Отправлено: 05.07.09 21:42. Заголовок: Olya пишет: В келье..
Olya пишет:
цитата:
В келье? Для такой молодой женщины... Мне кажется, это ужасно
Однако же она предпочла монастырь мирской жизни - значит, там для нее было лучше. Без мира в душе нигде счастлив не будешь, а обретает этот мир каждая душа по-своему. Может, я и не совсем верно выразилась про счастье в отношении Анны, но ведь ее никто в келью не гнал - сама ушла, в поисках того самого мира в душе.
Может, я и не совсем верно выразилась про счастье в отношении Анны, но ведь ее никто в келью не гнал - сама ушла, в поисках того самого мира в душе.
Ну после того, что она пережила может ей это и казалось лучшим... Просто по мне тут хорошего мало, хотя и логично с одной стороны - плохие герои должны быть наказаны... Ой, да не важно, Катя, прости, что я придираюсь! Как бы там ни было, в целом и общем мне очень понравилось, ты замечательный автор
Отправлено: 06.07.09 05:24. Заголовок: Gata , ты не сильно ..
Gata , ты не сильно на меня обидишься, если я не буду читать драмы? Мне это очень трудно, не могу сдержать слез. Может подскажешь, что у тебя есть с хорошим концом?
Gata , ты не сильно на меня обидишься, если я не буду читать драмы? Мне это очень трудно, не могу сдержать слез. Может подскажешь, что у тебя есть с хорошим концом?
Алекса - что ты, конечно, не обижусь! Сама очень не люблю драмы, особенно про дорогих мне героев, и сочиняла драмы в основном для конкурсов, т.к. сей жанр выше котируется :) Прости, что так задержалась с ответом - давно в эту темку не заглядывала. Но я уже авансом ответила на твой вопрос, открыв темку с мелодрамами
Ранним утром одного из последних майских дней 184* года светловолосый, с добродушным веселым лицом молодой человек в мундире поручика выехал из небольшого уездного городка Двугорска, дремавшего в провинциальной тиши верстах в пятидесяти от северной столицы. Прибыл наш офицер туда накануне вечером, переночевал в захудалой с виду гостинице, где его, однако же, накормили отменным ужином, а рано поутру снова тронулся в путь. Через пару верст он наткнулся на развилку и, не зная, куда повернуть – направо или налево, – около четверти часа провел там в ожидании доброго путника, который бы помог ему разрешить сомнения. День обещал быть жарким. Солнце купалось в безоблачной синеве небес, плавно подымаясь ввысь. Поручик едва сдерживал бьющего копытом коня и от нетерпения покусывал ручку хлыста. С досадой он проклинал свою беспечность и даже подумывал о том, чтобы вернуться обратно в город за более точными сведениями. Наконец, показался какой-то крестьянин на телеге. На вопрос нашего офицера он уверенно махнул рукой направо, и молодой человек, ни минуты не мешкая, устремился в указанном направлении. Вскоре он вырвался из редкого перелеска на простор полей и пришпорил коня, стремясь скорей достичь конечной цели своего путешествия. Дорога петляла среди обширных лугов, сменившихся затем пашнями, зеленевшими молодыми всходами. И конь, и всадник стали выбиваться из сил. Жалея верное животное, молодой человек ослабил поводья и пустил коня шагом. Зной между тем становился невыносимым. Поручик едва не ежеминутно приподнимался на стременах, обозревая окрестности, но впереди, насколько хватало глаз, не видно было ни деревца – укрыться от палящих лучей полуденного солнца, ни колодца – утолить жажду. Но наш герой и не думал унывать. Чутье и опыт подсказывали ему, что, коль скоро он едет мимо пашен, то рано или поздно встретит какую-нибудь деревушку. Он повеселел и даже стал насвистывать бравурный мотивчик, когда конь вдруг захрипел и встал на дыбы. От неожиданности молодой человек чуть не вылетел из седла, хоть и был превосходным наездником, и приготовился уж было от души выругаться, но грубые слова застыли у него на языке. В первое мгновение он подумал, что это мираж, навеянный зноем и усталостью, и даже провел ладонью по глазам, чтобы отогнать видение… но видение не исчезло. Хрупкая юная девушка в белом платье, легкая, словно сотканная из воздуха, красивая какою-то волшебной, неземной красотой – как оказалась она на этой затерянной в полях дороге, вдали от человеческого жилья? Выбившиеся из-под шляпки золотистые локоны оттеняли фарфоровую бледность кожи, трепетные губы дышали свежестью, а бездонная синева глаз манила сладостной глубиной, чистой и хрустальной, как в горном озере. Почудилось ему, или и впрямь повеяло на него живительной прохладой? Спохватившись, что разглядывает незнакомку, оставаясь в седле, он торопливо спешился и сорвал с головы фуражку. - Разрешите представиться, сударыня. Поручик Михаил Репнин! Губы ее не шевельнулись в ответ, однако он отчетливо услыхал произнесенное на диво мелодичным голосом: «Анна». - Анна, - повторил он зачарованно. – Анна, - словно пропели хором все ангелы небесные. Ободренный ее едва уловимой улыбкой, он стал рассказывать, что привело его в эти края, и что, возможно, он сбился с пути, разыскивая усадьбу друга своего, барона Корфа. - Я знаю их усадьбу, это совсем близко, - кивнула Анна, - лишь минуете рощу… - Рощу? Саженях в сорока впереди он с изумлением, близким к испугу, увидел группу стройных берез – там, где еще минуту назад, он мог бы в этом поклясться, расстилались бескрайние поля… Что это? Морок? Наваждение? Ветер доносил отдаленный шелест листвы и гомон птиц… - Но вам следует поторопиться, - продолжала Анна, по-прежнему будто не разжимая губ, - скоро будет дождь. И с этими словами она, не дав поблагодарить себя и не попрощавшись, пошла прочь, а Михаил, растерянный и ошеломленный, молча смотрел ей вслед, пока она совсем не исчезла из виду – загадочная фея, возникшая из ниоткуда, овеянная синей прохладой и принесшая с собою сказку березовой рощи и острых дождевых струй, рассыпавшихся мокрыми пятнами на пыльной дороге. Медленно забираясь обратно в седло, он не переставал дивиться переменам, случившимся с природой и с ним самим всего за несколько минут. Усилившийся дождь освежил его тело, но не мысли. Михаил вновь пустил коня в галоп, теперь уже терзаемый любопытством – что там, за березовой рощей? Когда деревья поредели, дорога сделала крутой поворот и привела нашего путешественника к живописному черному пруду, на другом берегу которого раскинулась барская усадьба. Михаил мгновенно узнал желтый дом с белыми колоннами и бельведером, хоть и не виденный им прежде, но знакомый по рассказам приятеля.
Вынужденный подать в отставку после скандальной истории с дуэлью, барон Владимир Корф поселился в имении, доставшемся ему от отца, умершего за два года до описываемых нами событий. Князь Репнин, тесно сошедшийся с Владимиром еще в пору их совместной службы на Кавказе, не позабыл друга и в придворной суете, встречался с ним настолько часто, насколько позволяли обоим их обязанности: у одного – во дворце, у другого – в полку, – а когда Корф покинул столицу, вступил с ним в оживленную переписку и, наконец, принял приглашение последнего навестить его в деревенской глуши. Владимир, извещенный приятелем о приезде, давно поджидал его и встретил с распростертыми объятиями, не поленившись выйти на крыльцо, хотя никому из соседей подобных знаков внимания не оказывал. Темноволосый, с красивым нервным лицом и вечно кривившей рот презрительно-надменной ухмылкой, он являл полную противоположность открытому и добродушному Михаилу. Радостно приветствовав гостя, барон обнял его за плечи и повел в дом, по пути со смехом осведомляясь, где того угораздило промокнуть до нитки – уж не в пруду ли он искупался, спасаясь от жары? Репнин посетовал на застигший его при подъезде к усадьбе ливень. - Да ты шутник, брат, - засмеялся Корф, указывая рукой за окно. – На небе ни облачка! Михаил посмотрел на солнце, безмятежно катившееся к закату по чистому небосклону, и новые сомнения овладели его сердцем. Дабы отвлечься от тревожных раздумий, он поведал хозяину о своих дорожных злоключениях, умолчав, однако, о встрече с таинственной Анной – из боязни быть высмеянным злым на язык бароном. Но рассказ его и без того вызвал новый приступ веселья. - Зачем же ты поехал кружным путем? Ха-ха! От развилки надо было повернуть налево! Погоди, - спохватился Владимир, - а получал ли ты мое последнее письмо, в котором я тебе подробно написал, как сюда ехать, и даже, помнится, начертил план? Князь извлек из кармана письмо, которое просматривал в гостинице накануне вечером, нашел нужную страницу и корявые линии на ней, изображающие ту самую развилку, а также слово «налево», подчеркнутое дважды… как вышло, что прочитанное всего несколько часов назад бесследно выветрилось из его головы, и почему он ни разу за минувший день не вспомнил, что письмо это лежит у него в кармане? Михаил выглядел таким растерянным, что Владимир с улыбкой похлопал его по плечу. - Не огорчайся, бывает! Тебе нужно отдохнуть, я позову слугу… Но не успел он прикоснуться к колокольчику, как дверь отворилась, и в комнату вошла девушка в белом шелковом платье. По-прежнему бледная ее кожа отливала перламутром, и всё та же синева плескалась в огромных глазах. Длинная толстая коса, переброшенная на грудь, золотой змеей скользила по изгибам хрупкой фигуры. Удивленный и обрадованный, Михаил порывисто шагнул ей навстречу. - Анна? - Зачем ты пришла? – резко бросил Владимир; лицо его исказилось болезненной судорогой, в глазах вспыхнули одновременно злость и отчаяние. Никогда прежде Михаил не видел на лице у приятеля такого выражения, как и не слышал, чтобы Корф, слывший в столице отменным ловеласом, хоть когда-нибудь был груб с женщиной. Но Анна, ни жестом, ни голосом не выразив обиды, негромко пробормотала: - Извините, - и, сделав легкий книксен, бесшумно удалилась, оставив в душной комнате свежий аромат дождя. - Кто она? – спросил Репнин, когда дверь за нею захлопнулась. - Никто, - буркнул барон, отворачиваясь к столику, где стоял хрустальный графин с бренди, налил себе полный стакан и выпил жадными глотками. Михаил обиженно молчал. Искоса бросив на друга быстрый взгляд, Владимир виновато кашлянул и потер кулаком подбородок. - Она… воспитанница моего отца… - процедил он, словно нехотя. – Бывает порою невероятно докучна… и довольно об этом! – он плеснул бренди в другой стакан и протянул Михаилу. – Что нового в Петербурге? Видя, какое мучение доставляют Владимиру попытки казаться веселым, и припомнив промелькнувшую в его глазах боль, князь почувствовал, что поспешил осудить его, и объяснение давешней грубости следует искать в непростых отношениях, связывающих барона с воспитанницей его покойного отца. Михаил невольно ощутил в сердце укол ревности, подумав, что, быть может, тут имела место романтическая связь, и сцена, которой он был свидетель – всего лишь размолвка между влюбленными. Однако чего-то не хватало, чтобы увиденное сложилось в целую картину: возможно – румянца на бледных щеках Анны, возможно – игривого блеска в глазах Корфа, появлявшегося в них всякий раз, когда их обладатель увлекался какой-нибудь прелестницей. Михаил вяло и не всегда впопад отвечал на вопросы Владимира о жизни в столице и об их общих знакомых, пока последний не спохватился, что приятелю надо отдохнуть с дороги и не позвал, наконец, слугу, который проводил гостя в отведенную ему комнату – в том же крыле дома, где располагалась и хозяйская спальня. Сбросив мундир и сапоги и ополоснув разгоряченное лицо, Михаил с наслаждением упал на мягкую постель и сам не заметил, как задремал. Разбудил его робкий стук в дверь. Слуга принес вычищенный мундир и передал приглашение хозяина к ужину.
Еще не открыв двери в столовую, Михаил почувствовал, что Анна там – по неповторимому аромату прохладной свежести. Он постоял немного на пороге, прикрыв глаза и вбирая всей кожей этот аромат, а потом толкнул дверь и вошел. Во время ужина Владимир вел себя так, будто Анны за столом вовсе не было: пил много, не пьянея, весело и непринужденно расспрашивал приятеля о столичных новостях, в свою очередь делясь впечатлениями о деревенском житье-бытье, пересыпая рассказы шутками и анекдотами из жизни соседей-помещиков. Анна не проронила ни слова, сидела прямая и неподвижная, по-новому красивая в нарядном вечернем платье неизменно белого цвета и с убранными в замысловатую прическу золотистыми волосами, лишь ресницы слегка подрагивали в неровном свете свечей, бросая на бледные щеки голубоватые тени. Михаилу сделалось стыдно за неучтивость приятеля, и он предложил Анне вина, однако та, сдержанно поблагодарив, отказалась. Он вдруг заметил, что перед нею на столе нет прибора. - Анна никогда не ужинает, - криво усмехнулся барон, перехватив его взгляд. – Но она может нам спеть. Девушка, ни слова не говоря, поднялась из-за стола и прошла к роялю в углу комнаты. Михаил замечтался, внимая чарующим звукам музыки и серебристому голосу певицы; он слышал в них всю ту же сказку дождя и умиротворяющий шелест мокрой листвы. Корф с мрачным видом крутил в руках пустой бокал. - Тебе, я вижу, нравится этот романс? – осведомился он иронично. - А тебе – неужели нет? – недовольно отозвался Михаил, досадуя, что приятель вторгся в его мечты. - Мне – нет! – отрезал Владимир, швырнув бокал на стол, с грохотом отодвинул стул и выбежал из комнаты. Князь переводил ошеломленный взгляд с осколков бокала на захлопнувшуюся дверь, почти испугавшись столь бурной вспышки ревности, и недоумевая, зачем Корф велел Анне играть и петь, коли его так задевает чье-то восторженное преклонение перед ее талантами. Анна… мечта и загадка… Ореол окружавшей ее тайны будоражил воображение. Она с поистине ангельской кротостью сносила капризы хозяина дома, что наводило на мысль о зависимом, бесправном ее положении, а Корф представлялся неким сказочным тираном, от которого Михаилу волею благосклонной судьбы дано было избавить красавицу. Возможные препятствия его не смущали, он надеялся преодолеть их шутя, особенно если наградою ему станут счастливая улыбка и сияние синих, как горные озера, глаз. Рисуя в мечтах картины, одну пленительнее другой, князь не заметил, как наступила тишина, и, лишь случайно повернув голову, обнаружил, что Анны в комнате уже нет. Он медленно приблизился к укутанному в чехол из небеленого полотна роялю, провел по нему ладонью, вдохнул запах пыли и забвения… Рояль не открывали много месяцев, и Анна не могла играть на нем этим вечером… не могла! Отчего же Михаил так помнил ее тонкие пальцы, порхавшие по черно-белым клавишам, легкий наклон головы, нежный голос? Он грезит наяву или лишился рассудка? Что происходит с ним?! Что происходит в этом странном доме?! Ответить на эти вопросы мог только один человек, и Михаил без промедления отправился на его поиски, полный решимости выяснить всё до конца.
Из-за неплотно прикрытой двери библиотеки пробивался луч света. - Уйди, оставь меня! – донесся раздраженный голос Владимира. Решив, что сказанное относится к нему, Михаил отпрянул от двери, но тут услышал другой голос – женский: - Зачем ты гонишь меня? Зачем лелеешь старые обиды? Отпусти свое сердце на свободу, позволь ему любить!.. – речь невидимой собеседницы была пронизана тоскою и мучительной страстью, только каменное сердце осталось бы равнодушным к этой мольбе, но Владимир повторил глухо: - Я ненавижу тебя, уйди. Михаил позабыл и дышать, жадно ловя каждое слово, чувствуя, что еще чуть-чуть – и он проникнет в тайну, но вдруг рассохшаяся половица под его ногой предательски скрипнула, и ему, чтобы не быть уличенным в вульгарном подслушивании, пришлось открыто объявить о своем присутствии. - Миша! – обрадовался барон, поднимая голову от лежащих перед ним на столе бумаг. – И тебе, я вижу, не спится? А я коротаю ночь над хозяйственными расчетами… Вот не думал, что это чтение может быть занимательным! - А где Анна? – спросил Михаил, оглядываясь по сторонам. – Я слышал ее голос… - Анна? – улыбка медленно сползла с лица Владимира. – Тебе показалось, мы здесь одни. - Она была с тобой, - упрямо повторил князь, - и умоляла тебя о любви… Только не говори, что я сошел с ума, - возвысил он голос, видя, что приятель собирается возразить. – Если ты сейчас же не объяснишь мне, что, черт побери, творится в этом доме, я покину его, не дожидаясь рассвета, и навсегда с тобою раззнакомлюсь! Вспыхнувшие было глаза Владимира погасли и как будто подернулись мутной пеленой. - Ты хочешь знать, - пробормотал он устало. – Хорошо, завтра ты всё узнаешь… И медленно побрел к двери, с трудом, по-старчески передвигая ноги.
Утром он пригласил князя на прогулку. Ссутулившийся, будто постаревший за минувшую ночь на десять лет, всю дорогу он хранил угрюмое молчание, а Михаил, охваченный безотчетным страхом, не решался ни о чем его спрашивать. Узкая тропинка привела их к утопавшему в буйной молодой зелени кладбищу. Побродив между могилами, Владимир остановился у одного из надгробий и кивнул другу: - Ты искал Анну? Вот она. Не веря своим глазам, Михаил дважды перечитал выбитую на камне надпись: «Баронесса Анна Петровна Корф». - Но ведь… я видел ее… я говорил с ней! – пробормотал он ошеломленно, силясь собрать рассыпающиеся мысли. Анна мертва… уже больше года… но она спасла его вчера на дороге от палящего зноя, подарив березовую рощу и свежие капли дождя, она играла на рояле, расцвечивая волшебными красками серый вечер… Да полно, она ли это была?! Словно подслушав его мысли, Владимир негромко произнес: - Анна ушла… но она никуда не уходила… - Разве такое возможно? – изумился Михаил. - Я расскажу тебе. Всё. Только не здесь, - ответил барон, увлекая друга к выходу с кладбища. - Анна была дочерью нашего управляющего, - начал он свой рассказ, когда они вышли к берегу черного пруда. - Мой отец глубоко уважал его и любил, и когда тот умер, взял осиротевшую девочку в нашу семью. Мы с Анной росли и воспитывались вместе, как брат и сестра, но я погрешил бы против истины, сказав, что относился к ней по-братски. Я видел в ней соперницу, укравшую у меня любовь отца, и отчаянно ревновал его к ней, не подозревая, что однажды наступит время, и я буду ревновать ее – к нему. Но постепенно детские обиды уступили место сначала привязанности, а потом и любви. Оглядываясь назад, я понимаю, что чувство это всегда жило во мне, только раньше, из мальчишеского самолюбия, я не желал себе в этом признаваться. Тот день мне не забыть до самой смерти… день ее именин… По настоянию отца я взял в полку отпуск и приехал поздравить мою названую сестру. Анне уже сравнялось семнадцать лет. Она была чудо как хороша в тот вечер, в белом платье, которое шло ей необыкновенно… дом был полон гостей, играла музыка, я ловил обращенные на Анну восхищенные взгляды мужчин и чувствовал, как сердце мое сжимается от непонятной тоски. Анна о чем-то спросила меня, я ответил ей нарочито грубо – сердясь на себя и боясь, как бы она не заметила моего смятения. Она улыбнулась, ничем не показав, что обижена, но когда спустя несколько минут я вышел в сад, то застал ее там горько плачущей. В душе моей всё перевернулось, я упал перед Анной на колени, бормоча бессвязные слова любви вперемежку с мольбами о прощении… Мы объяснились. На службу я возвращался счастливейшим из смертных, полный самых радужных надежд. Помолвку нашу мы решили до поры до времени хранить в тайне, и как же я корил себя потом за то, что тогда же не открылся своему отцу и не спросил его благословения! Вскоре полк перевели на Кавказ. Несколько месяцев мы с Анной обменивались длинными нежными посланиями, но однажды вместо ожидаемого привета от невесты почта принесла письмо отца - он сообщал мне о своей женитьбе… на Анне! Не могу передать, что со мною сталось! Я был близок к безумию; к счастью, наш полковник, видя столь плачевное мое состояние, дал мне отпуск, и я помчался домой, все еще надеясь на глупую ошибку… Увы! Под родительским кровом встретила меня молодая баронесса Корф, моя мачеха. Новым ударом стало известие о тяжелой болезни отца, слегшего с сердечным приступом за несколько дней до моего приезда. Он был так рад видеть меня, и он не был виновен в том, что на склоне лет ему захотелось немного счастья… другое дело – Анна. Если б не отец, я бы ни на минуту не остался в одном доме с презренной изменницей. Она пришла ко мне ночью, когда все уснули, заливалась слезами, умоляя простить ее, говорила, что не посмела отказать своему опекуну и благодетелю и, щадя больное сердце отца, умолчала о своей любви к его сыну. Я не стал слушать ее и прогнал. Под утро отец мой скончался. Похоронив его, я отбыл обратно на Кавказ, с одною мечтой – поскорей встретить смерть, но злобная старуха, кося моих товарищей, почему-то обходила меня стороной. Спустя год наш домоправитель известил меня о кончине Анны, тихо угасшей от неизвестной болезни, и переслал ее прощальное письмо. Она писала, что любит и всегда любила только меня, что будет любить вечно, даже за порогом могилы… не дочитав письмо до конца, я разорвал его на клочки и развеял их по ветру. Я не мог простить Анну тогда, не простил ее и сейчас, - глаза его полыхнули черным пламенем, и Михаил испугался разверзшейся в них бездны ненависти. - Долго не решался я переступить порог отчего дома, - продолжал Владимир, - но прошлой зимой, вынужденно подав в отставку, я, наконец-то, нашел в себе силы вернуться туда, где когда-то мечтал стать счастливым… И в первый же вечер моего возвращения ко мне пришла Анна. С тех пор она посещает меня каждую ночь, иногда наведываясь и днем, плачет, клянется в любви, молит о прощении… я гоню ее, она уходит, но назавтра является вновь… Тысячу раз порывался я сбежать, и тысячу раз она удерживала меня, удавом увиваясь на шее… Я изнемог в борьбе с этой любовью, она по каплям выпивает мою жизнь, лишает воли, превращает меня в раба… Твоего приезда я ждал, как спасения. Анна узнала и хотела этому воспротивиться – не зря ты заблудился в трех соснах, - но потом решила с твоею помощью разжечь во мне ревность и указала тебе дорогу к дому. - Орудие… - поник головою Михаил. – Я был всего лишь орудием в ее руках… Барон внимательно на него посмотрел. - Уезжай! – заявил он тоном приказа и добавил мягче: - Прости, что я вовлек тебя во всё это. - Но… - запротестовал было Репнин. - Ты мне ничем уже не поможешь. Рано или поздно она возьмет надо мною верх… я стою на краю пропасти, один шаг – и руки Анны примут меня. Один шаг, и не будет больше ни боли, ни страха, ни сомнений, прекратится эта мучительная пытка… не будет ничего – только упоительный восторг освобождения. И однажды я сделаю этот шаг…
Михаил покидал усадьбу Корфа, снедаемый дурными предчувствиями, и ругал себя малодушным трусом за то, что так легко поддался соблазну сбежать из обители мрачных призраков и даже не попытался вызволить из их плена своего друга. Но вернуться было бы уже невозможно – конь упрямо нес его вперед, подталкиваемый неведомой силой. Далеко позади прозвучал одинокий выстрел. Михаил обернулся: над желтым домом с белыми колоннами повисло влажное облако, обволакивая стены и крышу, втекая в окна, будто выпивая из них душу, а потом с глубоким стоном облегчения рассыпалось в воздухе миллионами радужных брызг, наполнив всё вокруг свежим ароматом дождя.
Отправлено: 03.08.09 11:08. Заголовок: Olya: Гата, я не пон..
Olya:
цитата:
Гата, я не понимаю, как можно обрести счастье в молитвах... Это какое-то сверх выражение для меня Но кончись для Анны хорошо,
А по-моему, в "Двух холопках" для Анны всё закончилось хорошо, не хуже, чем для Татьяны, и гораздо лучше, чем пустое благополучие содержанки, переходящей из рук в руки.
Прости, что так задержалась с ответом - давно в эту темку не заглядывала
Это ничего. Я терпеливая Царапка пишет:
цитата:
и гораздо лучше, чем пустое благополучие содержанки, переходящей из рук в руки.
ППКС
Обещала себе не читать драмы, не удержалась и прочитала "Аромат дождя". Лучше бы я этого не делала. Написано очень красиво, но содержание... Как мне жаль Анечку и Владимира. Они не заслужили такого
Отправлено: 03.08.09 16:59. Заголовок: Алекса, прости, что ..
Алекса, прости, что тебя огорчила. История, конечно, печальная, но души героев встретятся на небесах - считай, уже встретились, Вова растворился в дождевом облаке Анны - и будут вместе вечно. Выше земных обид и горестей.
Предупреждение: треугольник Михаил-Ольга-Александр; драма разворачивается в наше время, и герои не во всем похожи на сериальных
Позади остались марш Мендельсона, брызги шампанского и конфетти, многоголосый шум в банкетном зале и расцвеченные огнями ночные улицы. Зеркальный лифт бесшумно взмыл вверх, на восемнадцатый этаж элитной новостройки. Михаил провернул ключ в замочной скважине и распахнул дверь перед своей спутницей, старательно глядя в сторону. – Молодую жену положено вносить в дом на руках, – промурлыкала Ольга, прижимая к груди роскошный букет белых роз. Михаил по-прежнему старался на нее не смотреть – чтобы не видеть презрительно-понимающей насмешки на вишневых губах, которые он целовал в этот вечер под хмельные крики «горько!»
…– Ты должен выручить меня, Миша! – почти умолял его Александр Романов – друг и босс, владелец крупного банка, в котором Михаил Репнин, бывший инженер-электронщик, возглавлял службу безопасности. – Отец требует, чтобы я порвал с Ольгой и женился на дочке этого Дармта, черт бы его побрал со всеми его нефтедолларами! Ольга Калиновская, до того как Александр взял ее на содержание, танцевала в модном стрип-баре, сводя с ума посетителей, и, по мнению Михаила, как бы ни была ослепительно хороша, не стоила того, чтобы приносить ей в жертву целую жизнь. Он пребывал в твердом убеждении, что на таких, как Ольга, не женятся, и превосходно понимал отца Александра, обеспокоенного судьбой сына, а вот самого Александра, потерявшего голову из-за бывшей стриптизерши, понять не мог. И был ошеломлен предложением, которое тот ему сделал. – Год – только один год! Больше я у тебя не прошу! – горячо упрашивал его Александр. – Мне нужно оттянуть время… усыпить бдительность отца… ты же знаешь его – он отберет у меня банк и вышвырнет на улицу, если я открыто взбунтуюсь! Только год, Миша! А потом я что-нибудь придумаю… – Ты уже придумал, – сердито буркнул Репнин. – Женить меня на твоей любовнице! – Фиктивно, – уточнил Александр, и так как Михаил не торопился соглашаться, прибег к запрещенному приему: – Ты мне друг? – Я тебе друг, – кивнул Михаил, – но я не хочу становиться посмешищем. Он на минуту представил себя в роли мужа этой роскошной красавицы с тигриными повадками, сумевшей поставить себя так, что Александр, оплачивавший все самые ее дорогие капризы, еще и считал себя перед нею в долгу. – Ты не станешь посмешищем, все будут знать, что вы женаты фиктивно! – И твой отец в том числе, – напомнил Михаил. – Для моего отца важно внешнее соблюдение приличий. Замужняя Ольга его планам не будет угрожать. – Если ты так влюблен в эту… – Михаил прикусил язык, поймав свирепый взгляд друга. – Если ты так влюблен в Ольгу, что жизни без нее не представляешь, возьми и женись на ней сам! Или боишься вместе с отцовским расположением лишиться денег? – Для тебя деньги ничего не значат, поскольку ты никогда их не имел! – огрызнулся Александр. «Зато деньги слишком много значат для Ольги, и ты прекрасно понимаешь, что без денег не будешь ей нужен», – подумал Михаил, не решившись, впрочем, озвучить эту мысль. – Сашенька, так подари своему другу возможность узнать, что такое деньги! – прожурчал от двери бархатный голос, и комната наполнилась пряным ароматом модного парфюма Trussardi. Мягко ступая по ковру на каблучках-коготках, тигрица приблизилась к своему любовнику и, обняв его сзади за шею, лизнула в ухо. Александр блаженно зажмурился, принимая Ольгину ласку, Михаил с отвращением отвел взгляд. – Ты же не хочешь, дорогой, чтобы твоя кошечка жила в двухкомнатной конуре в Кунцево? – шептала Ольга, игривым пальчиком чертя на щеке у Александра какие-то иероглифы. – Подари нам с Мишей на свадьбу приличное жилье! Михаил хотел было возмутиться, что его квартира никакая не конура, но, когда Ольга заикнулась о свадебном подарке, от негодования лишился дара речи. Словно прочитав его мысли, Ольга ослепительно улыбнулась: – Да, Мишенька, на свадьбу принято делать подарки. Или этот подарок показался вам таким дорогим, что вы, подобно Ганечке Иволгину, решили упасть в обморок? – В «Cosmopolitan» стали публиковать главы из Достоевского? – буркнул Репнин. – Фу, Миша, какой вы грубый! – сморщила носик Ольга. – Но я займусь на досуге вашим воспитанием… ведь ты не будешь ревновать, милый? – спросила она Александра. Тот хохотнул: – Если в качестве пособия по этикету ты не выберешь «Камасутру»! А насчет квартиры ты права, умница! – он чмокнул Ольгу в оголенное плечо. – И как я сам не додумался? Если уж втирать очки, так с размахом! – И закатить свадебный банкет на полтысячи персон, – криво усмехнулся Михаил. – Пятьсот – это слишком, – не приняла его шутку Ольга. – Сделаем праздник для узкого круга, для самых близких… пригласим не больше пятидесяти человек… Миша, перестаньте же изображать буку! Если вы боитесь на мне жениться, – в ее глазах скакали насмешливые бесенята, – вас никто не будет к этому принуждать! Ни тогда, ни позже Михаил не мог понять, почему он согласился. Неужели же только из-за этих чертиков в зеленых глазах?
Михаил бросил связку ключей на столик в просторной прихожей и шагнул обратно к двери. – Ты уже уходишь? – удивилась Ольга. – Бросаешь жену в первую брачную ночь? – Брачная ночь не была оговорена в нашем контракте, – он изо всех сил старался быть грубым, чтобы скрыть охватившее его странное чувство… смущение? Страх? В огромном, во всю стену зеркале отражалась стройная фигура в белом платье от Диора, белая вуалетка на затейливо уложенных волосах и понимающая усмешка над букетом белых роз. Кажется, Ольга знала о Михаиле больше, чем он сам о себе знал. – Ты боишься появления Александра? Александр прямо со свадебного банкета уехал в аэропорт, ему нужно было лететь в Петербург, на встречу с отцом и Дармтом. Михаил напомнил об этом Ольге. – Значит, ты боишься меня? – С чего ты взяла, что я вообще кого-то боюсь? – Тогда оставайся, я угощу тебя кофе. Я варю отличный кофе, – улыбнулась она. – Пусть это и не добродетель, но, надеюсь, поможет тебе смириться с моими пороками? Кофе на самом деле был превосходный – терпкий, бодрящий, с коричным привкусом. Такой кофе хорошо пить утром в постели… или ночью, в уютной гостиной на восемнадцатом этаже, расчерченной золотистыми и бежевыми квадратами света от ламп в стеклянном полу. Ольга положила в свою чашку три куска сахара. – Люблю сладкое! – А фигура? – не сдержал улыбки Михаил, мимолетно удивившись тому, что он может так запросто и по-дружески беседовать с Ольгой. – Есть множество способов поддерживать себя в форме, не отказываясь от маленьких радостей, – Ольга, подумав, бросила в чашечку четвертый кусок сахара. – Почему на свадьбе не было никого из твоих родственников? Семья Репниных жила в Челябинске, откуда двенадцать лет назад Михаил с золотой медалью в кармане приехал покорять столицу. Учеба в престижном техническом вузе, скучная, хоть и хорошо оплачиваемая работа, служба в Чечне по контракту, ранение, возвращение в Москву, случайная встреча с приятелем-однокурсником Сашкой Романовым, «Роми-банк»… – Тебе стыдно было показать меня семье? – Я не хотел, чтобы они участвовали в этом фарсе. Мои родители… они простые, добрые люди… они сразу бы почувствовали, что это – не настоящее, и им было бы больно, – Михаил не знал, зачем говорит все это Ольге – будто оправдывается перед нею. – Ты заботливый сын, – пробормотала Ольга, бросая в чашку еще два кусочка сахара и рассеянно помешивая ложечкой остывший кофе; ни одного глотка она так и не сделала. – Наверное, это приятно – заботиться о ком-то, кроме себя? – Это естественно, – пожал плечами Михаил. – Не знаю, – по ее красивому лицу скользнула тень, – моя мать уехала в Польшу со своим любовником, когда я еще училась в школе, ей до меня не было никакого дела… впрочем, мне до нее – тоже, – Ольга залпом выпила свой кофе и поморщилась. – Фу, какая гадость! А ты сам? – спросила она Михаила. – Почему ты согласился участвовать в этом фарсе? Ведь ты меня терпеть не можешь? – она хитро прищурилась. – Не знаю, – ему вдруг стало душно. – А я знаю! – промурлыкала Ольга, поставила пустую чашку на низкий стеклянный столик и неуловимым мягким движением перебралась из своего кресла на колени к Михаилу. Растерянный, он попытался оттолкнуть ее, но женские руки цепко обвили его плечи, а вишневые губы оказались в манящей близости от его рта. – Глупенький, – нежно проворковала она, крепче прижимаясь к нему. – Ведь ты хочешь меня, я знаю… хочешь с первой нашей встречи… – Ты… – прохрипел он. – Ты… – в последний миг грубое слово застыло на его губах. – Да, я шлюха, – засмеялась Ольга. – Но ведь именно это и сводит тебя с ума! – глаза ее, как два фосфоресцирующих огонька, мерцали в матовом полумраке комнаты. – Если б я была какой-нибудь училкой, серой и добропорядочной, разве бы ты хотел меня так сильно? Михаил чувствовал, что и вправду сходит с ума. Как смог Одиссей избежать гибели в объятьях сладкоголосых сирен? Попросил товарищей привязать его к мачте? Михаил многое бы сейчас отдал за кусок прочной веревки, но не было ни веревки, ни мачты, ни товарищей, был только полумрак с ароматом корицы, жаркое дыхание Ольги и его собственные руки, словно безумные, метавшиеся по белому атласному платью в поисках застежки. – Порви его! – выдохнула она. Раздался треск шелковой материи, и обрывки изысканного наряда от Диора полетели на пол вместе с пиджаком Михаила.
Утром он проснулся в огромной смятой постели на темно-красных простынях и долго лежал с закрытыми глазами. Ничего подобного он прежде не испытывал. Он был изнурен, раздавлен, выпит до дна и одновременно полон какой-то радостной силы, в голове стучали веселые молоточки, вызванивая мелодию, в которую вплетался очень знакомый голос… Михаил открыл глаза: это напевала Ольга, губной помадой рисуя на зеркале гамму – до-ре-ми-фа-соль. Влажные после душа темные кудри в беспорядке рассыпались по ее плечам, больше на ней ничего не было. Михаил приподнялся на локте и стал смотреть на стройное смуглое тело, на плавные движения гибкой руки, скользящей по зеркалу, – если было на свете совершенство, то имя этому совершенству было Ольга Калиновская. Она поймала в зеркале его взгляд и, засмеявшись, подмигнула, Михаил подмигнул в ответ, она послала его отражению воздушный поцелуй, он сдул такой же поцелуй со своей ладони, игра увлекла их обоих. На ноте «си» столбик помады сломался, Ольга отбросила его в сторону и повернулась лицом к любовнику. – Почему ты на меня так смотришь? – спросила она. – Пытаюсь понять, кто ты… – Только не воображай, что ты меня в меня влюблен! – Ольга сдернула со спинки кровати полупрозрачный пеньюар, накинула на себя, отыскала среди баночек и флаконов на туалетном столике пачку сигарет. – Это было всего один раз, одна ночь, больше ничего не будет! – она щелкнула зажигалкой, и по комнате поплыл горьковато-мятный дымок, почему-то тоже с примесью корицы. Или корицей пахло красное белье на постели? – Ты не любишь Сашку, – Михаил не спрашивал – утверждал. – Какое это имеет значение? – Ольга меланхолично выпустила к потолку идеально ровное колечко дыма – даже в этом она была совершенна. – А что имеет значение? Деньги? – Да, я люблю деньги, – с невозмутимым видом ответила Ольга. – А разве это для тебя новость? Ты же всегда считал меня корыстной дрянью, это было написано у тебя на лице. – Не замечал, чтобы ты читала на моем лице. – Мне было интересно наблюдать, как ты боролся с самим собой. Ты ненавидел меня и желал, и не мог подавить это желание, и от этого ненавидел меня еще больше… – Иди ко мне! – позвал он. Ольга вздохнула и нервно затушила сигарету. – Тебе к лицу красный цвет, – прошептал Михаил, опрокидывая ее на пурпурные подушки. – Признайся, ты вчера что-то подмешала мне в кофе? – Я пила тот же кофе, что и ты, – ответила она с улыбкой. – И что же это был за кофе? – раздался над ними насмешливо-спокойный голос. В дверях спальни стоял Александр. – Наверное, это был фирменный Оленькин кофе – с корицей? – спросил он так же спокойно, нарочито медленными движениями расстегивая свое кашемировое пальто. – Вы неплохо повеселились без меня, а, ребята? Красный, как рак, Михаил соскочил с кровати, оглядываясь по сторонам в поисках одежды. – Сашка, все не так, как ты думаешь… то есть все именно так… черт! – Вот именно – черт! Ты не это ищешь? – протянул ему брюки приятель. – Они валялись в гостиной, и я почему-то решил, что ты первым делом про них вспомнишь… А тебе, Оленька, извини, я ничего не принес, – развел он руками, – от твоего платья остались одни обрывки. Платье за десять тысяч баксов, – хохотнул он. – Какие мелочи! – Я верну тебе эти чертовы десять тысяч! – проворчал Михаил. Ольга присела на постели, поправляя растрепанные волосы. – Дай мне закурить, – попросила она Александра как ни в чем не бывало. – Пожалуйста, – тот подошел к ней, похлопал себя по карманам, вроде бы в поисках сигарет, потом неожиданно вскинул руку и наотмашь ударил Ольгу по лицу. Она покатилась с кровати, как кукла. – Не трогай ее… – попытался вмешаться Михаил. – Заткнись! – рявкнул Романов, сбивая его с ног ударом в челюсть, и с налитыми кровью глазами повернулся к Ольге. – Шлюха! Грязная тварь! – он занес ногу, чтобы пнуть Ольгу в живот, но Михаил нырнул под эту ногу, поддев ее плечом, Александр отлетел в сторону и с грохотом рухнул на трюмо. – Я тебя убью!!! – взревел он, брызжа слюной. – Меня – убей, если тебе хочется, – Михаил вытер кулаком кровь с разбитой губы. – А к Ольге не прикасайся, она ни в чем не виновата! Я был пьян и взял ее силой, ты же видел порванное платье! – Что ты на это скажешь? – ехидно поинтересовался Александр у любовницы. Ольга сидела на полу, по лицу ее расплывалось багровое пятно – след пощечины. – Ничего, – обронила она равнодушно. – Шлюха! – процедил Романов сквозь зубы. – Она – моя жена, – с расстановкой произнес Михаил, – и ты не имеешь права… Александр расхохотался. – Я?! Я не имею права?! – он схватил Михаила за плечи, яростью дыша ему в лицо. – Она моя женщина! Слышишь? Моя! Я доверил ее тебе, как другу, как брату, а ты… – Ты сдал ее в аренду, как машину или квартиру, заставил нас с нею играть в придуманную тобой циничную игру! Но жизнь не игра, Саша! И Ольга – не твоя игрушка! – отрезал Михаил и протянул Ольге руку. – Пойдем отсюда! – Нет, она останется здесь, – заявил Александр совершенно спокойно, будто и не он только что кипел, грозясь взорваться от бешенства. – Потому что она принадлежит мне, как эта квартира, как эта кровать, как тряпки, что на ней надеты… ведь это правда, Оленька? – притворно ласково спросил он, взяв ее двумя пальцами за подбородок и поворачивая лицом к себе. – Правда, – отозвалась она, помедлив. – Умница! – он потрепал ее по щеке, до сих пор алевшей от его затрещины. – А теперь скажи ему, – кивнул он на бывшего друга, – скажи этому идиоту, чтобы убирался вон! – Уходи, Миша, – сказала Ольга, отвернувшись. Он услышал только эти слова, и прежняя неприязнь к Ольге вспыхнула в нем вместе с злостью на себя самого. Каким же дураком он оказался! Кофе с корицей… Мелодия, написанная на зеркале вишневой помадой… Ничего не было, да и быть не могло. Он всё себе придумал. И всё потерял. – Надеюсь, тебе не нужно напоминать, что с этой минуты ты безработный? – бросил ему Александр. – Не нужно, – ответил он и, не оглядываясь, ушел.
В воздухе порхали легкие снежинки. Блестящий черный лимузин плавно остановился у входа в ресторан, рысью подбежал швейцар, встречая новых посетителей. Стоя на другой стороне улицы, Михаил смотрел, как Александр с Ольгой выходят из машины. Ольга все так же была хороша, и держалась все с той же уверенной грацией. Элегантный брючный костюм и туфельки из змеиной кожи, не созданные для хождения по шершавым тротуарам - лишь для двух шажков от подножки автомобиля до порога ресторана. Ольга скользнула ленивым взглядом по сторонам. Заметила ли она его? Едва ли… Два месяца Михаил старался не вспоминать о ней, но сегодня, в свой последний день в Москве, пришел к ресторану, где имел обыкновение обедать его бывший друг. Пришел попрощаться. Александр с Ольгой давно скрылись за крутящимися дверьми, а он всё стоял и стоял, и снежинки, не тая, падали на его непокрытую голову. Неделю назад он продал машину и «конуру» в Кунцево. Москва жила по своим правилам и безжалостно вышвыривала наивных романтиков, не сумевших эти правила принять. Михаил поежился и засунул руки в карманы куртки. Да разве Москва виновата? Эта история могла случиться с ним где угодно. Но почему-то случилась именно здесь… День был пасмурный, и рано начало смеркаться. Зажглись фонари над входом в ресторан. Михаил тоскливо вздохнул. «Только одна ночь, больше ничего не будет!» Вышла Ольга, по-прежнему под руку с Александром. Услужливый швейцар распахнул перед ними дверцу машины, но Ольга не села, а, что-то сказав спутнику, вдруг побежала через улицу – под холодными порывами ветра, по снежной слякоти, в легком шелковом костюме и туфельках из змеиной кожи… Михаил не сразу понял, что бежит она к нему. И вот уже ее руки гладят его по лицу: – Глупый, глупый… совсем замерз… ты так и стоишь здесь все это время? – Я уезжаю… завтра… с Казанского, в десять… Поедем со мной, Оля! Она покачала головой. В зеленых глазах сверкали не искорки – слезы. – Ты еще встретишь хорошую девушку, которая сделает тебя счастливым. А я была счастлива, одну ночь – с тобой… Больше мне не отмерено, да я и не заслуживаю… – Поедем со мной, Оля! – повторил он упрямо. – Прощай! – она быстро поцеловала его и побежала назад. – И все-таки я буду тебя ждать! – крикнул он ей вслед.
…Бросив чемодан на багажную полку в своем купе, Михаил вышел на перрон, неспешно закурил и посмотрел на вокзальные часы: до отхода поезда оставалось пятнадцать минут. Пятнадцать минут надежды.
Отправлено: 12.08.09 20:39. Заголовок: Да, и это, на мой вз..
Да, и это, на мой взгляд, светлая драма. Не потому, что я думаю - Ольга придёт, а потому что герои не зачерствели, в них есть свет, надежда, для них ещё не всё потеряно, даже если вместе не сложится.
Отправлено: 14.08.09 09:36. Заголовок: Гата, очень хороший ..
Гата, очень хороший рассказ! Без слёз нельзя читать в конце. Миша очень на себя похож сериального. Но Ольга с Александром - совсем другие. Ты об этом предупредила, претензий нет, но так грустно. Все такие несчастные.
Gata пишет:
цитата:
Ты ненавидел меня и желал, и не мог подавить это желание, и от этого ненавидел меня еще больше…
Это очень похоже на отношение сериального Владимира к Анне. Я не очень в этом разбираюсь, но такое отношение часто испытывают мужчины к так называем "продажным" женщинам, ИМХО.
Гата, очень хороший рассказ! Без слёз нельзя читать в конце. Миша очень на себя похож сериального. Но Ольга с Александром - совсем другие. Ты об этом предупредила, претензий нет, но так грустно. Все такие несчастные.
Алекса, спасибо за отзыв! Я сама чуть не плакала, когда дописывала этот фик. Ужасно хотелось привести Олю на вокзал, но тогда бы история утратила драматизма и превратилась в заурядный сиропчик, которые так милы моему сердцу, но которые, увы, низко котируются у критиков и жюри...
Алекса пишет:
цитата:
Это очень похоже на отношение сериального Владимира к Анне. Я не очень в этом разбираюсь, но такое отношение часто испытывают мужчины к так называем "продажным" женщинам, ИМХО.
Я бы сказала иначе - к женщинам стервозным. Девочки-незабудки таких чувств не порождают. Михаил полюбил Ольгу, когда она ему приоткрыла свою душу, а до той поры только боролся с желаниями :) Насчет схожести с отношением Вовы к Ане - да, общие моменты есть, но по части мужского благородства сериальный Корф моему Мише и в подметки не годится.
Все даты в формате GMT
2 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
