего не портила, честное слово! Владимир: Ага! (смеется) Значит, это моего отца проделки. Он вчера грозился порох в сахар превратить. Штерн: (с профессиональным любопытством) И давно вас посещают эти… видения? Владимир: Да вот, всякий раз, как я, по мнению отца, собираюсь совершить какой-нибудь неблаговидный поступок, он приходит ко мне с нравоучениями… Штерн: Очень интересный случай! (что-то царапает в записной книжке) Анна: (обиженно) А мне дядюшка ни разу не являлся… Владимир: (натягивает пальто и нахлобучивает шапку) Все! Надоело мне, Анна, с вами нянчиться. Забирай ее, Мишель, и увози куда подальше. Боюсь, если она еще на неделю у меня в доме задержится, от него одни стены останется. Да, и вот вам от меня подарок на свадьбу (протягивает Михаилу свиток) Михаил: (разворачивает и читает) Анечка, он дал тебе вольную! Ты свободна! (Владимиру) Я горжусь тобой, друг! Дай тебя обнять! Владимир: Да ладно, чего там… Анна: (надувает губы) Как же так, Владимир Иваныч? Батюшка просил вас обо мне заботиться, а вы, значит, его волей пренебрегаете? Владимир: Мишель о вас лучше позаботится, мадемуазель. Желаю здравствовать! (кланяется всем, вскакивает на коня и уезжает) Анна: (горько плачет) Бездушное чудовище! Он всегда меня обижал, унижал… Вот и прошлой ночью… Штерн: Простите, я здесь, кажется, лишний (тактично исчезает) Михаил: И что же… прошлой ночью? Анна: Я пришла его просить отказаться от дуэли, я не хотела, чтобы он вас убил, Мишенька… Я готова была пожертвовать ради вас своей честью, а он грубо вытолкал меня за дверь! Михаил: (с тихой яростью) А почему же вы ко мне не пришли, сударыня? Анна: Потому что вы благородный, вы бы от меня такую жертву не приняли, а Владимир – низкий негодяй! Михаил: А если бы этот низкий негодяй вами воспользовался, а от дуэли не отказался, что бы вы стали делать? Анна: Не зна-а-аю… (рыдает) Михаил: (холодно) Мне все ясно, сударыня. Очень хорошо, что ваше истинное лицо открылось мне сейчас, а не потом… когда бы страсть к вам мне уже невозможно было бы вырвать из сердца Анна: Вы… вы отвергаете меня? Вы еще хуже, чем Владимир! Он, по крайней мере, не клялся мне в любви… Михаил: Прощайте, сударыня! Да, и заберите вашу вольную. Можете ее порвать и вновь вернуться под крылышко к Владимиру Иванычу. Вам, кажется, невмоготу жить без его издевательств! (горько усмехается) А Сычиха-то не солгала – про вишни на снегу! (уезжает) Анна: Миша, подождите, а как же я? Как я отсюда выберусь? Я и сюда-то не помню, как дорогу нашла… (садится в сугроб и плачет, кулаками размазывая по щекам слезы) Никита: (подъезжает верхом) Аннушка, где ты? Бросили тебя благородные господа? (вытаскивает ее из сугроба, укутывает в свой тулуп и садит рядом с собой на лошадь) Говорил я тебе: не гоняйся за дворянами, мы – крестьяне – надежней, хоть, конечно, рылом и не вышли. Анна: Спасибо, Никитушка, ты такой добрый… Только я другого люблю, правда, не знаю, кого именно…
Кадр 62. В придорожном трактире
Дым коромыслом. Гуляют представители всех сословий – от дворян до крестьян. В одном углу обмывают удачную сделку, в другом – просто пьют, в третьем – пляшут под балалайку, в четвертом – дерутся. На подоконнике спит какой-то мужик без сапог. Трактирщик Демьян бдительным оком следит из-за буфетной стойки, чтобы подгулявшая публика не побила мебель и вовремя оплачивала выпитое. За одним из столиков Забалуев, Седой и Модестыч режутся в карты. Модестыч: (в сердцах швыряя карты об стол) Опять банк сорвал, цыганская морда! Шельмуешь, поди? Седой: (невозмутимо подгребая к себе выигрыш) А ты меня за руку ловил? Модестыч: Зачем за руку, когда у тебя на лбу написано: продувная бестия! Забалуев: (пересчитывает оставшиеся ассигнации) Метнем банчишко еще разок? В трактир вваливается Михаил: Не снимая шубы, падает за первый подвернувшийся столик. Трактирщик: (подбегает) Чего изволите? Михаил: Водки! (подумав) Много! Напиться хочу… Трактирщик: Сию минуту! (Быстро организует на столе графинчик, рюмочку и блюдечко с огурчиком) Михаил: Ты что мне принес? Я же сказал: хочу напиться! Понимаешь? Трактирщик: (подмигнув) Понимаю! (Приносит вместо рюмки стакан, а вместо огурчика – еще один графин. Михаил одобрительно крякает и, в два счета покончив с первым графином, принимается за второй.) Седой: (партнерам) Играем? (тасует колоду). (Забалуев вороватым жестом вытаскивает что-то из рукава, Модестыч, ухмыляясь, – из-за воротника. Открывают карты: у Модестыча – два короля, у Забалуева – три, у Седого – четыре.) Забалуев: Господа, кажется, кто-то из нас жульничает. Седой: Ты меня господином не ругай! Я себе честно королей из колоды сдал – всех четырех! А у тебя была девятка пик, два валета да дама бубновая… Забалуев: А ты откуда знаешь, какой масти у меня девятка? Седой: Да вон она, под стулом твоим валяется! Модестыч: (в надежде отыграться) Не будем усугублять! Может, лучше пересдадим? Забалуев: Только банкую я! (отбирает у Седого колоду) (Новая игра складывается в пользу Забалуева.) Модестыч: (хнычет) Последнее отдаю! (со вздохом бросает на стол золотой медальон) Ни копеечки не осталось, даже горе запить нечем! Михаил: (поддатым голосом) Трактирщик, почему у тебя на потолке муха сидит? Я не хочу, чтоб она свалилась в мой стакан! (Вытаскивает из кармана пистолет, заглядывает в дуло, выковыривает оттуда вилкой оставшиеся вишневые косточки, перезаряжает и стреляет в потолок. Пуля рикошетом отлетает в пузатый самовар, а оттуда – в стакан к Михаилу.) Михаил: Все-таки свалилась… Трактирщик, эй! Чистый стакан мне! (пытается перезарядить пистолет, но только просыпает порох и, махнув рукой, сует пистолет под мышку) Трактирщик: (под буфетной стойкой разбавляет водку водой) Зачем на пьяного чистую слезу переводить? (Михаил с трудом выползает из-за стола и, пошатываясь, бредет между столиками.) Забалуев: (любуется камешками на медальоне) Ценная вещица! (довольный, прячет добычу в карман и вытаскивает из-за пазухи новую пачку ассигнаций) Банкуй, цыган! Михаил: (нависая над Забалуевым) И откуда у вас столько денег, Андрей Платоныч? Забалуев: (брезгливо машет рукой, разгоняя исходящие от Михаила алкогольные пары) До чего же вы любопытны, Михал Саныч! А еще говорили, что в замочную скважину подглядывать неприлично! (Модестыч, воспользовавшись отсутствием Михаила, трусцой подбегает к его столику и наливает себе из его графина.) Модестыч: (делает глоток) Не понял… (озадаченно шевелит усами) Михаил: (не отстает Забалуева) У Долгоруких поживились, или в казенном сейфе? Седой: Какая тебе разница, князь? Деньги не пахнут! Михаил: Оба вы воры! (поворачивается к трактирщику) И ты – вор! (орет заплетающимся языком на весь трактир) Все вы тут воры! (размахивает незаряженным пистолетом) Но я в вашем воровском уезде порядок наведу! У меня полномочия от самого государя-императора! (Бывалая публика не реагирует на его вопли, только спящий на подоконнике мужик дрыгает во сне ногой.) Михаил: (трактирщику) Водки мне! (Трактирщик, не моргнув глазом, подает ему стакан чистой воды. Михаил выпивает залпом, сваливается на пол и засыпает. Седой подбирает откатившийся в сторону цилиндр, нахлобучивает на голову Михаилу, попутно успев выудить из его кармана несколько золотых.) Седой: Интересно, он пешком или на коне? Модестыч: (плачет в обнимку с пустым графином) И деньги проиграл, и трезвым остался… Седой: (бросает ему через стол золотой) Держи, я сегодня добрый! (Обрадованный Модестыч рысит за выпивкой, но спотыкается о Михаила, летит вверх тормашками и врезается головой в трактирную стойку.) Модестыч: (сидит на полу) Кто я? Я – Карл Модестыч Шуллер, управляющий барона Корфа, хозяин мой – сатрап и самодур, такого грех не обчистить… и грех на его денежки не выпить… Ура! На этот раз ничего не забыл! Трактирщик! Водки!
Владимир в одиночестве напивается у себя в спальне. Иван Иваныч: (возникает из ниоткуда) Празднуешь освобождение Анны? Владимир: Не Анны, а ОТ Анны! Иван Иваныч: Однако, у тебя невеселый вид? Владимир: Тоскливо что-то… (мрачно глядит в пустой стакан) Никто не вертится под ногами, не ноет: «за что вы меня ненавидите?» Иван Иваныч: Не грусти, сынок! Грусть пройдет! Владимир: Конечно, пройдет! Утоплю ее в бренди… (наливает себе) А вам налить, отец? Не надоело еще в раю нектар вкушать? Иван Иваныч: (тянет руку, но отдергивает) Спасибо, сынок, я уж лучше нектар… Владимир: Ну, не хотите – как хотите! (выпивает сам) (За дверью раздаются шаги, призрак шныряет в темный угол.) Полина: (входит) Можно, барин? Владимир: Чего тебе? Полина: (опускает низкий вырез платья еще ниже) Нету больше моей моченьки молчать! Извелась я… не сплю, не ем… а всё от любви! Владимир: От какой любви? Полина: Люблю я вас, барин! Владимир: Лю-юбишь? (глядит на нее сквозь стакан) И давно ли? Полина: Давненько уж, барин! Помните, однажды летом, когда я белье на реке полоскала, а вы как раз из полка на побывку приехали? Владимир: (чешет стаканом за ухом) Нет, не помню! Полина: А потом вечером, в стогу сена… Помните? (запрыгивает к нему на колени) Уж я сумею вас ублажить – не хуже, чем Анька старого барина! Владимир: Что ты мелешь, дура? (вскакивает с кресла, стряхивая Полину на пол) Иван Иваныч: (из темного угла) Вот нахалка! Полина: (испуганно оглядывается) Странное в вашей комнате эхо, барин… А про Аньку – неужто не знали? Она всем врала, что вашему батюшке Ветхий завет по ночам читает, а на самом деле… Иван Иваныч: Не смей возводить на Аннушку поклеп! (в гневе выступает из темного угла) Полина: Ой-ой-ой! (испаряется быстрее призрака) Иван Иваныч: (продолжает негодовать) Не будь я привидением, заставил бы ее съесть собственный язык! Владимир: Да она и так теперь две недели будет заикаться… (наливает себе, пьет и тяжко вздыхает) Сейчас, наверно, Анечка читает Ветхий завет Мишелю… Иван Иваныч: Сам виноват! Если б ты ей с самого начала объяснил про свою любовь, а не издевался почем зря… Владимир: Мало Анька моей крови выпила, так еще и вы, отец, в душу лезете! Дайте же мне спокойно напиться! (Призрак обиженно пожимает плечами и растворяется в темноте. Из коридора снова доносятся шаги.) Владимир: (через плечо, лениво) Пошла вон, дура! Лиза: (с порога) Я понимаю, что поступила не слишком умно, явившись к вам среди ночи, но, может, прежде чем гнать, вы меня хотя бы выслушаете? Владимир: Лиза?! (проводит ее в комнату, помогает снять шубку и усаживает в кресло) Выпьешь бренди? Лиза: (подумав) Выпью! Владимир: (наливает ей на донышко, себе – полный стакан) Ну, а теперь рассказывай, что случилось! Лиза: (пьет и плачет) Забалуев новый сюртук справил и мимо моей спальни гоголем ходит, а папенька отказался подавать прошение о разводе, говорит: терпи, нечего семью позорить… От Андрея и вовсе никакого толку – так дрожит, как бы Наташа про его шашни не спознала, что ни о чем другом и думать не может… Неужели на свете ни одного настоящего мужчины не осталось? Владимир: Как – не осталось? А я? Лиза: Потому-то я к тебе и пришла… Владимир, на тебя моя последняя надежда! Помоги мне от муженька постылого избавиться! Владимир: Прошение о разводе, что ли, написать? Лиза: На дуэль вызвать и пристрелить! Владимир: Проще простого! Только ведь господин Забалуев сразу догадается, зачем я его к барьеру приглашаю, и вызов не примет. Лиза: Да, он хитрый и трусливый… но что же делать? Мухоморами его накормить или сбросить что-нибудь тяжелое на лысину? Владимир: Одна моя петербургская знакомая, которую выдали замуж за такого же старого хрыча, утешилась тем, что наставила ему рога. Лиза: С тобой? Владимир: Э-э… с одним моим приятелем. Лиза: Не скромничай! Зачем же стесняться такого прекрасного поступка? Помочь несчастной, обиженной судьбой женщине… Кстати, а ее супруг вызывал тебя на дуэль? Владимир: Где там! В деревню сбежал, жену в столице бросив, впрочем, она о том не сильно горевала. Лиза: А мне, Владимир… мне бы ты мог оказать подобную услугу? Владимир: Лиза, я совсем не то имел в виду… просто к слову пришлось… Разве мог бы я тебе, подруге детских лет, предложить что-то дурное? Лиза: А может, я всю жизнь мечтала, чтобы ты предложил мне что-нибудь дурное? (садится к нему на колени и обнимает за шею) Пожалуйста, Володя… Давай наставим Забалуеву рога, ославим его на весь уезд! Владимир: А твоя репутация? Лиза: (всхлипывает) И на что я надеялась? Ты, видно, помогаешь только тем женщинам, с которыми сам не прочь развлечься, а меня ты никогда не любил! (спрыгивает с его колен и сердито напяливает на себя шубку) Владимир: Куда ты ночью, в метель? (стаскивает с нее шубку и снова усаживает в кресло) Оставайся! Выпьем, поговорим, вспомним детство… (Разливает бренди: Лизе – на донышко, себе – до краев.) Лиза: (решительно) Нет уж, мне тоже полный стакан! Я и в стрельбе из рогатки от тебя не отставала, и здесь отставать не хочу! …Наутро. Солнце уже вовсю гуляет по небосводу, заглядывая в спальню сквозь неплотно задернутые шторы. Лиза и Владимир мирно спят рядышком, одетые, поверх одеяла. Кто-то скребется в дверь. Модестыч: (в щелочку) Кража у нас, Владимир Иваныч! (открывает дверь пошире) Эге! Он опять не один! Широко живет наш хозяин: вчера – Анька, нынче… (присмотревшись) Неужто госпожа Забалуева? Вот так-так! (ухмыляется) Тут дело тонкое… шуметь нельзя… а вот как-нибудь потом, при случае… (удаляется на цыпочках) Лиза: (сладко потягиваясь) А-а-а! (заезжает локтем Владимиру в ухо) Владимир: (спросонья) Анна, не хотите танцевать в семи вуалях, и не надо… зачем же по лицу? (открывает глаза и поворачивает голову) Лиза?! Что ты здесь делаешь?! Лиза: (в ужасе) Владимир?! А ты что тут делаешь? Владимир: (оглядываясь) Вообще-то, это моя спальня… Как будто… Лиза: (держась за голову) Я ничего не помню… Ничегошеньки! Господи, как голова болит!.. (жалобно) Владимир, хоть ты объясни… Владимир: Что объяснить? Я сам ни черта не помню… (сползает с кровати, бренчит пустым графином) Где-то еще оставалось бренди… (роется в комоде в поисках спиртного) Вроде бы, речь шла о Забалуеве… Лиза: (охнув) Он тоже был здесь?! (на помятом личике отображается сложный мыслительный процесс) Владимир: Сейчас велю подать рассолу. Лиза: Зачем? Владимир: Для прояснения ума. Лиза: А почему ты давеча меня Анной называл? Она тоже успела здесь побывать? Владимир: Никак нет-с, пока не имел чести… Лиза: (протрезвев от возмущения) Княжной Долгорукой вы, значит, брезгуете, а с какой-то крепостной – имеете честь? Нет у вас никакой чести! Напрасно я папеньку и братца ругала за пристрастие к дворовым девкам, все вы, мужчины, одинаковы! (хватает шубку и выскакивает вон) Владимир: Лиза, подожди, а рассолу? Лиза: Пей его со своими крестьянками! (хлопает дверью)
Кадр 64. Кухня в усадьбе Корфа
Зеленый с похмелья Владимир пьет мутный огуречный рассол, Варвара размахивает скалкой перед носом привязанного к табуретке Модестыча. Варвара: Говори, черт окаянный, куда капусту дел?! Ведь вы подумайте, барин – цельных две кадки! Сколько щей можно было наварить, кулебяк настряпать!.. Владимир: (отхлебывая рассол) Лучше сознайся, Карл Модестыч, а то несдобровать тебе – у Вари рука тяжелая! Модестыч: Чем хотите, поклянусь, барин, ни листочка не брал! Да и на что мне эта капуста, мою печенку от одного ее вида корчит! Варвара: (шлепает его скалкой по спине) А колбаса куда подевалась – пять кругов? Да окорок копченый? Модестыч: (хнычет) Не виноват я, не виноват! Мне и не унести столько, сколько из погреба пропало! Две кадушки только Никитке по плечу! А вы спросите у него, спросите! Зачем он тут с утра до ночи вертится, коли у Долгоруких жалованье получает?! Высматривает, поди, где чего у нас плохо лежит! Варвара: Никита навозу с конюшни ни разу без барского дозволения не вынес, а от тебя, нехристя, нам одни убытки! Владимир: (наливает себе еще рассолу) Всыпь-ка ему, Варь – да только не по голове, чтоб снова память не отшибло! Варвара: (опускает скалку Модестычу на загривок) Где капуста?! (гуляет скалкой по бокам) Где колбаса?! Модестыч: Прикажите ей убрать скалку, барин! Ведь убьет ни за что, ни про что! Кабы руки связаны не были, перекрестился бы сто раз: ни капустки, ни колбаски не брал!.. Владимир: Ладно, Варь, развяжи его. Не хочет правды говорить, ну и черт с ним! Вычту из жалованья… Модестыч: (ноет) Зачем же из жалованья, Владимир Иваныч? Ну, недоглядел за вашим имуществом, так ведь не по своей же вине! Продрог в погребе, куда меня Анька с Никиткой заперли, до мозга костей, до потери соображения… Вот и пошел в трактир, отогреться чтобы, а там душно, самовар пыхтит, водочка опять же… Вот и сомлел маленько, а как очнулся – утро на дворе! Спохватился домой бежать… тут меня Варька со своей скалкой и встретила! (Входит Михаил – тоже зеленый, мрачный и в мятом цилиндре.) Михаил: (ворчит) И что за нравы в вашем уезде – вор на воре сидит и вором же погоняет! Владимир: (роняет чашку с рассолом) Репнин, это опять ты? (Из-под стола выскакивает Лучик и тычется мордочкой в лужу рассола, но тут же недовольно мяукает.) Владимир: (ловит котенка за шкирку и сажает на стол возле себя) Варя, дай ему молока, чтоб не орал! Михаил: (присаживается к столу) А мне – рассолу! Лучше капустного, покислее… Варвара: (сокрушенно разводит руками) Нету капустного, барин. Какой-то подлый тать вчера из нашего погреба два бочонка капусты укатил! Михаил: Вот и у меня – коня свели… пока в кабаке пил… только одна уздечка на коновязи и осталась! Модестыч: Коня – это не я! Я и в трактир пешочком, и обратно… Владимир: (устало) Модестыч, поди к лешему! Модестыч: С нашим удовольствием, барин! (испаряется) Михаил: (отхлебывает рассол) Так я о чем толкую, Корф… можно одну из твоих лошадок взять? Владимир: К чему такие сложности, Мишель? Сказал бы прямо, что тебе Анну везти не на чем, я бы приказал для вас карету заложить… или сани… Михаил: (с каменным лицом) Мы с Анной расстались. Владимир: (икнув) Рас-стались? Михаил: (мрачно) «Глупец, кто в женщине одной мечтал найти свой рай земной…» Владимир: Чего-то я не понимаю… Михаил: Не прикидывайся, всё ты прекрасно понимаешь! (Владимир открывает было рот) Только не надо рассказывать, что ты спал, когда она к тебе в спальню приходила! Варвара: (всплеснув руками) Говорила же дурехе, молчи, держи язык за зубами! А она: не могу лгать Мише, не могу лгать Мише… Да кому она нужна, правда-то такая?! Владимир: (пожимая плечами) Приходила, ну и что? Ничего же не было. Михаил: (в бешенстве) Но могло бы быть! (Раздается жалобный писк.) Владимир: (раздраженно) Варя, налей ты этому блохастику молока! Варвара: Налила уж, барин… Михаил: Я мог бы снова вызвать тебя на дуэль, Корф, но решил поберечь порох для более достойного противника и более достойной дамы сердца. (с грохотом встает из-за стола) Так ты дашь мне коня или нет? Владимир: Пожалуйста, забирай хоть всю конюшню! (с озадаченным видом) Если Анна вчера не уехала с тобой, то где же ее черти всё это время носили? Михаил: Не знаю и не имею ни малейшего желания знать! Благодарю за коня! (поправляет на голове цилиндр и уходит) (Снова раздается писк.) Владимир: (сердито сует Лучика носом в молоко) Ешь, не верещи! Варвара: Да не он это, барин… Владимир: Тогда кто же… (озирается по сторонам, прислушиваясь) А-а! Кажется, знаю, кто! (шарит за печкой и вытаскивает оттуда растрепанную и заплаканную Анну) Варвара: (ахает) Аннушка, болезная моя! Да как же это? Да неужто всю ноченьку здесь и просидела?! А меня-то почему не кликнула? Анна: (хлюпает носом) Боялась… А за печкой тепло, тихо… И Владимир Иваныч не ругается… Владимир: (стонет) Господи, за что мне это наказание?! Варя, дай водки! (сам снимает с полки графинчик) Варвара: (причитает над Анной) Голубка ты моя… я тебе сейчас пирожков горяченьких! (шепчет ей на ухо) Не бойся, барин стакашек-другой пропустит и подобреет! Это он с рассолу такой сердитый… (Анна, боязливо косясь на Владимира, садится к столу, Варвара ставит перед ней тарелку румяных пирожков.) Владимир: (обиженно) За что это Аньке такие привилегии? (отделяет Анне три пирожка, остальные придвигает к себе) Значит, Мишель от тебя сбежал? Догонять поедешь? Анна: (грустно жуя пирожок) Нет, я хоть и бывшая крепостная, а гордость свою имею. Владимир: (глядя в потолок) Иными словами, вы решили остаться здесь? Анна: Чтоб вы меня каждым куском попрекали? Нет уж, увольте! (доедает третий пирожок) Можно еще, Владимир Иваныч? Владимир: Ешьте, сколько влезет! (придвигает ей тарелку, на которой остался один пирожок) Каковы же тогда ваши планы на будущее? Анна: Я бы в Петербург поехала, в театр… только денег нет… Владимир: Денег я дам… Анна: Дадите, а потом опять закабалите? (подумав) Хорошо, я возьму деньги, но отдам вам из первого же жалованья! И в особняке вашем жить не буду… разве только первое время… Я теперь буду вести самостоятельную жизнь, квартиру себе сниму… Владимир: Желаю вам всяческих успехов… (кричит) Эй, Модестыч! Модестыч: (вырастает на пороге) Чего изволите, барин? Владимир: Вели карету для Анны заложить! И денег ей дай… триста рублей. (Анна капризно надувает губы) Хорошо, пятьсот… Анна: (встает из-за стола) Не нужны мне ваши жалкие подачки, Владимир Иваныч! Владимир: (Модестычу) Ладно, отсчитай ей две тысячи… (в сторону) Неужто я, наконец, стану сам себе хозяином?
Отправлено: 12.11.11 17:49. Заголовок: Кадр 65. Во дворе ус..
Кадр 65. Во дворе усадьбы Корфа
Григорий с тремя мужиками, кряхтя от натуги, волокут от крыльца к саням тяжеленный сундук. Владимир с котенком на плече за ними наблюдает. Владимир: (разговаривает с Лучиком) А, может, попросим ее остаться? Нет, нельзя – тогда совсем на шею сядет… (Во двор спускается Анна.) Владимир: (кивая на мужиков, которые ворочают второй сундук) Все вещи упаковали? Анна: Нет, только самое необходимое. Хотела еще дюжину платьев взять, да в Петербурге теперь, наверно, другая мода… Владимир: (кричит) Эй, Модестыч! Модестыч: (подбегает рысцой) Я здесь, Владимир Иваныч! Владимир: Ты Анне денег дал? Модестыч: Уже принес, не извольте беспокоиться! (протягивает Анне тоненькую пачечку ассигнаций) Владимир: (перехватывает и пересчитывает) Я же ясно сказал: две тысячи! Модестыч: Что? Ах, да! Вот, одна бумажка за подкладку провалилась… Владимир: А в рукаве что? (вытряхивает из Модестыча припрятанные деньги и отдает Анне) Держите, на первое время хватит, а потом еще пришлю. (Подходит Никита в новом тулупе.) Никита: (ломая шапку) Здрасьте вам, барин! И ты, Аннушка, здравствуй! Взял вот у Долгоруких полный расчет, чтобы, значит, до Петербурга тебя в целости и сохранности доставить… Владимир: (отводит его в сторону) Ты там, в столице, по кабакам не шляйся, а за Анной присматривай! Ей свобода в голову ударила, как бы не набедокурила чего на радостях… Никита: Глаз с нее спущу, вот вам крест во все пузо, барин! Варвара: (выбегает с узелком) Аннушка, возьми в дорожку пирожков с капустой! (утирает слезу кончиком платка) Когда-то еще свидимся… Владимир: (мужикам) Долго вы еще будете возиться? У меня уши замерзли… (прикладывает Лучика то к правому, то к левому уху) Анна: Владимир, а можно мне Лучика с собой взять? Владимир: Нет уж, покупайте себе в Петербурге новую муфту, а этого (гладит котенка по полосатой спинке) я себе на воротник оставлю! Анна: (надувшись) Тогда и деньги ваши забирайте, не нужны они мне! (поколебавшись, кладет ассигнации в свой ридикюль) Хорошо, я возьму их, сделаю вам такую любезность, но учтите: с первого же жалованья верну все до копеечки! Владимир: Непременно учту. (помогает ей сесть в сани) Никита: (берет в руки вожжи) Н-но, родимые!.. (Тройка резво трогается, Анна машет всем рукой.) Владимир: (бурчит) Счастливого пути! (Лучику) Пойдем, брат, напьемся… (Во двор галопом въезжает Михаил.) Владимир: (без удивления) Репнин? Соскучился уже? Ну, пойдем выпьем за встречу… Михаил: (отмахивается) Да ну тебя, Корф! Тут такие дела творятся… (глядит на скрывающиеся за поворотом сани) Провожаешь кого-то? Владимир: Угу! Анна поехала покорять Петербург. Михаил: Анна… уехала? (бросает вдаль тоскливый взгляд и вздыхает) Значит, и впрямь не судьба… (спрыгивает с коня) Я что тебе сказать хотел, Корф… помнишь цыгана Седого? Он у костра на гитаре играл, когда мы Анну от Модестыча в таборе прятали… помнишь? Владимир: Да помню, помню… дальше-то что? Михаил: Убили его! Владимир: Ну и черт с ним, с твоим Пегим! Михаил: Так его не просто убили, а еще и… съели! Владимир: Как это – съели? Михаил: Мы с исправником в лесу кости нашли, обглоданные до блеска, ни мясинки не осталось… а рядом амулет Седого… Модестыч: Неужто в нашем уезде людоед завелся?! (Толпящиеся вокруг дворовые испуганно крестятся.) Владимир: (морщась) Какой людоед – это голодные забалуевские псы по округе рыщут, они и сожрали! Михаил: Но след-то к Сычихиной избушке вел! Модестыч: Не зря молва идет, что она покойников на кладбище откапывает и холодец с них варит! Варвара: (толкает его в сугроб) Чего ты мелешь, черт нерусский?! Владимир: Хм! От этой старой ведьмы всего можно ждать… хотя, с другой стороны, зачем ей убивать, когда проще выкопать? Модестыч: (из сугроба) Со свежих-то, известно, навар гуще! Михаил: Мы с исправником в избушку вошли, а там на столе – чугунок с похлебкой и ложка рядом лежит, будто есть кто собирался… в похлебке куски мяса плавают, то ли говяжьи, то ли человечьи… а самой Сычихи и след простыл, и где ее теперь искать, одному Богу известно. Модестыч: Зачем ее искать? Она сейчас у Варьки на кухне сидит, чаи гоняет! Владимир: Я же запретил ей в моем доме показываться! Варвара: Простите, барин… да как же не пожалеть бедняжку? Грех разве пирожком ее угостить? Что она в своем лесу видит-то! Владимир: Меня здесь что, никто не боится?! (в бешенстве) Всех велю драть на конюшне!!! (Михаилу) Пошли, выдворим эту людоедку к чертям собачьим! (уходят) Варвара: (замахивается на Модестыча) И чего ж тебе неймется, пакостник ты этакий?! Вот жалко, скалки с собой нет, а то бы отшибла у тебя охоту пакостничать да ябедничать! (Спустя несколько минут возвращаются Владимир с Михаилом, ведя под руки Сычиху.) Модестыч: (орет дурным голосом) Спасайся, кто может – людоедка идет! (ныряет обратно в сугроб) (Двор мгновенно пустеет.) Михаил: Надо бы коляску заложить, не на себе же нам арестантку в город тащить. Владимир: Я ее покараулю, а ты распорядись на конюшне… Дорогу-то не забыл? Михаил: (бурчит) Не забыл… (уходит) Владимир: (Сычихе) Что, тетушка, надоело жаб с мухоморами кушать? Человечинки захотелось? (Сычиха, насупясь, молчит) Вот посидишь за решеткой, попомнишь, как меня в детстве в чулан запирала! Сычиха: Глупый ты, Володя, это ж для твоей пользы! Владимир: Хороша польза! А как коленями на горох ставила? А как сладкого лишала? Помнишь? Сычиха: Иван с твоим воспитанием не справлялся, если б я ему не помогала, неизвестно, что бы из тебя выросло! Владимир: Что выросло, то и выросло, не твоя печаль! Сычиха: Злой ты, Володя, нехороший… Хотела тебе тайну одну открыть… даже две… да теперь ничего не скажу! Владимир: (презрительно фыркает) Нужны мне твои тайны! Сычиха: Эти бы тебе как раз пригодились… Но ты от меня ни словечка не услышишь! Я вообще с тобой разговаривать не буду, пока прощения не попросишь! (отворачивается) Владимир: У тебя? Прощения?! Не дождешься! (Подъезжает Михаил в коляске, Владимир заталкивает туда тетку, сам лезет следом. Здесь же вертится Варвара, сует Сычихе в руки узелок с одеждой и пирожками. Коляска уезжает.) Модестыч: (выкарабкиваясь из сугроба) Опять тайны? Любопытно-с! (алчно шевелит усами) Нельзя ли на этом заработать?
Кадр 66. Прихожая в доме Долгоруких
Выходит Натали в шубке и кокетливой меховой шапочке, сердито теребя в руках муфту. Андрей: (бежит следом) Наташенька, подожди, давай поговорим… Натали: (сердито) Нам не о чем больше говорить! Как ты мог… как ты мог даже подумать такое?! Андрей: А о чем мне было думать, когда я увидел, как ты целуешься с Александром? Натали: Надо было подойти и потребовать объяснений! Андрей: У наследника?! Натали: У меня! Андрей: (поправляет очки) Прости, не догадался… Натали: Ты подверг меня двойному унижению: во-первых – заподозрив в измене, а во-вторых – заставив выпытывать у тебя, в чем ты меня заподозрил! Андрей: Наташенька, прости, я ревнивый дурак… Натали: Мне, конечно, очень приятно, что ты меня ревнуешь, но больше все-таки обидно, потому что я тебе поводов для ревности не давала! А вот ты со своей горничной… Андрей: Наташа, ради Бога! Я тебе миллион раз говорил – Таня мне, как сестра! Натали: А цесаревич мне – как брат! Он помог мне по-братски, по-дружески, если б не он, я бы пала жертвой страсти императора! Андрей: (все еще в сомнениях) Но ты с ним целовалась… Натали: Когда я целовалась с Александром, то закрывала глаза и представляла на его месте тебя… Ольга: (выбегает в прихожую) Ты целовалась с Александром?!! Натали: (потрясена) Оля?! Как ты сюда попала? Разве ты не в Польше? Ольга: А ты бы предпочла, чтобы я оставалась там? Вероломная подруга! Андрей: Подождите, я ничего не понимаю… Елена Петровна, когда вы успели познакомиться с моей невестой? Натали: Я понимаю еще меньше… Какая Елена Петровна? Это – моя подруга Ольга Калиновская. Андрей: (роняет очки) Калиновская?! Ольга: (бушует) Распутница, бесстыдница! Ты предала нашу дружбу! Ты же знала, что я люблю Сашу, как ты посмела к нему прикоснуться?! Натали: Оля, ты ошибаешься… Ольга: Нет, это ты ошибаешься, если думаешь, что я позволю так со мной обойтись! (топает ножкой) Натали: Оля, это несправедливо! Ты ничего не знаешь… Ольга: Теперь знаю, предательница! Натали: (оправдывается) У Александра Николаевича есть невеста, принцесса Мари, моя подруга… Ольга: С такой подругой ей врагов не надо! Андрей: (растерянно) Наташа, Елена Петровна… Натали: (Ольге, чуть не плача) Ты злая и неблагодарная, а я-то, глупая, еще помогала тебе, чуть места при дворе не лишилась! Ольга: Зато заняла рядом с Сашей! Натали: (лопнуло терпение) Думай, что хочешь! Андрей: (боясь, как бы барышни не вцепились друг другу в волосы, неуклюже пытается втиснуться между ними и наступает на свои упавшие очки, зовет на помощь) Таня! Таня! (Прибегает Татьяна с новыми очками.) Андрей: (надев очки и почувствовав себя более уверенно) Елена Петровна, я требую, наконец, объяснений: кто вы – наша родственница или бывшая фаворитка наследника? Ольга: Не бывшая!!! Саша любит меня!!! Андрей: (возмущенно) Значит, вы обманом воспользовались нашим гостеприимством? (в ужасе) А если об этом станет известно в Третьем отделении? Понаедут жандармы… нас всех в Сибирь без суда и следствия… Татьяна: (громко всхлипывая) За что, Андрей Петрович?! Андрей: И не будет за что! Я жизнями своих близких рисковать не позволю! Госпожа Болотова, или как вас там, я категорически требую, чтобы вы сегодня же покинули наш дом! Ольга: Не переживайте, я и сама здесь больше не останусь! (сорвав с себя парик и швырнув его в Натали, сбив с нее шапочку) Поздравляю, Наташенька, у тебя чудесный жених – так трогательно заботится о своей семье… Вы с ним прекрасная пара – трус и предательница! (уходит) Натали: Неужели так необходимо было вышвыривать бедняжку на улицу среди ночи? (поскольку Татьяна не спешит нагнуться, приходится поднять шапочку самой) Андрей: От этой бедняжки не обобраться неприятностей! Натали: Андрей, мне всегда нравилось твое благоразумие… но иногда ты бываешь таким благоразумным, что даже скулы сводит! (тоже уходит) Татьяна: Идите спать, Андрей Петрович, уж давно за полночь… Андрей: Да сон-то из-за всех этих дрязг улетучился… Татьяна: Не хотела я вам на ночь говорить, да если все равно вам спать расхотелось… Ребеночек у нас будет, Андрей Петрович! Андрей: (бледнеет) Какой ребеночек? Татьяна: (гладит себя по животу) Хотелось бы сыночка… (Андрей со стоном садится на пол и обхватывает руками голову.) Татьяна: Что ж вы… будто и не рады? Андрей: (со слабой надеждой) Может, ты ошибаешься? Татьяна: Не ошибаюсь, мне Варвара всё объяснила, кухарка Корфов… (садится рядом с Андреем на пол и кладет голову ему на плечо) А еще говорят, что ребеночка доделывать надо… чтоб он без ручки или без носика не родился… и доделывать непременно чтоб с любовью! Андрей: Бабьи глупости! (задумывается) Хотя ребеночку, конечно, любовь нужна… (обнимает Татьяну, та блаженно улыбается) А если… если Наташа узнает?! Татьяна: (в сторону) Скорей бы уж узнала! (громко) Не узнает! Она в господской спальне спит, а мы ко мне пойдем! (уводит Андрея в дверь на половину прислуги) (Некоторое время царит благостная тишина, потом раздается грохот, и с улицы вваливается Михаил, полунеся на себе пьяную Лизу.) Лиза: Куда вы меня привели, Михал Саныч? Михаил: К вам домой, Лизавета Петровна. Лиза: Ой, я муфту потеряла! (пьяно хихикает) Михаил: Умоляю вас, не шумите, Лизавета Петровна! Перебудим ваших родственников, как мы им объясним, откуда явились в столь поздний час? Лиза: А откуда мы явились? (пошатнувшись, падает на Михаила) Михаил: (с трудом возвращая ее в вертикальное положение) Вы же не хотите, чтобы папенька или маменька узнали про ваше приключение в трактире? Лиза: А что там приключилось? Михаил: Вы не помните? (Лиза весело мотает головой) Покуролесили вы на славу… Я глазам своим не поверил, когда увидел вас в трактире, среди пьяных мужиков! Вы с ними отплясывали и на балалайке бренчали: «Светит месяц, светит ясный...» Лиза: Ах, как было весело! Михаил: (хмуро) Куда уж веселее… А как девка кабацкая на вас с кулаками накинулась за то, что вы у нее кавалеров отбиваете? Как вы с ней друг друга за волосы таскали, помните? Как мужики об заклад бились, чья возьмет? Лиза: И чья взяла? Михаил: Ваша – вы надели ей на голову балалайку. Лиза: А потом? Михаил: А потом началась всеобщая свалка, я вас оттуда выдернул – и бежать! Лиза: (озорно подмигивает) Может, вернемся? (звонко хохочет) Михаил: Тише, прошу вас, тише! Неужто вы еще не навеселились? А Владимир-то рассказывал, что вы самая благоразумная барышня в уезде! Лиза: Владимир говорил обо мне? Враки! Ему всегда было на меня наплевать! И мне на него тоже наплевать. На-пле-вать! Забалуев: (выныривает из темноты коридора) Так-так-так, Михал Саныч, и откуда это вы мою женушку ведете? Да еще в такой час? (втягивает ноздрями воздух и морщится) Да еще в таком виде? Как прикажете вас понимать, милостивый государь? Михаил: Позвольте объяснить… Забалуев: Нечего выкручиваться! И как вам не совестно, князь! Вас, как порядочного человека, пустили в дом, а вы учиняете под этой гостеприимной крышей такое свинство! Лиза: Под этой крышей только одна свинья – вы, мой дорогой муженек! Забалуев: Виноват, не понял-с? Лиза: Ах, отстаньте, гадкий старикашка! Я хочу спать! (громко зевает) Михаил: Я провожу вас в вашу комнату, Лизавета Петровна! Забалуев: Позвольте, молодой человек, с какой такой стати вы собираетесь вести мою жену в ее комнату? Михаил: С той стати, что она сама идти не может! Лиза: Могу! (засыпает на руках у Михаила) (Появляется Петр Михалыч – в ночном колпаке, халате и с ружьем.) Петр Михалыч: Что за шум? Андрей Платоныч? Лиза? Князь? А я уж думал, что в дом воры забрались! Забалуев: Да кабы воры – еще полбеды! А вы полюбуйтесь-ка, Петр Михалыч, на доченьку свою ненаглядную – как она честь-то семейную бережет! Михаил: Тш-ш! Вы ее разбудите! (кивает на спящую Лизу) Петр Михалыч: (громким шепотом) Князь, в моем доме я требую ото всех – и от родных, и от гостей – неукоснительного соблюдения правил приличия, поэтому извольте объясниться! Забалуев: Да-да, пусть расскажет, как он с чужой женой по кабакам гуляет! Петр Михалыч: (хватается за сердце) По кабакам?! Михаил: Хорошего же вы мнения о вашей супруге, Андрей Платоныч! Лизавета Петровна и слова-то такого не знает – кабак! (вдохновенно врет) Она поехала кататься верхом, упала с лошади, потом долго шла пешком, выбилась из сил… Я встретил ее у ворот, насквозь продрогшую… (Лиза икает во сне) Слышите, как она кашляет? Не в сугробе же ее было бросать! Помог добраться до дому… Петр Михалыч: Коли так, спасибо, Михал Саныч… (шевелит ноздрями) Но отчего же так вином пахнет? Михаил: Должно быть, Андрей Платоныч на сон грядущий стаканчик пропустил… Однако позвольте мне все же отнести Лизавету Петровну на кровать… я понимаю, это в нарушение ваших правил, Петр Михалыч, но у вас сердце слабое, вам ее не поднять… да и Андрей Платоныч стар и слаб… Петр Михалыч: (растерянно) Да-да, конечно! (уступает ему дорогу) (Михаил с Лизой на руках шествует вглубь дома. Забалуев, растерявшийся от такого нахальства, беззвучно разевает рот, как рыба.)
Неподалеку ждет экипаж. Ольга, стоя на краю обрыва, перебирает пачку старых писем от Александра. Ольга: (разворачивает одно письмо наугад) «Я удручен счастьем, моя слабая земная грудь едва в состоянии перенесть все блаженство, весь рай, которым ты даришь меня…» Слабая грудь! Ха-ха-ха! Такая слабая, что к ней надо прижимать то другую, то третью! (бросает письмо с обрыва, берет еще одно) «Любовь - высочайшее чувство; она столько выше дружбы, сколько вос¬торг поэта выше мысли ученого…» И любовь, и дружба – сказки для наивных дурочек! (швыряет вниз всю пачку писем, по лицу текут слезы) Сашенька, я так надеялась, что ты тоже страдаешь, что не мне одной плохо, а ты успел обзавестись невестой и новой любовницей! Владимир: (подходит) Я пьян, сплю, сошел с ума, или вы – госпожа Калиновская! Ольга: (оглядывается, с изумлением) Барон Корф? Что вы здесь делаете? Владимир: Гуляю… дышу свежим воздухом… Ольга: За столько верст от Петербурга? Владимир: Я не виноват, что мои предки решили свить родовое гнездо в такой глуши. Ольга: Понятно, где вы приобрели деревенские манеры. Владимир: (озадачен) Я разве был неучтив? Ааа, я забыл вам сказать «добрый день». Ольга: (вздыхает) Какой он добрый… Владимир: Неужели это я вам его испортил? Ольга: (фыркнув) У вас мания величия? Владимир: Нет, у меня меланхолия. Ольга: И как вы с ней боретесь? Владимир: (достает из кармана бутылку, из бутылки – пробку, и отхлебывает из горлышка) Когда всё на свете надоело и жить не хочется, надо просто крепко напиться… ручаюсь, назавтра вам будет так плохо, что о вчерашних бедах вы и не вспомните! Ольга: Эти ваши гусарские лекарства не для меня! (морщится) И потом, не думаете же вы, что я буду пить вино прямо из бутылки? Владимир: В таком случае приглашаю вас к себе, выпьем из хрустальных бокалов! Видите тот желтенький теремок с белыми колоннами? Это и есть мой дом… Ольга: За кого вы меня принимаете? Владимир: За даму, которой необходим добрый собутыльник. Ольга: И вы считаете, что лучше вас я не найду? Владимир: Конечно! С кем вам еще вести задушевные беседы за станканчиком? Вас бросили, меня – тоже. Ольга: Благодарю, я лучше вернусь в Варшаву к моему жениху, дай Бог ему здоровья… поменьше (направляется к карете). Владимир: (бежит следом) Возьмите меня с собой! Я вызову вашего жениха на дуэль, и убью его… или он меня убьет, что тоже не так плохо… Ольга: Пустите лучше себе пулю в висок! Если не промажете спьяну. Владимир: (обиженно) Я пробиваю трефого туза с двадцати шагов! Изволите удостовериться? Ольга: (пришла в голову какая-то мысль) А пистолет у вас с собой? Владимир: (шарит в другом кармане) Вот! Ольга: И заряжен? Владимир: Вишневыми косточками, призрак папы постарался. Ольга: (смотрит на него, как на идиота) Владимир: Нет, но если вам нужно порохом и пулями… Ольга: Мне нужно, чтобы выстрелил без осечки! Владимир: Вы хотите кого-то убить? Ольга: (смотрит куда-то в туманную вдаль) Я покончу с собой под его окнами, тогда он точно никогда меня не забудет. А если пистолет даст осечку, заберусь на крышу дворца и брошусь вниз. Владимир: Тогда вам просто необходимо взять меня с собой, пани! Ольга: О матка боска, какой от вас прок? Владимир: (допивает остатки вина из бутылки) Должен же кто-то подсадить вас на крышу дворца!
Кадр 68. В усадьбе Долгоруких
Татьяна несет перед собой на вытянутой руке перепачканный сажей сюртук, брезгливо держа его за воротник двумя пальчиками. Лиза: (выглядывает из своей комнаты) Что это у тебя, Таня? Татьяна: Сюртук вашего супруга. Лиза: (морщит носик) Фу! Где он так изгваздался? Татьяна: Небось, как черт, по ночам в печных трубах возится. Лиза: Ну-ка! (затаскивает Татьяну вместе с грязным сюртуком к себе в комнату) Давай поглядим, что у него в карманах! Татьяна: (боязливо косясь на дверь) Неловко как-то, барышня… Лиза: А муженьку моему ловко везде свой нос совать да тащить, что плохо лежит? (шарит по карманам сюртука) Татьяна: Сажей испачкаетесь, барышня! Дайте лучше я… (Тянет сюртук к себе, из него выскальзывает золотой медальон, от удара об пол крышечка открывается.) Лиза: (поднимает находку) Тут написано что-то… (читает) «А-нас-та-си-я… 10 декабря 1819 года…» Странно! День моего рождения… И кто такая эта Анастасия? Татьяна: Может, первая любовь господина Забалуева? Лиза: (фыркает) Разве мой муженек похож на человека, у которого была первая любовь? (Татьяна энергично мотает головой) То-то же! И медальон этот он попросту где-то украл… Что, если у этой самой Анастасии? Что, если она оплакивает теперь потерю этой вещицы, дорогой ей, как память, как… Я должна непременно разыскать эту женщину и вернуть ей медальон! Татьяна: Но как вы ее разыщете? Лиза: Попрошу помощи у князя Михаила, он душевный человек, не откажет! А медальончик припрячу пока… (сует под подушку и убегает) (Татьяна тоже хочет уйти, но на пороге сталкивается с разъяренным Забалуевым.) Забалуев: Отдай сюртук, воровка! Татьяна: Я его почистить взяла… Забалуев: Что ж вся грязь-то снаружи осталась? Или ты только карманы обчистила? Татьяна: В ваших карманах и взять-то нечего, кроме дырок! Забалуев: Вон пошла, нахалка! (отбирает сюртук и выталкивает ее за дверь) Достаточно я терплю попреков от тестюшки с тещенькой и прочих вредных родственничков, чтобы еще какая-то дворовая девка… (хлопает себя по карманам) Медальон… где медальон? Стащила все-таки, воровка! Сколько золота… (призадумавшись) Нет, это не она… Это женушка моя, проказница – так и ищет, чем бы мне досадить! Не зря и Таньку с моим сюртуком я у нее в комнате застал… Где же она его припрятала? (рыщет глазами по комнате) Где же, где же… (запускает руку в шкатулку на туалетном столике) Сережки ерундовенькие… браслетишки… разве только жемчугом поживиться? Нет, товару на копейку, а шуму будет на сто рублей! (запихивает жемчуг обратно в шкатулку и выдвигает ящики комода) Вот в какую яму денежки-то улетают! Тряпочки, ленточки, шнурочки… Невеста с богатым приданым! Тьфу! (с досадой задвигает ящик) На что мне такое приданое?! Лучше б денег дали! (добирается до Лизиной кровати, поднимает подушку) Ага! Так я и знал! (обрадованно хватает медальон) (За дверью слышны приближающиеся голоса. Забалуев ныряет в кровать и с головой накрывается одеялом. Входят Лиза и Михаил.) Михаил: Очень любопытно, Лизавета Петровна! Медальон, говорите вы? Я как раз слыхал об одном таинственном медальоне… Нельзя ли на него посмотреть? Лиза: Я вас затем и позвала, Михал Саныч, чтобы спросить вашего совета… (сует руку под подушку) Ой! А медальона нет… Михаил: Может, вы его не туда положили? Лиза: Да нет, именно сюда, под подушку! (шарит под одеялом и натыкается на Забалуева) Ай!!! Там кто-то шевелится! (с визгом отскакивает на другой конец комнаты) (Михаил, достав пистолет, смело откидывает одеяло.) Михаил: (выпучив глаза) Господин Забалуев?! Забалуев: А кого вы здесь ожидали увидеть, молодой человек? Михаил: (смешавшись) Да нет, никого… просто… Но что вы здесь делаете? Забалуев: (садится в кровати) Странно, если не сказать – нагло, задавать мужу вопрос, что он делает в постели своей жены! А вот вы, князь… что ВЫ делаете в спальне Лизаветы Петровны? Я еще давеча заметил нездоровый интерес к этой комнате с вашей стороны … Лиза: (подскакивает) Это вы украли у меня медальон, пакостный старикашка?! Забалуев: Позвольте-позвольте, Лизавета Петровна, этот медальон лежал в моем кармане, и еще вопрос, как он попал к вам под подушку… Лиза: (уперев руки в боки) Коли так, то я с вами тоже церемониться не буду! Миша, вытряхните из этого воришки мой медальон! Забалуев: Я не груша, чтоб меня трясти кому попало! (выныривает за дверь) Лиза: Ловите, ловите его, Миша! Михаил: Поздно, уже удрал… Экий он у вас прыткий! Лиза: (хнычет) Что же делать, Миша? Как медальон вернуть? Михаил: Может, денег ему предложить? Лиза: Нет, он теперь из вредности не уступит. Михаил: Досадно! А вдруг этот тот самый таинственный медальон? Лиза: (с заблестевшими глазами) Таинственный? Михаил: Понимаете, я как-то спрашивал местную колдунью, Сычиху, про один медальон… но она наотрез отказалась говорить. Лиза: Так поедемте к ней и спросим еще раз! Михаил: Поехать-то можно, только она сейчас сидит в тюрьме за убийство с людоедством, а в тюрьме не больно-то поговоришь… Лиза: Мишенька, придумайте что-нибудь! Ну пожалуйста! Ведь вы такой умный, я это с первого взгляда поняла! Михаил: (польщен до румянца на щеках) Я мог бы предложить вам один способ потолковать с нашей людоедкой без свидетелей, но… Лиза: Что – «но»?.. Михаил: Но боюсь, что это не совсем, гм… законно. Лиза: Один разок можно и закон нарушить! Михаил: Как бы это не переросло у вас в дурную привычку… с вашим характером… Лиза: Вам не нравится мой характер? Михаил: Напротив, очень нравится! Вы такая живая, такая… Вашему супругу, верно, не сладко с вами приходится? Лиза: Ну его! Он сам себе эту неприятность на голову нашел. Скажите лучше, Миша, что вы придумали? Михаил: Сычиху уже осудили и не сегодня-завтра в острог повезут. Устроим на дороге засаду… (Остальное договаривает Лизе на ушко, та согласно хихикает и потирает ладошки.)
Отправлено: 16.11.11 19:05. Заголовок: Кадр 69. В доме мада..
Кадр 69. В доме мадам де Воланж
Комната, убранная в пошлых розовых тонах: на обоях – розовые цветочки, на потолке – розовые амурчики, на окнах – розовые портьеры, мебель обита розовым шелком, посреди комнаты на розовом ковре – белый лакированный рояль, на нем ваза с розами. Мадам де Воланж: (потчует Анну пирожными с розовым кремом) Таких пирожных вы больше нигде не отведаете, их печет только мой повар, я его из Парижа выписала. Анна: (в восторге) Я обожаю всё французское! Мадам де Воланж: А ваше новое платье вам нравится? Анна: Оно тоже из Парижа? (зябко поводит голыми плечами в розовых кружевах) Мой хозяин… то есть опекун запрещал мне носить такие открытые наряды… Мадам де Воланж: Бедняжка! Я выбросила все ваши старые платья, среди них не было ни одного приличного – длинные рукава, глухие воротники… Quelle horreur! Анна: Я так и знала, что они вышли из моды… Мадам де Воланж: Зато юность и прелесть никогда из моды не выйдут. Ах, ma enfant, вы посланы мне Небом! Я давно искала себе в компаньонки милую скромную девушку… (в сторону) А главное – глупенькую! Анна: Вы так добры, мадам, не знаю, как вас и благодарить… Мадам де Воланж: Не нужно благодарностей, достаточно, если вы будете приветливы с моими гостями. Меня иногда навещают друзья моего покойного мужа – тихие, добрые старички… У них и радостей-то иных в жизни не осталось, кроме как музыку послушать… Анна: Я с удовольствием спою для ваших гостей. Лакей: (входит) Граф Кайзерлинг, мадам! Мадам де Воланж: Зови его скорей! (Лакей исчезает, уступая место важному гостю.) Мадам де Воланж: (бросаясь ему навстречу) Аристарх Прохорович, дорогой! Какая приятная неожиданность! А я только давеча вас вспоминала и жалела, что вас нет в Петербурге. Кайзерлинг: Заскучал в своей глухомани и решил наведаться в столицу… а в столице первым делом – к вам, матушка! (целует ей ручку) Знаю, знаю, что у вас всегда отыщется что-нибудь этакое… (игриво подмигивает) Мадам де Воланж: И не прогадали, дорогой Аристарх Прохорыч! Кайзерлинг: (заметив Анну) Уже вижу, что не прогадал! (молодецки подкручивает усы) Что это за прелестное юное создание? Мадам де Воланж: Моя новая demoiselle de compagnie… Аннет, познакомьтесь: Аристарх Прохорович – мой давний приятель и большой ценитель искусств… (усаживает гостя) Сейчас мы попьем чаю, и Аннет споет нам какой-нибудь романс! Кайзерлинг: О! Мадмуазель поет? Анна: (делает книксен) И пою, и музицирую… (подумав) И читаю Шекспира в подлиннике… Кайзерлинг: Charmant! (пялится на ее грудь в глубоком декольте) Анна: Я и на сцене могла бы играть, но в театре мне почему-то отказали… и я уж совсем было собралась поступать в гувернантки, но тут, на свое счастье, повстречала мадам де Воланж… Кайзерлинг: В гувернантки?! Эта жалкая участь не для вас! Вы могли бы давать концерты на моих вечерах, да, и имели бы шумный успех! Анна: (обрадованно) Правда? То-то бы я утерла нос своему бывшему хозяину… то есть опекуну… Он считает, что я ни на что не способна! Мадам де Воланж: Аннет, ma chérie, исполните что-нибудь для нас с Аристархом Прохоровичем! (Анна, не заставляя себя долго упрашивать, садится к роялю и поет «Сей поцелуй».) Мадам де Воланж: (вполголоса) Что скажете, cher ami? Кайзерлинг: (облизываясь) Просто прелесть, что за дурочка! (шарит глазами по ее фигуре) Правда, тоща немного… Мадам де Воланж: Зато – как грациозна! Разве сравнить с вашими толстомясыми архангельскими девками? Кайзерлинг: Хм, хм… Пожалуй, дам двойную цену. Мадам де Воланж: А голос? А игра на рояле? А Шекспир в подлиннике? Кайзерлинг: Хорошо, тройную. Мадам де Воланж: (не унимаясь) А право первым сорвать этот невинный цветочек? Кайзерлинг: (достает пачку ассигнаций) Здесь в пять раз больше, чем обычно. Мадам де Воланж: Пойду пересчитаю (уходит). (Полюбовавшись на Анну со спины, Кайзерлинг подходит к роялю, облокачивается на него и погружает плотоядный взгляд в ее декольте.) Анна: (с беспокойством) Вам не нравится, как я пою, Аристарх Прохорович? Кайзерлинг: (томным голосом) Я наслаждаюсь! И не только вашим голосом… Дитя мое, мужчины говорили вам, что вы очень красивы? Анна: (самодовольно) Говорили! Кайзерлинг: И что вы им отвечали? Анна: Давала ручку поцеловать. Кайзерлинг: А губки? Анна: (краснея) Я воспитана в самых строгих правилах! Кайзерлинг: (трогает ее за ушко) Признайтесь, баловница, а правила-то иногда хотелось нарушить? Анна: (дергаясь) Никогда! Кайзерлинг: (наклоняется к ней) До чего же вы пугливы, птичка моя! Анна: Хотите, я вам еще спою? Кайзерлинг: Позвольте лучше на ножку взглянуть… (пытается приподнять юбку) Анна: (отскакивая) Что вы делаете?! Кайзерлинг: Поедемте со мной, крошка моя! У меня есть чудесное именьице под Архангельском… Анна: Под Архангельском? (с опаской) А вы, случайно, не знакомы с господином Забалуевым? Кайзерлинг: С Андреем Платонычем? Как же-с! Это мой старинный приятель, друг юности… Ох, и пошалили же мы с ним в свое времечко! (восторженно прищелкивает языком) Правда, ему больше смугляночки-цыганочки нравились, а мне – синеглазенькие блондиночки… (тянет к Анне руки) Анна: (отталкивая его с омерзением) Так вы и есть тот самый развратный старикашка, которому меня хотели продать?! Кайзерлинг: Ах, кабы вы знали, какое счастье, какое это неземное наслаждение – развращать таких маленьких, миленьких, нежненьких барышень! (щиплет ее ниже спины) (Анна взвизгивает и отвешивает ему пощечину.) Кайзерлинг: (в восторге) Ударь, ударь меня еще! Да побольнее! Анна: (хнычет) Господи, куда я попала?! Кайзерлинг: Мы сольемся в экстазе боли! Ты будешь изнывать от страсти под ударами моего кнута… Анна: (вооружается канделябром в виде трех голеньких амурчиков) Не приближайтесь ко мне! Кайзерлинг: (возбужденно лопочет) Багровые рубцы на нежной белой коже… Я буду лупцевать тебя и целовать, лупцевать и целовать… (Анна запускает в него подсвечником, но промахивается и разбивает зеркало.) Кайзерлинг: Осколки зеркала, осколки страсти… (бегает за Анной по комнате) Сжалься надо мною! Помучь меня! (Анна ныряет под рояль, Кайзерлинг лезет следом.) Кайзерлинг: (пытаясь поймать и поцеловать ее ножку) О, дивная нимфа! Анна: (лягает его каблуком в лоб) Отстаньте, мерзкий сатир! (Выскакивает из-под рояля и распахивает окно. В комнату врывается морозный воздух. Анна оглядывается по сторонам, ища, что надеть, срывает розовую бархатную портьеру, заворачивается в нее и выпрыгивает на улицу, на голову проходившего под окном поручика Писарева. Оба падают в сугроб.) Писарев: Откуда вы, мадмуазель? (оглядываясь на дом) Да ведь это заведение мадам де Воланж! Так ты, наверное, одна из ее девиц? Анна: (всхлипывает) Нет-нет, я попала туда по ошибке… Писарев: Все вы сначала говорите, что по ошибке, а потом вас от этого занятия за уши не оттащишь… (срывает с ее шеи жемчужное ожерелье) А это что у тебя? Анна: Отдайте! Это дядюшкин подарок! Писарев: Обчистила, небось, богатого клиента? А ну-ка, пошли в участок! (Анна бешено брыкается и случайно попадает ему в чувствительное место. Писарев сгибается пополам и падает обратно в сугроб. Анна, подобрав юбки, шныряет в ближайший переулок.) Мадам де Воланж: (свешиваясь из окна) Держите воровку! Писарев: (злобно хрипит) Догоню! Убью! (кое-как выпрямляется и бежит за Анной, но той уже и след простыл) Мадам де Воланж: (возвращаясь в комнату) Аристарх Прохорыч, где вы? Кайзерлинг: (барахтаясь под роялем) Поясницу заклинило, матушка… Мадам де Воланж: (кричит) Данила! Гаврила! (вбегают два дюжих лакея) Помогите господину графу! (Данила с Гаврилой ретиво принимаются двигать рояль и отламывают ножки.) Мадам де Воланж: (визжит) Идиоты! Олухи! Погубили мой лучший рояль! Тьфу, хотела сказать, лучшего клиента! (Данила могучим плечом приподнимает упавший рояль, Гаврила ручищей-лопатой за шиворот вытаскивает помятого Кайзерлинга.) Мадам де Воланж: (причитает) Аристарх Прохорыч, дорогой! Вы целы? Кто б подумать мог! Ведь овечка овечкой… Как внешность-то обманчива! Ну, ничего, мы эту негодяйку поймаем и в тюрьму упрячем! Кайзерлинг: (задушенным голосом) Нет… мне… дайте ее мне… я хочу лупцевать ее и целовать… лупцевать и целовать… плачý вдесятеро! Мадам де Воланж: (лакеям) Чего стоите, олухи?! Бегите искать девчонку!
Кадр 70. В подвале Зимнего дворца
Мари с Александром пробираются по темному кривому коридору. Мари: (водя вокруг фонарем) Мне кажется, в этом месте мы уже были… Александр: (растерянно чешет затылок) Как же так? Я же эти подвалы с детства знаю, как свои пять пальцев! Мари: (всхлипывает) Неужели мы пропадем здесь так же, как несчастный Костя? Александр: (утешает ее) Мари, Костя не пропал, мы его обязательно отыщем! (просияв) Я придумал! Мы будем отмечать наш путь крестиками! (подбирает с пола обломок кирпича и рисует на стене крест) А если мы вновь сюда вернемся… значит, мы и впрямь заблудились… (Уходят. Из-за угла выглядывает шкодливая мордочка великого князя Константина.) Костя: (ухмыляясь) Не хотел со мною играть, Саша, а придется! (стирает рукавом крестик со стены и прячется в темную нишу) (Возвращаются Мари и Александр.) Александр: (озирается) Кажется, мы вернулись туда, откуда пришли. Мари: А нашей метки нет… Александр: В самом деле… (водит носом по стене) Не домовые же ее стерли! Ничего не понимаю… Мари: А я понимаю, что мы окончательно потерялись. (Костя хрюкает от смеха.) Мари: (жмется к Александру) Мне страшно… Может быть, вернемся? Александр: Я бы тоже вернулся – только куда? (Костя, прижав ко рту ладошки, страшно завывает.) Мари: (стуча зубами) Точно так же выло привидение в Дармштадском замке… Александр: В Петербурге ни одного привидения не осталось – все отловлены Бенкендорфом и высланы в Сибирь. (направляет луч фонаря в то место, откуда донесся звук, и высвечивает физиономию брата) Так вот что здесь за домовые! (Младший цесаревич, боясь расправы, забивается глубже в нишу, но неожиданно с воплем проваливается в темноту.) Александр: Костя! Куда ты делся? (ощупывает стены ниши) Здесь какая-то дверь… Посветите мне, Мари! (Мари, споткнувшись о кусок кирпича, падает на Александра, тот падает на дверь, и оба кувырком летят вниз.) Александр: (хватая кого-то в темноте) Мари, вы целы? Костя: (хнычет) Отпусти меня, я и так набил шишку! Мари: (из темноты) И фонарь погас… Александр: Сейчас надеру Костьке уши и зажгу фонарь… Нет, сначала – фонарь, а то ушей в темноте не найду. Мари, ловите спички! (Мари, повозившись, зажигает фитиль и оказывается, что Александр держит брата за ноги головой вниз. Костя, извернувшись, выныривает из своих сапог и улепетывает вверх по лестнице, по которой они все сюда скатились.) Александр: (обескураженно разглядывая пустые сапоги) Немудрено, что я уши не мог найти… Ну, берегись, Костяша! (прыгает вслед за братом, и оба утыкаются носами в запертую ржавую дверь) Костя: (злорадно) Засов с той стороны захлопнулся. Александр: (пинает дверь) Откройте, кто-нибудь, эй! Костя: (еще злораднее) В эту часть подвала никто не забредает. Александр: (хватает брата за шиворот и трясет, как щенка) Это ты всё подстроил, бездельник? Костя: Надо было играть со мной по-хорошему, а не ломаться! Александр: Я тебе поломаюсь! (Прицеливается надрать брату уши, но тот выныривает из своего мундирчика и удирает вниз.) Мари: (вертит головой, глядя, как Александр носится за Костей, перепрыгивая через кучи подвального хлама) До чего забавная игра! Это салочки? Или пятнашки? (Костя проворно карабкается на груду сломанной мебели, Александр лезет следом, но тут эта груда обрушивается, и он оказывается погребенным под ней.) Костя: (восседая сверху на ободранном кресле) Сдаешься? Александр: (сипло) Сдаюсь… (с трудом выползает из-под кресла и комода без ящиков) Мари: Ausgezeichnet! А теперь – подумаем, как нам отсюда выбраться. Костя: (с упоением роется в хламе) А зачем отсюда выбираться? Здесь же так интересно! Александр: Очень интересно, только живот подводит… Мы сегодня из-за тебя и не позавтракали толком! Мари: (извиняющимся тоном) Нам как раз за завтраком сообщили, что вы пропали, Костя, и мы бросились на ваши поиски… Костя: Глупые! Надо было запастись провизией… Ладно, так и быть, поделюсь с вами, раз вы такие недогадливые! (достает из карманов хлеб, ветчину и сыр) Александр: (уплетая за обе щеки) Молодец, Костяша! Вот бы тебя-то и в императоры! Костя: Нет уж, правьте сами! Была мне охота на заседаниях кабинета зевать… Я буду гвардейцами командовать! Мари: (отбирая у Александра последний кусок) Оставьте же и Косте! Это благодаря ему мы не умерли с голоду! (беспомощно оглядывается) Неужели отсюда нет другого выхода, кроме этой ржавой двери? Костя: (тычет пальцем под потолок) Вон какое-то окошко! Александр: (с сомнением) Высоковато… Костя: (презрительно) Ха! Пара пустяков! (деловито начинает сооружать лестницу из подручного хлама) Мари: (снимая его с двух колченогих стульев и комода) Не выдумывайте, Костя! Пусть лезет Саша – из-за него мы здесь оказались, ему нас и вызволять! Александр: Из-за меня?! (вспоминает, как растроенный после отъезда Натали, обидел младшего брата, отказавшись с ним играть в пиратов, и виновато вздыхает) Из-за меня так из-за меня… (достраивает начатую братом пирамиду и карабкается под потолок) Мари: (снизу) Саша, не сломайте, пожалуйста, то миленькое креслице! Ах, мы, русские, живем так неэкономно! Мои бывшие соотечественники ни за что бы не выбросили почти хорошую вещь! Его еще можно обить новым шелком и поставить в моем будуаре… Александр: (пытаясь протиснуться в узкое отверстие) Эполеты мешают… (сбрасывает с себя мундир и ввинчивается в окошечко) Мари: Саша, там что-нибудь видно? Александр: Пока темно, посмотрю дальше… (исчезает) Костя: (по-братски делит последний бутерброд) Ешьте, Мари! Мари: (растрогана) Спасибо, Костя! (чмокает его в щечку) Костя: Мари, а если б я был старше, вы бы стали моей невестой? Мари: (вздыхает) На своем печальном опыте знаю, что жених с невестой постоянно ссорятся… давайте лучше нежно дружить, как брат и сестра! Костя: Тоже хорошо! (в ответ чмокает ее в щечку) Голос Александра: Я, кажется, застрял… Костя: Никакого от него толку! (роется в ящичках ветхого бюро) Мари! Я нашел колоду карт! Сыграем на щелобаны? Мари: (с любопытством) Это как? Костя: (щелкает пальцем по крышке бюро) Точно так же, только по лбу! Меня гвардейцы научили. Мари: (хихикает) По лбу? Может, подождем Сашу? Костя: Мы его теперь до лета не дождемся. Голос Александра: Я вижу свет!!! Мари: Далеко? Голос Александра: Близко! Вот… вот… Сейчас! (Раздается грохот, с потолка падают гнилые доски, и в образовавшееся отверстие вываливается Александр, весь в клочьях грязной паутины.) Мари: (бросается к нему и гладит по голове) Очень больно, Саша? Александр: (целует ее в ладошку) Ничуть! (оглядывается по сторонам) Кто из философов говорил, что нельзя дважды войти в один и тот же подвал? Костя: (тасует колоду) Играем! (быстренько сдает карты на троих) Я выиграл! Прости, Саша… (ставит ему звонкий щелбан) Мари: А теперь выиграла я! Прости, Саша… (неумело ставит ему щелбан) Костя: Нет, Мари, не так! Я же вас учил! (медленно, с оттяжкой, щелкает брата по лбу) Вот как надо! Мари: Так? (следуя его указаниям, делает щелчок) Костя: Уже лучше! Мари: Попробую еще раз… (влепляет Александру подряд несколько щелчков и радостно хлопает в ладоши) Научилась! Научилась! Костя, сдавайте карты! Александр: (тоскливо) Может, лучше в салочки? (Неожиданно ржавая дверь слетает с петель, и в подвал вваливается отряд жандармов во главе с Бенкендорфом.) Бенкендорф: Ну и заставили же вы нас побегать, ваши высочества! (садится на ступеньку и вытирает вспотевший лоб) Коридоры, коридоры… и на всех стенах – крестики… и все – по кругу! Мари: Как же вы нас нашли? Бенкендорф: Услышали какие-то щелчки. Александр: Никогда еще я не радовался так вашему появлению, Александр Христофорыч! Бенкендорф: (с кривой усмешкой) Благодарю, ваше высочество. Костя: (разочарованно бросает карты) У меня были три туза… Мари: А я только-только научилась правильно ставить щелобаны… Бенкендорф: Идемте-ка к родителям, ваши высочества! Государь с государыней места себе не находят, даже прием иностранных послов отменили… (сердито) Скандал на всю Европу, а из-за чего – из-за трех безответственных ребятишек! (Пристыженная троица понуро бредет к выходу.) Бенкендорф: (жандармам) Забейте эту дверь наглухо! И усильте наблюдение за всеми подвальными дырами, чтобы не только снаружи никто больше не проник, но и изнутри! (ворчит, глядя в спины их высочествам) Играть им, видите ли, негде…
Отправлено: 16.11.11 19:06. Заголовок: Кадр 71. Гостиная в ..
Кадр 71. Гостиная в Петербургском особняке Корфа
Входят Ольга и Владимир. Владимир: (берет со столика графин) По рюмочке бренди, пани? Ольга: (капризно обмахиваясь веером) Я хочу ванну и обед! Владимир: Вы собираетесь карабкаться на крышу дворца с полным желудком? Ольга: (оттопырив нижнюю губку) Эта идея меня больше не увлекает. Владимир: Хотите утопиться в Фонтанке? Ольга: Хочу насладиться раскаянием Саши не на небесах, а где-нибудь пониже. Владимир: (наливает себе бренди) Прежде чем насладиться блюдом, его нужно вкусно приготовить. Ольга: (загадочно ему улыбается) Я, кажется, уже нашла искусного повара. (Внезапно распахивается дверь, и в гостиную вваливается Никита, за косу волоча Полину.) Никита: (громко возмущаясь) Ведь что удумала, подлая! Отправилась вместо Аннушки на прослушивание в театр, ей там, знамо дело, дали от ворот поворот – у них такие актерки помои с кухни выносят… а отказ-то потом на Аннушкино имя пришел! Как она убивалась, сердешная, для нее ж в театре вся жизнь! Вещи собрала, да из дому… Говорит, лоб расшибу, а докажу Владимиру Иванычу, что могу жить самотоятельно! (Ольга и Владимир с ошалелым видом слушают его гневный монолог.) Владимир: (очухавшись от потока обрушившейся на него информации) Нет, это просто из ряда вон! (Никите) Я ж тебе русским языком говорил: не спускай с нее глаз! Никита: (виновато переминается с ноги на ногу) Так я что, барин… я ничего… это она всё… (кивает на Полину) Владимир: (морщится) Откуда она вообще здесь взялась?! Никита: Она платья-то Аннушкины из сундука выбросила, и сама, значит, в этот сундук и залезла… а наши мужики так ее в сундуке в санки и погрузили… Владимир: А Модестыч куда смотрел?! Модестыч: (просовывает нос в дверь) Я, Владимир Иваныч, как обнаружил, что Полька пропала, так сразу – и в Петербург, догонять… Владимир: (скрипит зубами) Я с вами когда-нибудь с ума сойду… Ну, и где теперь прикажете Аньку искать?! Модестыч: Не извольте беспокоиться, барин! Найдем, хоть со дна канала выудим! Никитка, побежали за городовым! Владимир: Стойте, идиоты! От вас вред один, сам пойду искать… (натягивает на себя пальто и нахлобучивает шапку) Никита, принеси пистолеты! Никита: Осмелюсь предложить вам, барин, кое-что получше… (протягивает кастет) Незаменимая вещь в драке! Пистолет – он что? Пальнул один раз, и заново заряжай, а этой штукой машите направо и налево, хоть под дых, хоть в глаз! Владимир: (с интересом) Ну, и как им пользоваться? Никита: Просто, барин! Возьмите в руку, вот так, и все! (хвастливо) Знаете, сколько я с ним долгоруковских мужиков завалил, когда наши с ихними стенка на стенку ходили? Владимир: Ладно! (сует кастет в карман) А пистолеты все-таки принеси… Ольга: (капризно) Вы бросаете меня, барон? Владимир: Прошу прощения, сударыня, неотложные дела. О вас позаботятся (уходит). Ольга: (брезгливо покосившись на прислугу) Ну, и кто будет обо мне заботиться? Полина: (резво) Я! Модестыч: (хватает ее за косу) Куда?! Полина: Не видите, Карл Модестыч, барыня с дороги устали… им умыться нужно… Ольга: И пообедать. Полина: (подхватывает) И пообедать! Прикажите слугам, чтоб на стол накрывали! А ты, Никитка, не стой столбом, неси вещи барыни в лучшую комнату! (выталкивает Модестыча и Никиту за дверь) Ольга: Спасибо, голубушка! Вижу, ты девушка расторопная, а мне как раз нужна горничная. Полина: Я б с радостью, сударыня, да только барин, боюсь, не позволит… Вот вернется и отправит меня обратно в деревню… или на конюшне велит пороть… Ольга: С барином твоим я как-нибудь договорюсь. (поправляет волосы перед зеркалом) А скажи-ка мне, голубушка, что это за Анна, из-за которой поднялся переполох? Полина: Овца приблудная! Старый барин ее незнамо где подобрал да вырастил себе на утеху. Анька и при нем как сыр в масле каталась, и при молодом барине не бедствует – везде успела, проныра! А вот вы бы, барыня, ее живо на место поставили! Ольга: (хмыкает) Зачем мне это? Полина: (подмигивает) Если найдете, зачем, я всегда к вашим услугам!
Кадр 72. Гостиная в усадьбе Долгоруких
Сестры Долгорукие и Натали сидят на диванчике, Михаил – на подоконнике, Андрей болтается из угла в угол. Татьяна собирает со столика кофейные чашки. Андрей: Зачем надо было снова звать этого ювелира? Я давно уже купил кольца для нас с Наташей… Михаил: Не беда, купишь что-нибудь еще. Андрей: Да, но… Михаил: Неужели у моей сестры будет муж-скряга? Лиза: (хихикает) Андрюша – не скряга, он разумно прижимистый. Татьяна: (бурчит) И правильно, чего деньги зазря на ветер пускать? Натали: (оскорбленно дергает плечиком) Ничего мне не нужно! Соня: (робко) А я б не отказалась от сережек… Мне маменька еще когда обещала… Андрей: (сдаваясь) Ладно, ладно, будут вам всем сережки и кто что захочет… (обрадованные девицы хлопают в ладоши) В конце концов, у меня свадьба, пусть все будут довольны! (Татьяна сердито швыряет на пол кофейник, во все стороны летят брызги и осколки.) Натали: (привычно отряхивая подол) Хорошо, что на мне платье кофейного цвета – пятен не видно. Соня: (шмыгает носом) А у меня – голубое… Лиза: Ну что вы расхныкались из-за каких-то пятен на юбке?! У меня жизнь разбита, я и то духом не падаю… Андрей: (грозит пальцем) Лиза, ты опять собираешься что-то раскапывать? Лиза: (обиженно) И не раскапывать, и не я, а Миша… то есть мы с Мишей… то есть с Михал Санычем… Андрей: Да ладно, можно без церемоний, мы же почти родственники! Лиза: Миша, расскажите им! Михаил: Андре, твой милый зятек, должно быть, часто просит у вас с отцом денег? (Андрей брезгливо кивает) И вы, разумеется, отказываете. (Андрей энергично кивает) Где же ему, бедняге, денег взять? Соня: (робко) Украсть… Михаил: Правильно, Софья Петровна! Ваша сестра приметила у господина Забалуева одну вещицу, которую он, скорее всего, где-то украл… Лиза: Золотой медальон, усыпанный брильянтами! Да еще и с именем «Анастасия» на крышечке. Андрей: Погодите, погодите, дайте сообразить… Забалуеву нужны деньги… значит, он попытается продать этот медальон ювелиру? Михаил: Браво, Андре! Ты всегда отличался сообразительностью. Андрей: И если мы его за этим делом сцапаем… Натали: Можно будет обвинить его в воровстве и упрятать за решетку! Лиза: И я, наконец-то, избавлюсь от ненаглядного муженька! Михаил: Доказать бы еще его причастность к убийству цыгана… (прислушиваясь) Тс-с! (На цыпочках крадется к двери и резко распахивает ее – в комнату с грохотом вваливается Забалуев, вертевшийся у замочной скважины. Молодежь брезгливо наблюдает, как он с кряхтеньем поднимается с пола, но никто не думает ему помочь.) Андрей: Как же вам не стыдно, Андрей Платоныч?! Натали: Подглядывать в замочную скважину – низко и гадко! Забалуев: Это вам должно быть стыдно-с, молодые люди! Плести интриги против старого больного человека… Андрей: Да этот старый больной человек всех нас вместе взятых переинтригует! Забалуев: (отряхивая пыль с коленок) Никакого почтения, никакого уважения… (направляется к двери) Пойти пожаловаться тестюшке, Петру Михалычу… Михаил: (поворачивает ключ в замке) Не спешите, Андрей Платоныч! Забалуев: (возмущенно) Что вы себе позволяете? Лиза: (забирает у Михаила ключ и демонстративно кладет себе за корсаж) Вы не выйдете отсюда, дорогой муженек, пока не отдадите нам медальон! Забалуев: (прикидываясь дурачком) Какой медальон? Лиза: Который вы украли у бедной Насти! Забалуев: Душенька моя Лизавета Петровна, уж не повредились ли вслед за вашей маменькой рассудком? (обращаясь ко всем) Вы слышите, что она несет? Какая Настя? Кто-нибудь хоть когда-нибудь слышал об этой Насте? Лиза: (протягивает руку) Медальон! Андрей: (с угрозой) Добром не отдадите, силой заставим! Забалуев: Нет у меня никакого медальона! Хоть обыщите! Андрей: (переглядываясь с Михаилом) Обыщем? Михаил: Почему бы и нет? (Наступают на Забалуева с двух сторон.) Забалуев: (с беспокойством) Господа, господа… Я же пошутил! Андрей: А мы не шутим! Забалуев: Господа… но не при дамах же! Лиза: Не беда, мы отвернемся! (Барышни, хихикая, отворачиваются.) Забалуев: (съеживается) Молодые люди… (Молодые люди в два счета сдергивают с него сюртук и жилетку. ) Татьяна: Кидайте мне, Андрей Петрович, я знаю, что искать – я этот медальон в руках держала. (трясет забалуевский сюртук, из карманов вылетают разные побрякушки) Ой, Андрей Петрович! Это же ваша булавка для галстука! Андрей: Ну-ка, ну-ка… (поднимает булавку) В самом деле… Татьяна: И колечко Софьи Петровны! Соня: (верещит) Мое колечко?! (Барышни, забыв про раздетого Забалуева, бросаются поднимать украшения с пола.) Лиза: Мой жемчуг! Натали: Мои браслеты! Татьяна: (рассматривая золотые часы) А эти не знаю, чьи… в нашем доме ни у кого таких нет… с эмалью… Михаил: С эмалью? С эмалью мои! А я-то думал, что в трактире их потерял… (поворачивается к Забалуеву) Недурную вы собрали коллекцию, господин предводитель уездного дворянства! Андрей: (гневно поблескивая стеклами очков) Довольно! Я сейчас же пошлю за исправником. Забалуев: Вам-то, Андрей Петрович, какая от моего ареста выгода, кроме нового скандала? Все равно ничего доказать не сможете, а люди потом станут говорить, что князья Долгорукие, как простые мещане, из-за пяти копеек готовы друг друга удавить! Андрей: (сникая) Он прав… медальона-то мы так и не нашли… Лиза: (чуть не плача) Андрей, ну почему ты всегда уступаешь этому негодяю? Михаил: Успокойтесь, Лизавета Петровна! Не удалось посадить его за кражу медальона, посадим за убийство цыгана! Забалуев: Мужа, значит, за решетку, и к жене – в теплую постельку… Во времена моей молодости, Михал Саныч, это называлось разврат! Лиза: Замолчите, мерзкая жаба, у вас одни гадости на уме! Забалуев: У меня на уме, а у князя Репнина – на делах. Натали: (с негодованием) Мой брат – самый благородный на свете человек! Как вы даже подумать про него такое могли! Михаил: Все эти ваши пустые рассуждения, Андрей Платоныч, имеют целью сбить нас с панталыку и увести в сторону от разговора об убийстве. Забалуев: Убийство? Ха! (подбирает с пола жилетку и сюртук и одевается) Не докажете! Лиза: Докажем! Забалуев: (развалясь на диване) Танька! Чаю мне! Андрей: Таня! Не вздумай! (остальным) Идемте отсюда, здесь смердит! (Барышни зажимают носы и вслед за Андреем покидают комнату.) Михаил: (задержавшись на пороге) И все-таки я упрячу вас в острог! Забалуев: (хрюкает) Жаль мне вас, юноша! Думаете, небось, что для себя стараетесь? А Лизавета Петровна вас использует, чтоб от меня избавиться и пасть в объятья давнего своего любовника Корфа. (Михаил, сердито поиграв желваками, хлопает дверью с другой стороны.) Забалуев: (весело жуя яблоко) И ничего-то у вас не выйдет, господа хорошие!
Ольга: (капризно обмахиваясь веером) Я хочу ванну и обед!
Gata пишет:
цитата:
Полина: Овца приблудная! Старый барин ее незнамо где подобрал да вырастил себе на утеху. Анька и при нем как сыр в масле каталась, и при молодом барине не бедствует – везде успела, проныра!
Эти две фразы - моё почтение. В первой я узнала Ольгу, а то сцена у обрыва как-то насторожила. А Полинка ядовито Нюшку охарактеризовала, но смешно.
Отправлено: 17.11.11 17:13. Заголовок: Gata пишет: А что т..
Gata пишет:
цитата:
А что там не так? Надо было Корфа с обрыва столкнуть?
Не до Корфа мне. Пусть хоть с обрыва, хоть Нюшке в объятия. Оля в этой сцене какая-то не такая. Не нашенская, ИМХО. Я уже избалована БиО, вот и кочевряжусь.
Анна сидит на скамейке, грызет бублик с маком. Анна: (всхлипывая) Холодно… И бублик черствый… А Варя, наверное, сейчас пирожки из печки достает… румяные, тепленькие… А тут и в театре отказали, и в гувернантки без рекомендаций не берут, и деньги с вещами остались в том ужасном доме… (вздрагивает от отвращения) И за помощью обратиться не к кому… (сморкается в кружевной платочек) Миша вон слова всякие говорил, ручки целовал, а теперь – знать вас не знаю! Ну и ладно, не очень-то я и обиделась… Все равно он какой-то… прохладный… Вот если бы его доброту да соединить с пылкостью Владимира Иваныча! Хотя, если честно, то барон тоже не очень злой, то есть – совсем не злой… Ну, покричит иной раз, ногами потопает, а к обеду потом все равно приглашал… и счета от модистки, хоть и ворчал, оплачивал… и новые ноты из Парижа выписывал… И целовал так, что… Миша так не умеет! А, может, все-таки вернуться? Соврать, что вольную потеряла, поплакать… Мадам де Воланж: (подходит) Вот ты и попалась, голубушка! Анна: (роняет надкусанный бублик) Мадам… Мадам де Воланж: Что ж это ты, милочка, обещала моих гостей развлекать, а сама? Анна: Я же спела для Аристарха Прохорыча… Мадам де Воланж: У него от твоего пения шишка на лбу вскочила! Анна: (со страхом) И… что теперь? Мадам де Воланж: Лечить его надобно! А лекарство мы ему сейчас доставим… (хлопает в ладоши) Данила! Гаврила! (подбегают два дюжих лакея) Везите ее домой! (Данила с Гаврилой хватают Анну и тащат к брошенным поблизости саням. Анна отчаянно брыкается и визжит.) Владимир: (вырастая как из-под земли) А ну, отпустите ее, мерзавцы! (Отбирает Анну и направо-налево машет кастетом. На снег летят брызги крови, а за ними – Данила с Гаврилой.) Мадам де Воланж: (верещит) Караул! Убивают! (присмотревшись к Владимиру) Не может быть! Барон Корф?! Владимир: Какая приятная встреча, мадам! Однако извольте объясниться: с какой стати ваши громилы обижают приличных барышень? Мадам де Воланж: Вы все неправильно поняли, мсье барон: это одна из моих девушек, и мы… Владимир: Не лукавьте, мадам, всех ваших девушек я знаю наперечет. Мадам де Воланж: Но эта – новенькая, провинциальная дурочка… Приходите ко мне через месяц, мсье барон, и вы не узнаете эту дикарку! Владимир: Вынужден вас разочаровать, мадам, но мадемуазель Платонова – моя воспитанница, и на правах опекуна я имею другие виды на ее будущее. Мадам де Воланж: Ах! Если эту девушку воспитывали вы, мсье барон, она могла бы стать украшением моего заведения! (вполголоса) Может быть, сторгуемся? Владимир: Поищите себе другого поставщика. Мадам де Воланж: А кто мне заплатит за разбитое этой дрянью зеркало?! Кто вернет потерянного клиента?! Владимир: Убытки я вам, так и быть, возмещу (сует ей пачку ассигнаций), а что до клиентов… боюсь, что сейчас вы лишились еще одного. Мадам де Воланж: (пересчитывает деньги) Не очень-то вы щедры… Ваш высокопоставленный приятель, с которым вы осенью всю мою мебель перебили, прислал потом вдвое, и золотом… Ну да ладно! (пинает валяющихся в сугробе лакеев) Чего разлеглись, олухи, бездельники? За что я вас пою-кормлю?! Данила: (утирая рукавом кровь с морды) Кто ж знал, что этот дворянчик так дерется?! Гаврила: (выплевывая выбитые зубы) С виду благородный господин, а подишь ты – в кармане кастет! Владимир: У меня и пистолет есть… (сует руку за пазуху) (Данила с Гаврилой, роняя шапки и рукавицы, бросаются наутек. Мадам де Воланж бежит за ними, осыпая их отборной французской бранью.) Анна: Странно… Я хорошо знаю по-французски, а что она кричит, не понимаю… Владимир: Не забивайте себе головку, мадемуазель, таких слов ни в одном учебнике нет. (Из-за угла выворачивает взъерошенный человек в фартуке приказчика, за ним – городовой.) Приказчик: Вон, вон она – воровка! Держи ее! Анна: (прячась за спину Владимира) Спасите меня! Владимир: В чем дело? Я – барон Корф, опекун этой девушки. Городовой: (с неловкостью) Так, значит… господин барон… Он вот (кивает на приказчика) уверяет, что эта мамзель стащила в его лавке бублик с маком. Владимир: С маком? И какова же цена этого бублика, позвольте узнать? Приказчик: Пять копеек! Владимир: Держи рубль. И ты держи (сует городовому червонец) И чтобы я вас обоих тут не видел! (Приказчик с городовым испаряются.) Владимир: (оборачивается к Анне) Ну, и что все это значит? Анна: (смущенно) Я голодная была… Владимир: А зеркало в борделе зачем разбили? Анна: (всхлипывает) Там был отвратительный старикашка… Аристарх Прохорыч… щипал меня, говорил всякие мерзости… Владимир: Аристарх Прохорыч? Уж не граф ли Кайзерлинг? Анна: Вы с ним знакомы? Владимир: Встречались пару раз… Значит, он вас обижал? К барьеру я его, конечно, вызывать не стану – много чести, а поколотить поколочу! Анна: Ему колотушки только в радость. Владимир: От моих побоев, обещаю, он удовольствия не получит. (морщится) Что это за розовую дрянь вы на себя нацепили? (разматывает бархатную портьеру и обнаруживает под ней вульгарное декольте) А это еще что за безобразие?! Анна: Платье по последней парижской моде… Владимир: Вы что, с ума сошли – в таком виде по городу разгуливать?! (срывает с себя пальто и укутывает в него Анну по самый нос) Если вы еще хоть раз не то, что на себя напялите – в руки такую тряпку возьмете, выпорю, ей-богу, выпорю! Анна: (хнычет) Вы еще худший консерватор, чем был дядюшка! Владимир: Я консерватор?! А вы… вы… (не может найти слов) Идемте-ка лучше домой! Ваши прогулки по городу дорого мне обходятся… Анна: И обедать будем? Владимир: Будем, конечно, будем. Я, пока по улицам бегал, вас разыскивая, десять раз успел проголодаться. Анна: А как вы меня нашли? Владимир: Ожерелье ваше помогло (протягивает ей жемчуг). Анна: (испуганно) Ой! На нем кровь! Владимир: Простите… (моет ожерелье в сугробе) Пришлось отнимать эту безделицу у одного моего знакомого, крайне непонятливого человека… Анна: (с притворным сочувствием) Надеюсь, этот поручик не сильно пострадал? Владимир: Ваш Аристарх Прохорыч на его месте захлебнулся бы от удовольствия.
Кадр 74. На лесной дороге
Лиза и Михаил, одетые в грубые крестьянские тулупы мехом наружу, пилят толстое дерево на обочине. Михаил: (вытирая рукавом пот со лба) Не устали, Лизавета Петровна? Может, отдохнем? Лиза: Некогда отдыхать, Михал Саныч, успеть бы! (закусив губу от натуги, налегает на рукоять пилы) (Пилят еще несколько минут.) Михаил: А теперь – отбегайте в сторону! Лиза: И не подумаю! Вместе пилили, вместе и валить будем! (Михаил, покачав головой, толкает подпиленный ствол, Лиза изо всех сил ему помогает. Дерево с громким треском падает поперек дороги.) Лиза: (визжит и прыгает от восторга) Ура! Ура! Какие мы молодцы! Михаил: Ловко вы это придумали с деревом, Лизавета Петровна. Лиза: А это не я, а Владимир! Мы с Забалуевым венчаться ехали, и он нам дорогу перегородил – и не одним деревом, а целой дюжиной! И как ему одному удалось столько нарубить? Должно быть, бедный, два дня спину гнул… Михаил: (хмуро) Почему-то все женщины, которые знали Корфа, вспоминают о нем одновременно с возмущением и с грустью… Лиза: Да я вовсе и не хотела его вспоминать, просто к слову пришлось… И потом, дерево – это всего лишь дерево, главная-то идея, с засадой, принадлежит вам! Задумать такое смелое и опасное предприятие мог только незаурядный человек! Михаил: (смущен и польщен) Да нет, ничего героического… Мы на Кавказе только и делали, что в засадах сидели: мы – на абреков, они – на нас… А вот женщина, которая не только не упала в обморок со страху, узнав подробности оного предприятия, а еще и пожелала принять в нем участие, достойна… (Лиза расплывается в улыбке до ушей, приготовясь слушать комплименты) …самого сурового порицания! Лиза: (обиженно) Почему? Михаил: Потому что не женское это дело – в засаде сидеть! Сам не знаю, почему я согласился взять вас с собой… Лиза: Попробовали бы не взять! Михаил: (прислушивается) Чу! Кажется, едут… Ладно, Лизавета Петровна, потом доспорим, а сейчас – спрячьтесь и не показывайтесь, пока я с ними не разделаюсь! (Лиза, пожав плечами, ныряет за сугроб. Михаил карабкается на дерево, уцелевшее от порубки. Подъезжает тюремная карета, на козлах – кучер и вооруженный охранник. Михаил обрушивается на них с дерева и сбрасывает обоих на землю. Охранник хочет дотянуться до отлетевшего в сторону ружья, но Лиза запускает ему в глаз крепко скатанным снежком, а Михаил бьет в другой глаз кулаком, одновременно успев пнуть попытавшегося очнуться кучера.) Михаил: (Лизе) Я же велел вам не высовываться! Лиза: Это нечестно! Всё самое интересное для себя приберегли, а я – в сугробе скучай? Михаил: Зато я с вами точно не соскучусь! (шутливо грозит ей пальцем) А теперь свяжем-ка этих двух бедняг! (Подтаскивают бесчувственных кучера и конвоира к дереву, и крепко-накрепко прикручивают веревками к стволу, заткнув им рты рукавицами.) Михаил: (сбивает замок с дверцы кареты) Пожалуйте на свободу! Сычиха: (выходит, щурясь на яркий солнечный свет) Нынче утром снежок так красиво падал… и тараканы под лавкой шуршали, что скоро конец моему заточению… Михаил: (услышав возню внутри кареты) Есть там кто еще? (вытаскивает за шиворот молоденького солдатика) Солдатик: (увидев Сычиху) Нет! Нет! Уберите ее от меня! (в истерике машет руками) Михаил: (ласково) Чего плачешь, дурашка? Солдатик: Эта ведьма обещала меня силы мужской лишить, а я всего неделю, как женился-я-я… (кулаками размазывает по щекам слезы) Сычиха: (ворчливо) А нечего было меня дразнить, какие покойники слаще – копченые или вяленые! Михаил: (солдатику) Не горюй, служивый! У меня после ее угроз сил втрое прибавилось! Солдатик: (шмыгает носом) Правда? Михаил: Правда, правда… (связывает его и заталкивает обратно в карету) Лиза: (отводит Сычиху в сторонку) Помнишь, ты мне по осени блондина нагадала? (с придыханием) Это Миша? Сычиха: По картам имени не прочтешь, только масть. А этот блондин, или какой другой – тут уж как судьба распорядится. Лиза: Не хочу другого, мне этот нравится! Сычиха: (хмыкает) Сама всё знаешь, а меня пытаешь. (Подходит Михаил) Спасибо, князь, что вызволил меня… Не боязно людоедке-то помогать? Лиза: Что ты на себя наговариваешь? Я твой холодец пробовала – он был из свиных ушек, не из человечьих. Михаил: Я тоже не верю, что вы способны на такое злодеяние. Всякое, конечно, про вас говорят, только чего ж дураков слушать-то? Сычиха: Тогда и меня за дуру не держите! Знаю, что у вас до меня какая-то нужда, иначе б не полезли на вооруженную охрану. Лиза: Сычиха, мы ищем женщину по имени Анастасия… Сычиха: (бледнеет) Анастасия? Откуда вы узнали? Михаил: Знаем-то мы как раз очень мало, а хотелось бы побольше… Сычиха: Не моя это тайна. Лиза: (умоляюще) Сычиха, миленькая, ты хоть намекни, где искать, мы сами найдем! Сычиха: (сама с собой) Говорила я ему, что шила в мешке не утаишь, а он – ни в какую! Поплатился вот… и Настенька горе мыкает… (Лиза с Михаилом навостряют уши) Всё, больше ничего не скажу! Лиза: (вздыхает) Теперь из нее и слова не вытянешь, хоть на куски режь! Михаил: (растерянно) Что ж нам с ней делать? Не бросать же ее посреди леса! Спрятать бы в каком безопасном месте… (чешет затылок) Знаю! Отведем ее к Варваре, в усадьбу Корфа – Вольдемара там сейчас нет, вызверяться некому. Лиза: Идем! (Подхватывает Сычиху под правый локоток, Михаил – под левый, и скрываются за деревьями. Подъезжают верхом Марфа и Модестыч.) Модестыч: (присвистнув) Это кто ж тут погулял? (развязывает пленников) Кучер: (плачет) Не то люди, не то звери… Конвоир: (щуря оба подбитых глаза) Сверзился откуда-то и копытом меня лягнул… Кучер: А меня рогом боднул! Модестыч: Без нечистой силы тут не обошлось… Видать, Сычиха колдовством оживила своих мертвяков, они и помогли ей на волю вырваться… Марфа: Ушла, проклятая! (грозит в пространство кулаком) Все равно я тебя найду, из-под земли выну! Модестыч: На кой ляд она тебе сдалась, эта ведьма-людоедка? Марфа: Спросить у нее хочу, что она с доченькой моей сделала, с Настенькой… Модестыч: У тебя дочка есть? А я и не знал! Марфа: А мы с Петрушей никому и не говорили – жены его боялись… (всхлипывает) Родила я Настеньку и сдуру-то Сычихе оставила, чтоб она ее спрятала до поры до времени от Машки Долгорукой… (подвывает) Только не уберегла Сычиха мою доченьку… Модестыч: (ахает) Съела?! Марфа: Мне-то она сказала, что похоронила Настеньку и медальон, Петрушин подарок, в гробик положила… Модестыч: Слопала она твою Настеньку, как пить дать, слопала! Марфа: (причитает) Я двадцать годков доченьку свою оплакивала, а тут в вашем трактире предложил мне один человек медальон у него купить… я глянула и обмерла – медальончик-то Настенькин, двенадцать камушков на крышечке… Модестыч: Двойная выгода: ребенка – в суп, медальон – процентщику… Марфа: (рыдает на груди у Модестыча) Чует мое сердце – жива Настенька! Жива! Модестыч: Не плачь, Марфуша, Долгорукие – племя живучее. Петр Михалыч вон с того свету возвернулся, глядишь, и Настенька твоя из супа вынырнет. Марфа: (всхлипывая) А вдруг это Машкины происки? Вдруг она с Сычихой сговорилась, чтоб доченьку мою погубить? Модестыч: А ты поди к ней да топни ножкой: куда, мол, Настеньку мою дела? И коли виновата, пусть она тебе за обиду денег даст! Со мной поделишься… не за просто ж так я тут тебя утешаю и советы даю! Марфа: (воинственно) И пойду! И топну! Модестыч: (выразительно шевелит пальцами) И про меня, про меня не забудь!
Все даты в формате GMT
2 час. Хитов сегодня: 61
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Не боись, Анна тут в первозданном виде. 
Ну почему, почему, почему Царапыч не верит, что я писала ПС с искренней симпатией к Нюрцу?! ))))) 
но я предупреждала :)
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
