Бедная Настя - клуб поклонников сериала

Огромный особняк Потоцкого светился огнями, мерцая наподобие рождественской елки.
Молодой барон Корф, выйдя из экипажа, осматривал толпу гостей, искривив губы в привычной усмешке. Он явился на маскарад в надежде увидеть таинственную незнакомку, чей образ уже неделю не давал покоя записному волоките. Высокая статная шатенка, увиденная им на одном из балов, притягивала Владимира ореолом таинственности и внешней холодностью, за которой наверняка скрывалась редкая страстность, обещавшая немало удовольствий. Это будет, пожалуй, самый ценный трофей в его коллекции покоренных женских сердец.
Легко поднявшись по мраморным ступеням парадной лестницы, барон вошел в зал, по пути раскланиваясь со знакомыми, приложился к перчаткам почетных старух, сидевших вдоль стен с лорнетами в руках, и вновь окинул взглядом бальный зал, мечтая увидеть свою таинственную фею. К его разочарованию прелестницы здесь не было, и в надежде на ее появление он пропустил пару танцев, а потом, взяв бокал с шампанским, стал со скучающим видом рассматривать дам, отыскивая объект достойный обольщения.
Но похоже, бал не задался, никто не мог сравниться в привлекательности с загадочной чаровницей, увиденной им несколько дней назад. Барон совсем было решил посвятить вечер зеленому сукну, когда его внимание привлекла миниатюрная фигурка, появившаяся среди танцующих. Судя по некоторой робости - девица была дебютанткой, а по количеству поклонников – пользовалась немалым успехом.
Укрывшись в слабо освещенном углу зала барон, словно притаившийся в засаде хищник, не спускал с нее глаз, замечая все: тонкую талию, шелковистые черные локоны, даже крошечную ножку, мелькнувшую из-под пены нижних юбок. И хотя лицо девушки было скрыто кружевной маской, чутье не подводило дамского угодника, он догадывался – за маскарадной личиной наверняка скрывается ангельский облик. Напрочь забыв о своем прежнем увлечении, Корф азартно строил планы завоевания очередной «крепости».
Осушив еще один бокал шампанского, он решительным шагом направился к девице, скромно стоявшей у стены в ожидании очередного танца.
- Сударыня, - учтиво склонился в поклоне Владимир, – я могу надеяться, что в Вашей книжке найдется незанятый танец?
Повернувшись к нему, красавица несколько мгновений стояла неподвижно, будто раздумывая, а потом протянула ему бальную книжку. Окинув взглядом список, барон увидел лишь один свободный танец и размашисто вписал свое имя против мазурки, краем глаза успев отметить имя Репнина, значившееся напротив вальса. «Ишь ты, Мишель! Наш пострел везде поспел! И во дворце, и на балу. Только мы еще посмотрим, кому достанется эта красотка».
Он протянул книжечку обратно хозяйке, про себя отметив, что ее жесты, поворот головы, удивительная грация вызывали ощущение чего-то очень близкого, даже родного, но догадка была настолько невероятной, что казалась бредом. Владимир тряхнул головой, стараясь избавиться от наваждения. Похоже, эта страсть сводит его с ума, если в каждой женщине он видит ее – свое проклятье и радость одновременно. Корф попытался завести разговор, но девица была на редкость молчаливой и, оставив бесплодные попытки, Владимир отошел к компании почтенных господ, в которой заметил отца.
Поприветствовав князя Оболенского и других приятелей старого барона, он сделал вид, будто прислушивается к их разговору, на самом деле с нетерпением ожидая мазурки. А как только прозвучали первые аккорды, барон тут же подошел к толпе дебютанток.
- Сударыня, - поклонился он, – смею напомнить: этот танец был обещан мне.
Все также молча она подала Владимиру руку войдя вместе с ним в круг танцующих.
Пара смотрелась удивительно гармонично: хрупкая прелесть девушки только подчеркивалась мужественной красотой барона; порхая вокруг коленопреклоненного Корфа, она напоминала мотылька, кружащего около пламени свечи. Не одни глаза с восхищением смотрели на их слаженный танец, стараясь угадать, кому на сей раз удалось привлечь внимание ветреного сердцееда.
Во время танца Владимира все сильнее захватывало желание разузнать об этой девице побольше. Она странным образом волновала его. И не только внешней привлекательностью. Казалось, незнакомка совсем не стремилась увлечь барона: не кокетничала в ответ на комплименты, не заводила разговора, на все вопросы отвечала односложно едва слышным голосом. Корф не мог понять, в чем дело: в излишней строгости воспитания или его скандальной репутации, о которой барышне наверняка успели рассказать. Тем не менее отступать Владимир не собирался, он был уверен – ему, увлекавшему самых неприступных светских красавиц, не составит труда очаровать неопытную дебютантку. Барон уже собирался назвать ее волшебницей, похитившей его сердце, как некий господин в черной маске и партикулярном платье ловко перехватил у него руку партнерши и повел ее дальше в танце.
Опешив от подобной бесцеремонности, Владимир какое-то время стоял неподвижно, а потом бросился вслед за нахалом. Догнав пару, барон кипя праведным гневом, потребовал объяснений у незнакомца.
- Сударь! - запальчиво произнес он, – Вы имели наглость увести даму, с которой я танцевал!
- Мне показалось – дама была не очень-то рада Вашему обществу, поэтому я решил избавить ее от него, - парировал обидчик.
- Редкостная наглость! – Корф распалялся все больше. – Этот танец был обещан мне, и Вам придется ответить за свой поступок, не будь я барон Корф!
- Давайте продолжим разговор в другом месте, - визави Владимира указал на выход, поскольку бурное объяснение стало привлекать внимание окружающих.
- Сударыня, - коротко кивнул он в сторону барышни, – к огромному сожалению, я должен ненадолго покинуть Вас.
- Мадемуазель, - склонился Корф.
После этого спорщики покинули общество, направившись в одну из пустующих комнат.
- Сударь, - обратился к незнакомцу барон, едва закрыв за собой дверь, – Вы имели неосторожность задеть мою честь, поэтому я требую от Вас извинений!
Губы незнакомца искривились в усмешке:
- А если извинений не последует. Тогда что?
- Тогда я буду иметь удовольствие прислать Вам своих секундантов!
Корф с трудом сдерживал гнев. Он уже был готов швырнуть перчатку в лицо наглецу, когда за спиной раздалось:
- Остановитесь, Владимир!
Обернувшись, он увидел ту, что стала причиной ссоры, и удивленно спросил:
- Мы знакомы, мадемуазель?
- Конечно, господин барон, - девушка сняла маску вместе с париком из черных волос.
- Анна?! – окажись здесь царица Савская, Корф был бы поражен меньше, чем увидев свою крепостную. Но вскоре он пришел в себя и, схватив девушку за руку, рявкнул: - Вы здесь?! Как Вы осмелились?! Кто позволил?!
Испуганная Анна попыталась осторожно освободить запястье от хватки барона. Она не говорила ни слова, опасаясь скандала, который мог дорого обойтись всему семейству Корфов.
- Я жду ответа! – Владимир встряхнул девушку за плечи.
Но тут заговорил незнакомец, о котором они просто забыли:
- Вы настоящий дикарь, сударь! – возмущенно сказал он. – И если дама изъявит желание, я сделаю так, чтобы Вы ей больше не докучали.
С этими словами он скинул маску, а барон едва не превратился в соляной столб.
- Ваше Высочество, - мигом оценив ситуацию, Корф щелкнул каблуками.
- Именно так, милостивый государь, - ответил Цесаревич и, повернувшись к Анне, сказал: - Одно Ваше слово, мадемуазель, и Вы больше никогда не увидите этого грубияна.
- Умоляю, Ваше Высочество, - склонилась в реверансе девушка, – не наказывайте Владимира Ивановича. Он имел полное право так говорить со мной, потому что я…
- Моя невеста, - тут же вставил Корф, заметив с каким интересом Наследник смотрит на Анну.
- Ваша невеста?! И Вы позволяете себе обращаться с ней подобным образом?!
- Прошу прощения, Ваше Высочество, - покаянно склонил голову Владимир, – но я влюблен, потому безумно ревную свою будущую супругу.
- Вы согласны стать женой такого собственника, сударыня? - обратился Цесаревич к Анне. – Неужто и Вы столь же страстно влюблены?
- Наши чувства взаимны, Ваше Высочество, - скромно потупилась Анна.
- Что ж, грех разлучать влюбленных, - по губам Александра скользнула мимолетная улыбка. – Вы счастливец, Корф, - продолжал он, глядя на Владимира. – Вам достался цветок удивительной красоты. И дважды счастливец, что можете жениться по любви. Увы, власть имущим этого не дано.
После этих слов он вышел, оставив молодых людей наедине.
Едва за Цесаревичем закрылась дверь, как барон, подойдя к своей крепостной, протянул ей руку сказав:
- Идемте, мадемуазель.
- Куда, Владимир Иванович? - Анна с трудом удерживалась от желания попятиться от Корфа.
- К отцу, сударыня, должен ведь я сообщить ему о счастливом событии, - саркастически, как показалось Анне, отозвался барон.
- Каком событии? – девушка недоуменно смотрела на Владимира.
- О нашей помолвке, конечно, о чем же еще! – уже раздосадовано сказал Корф. – Надеюсь, Вы не забыли о том, что я сказал Его Высочеству?
- Но Вы ведь это не взаправду? – Анна хлопнула ресницами, и тут же сжалась под пронзительным взглядом серых глаз.
- По-Вашему, я способен лгать августейшей особе? – подозрительно спокойно спросил Владимир.
- Нет, нет! – испуганно затрясла головой Анна. – Я хотела сказать – Вы назвали меня невестой, чтобы Наследник не…
- Вы считаете меня трусом? – прищурился Корф. – Может, мне снова отыскать Цесаревича и бросить ему вызов?
- Не надо! – девушка судорожно вцепилась в рукав его мундира.
- В таком случае – прошу Вас, – барон снова предложил Анне руку, и она, больше не прекословя, вернулась с ним в бальный зал, направившись прямиком к Ивану Ивановичу, стоявшему в одиночестве у одной из колонн.
- Рара, - подойдя к отцу, с ходу взял быка за рога Владимир, - я хотел бы Вам сказать, что отныне Анна моя невеста.
Безмятежное выражение лица Корфа-старшего сменилось непомерным удивлением.
- Что?! Как?! – единственные слова, которые он сумел выдавить из себя.
- Успокойтесь, рара, и давайте отложим разговор до возвращения домой, – сказал сын. – Тем более, - продолжал он, – к нам направляется князь Оболенский в компании своего племянника.
Сергей Степанович с Михаилом действительно приближались к ним. Заметив, какой щенячий восторг отразился на физиономии Репнина при виде Анны, Владимир, наклонившись к ней, тихо сказал:
- Еще один такой взгляд князя в Вашу сторону, и мы обвенчаемся прямо завтра! А ежели у него появится желание волочиться за замужней дамой – потащу его к барьеру!
Похоже, эти слова еще больше испугали Анну, потому что она стояла, не поднимая глаз, опасаясь вызвать гнев непредсказуемого жениха.
- Мадемуазель! – князь с улыбкой подошел к Анне. – Как же я рад вновь увидеть Вас, и осмелюсь напомнить – мне был обещан вальс.
Репнин протянул было руку к воспитаннице старого барона, однако Владимир оттеснил его в сторону.
- Остыньте, Михал Саныч, - процедил он сквозь зубы. – Больно уж Вы воспылали, того и гляди - особняк спалите. Рара, - продолжал он, обратившись к отцу, - пожалуй, нам пора домой – Анна устала.
Растерявшийся от новостей и напора сына, Иван Иванович только согласно кивнул. Попрощавшись с Репниным и Оболенским, Корфы вместе с Анной покинули бал, направившись к ожидавшему их экипажу.
Дорогой в карете царило молчание: старый барон все еще не мог прийти в себя от услышанного, Анна тихо сидела, забившись в уголок, только Владимир был абсолютно спокоен, но разговаривать не желал.
По возвращению домой бароны направились в библиотеку, а Анна прошла в гостиную. Оставшись в одиночестве, девушка подошла к окну, вглядываясь в осеннюю ночь. Жизнь казалась ей такой же беспросветной, как тьма за стеклом. Она прекрасно понимала – Владимир решился на этот шаг, дабы избежать скандала, который Анна едва не спровоцировала. Ведь она уже готова была рассказать Цесаревичу о своем крепостном положении. Что еще оставалось делать Владимиру для спасения чести семьи?! А назвав ее своей невестой при Наследнике, он уже не мог ничего изменить. Как не изменит и своего отношения к ней. Она была и останется для него крепостной, только одетой в дорогие платья и имеющей право приказывать слугам. Ах, да! Еще барыней величать будут. Больше ничего! Зная характер будущего супруга, девушка не сомневалась – Владимир уедет в Петербург сразу после венчания, где вновь вернется к привычной жизни, не вспоминая о жене. Вспомнит, конечно, когда о наследниках задумается, однако ждать от него чувств – зря тешить себя несбыточной надеждой. Крупные слезы покатились по лицу красавицы, но она даже не пыталась их утереть, только не поворачивалась от окна.
Занятая невеселыми думами, Анна не услышала осторожных шагов за спиной и вздрогнула, почувствовав прикосновение горячих ладоней к своим плечам. Повернув Анну к себе, Владимир пристально вглядывался в ее лицо.
- Вы плакали, мадемуазель? – тихо спросил он. – Отчего?
- Не обращайте внимания, Владимир Иванович, - Анна торопливо смахнула слезы. – Что сказал дядюшка?
- Отец дал свое благословение. Думаю, через месяц мы обвенчаемся.
- Как Вам будет угодно, - девушка опустила голову и почувствовала, как пальцы барона больно сжали ее плечи.
- Посмотри на меня! – требовательно сказал Корф. – Неужто я так тебе противен, что ты льешь слезы от одной мысли стать моей женой?!
- Глупо, правда? – усмехнулась Анна. – Наверное, слезы лить должны Вы, волею случая получив в невесты ненавистную крепостную, а я сходить с ума от радости. Да вот только я мечтала о любящем человеке, которого будет радовать мое присутствие в его жизни, а получила ненавидящего. Какое ж в том счастье?!
По мере того, как она говорила лицо Владимира вытягивалось все больше. Анне никогда не приходилось видеть его столь растерянным.
- Ты считаешь – я назвал тебя своей невестой во избежание скандала? – спросил он.
- А была другая причина? – вопросом ответила Анна.
- Скажите, сударыня, - Владимир буквально прожигал девушку взглядом, – Вам не приходило в голову, что я могу испытывать к Вам некие чувства?
- Уж не любовь ли? – иронично осведомилась она.
- Вы не верите в это? – спросил Владимир, и вдруг рванул ее к себе, стиснув в объятиях так, что Анна едва не задохнулась. – Маленькая моя дурочка, - горячо зашептал он, - ты даже не представляешь, как я тебя люблю! Всегда любил!
- Поэтому мучили?! – девушка попыталась освободиться, только напрасно.
- Я ревновал, Анечка, - в голосе Корфа слышались нотки раскаяния. – Мне казалось – ты любишь всех, весь мир, кроме меня. Если бы ты только знала, насколько больно это осознавать! Ведь ты так нужна мне! Навсегда! На всю жизнь! Кабы не сегодняшний маскарад… Ей-Богу, я должник Цесаревича! Не уведи он тебя в танце столь нахально, кто знает, сколько бы еще мне пришлось мучиться? Зато теперь, благодаря Александру Николаевичу мы будем счастливы.
- И Вас не интересует, что чувствую я? - привычка противостоять барону заставляла Анну спорить, даже если она этого не хотела.
- Молчи! – Владимир прижал палец к ее губам. – Я знаю, ты не любишь меня, но даю тебе слово Корфа сделать все, чтобы добиться ответной любви. Клянусь тебе в этом! Хоть звезды, хоть луну с неба добуду!
- Опоздали Вы, Владимир Иванович, с луной да звездами. Теперь я и без них счастлива, - тихо ответила Анна. И подняв на барона глаза, позвала как в далеком детстве: - Володя!
- Анечка!
Объятия все крепче, глаза Владимира, затягивающие будто омут, все ближе, и поцелуй: жаркий, словно откровение, разрушающее все преграды, и нежный, словно шелковая нить, связавшая двоих в единое целое.
А Иван Иванович сидел в библиотеке, обдумывая все случившееся сегодняшним вечером. Жаль, конечно, что о театральной карьере Анечки придется забыть, зато лучшей супруги его сумасбродному сыну не стоит желать. Только с ее добротой и нежностью можно терпеть норов Владимира, не говоря уже о красоте и воспитании девушки. «Может все-таки сказать Петру о дочери? - задумался Корф-старший, но тут же отмахнулся от этой мысли. - Не стоит, пожалуй. Мария Алексеевна женщина хитрая, к тому же злобная. Кто знает, что взбредет в голову княгине, если она узнает о побочной дочери мужа? Бог с ним, с титулом и приданым, лишь бы Володя с Анечкой были счастливы. Они отличная пара. Представляю, какие красивые у меня будут внуки!»
Мысль о внуках окончательно успокоила старого барона и, выпив стаканчик своего любимого бренди, он пришел в отличное расположение духа, решив поговорить с Анной. «Бедная девочка, наверное, думает – я гневаюсь на нее», - беспокоился Корф-старший по дороге в гостиную, а войдя, увидел Владимира, припавшего страстным поцелуем к губам батюшкиной воспитанницы. Иван Иванович хотел было пристыдить сына, но потом махнул рукой и закрыл за собой дверь.

Конец.