Дорогие друзья, в октябре незаметно прошел 12-летний юбилей нашей мега-игры "Царская охота", а совсем недавно - 18-летие нашей незабвенной БН. К этому двойному празднику я приготовила подарок - пьесу по мотивам ролевой. Несколько лет с перерывами над ней трудилась и надеюсь, что результат вам понравится. Пользуясь правами одного из админов и главных игроков, я кое-что подредактировала, вам будет, что вспомнить и с чем сравнить, а кому-то - познакомиться впервые. Приятного чтения!
Отправлено: 22.12.21 17:54. Заголовок: Картина 14. Михаил:..
Картина 14.
Михаил: (в поисках Владимира зашел в кабинет, заметил на полу бумагу, машинально поднял и хотел положить на стол, но взгляд зацепился за знакомое имя, прочитал и глаза полезли на лоб) Что? “Я, Иван Иванович Корф, такого-то числа, продал Сергею Степановичу Оболенскому девку крепостную Анну Платонову, вокальному и прочим актерским премудростям обученную, для выступления на сцене императорского театра…” А я-то почему ничего об этом не знаю?! (схватил какой-то графин, хотел выпить, но оказалось - вода, плеснул себе в лицо, чтобы вернуть ясность мыслям) Ну, дядя, купец от Мельпомены! И Корф - друг, называется!..
Картина 15.
Жуковский: (стучит к наследнику) Не помешаю, Александр Николаевич? Александр: Напротив, Василий Андреевич! (бросил книжку под оттоманку, на которой возлежал) Я скучаю в компании французского романа. Корф с Репниным манкируют своими обязанностями меня развлекать и оба куда-то сбежали. Выпьете вина? Жуковский: Благодарю, охотно. (наливает обоим и садится напротив цесаревича) Александр: Матушка пожаловалась, что вы решили нас покинуть. Жуковский: Я обещал ее величеству остаться с нею и с вами до конца этих охотничьих каникул, а по возвращении в Петербург подам прошение государю. Мечтаю увидеть Италию - Брюллов о ней все уши прожужжал, пока писал мой портрет. Александр: Прекрасный портрет! Подарите мне его на память, если я не смогу уговорить вас остаться. Право, на что вам Италия, Василий Андреевич? Неужто пепел Везувия стучит вам в сердце? Вы и под нашим северным небом написали немало стихов, от которых у впечатлительных барышень кровь стынет в жилах! Жуковский: Увы, ваше высочество, большинство из них принадлежат не моему воображению, а тем, кого я перевожу. Я, как луна, лишь отраженным светом сияю. (грустно рассматривает жилетные пуговицы на выпирающем брюшке) Да и доктора прописали мне средиземноморскую диету. Александр: С докторами спорить не берусь. Нам будет не хватать вас, Василий Андреевич. Жуковский: В Петербурге вас ждет такая насыщенная жизнь, что вы скоро перестанете замечать мое отсутствие. Государственные дела, балы, парады… подготовка к свадьбе... Александр: Свадьба… (с бокалом в руке отошел к окну, смотрит на осенний парк) Не знаю, состоится ли она. Жуковский: (встревоженно) Что случилось, Александр Николаевич? Вы поссорились с принцессой? Александр: Да, небольшая глупая размолвка. Но не в ней дело. (услышав неодобрительное сопение Жуковского) Прежде чем вы меня отчитаете, Василий Андреевич, должен уточнить - сомневаюсь не я. Жуковский: Я убежден, несмотря на все сомнения, что вы с принцессой Мари станете счастливой четой. Александр: (усмехнувшись) Откуда такая уверенность, Василий Андреевич? Жуковский: (подумав, налил себе еще стаканчик и тоже подошел к окну) Некий испанский поэт сказал - amor se engendra de iguales, любовь предпочитает равных. Александр: Сколько унылого смысла в этих словах! Мир, где все предсказуемо, от чинной помолвки до комнатных туфель, расшитых заботливой супругой, и нет места безумствам страсти. Жуковский: Огонь страсти превращает сердца в головешки, ваше высочество, а тепло взаимной привязанности греет до преклонных лет. Александр: Вы еще не упомянули чувство исполненного долга перед семьей и империей. Да разве о такой любви тысячу лет слагали поэмы, кстати, и вы сами, пока не посвятили себя переводам? А как же Тристан и Изольда, Сид и Химена, Лейли и Меджнун, наконец? Жуковский: (прочувствованно, рука на портрете Шарлотты в нагрудном кармане сюртука) То не любовь, то - поэзия! Александр: (невесело рассмеялся) И все-таки, вы меня отчитали. Жуковский: На правах вашего пока еще воспитателя, Александр Николаевич. Не сердитесь на меня, скоро я перестану вам докучать. Александр: Останется зануда Репнин. Когда он меня допечет, буду жаловаться вашему портрету.
Картина 16.
Бенкендорф: (возвращается в усадьбу с намерением как можно скорее найти жену, но первой встречает в доме Шарлотту с неизменной Зизи на руках; мысленно чертыхнувшись, вслух почтительно приветствует «баронессу») Шарлотта: (капризным тоном) Александр Христофорович, эти шумные праздники так действуют на нервы, прикажите хозяину усадьбы, чтобы развлекал гостей менее громко - как сегодня, например, когда он катал вашу супругу на лодке по озеру. Бенкендорф: (и бровью не поведя на слова про барона и свою жену) Если его высочество ничего не имеет против шумных развлечений, то ничего против них не могу иметь и я. Шарлотта: (раздосадованная, что граф не прореагировал на ее шпильку, не оставляет попыток его уязвить) Вы столь благодушны, Александр Христофорович, а между тем за шумом праздников можно не расслышать... Но нет, я не хочу вас огорчать, лишь посоветую, как ваш добрый друг (сладко улыбается) держать вашу милую супругу подальше от разных развлечений и поближе к себе. Бенкендорф: (сухо) Моя жена - не болонка, госпожа баронесса. (поклонившись, уходит) Шарлотта: (вслед, с бешенством) Вы становитесь грубым, mein lieber Graf! (растянув губы в мстительной улыбке) Но все равно я вам не позволю жить спокойно и счастливо. (Зизи тявканьем соглашается с хозяйкой)
Картина 17.
Варвара: (командует на кухне, жарит-парит, готовит разносолы к вечернему празднику) Студень есть, стерлядь готова, почки в сметане тоже, перепела под соусом вот-вот подойдут в печи, заливное и паштеты тут, пряники медовые, пряники ванильные, пирожные с клубникой... Ой, мороженое надо из ледника принести. Никитушку пошлю.
Картина 18.
Ольга: (У себя в комнате перебирает ворох одежды, которую принесла Дарья из костюмерной) Надо же - даже шапочка есть. (с интересом рассматривает маленькую расшитую золотом конфедератку, с ностальгией в голосе) Надо примерить. Как давно я не надевала ничего из польской одежды. (Примеряет пышную юбку по щиколотку, передник, белую батистовую рубаху с рюшами, рукавами на сборке и глубоким декольте. На рубаху - бархатный корсаж, украшенный золотым шитьем и с замочками спереди; улыбнулась своему отражению в зеркале и выставила вперед ножку в ботинке на каблуке. Распустила волосы и надела набок маленькую шапочку с пером. Вспомнились деревенские праздники в родовом замке. Отец позволял ей танцевать на них. Она ничего не забыла. Взмах рукой, прищелкнула каблучком и сделала пируэт.) Бенкендорф: (Стоя на пороге, с улыбкой смотрит на графиню, откровенно любуясь. Снова ругает себя, что утром испортил ей настроение вспышкой ревности и обещает себе впредь не ревновать, прекрасно понимая, что все эти обещания пустые, ревновать он все равно будет, потому что его жена - самая обольстительная женщина на свете. Вошел в комнату и закрыл дверь) Ты говорила, что у тебя нет талантов, а я с каждым днем открываю в тебе всё новые и новые. (обнимает ее) Оленька, прости меня, я был сегодня несносен. Ольга: (Замерла, увидев графа в дверях. Смутилась, чувствует, как щеки начинают гореть, словно он ее застал за чем-то недостойным. Но рада, бесконечно рада счастливому выражению его лица) Это ты прости меня. Я вела себя глупо. Бенкендорф: (счастлив, что жена на него не сердится) Ты не можешь вести себя глупо, все глупые и неправильные поступки – только мои. Ольга: Наши... (смотрит снизу вверх мужу в глаза и, не отрывая взгляда, обнимает кольцом рук, шепчет по-польски и переводит) У нас говорят - если двое крепко держатся за руки, сухими из реки выйдут. Бенкендорф: (ей в глаза, чуть хриплым голосом) Мне из этой реки сухим не выйти. (скользит взглядом ниже) Тебе к лицу этот наряд. Ты мне решила напомнить, что на свете есть Варшава, или собиралась на какой-то маскарад? Ольга: (при слове «Варшава» бледнеет, но прогоняет этот морок) Сегодня вечером барон обещал костюмированный бал. Я подумала, что самая лучшая маска - истинное лицо. И хотела, чтобы ты увидел меня такой, какая я есть на самом деле - без светской мишуры. (шепчет у его губ) А кем нарядится на маскарад мой генерал? Бенкендорф: (с поцелуем выдыхает в ответ) Наряжусь Аттилой и украду тебя прямо с бала. Ольга: (расстегивает верхнюю пуговицу на мундире мужа) Даже одного танца не дашь мне станцевать? Бенкендорф: (помогает ее пальчикам справиться с тугой петлей) Будем танцевать хоть до рассвета, только прикажи. Ольга: (принимается за следующую пуговицу, лукаво) Пан Аттила забывает про бальный этикет - женам не положено танцевать с мужьями. Бенкендорф: (смеется, крепче прижимая ее к себе) Оленька, где гунны, и где этикет? Тем более на маскараде. Ольга: (выскользнула из его рук) Нет, нет и нет! (тоже смеясь, стаскивает с графа мундир, чтобы не стеснял движений) Если мне суждено предстать на балу пани Аттиловой, я не хочу краснеть за варварские манеры мужа. Пожалуйте на урок польского танца, сударь! Бенкендорф: (послушно опускается на одно колено и протягивает жене руку) Я готов, крутите мной направо и налево, пани учительница. Ольга: Не надейтесь отделаться одной мазуркой. (тянет мужа за руку, поднимая) Поглядим, по силам ли моему генералу оберек. (положила другую его руку себе на талию и закружила по комнате, отбивая каблучками в такт мелодии, которая звучит в памяти - сначала небыстро, показывая шаги и обороты, потом всё живее и живее) Бенкендорф: (Так легко и весело не было давно, может быть - никогда. К счастью, движения имели много общего с мазуркой, чтобы не дать ему совсем уж ударить в грязь лицом, но засмотрелся на ее ловкие ножки и не успел выставить свою, чтобы Ольга перепрыгнула ее в повороте, за что его тут же шутливо, но строго ткнули кулачком в бок) Ольга: Саша, будь внимательней! Повторим, а сейчас помоги мне сделать оборот повыше, можно даже подбросить, tylko proszę (заметила веселый азарт в глазах мужа) не до потолка. Бенкендорф: Польские танцы мне нравятся все больше и больше! (еще поворот, толчок, и вот уже графиня взмывает в воздух, охнув, и снова у него в руках, подхватил ее так крепко, боясь уронить, что смял не успевшую опасть юбку, запутался пальцами в оборках, а лицом - в душистых волосах) Ольга: (потеряв равновесие, запыхавшиеся, падают в обнимку на кровать и радостно смеются) Саша, ты самый способный ученик на свете! Тенжки бег у тебя получается почти идеально, а повороты - выше всяких похвал. На деревенских праздниках в имении моего отца ты бы взял третий приз. Бенкендорф: (обиделся) Только третий? Ольга: Чтобы переплясать мельников братьев Ковальских, нужно было заниматься этим с пеленок, как они. Моя горничная Агнешка всё никак не могла решить, кто из двух братьев ей больше нравится. (откинула с лица непослушный локон) Почему ты на меня так смотришь? Бенкендорф: (когда взгляд - и жажда, и утоление) Потому что я люблю тебя. Ольга: (в эту минуту не вынесла бы вспышки ревности к танцорам-мельникам, ни к кому-то еще, волна счастья окутала с головой - он самый лучший на свете!) Я тоже тебя люблю. Нет, не тоже - в миллион раз сильней. (легонько ладонью зажимает ему рот) Только не спорь, что я преувеличиваю. Бенкендорф: Я не спорю. (целует ладонь жены) Мое сердце принадлежит тебе, Оленька, тебе решать, в каком из них больше любви. Ольга: (прильнула к мужу, хотя ближе, кажется, нельзя) У меня нет ничего, что бы не было твоим. Бенкендорф: (рухнул в безоглядную нежность ее губ, последняя внятная мысль была про маскарад, на котором вполне обойдутся без четы Бенкендорф)
Картина 19.
Писарев: (обложившись в библиотеке ворохом романов, пишет длинное письмо витиеватыми романтическими фразами; когда внизу на обороте страницы остается совсем мало места, откладывает перо и подпирает руками голову) Чертова белиберда! Но говорят, что девушкам это нравится... Неужто и ей тоже? (сбрасывает все книги на пол и решительным почерком дописывает внизу: «Если у вас хватило терпения дочитать до этого места - не верьте, потому что всё, что выше, сочинил не я, а две дюжины модных салонных романистов. Лучше выходите вечером в сад, давайте просто поболтаем!» (рвет на клумбе несколько георгинов, обматывает их стебли письмом и забрасывает в окно Натали)
Картина 20.
Варвара: (Что-то все притихли в доме. Сперва наверху кто-то топал - наверно, господа к балу готовились, а теперь ни гу-гу. Заволновалась, как бы опять чего не стряслось, а тут и Жуковский заглянул на кухню перекусить в радушной без церемоний обстановке) Василь Андреевич, голубчик, у нас всё ли в порядке в доме? Жуковский: Государыня в меланхолии… И Александр Николаевич тоже. Варвара: Это что ж, наряд такой, али какая новая, прости Господи, французская забава? Жуковский: (вздохнув) Надеюсь, они оба грустят, потому что я уезжаю в Италию. Варвара: (тоже загрустила) Италия! Верно, даль несусветная, навроде Парижу. Жуковский: Самому тяжело покидать родину, но иногда необходимо менять обстановку. Вот чего мне будет не хватать на чужбине - так это твоих пирогов-разносолов, Варенька. Не попросить ли твоего барина уступить тебя мне? Так ведь не отпустит, поди. Варвара: Куда ж Владимир Ваныч без меня. Кто его накормит, присмотрит. (а саму так и подмывает отпроситься уехать с поэтом) Кабы женат был. Всё никак не найдет хозяйку, то одна не по нему, то сам не ко двору. Теперь вот по цыганочке грустит. (смахнула слезинку фартуком) Ходит мрачней тучи, и гостям не рад. Ой, да что ж это я! (спохватилась, что не попотчевала Василия свет Андреича) Откушаете барин, или может по рюмочке со мной (поглаживает бусы, подарок поэта, подрагивающие на пышной груди, кокетливо) за здоровье их высочеств и всех величеств вместе взятых? Жуковский: (целует сдобную Варину руку) Я бы не отказался бы ни от того ни от другого. Варвара: Ох… (раскраснелась и подтянула блузку как можно ниже) Что вы такое делаете, барин. Засмущали меня совсем. Жуковский: Не смущайся, Варвара. Такой красивой даме, как ты, не положено смущаться. Варвара: (счастлива донельзя) Еще меня, простую кухарку, дамой назвали! (Накладывает Жуковскому на блюдо холодец и прочих закусок. Наливает по рюмочке ему и себе и подцепляет ложкой соленый рыжик) Скажите тост, Василь Андреевич! Только вы, пииты, можете сказать красиво, чтобы женскую душеньку оживить. Жуковский: Хочется выпить за то, чтобы в нашей жизни никогда не были ни бурь, ни молний. А чтобы всегда была теплая приветливая погода. Варвара: Вот-вот, чтобы никаких молний и ливней. Как вы хорошо говорите, Василь Андреевич, так бы слушала и слушала вас. (наливает еще по рюмочке себе и поэту и нацеливается вилкой на кусок севрюжки) Жуковский: Варя, скажи тоже тост! (поднимает рюмку) Варвара: За поэзию в вашем лице! Жуковский: (смеётся) Спасибо за такой чудесный тост! Ты бы тоже смогла внести вклад в искусство! (подмигивает и целует в щечку) Варвара: В кулинарное! (Тоже смеется и возвращает Жуковскому поцелуй в щечку. Оба уже изрядно навеселе)
Отправлено: 22.12.21 17:55. Заголовок: Картина 21. Седой: ..
Картина 21.
Седой: (Спускается с пригорка к усадьбе барона. Вспомнив, как заметил сережку Ольги в траве, неожиданно улыбнулся... Судьба! Она знала все за него, знала, какой провести дорогой... Судьба! Та, что выше нас самих, выше жизни, эта капризная королева, от которой не сбежишь никуда. Ни сестре, ни Владимиру не сбежать... И вот, прежде так настроенный против барина, он здесь. Пришел, потому что не мог иначе. Потому что взгляд сестры и собственная безнадежная любовь сердце ему перевернули.) Владимир: (Закатное солнце играет в прятки с облаками. Показавшись среди гостей, он прихватил бокал вина со столика и уединился в беседке.) Седой: (возникает перед бароном, словно из-под земли) Владимир! (с невеселой усмешкой) Боль свою вином заливаешь? Владимир: (оборачивается) Я рад тебе... (Обрывает фразу на полуслове замечая его взгляд, понимает, что он пришел не просто так) Что? (смотрит на него с тревогой в глазах) Что случилось, Седой? Где Рада? Седой: Случилось, Владимир. Не пришел бы я так просто в твой дом. Слишком больно мне здесь находиться, слишком память на сердце давит... (Чуть отводит глаза, затем смотрит на него прямо) Пришел только ради сестры своей. Хоть и не просила она меня о том. И не знает, что я здесь. (Видит, как мучительное беспокойство и что-то похожее на удивление поблескивает в глазах барона, решает больше не томить его понапрасну.) Утром сегодня было собрание старейшин табора. Завтра Раду будут сватать. По нашему цыганскому обычаю. Трое женихов приедут из других таборов. Самый ловкий и умелый получит в жены мою красавицу сестру и станет зваться цыганским бароном. Что молчишь, Владимир? Будешь ли слушать дальше? Владимир: (переводит дыхание, с трудом сдерживая себя) Ты меня уже неплохо знаешь, Седой, и знаешь, как сильно я люблю Раду. (горячо) Не играют в любви по правилам. В любви вообще не играют! И я играть не буду. Они ее не получат ни по вашему обычаю, ни по какому другому. Титулов мне ваших не надо, мне нужна женщина, дороже которой для меня нет никого на свете. Я надеюсь, ты понимаешь, что когда завтра не найдешь ее в шатре, не стоит слишком беспокоиться... Седой: (Тихо и холодно) Нет, барин, так не будет... Не затем я к тебе пришел, чтобы ты мне слова такие говорил. Ты получишь Раду по нашему обычаю или не получишь вовсе! Сумеешь превзойти других женихов в ловкости? Сумеешь удара нагайки сестры моей избежать? Ответь себе на эти вопросы, Владимир. Только знай наперед - ошибешься, движение одно неверное завтра - Раду навсегда потеряешь. Но коли не сомневаешься в себе и готов в честном нелегком соперничестве победить, слушай. Владимир: (не верит тому, что слышит, но видит, что цыган настроен серьезно) Я не буду ее неволить Седой. Получать - это по вашим законам, а я ее люблю по-настоящему, понимаешь? (смотрит в его глаза) Вижу, что понимаешь. (серьезно) Рассказывай, что там у вас за обычаи. Если такое доказательство нужно, вы его получите. Седой: Ну, слушай. Обычай таков: невеста и жених выезжают верхом в центр круга. В руках у девушки нагайка. У жениха - ничего. Его задача подскочить на лошади к девушке так, чтобы она его нагайкой не огрела. Если жениху удается обнять девушку и поцеловать до того, как ему нагайкой достанется - быть свадьбе. (Видя, что барон усмехается на эти слова, наклоняется к нему ближе) Не спеши только себя победителем признавать, Владимир, не так просто все. Пусть ты уверен в том, что сможешь сделать это, но не сказал я тебе еще главного... Шанс Раду завоевать тебе дадут только тогда, если кто из приехавших женихов ловчее не окажется. Тут уж на сестру мою вся надежда. Она с нагайкой обращаться умеет, и (слегка подмигивает) замуж за молодцев тех не спешит. Но таков обычай наш и противиться она не вправе. Завтра до захода солнца решится судьба ее. И... (добавляет тише) твоя, Владимир... Ваши судьбы. Владимир: Видел я как-то раз такую игру, Седой, только вот не думал, что самому в нее сыграть придется. Но, коль хотите вы все по-своему, по-цыгански - быть посему. Я Раде, как себе, верю, и за любовь ее буду бороться до конца. Но за любовь свободную. Выбор за сестрой твоей будет, а не за вашими обычаями. (помолчав) Когда состязания начнутся? Седой: (поднимаясь) Завтра. Завтра днем, Владимир. Приезжай в табор - все узнаешь... Узнаешь и победителя, и ответ сестры моей... (Собирается уходить, как поворачивается к нему снова) Я только потому пришел, Владимир, что поверил тебе. И надеюсь, ты веру эту оправдаешь... (Растворяется в наплывающих сумерках)
Картина 22.
Владимир: (встретил Репнина) Мишель! Сможешь побыть под маской вместо меня этот вечер? Неудобно уже перед гостями, а занимать их нет настроения. Михаил: Нет, сначала ответь! (хватает друга за грудки) Почему ты мне не сказал, что Анна - ваша крепостная?! Владимир: Бывшая крепостная, Мишель. Дело прошлое, никто уже об этом не вспоминает. Постой, а ты-то откуда узнал? Михаил: (усмехается с горечью) Мой дядя, оказывается, купил Анну у твоего отца. За три тысячи рублей! Владимир: Это чепуха какая-то, Мишель. Анна поступила в театр по своему собственному желанию, твой дядя князь Оболенский на первых порах оказывал ей протекцию, так как дружил с моим отцом. Разве он тебе не рассказывал? Михаил: А это что тогда? (сует купчую ему под нос) Владимир: (читает бумагу, качает головой) Мишель, Мишель, и ты еще претендуешь на звание педанта. Смотри, здесь нет подписей, это всего лишь черновик. Наверно, твой дядя привез его моему отцу, но тот не захотел продавать свою воспитанницу и отпустил ее полюбовно. Михаил: В самом деле… (внимательней вгляделся в документ) Где были мои глаза? Разволновался. Черт! (взъерошил волосы пятерней) Так, значит, Анна до сих пор ваша крепостная? Владимир: Не знаю, Мишель. Может быть, и даже скорее всего, отец дал ей вольную. Давай поговорим об этом в другой раз. (хочет уйти) Михаил: (о своем) Надо проверить, есть ли запись в казенной палате. Владимир: Тебе мало моего слова? (нахмурился) Мишель, учти, речь идет о моей названой сестре, и если ты… Михаил: Не строй из себя заботливого брата! Много ты ее навещал в Петербурге? Пару раз на премьерах из партера похлопал, а остальное время она одинешенька в мире соблазнов, мой дядя маразматик не в счет. Вдруг бы она пала жертвой какого-нибудь сластолюбца вроде Кайзерлинга? Владимир: Репнин, доссоримся потом. Анну никто не бросал без присмотра, и твой дяди не маразматик. Так ты подменишь меня на маскараде? Михаил: Володя, ну какой из меня ты? Попроси Сержа, он хотя бы тоже брюнет. Владимир: Про Сержа я совсем забыл. Спасибо за идею! (хлопнул друга по плечу и ушел) Михаил: (сам с собой) Завтра с утра поеду уездные книги проверять. Старый барон был такой же рассеянный хрыч, как дядя Сережа, и наверняка вольную толком не оформил. (в мечтах уже благородно дарит Анне свободу, и этот-то широкий жест она должна, наконец, оценить!)
Картина 23.
Натали: (Зашла к Александру предупредить, что принцесса не пойдет на маскарад по причине головной боли. Наследник ответил, что тоже подумает - идти или нет, - и уткнулся в книжку. Решив, что долг перед их высочествами на этот вечер выполнила, спустилась в гостиную. «Может, удастся поболтать с Олей между танцами… Если граф уступит мне ее внимание на четверть часа». Улыбнулась этой мысли, выискивая среди танцующих маску в польском костюме - видела, как горничная относила его в комнату подруги. Заметила, что большим вниманием у дам пользовался высокий брюнет в костюме Арлекина, он одинаково галантно кружил по зале и стройных барышень, и пышнотелых матрон, словно тоже кого-то искал. Подхватил и Натали, не слушая ее возражений. После танца проводил княжну к богатому буфету, предложил ей малиновое мороженое, на пальце у него сверкнул знакомый баронский перстень.) Вижу, вы расстались с вашей грустью, Владимир? Арлекин: (лукаво) И вы тоже, Натали? Натали: Почему тоже, я не грустила. (изящной серебряной ложечкой подцепила мороженое) Кстати, как вы меня узнали? Арлекин: Ваши изящные браслеты не менее приметны, чем мой перстень. Натали: Но я могла их кому-то одолжить. (по-прежнему ищет глазами подругу) Арлекин: Аромат ваших духов я ни с чьим не спутаю. Дамы обычно забывают об этой мелочи, наряжаясь на маскарад. Натали: Осторожнее, барон, иначе я решу, что вы за мной ухаживаете. (его голос из-под маски звучит глухо, но громкие звуки музыки мешают понять, что в нем ей кажется странным...) Арлекин: Ну нет, я бы не решился нанести такую рану моему другу Сержу. Натали: Владимир, если вы не хотите, чтобы я немедленно покинула ваш праздник, больше не произносите при мне этого имени. Впрочем, (с нарочитым безразличием) если вы не можете придумать другую тему, чтобы меня развлечь, давайте посмеемся над этой. Арлекин: Еще мороженого, или пирожок? Варе они сегодня особо удались, и их, кажется, уже не осталось. Тогда - шампанского! (протягивает ей бокал) Натали, вы хотите посмеяться над чувствами бедняги Сержа к вам? Натали: (Покачала головой, отказываясь от шампанского. Внезапно смутные подозрения сложились в догадку, протянула руку и сорвала с Арлекина маску) Кажется, это вы вздумали надо мной посмеяться, сударь! Впрочем, как обычно. (ничего больше не говоря, вся кипя от возмущения, идет на террасу) Писарев: (догоняет ее) Простите меня, я не нарочно. Корф попросил меня побыть им этот вечер, у него, видите ли, сплин, а гости без внимания. Натали: Зачем же вы их оставили, ступайте, веселите их дальше - у вас это неплохо получается. (помедлив) Вы не видели Ольгу? Писарев: У них с дядей медовый месяц, им не до маскарадов. (широко улыбается) Спасибо, что оценили мои способности. Натали: (пожав плечами) Глупо было бы отрицать очевидное. Писарев: Я теперь всю ночь от восторга не усну! (серьезным голосом) У меня сегодня самый счастливый день... Натали. Вы меня похвалили, вы со мной танцевали и даже волновались из-за меня. Натали: (Смотрит на него сквозь опущенные ресницы) Если вы имеете в виду удавшийся вам утренний прыжок... (С тенью насмешки) Недурное исполнение - видна жандармская выучка! (Отходит на несколько шагов) Но прошу вас, не делайте так больше. Хоть у меня и нет сердца, у вас есть родные и близкие... (Тише, глядя ему в глаза) И это слишком жестокие шутки, поручик. Писарев: Если вы меня об этом просите - не буду. То есть очень постараюсь! (заметив, что Натали снова нахмурилась, торопливо, боясь, что она уйдет) Я не могу без шуток, на меня даже дядя давно махнул рукой. Я же для всех шут, клоун - я уж привык, и не думал никогда, что кто-то из-за меня может огорчаться... Вы на меня очень сердитесь? Натали: (Хочет ответить осторожно, но не удерживается от сарказма) Сердиться на вас или вашу шутовскую маску? Это она заставила вас исчезнуть без объяснений после рыбалки?! Писарев: Я вот за этим ездил... (достает из кармана брошку) Думал сделать вам приятное, а вышло всё наперекосяк... И наверно, никогда с вами уже не выйдет, и обижаться мне не на кого - сам виноват. (протягивает брошку княжне) А это - возьмите все-таки. Хотите - выбросите, хотите - кому-нибудь подарите. (поворачивается, чтобы уйти, но останавливается) У вас там в комнате записка - не читайте ее, бросьте в печку. И не держите на меня зла, если сможете. (уходит) Натали: (Полагая, что он снова шутит, не вслушиваясь в дальнейшие слова, чеканит ледяным тоном) Вы сделали мне очень приятно, поручик! (На какой-то момент задерживает брошь в ладони, затем даже не взглянув, бросает на пол. Изящная вещица превращается в груду осколков. Громко, ему вслед) Найдете ее завтра здесь, господин Писарев! (убегает к себе)
Картина 24.
Владимир: (Идет на конюшню. Негромко похрапывают лошади, провожая любопытным взглядом ночного гостя. Гладит Ахтара, высунувшего было голову, но проходит мимо. Степан - конюх, что при отце еще следил за лошадьми, просияв и выпалив радостное "сюда пожалуйте, барин", подводит его к гнедому красавцу с белоснежной гривой и хвостом. Каир - конь, не дождавшийся триумфа. У отца были на него планы, и коня обучали терпеливо и настойчиво. Даже танцевать учили. Да и Степан, после смерти благодетеля занятия с ним не бросил, вроде как в память. "Не волнуйтесь, барин, Каир не подведет. - уверенно кивает старый конюх. - Руку слушается, как жена мужа. Надо - вихрем помчится, но чуть узду потянете, как вкопанный, станет. Да вы проверьте, Владимир Иванович, проехать попробуйте. Барин-то покойный сил да уроков на него не жалел, результат оттого и ладный". Кивнул конюху: “Седлай!” Выбрав кнут, дожидается, когда Степан оседлает коня, вскакивает в седло и едет в поле. Полная луна на чистом небе. Каир, обрадованный ночной прогулкой, радостно несся по пустынной дороге. Выехав за пределы усадьбы, барон резко тянет на себя поводья - конь, едва почуяв знак, послушно останавливается. Еще несколько поворотов, остановок, рыси и галопа, и Владимир понимает, что Каир действительно тот самый конь, какой ему нужен. Погладив животное по начищенному боку, возвращается в усадьбу. Приказывает подготовить красавца к утру, выходит из конюшни, оглядывает опустевший двор. На озере все еще слышны голоса и шелест воды. Проходит в дом, стараясь не нарушать тишины, поднимается к себе, раздевается и ложится, думая лишь о том, что произойдет завтра.)
Отправлено: 24.12.21 22:33. Заголовок: Беня, как человек не..
Беня, как человек незаурядного ума, не стал особенно усердствовать с кражей там, где само плыло в руки, только снабдил молодёжь кого веслом, а кого пинком. Остроумно. Удивительно, до чего Шарочка однообразная, поэтому всегда в проигрыше. Только поэтическое воображение Жука могло раскрасить подобную посредственность.
Отправлено: 25.12.21 18:18. Заголовок: ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ. ..
ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ. «Цыганский барон»
Картина 1.
Варвара: (На кухне напевает и хлопочет) «Не будет меж нами лобзаний, не будет совсем ничегооооо…» (прикладывает медную ложку ко лбу и икает) Как славно вчера посидели с Василь Андреевичем! Жаль только, слаб он на выпивку, после пятой совсем на ножках не стоял. Пришлось в кроватку уложить, да пуховым одеяльцем прикрыть. Уж я старалась, чтобы он печальку свою позабыл. Приготовлю ему что-нибудь вкусненькое. И огуречного рассольчика снесу.
Картина 2.
Владимир: (Перекинувшись парой слов с наследником, улыбкой благодарит за пожелание удачи. Возвращается к себе в комнату, решительно расстегивает воротник, снимает крестик и бросает его в стоящую рядом шкатулку. Золотой талисман, что оставила ему Рада на память, сверкнув в лучах взошедшего солнца, медленно раскачивается на цепочке. Не раздумывая, надевает его на себя и выходит из комнаты. Возле конюшни Степан уже держит за повод нетерпеливо рвущегося на прогулку Каира. Путаются озорные солнечные блики в белоснежной гриве гнедого красавца, улыбается старый конюх, уверенный в своем воспитаннике. Одобрительно кивнув Степану, барон треплет за гриву коня, затем вскакивает в седло и скрывается в глубине аллеи.)
Картина 3.
Александр: (завтракают с принцессой) Все-таки жаль, Мари, что мы пропустили вчера маскарад и не примерили ни одного из баронской коллекции костюмов. Мари: Зато хорошо выспались, а остальные встанут только к обеду и пропустят такое чудесное утреннее солнышко и такой чудесный завтрак. (намазала свежую ароматную булочку толстым слоем масла и, подумав, положила еще варенья - в ее родном Дармштадте это сочли бы непозволительным расточительством, ну и пусть) Варвара: (отнесла рассольчик в спальню Жуковскому, на обратном пути заглянула в столовую) Доброе утро, ваши высочества! Вижу, что лучше вам, головки не болят. Может, блинков еще свежих напечь? Александр: (смеется) Спасибо, Варя, здесь всего в избытке. Варвара: Тихо в доме сегодня, даже не верится. Никто к завтраку не спустился. Только барин наш куда-то спозаранку ускакал. Не сказывал, куда? Александр: Владимир отправился на состязание цыганских баронов. Не вдавался в подробности, но просил пожелать ему удачи, что я от души и сделал. Варвара: Каких баронов? Он у нас сам - барон. Цыганских? (делает круглые глаза) Батюшки, это еще что такое? Ваше высочество, надо спасать Владимира Ивановича. Как бы чего не вышло! Вот горе-то. Это он за Радой поехал. А где Михал Саныч и племянник генерала? Надо им пересказать. Спасать, спасать надо барина! (причитает) Александр: (Варе) Не думаю, что сейчас Владимиру кто-то нужен - это его дело, он должен решить его сам. Там Седой, он не позволит цыганам обидеть друга, а вот мы, если нагрянем большой компанией, можем навредить. (улыбается ободряюще) Не переживай, Варя, я верю, что у твоего хозяина всё будет хорошо! (слышит из глубины дома тявканье болонки, смеется) А вот матушка, кажется, скоро потребует завтрак для Зизи. Варвара: Ваши бы слова да Богу в уши. (качает головой) Ой, не знаю. Всё одно Никитку надо послать проследить, что да как. Если помощь нужна будет, чтобы домой прибёг сказал. Эта Зизи, не при вас будет сказано, скоро лопнет. Пойду я лучше бульон проведаю, пока остальные гости глазки продерут. (уходит)
Картина 4.
Бенкендорф: (помогая утром жене затягивать шнуровку на корсете) Про меня любят рассказывать небылицы, будто я пытаю подследственных в кресле-капкане, проваливающемся под пол, но в сравнении с чудовищным приспособлением под названием «корсет» мое мифическое кресло – мягкая перина! Не слишком туго, дорогая? Ольга: (шнуровка корсета затянулась; граф больше поглаживает ей спину, чем уделяет внимание завязкам; сдерживает улыбку и отвечает вопросом на вопрос) Смотря что ты имеешь в виду: свои руки или корсет? Бенкендорф: (крепко прижимает ее к себе) Оленька, ты же знаешь, что из всех видов одежды для тебя я предпочитаю мои объятья. Но понимаю, что тебе хочется блеснуть в обществе и другими нарядами. Ольга: (откидывает голову назад на плечо мужа, с улыбкой) Если я начну одеваться в соответствии с твоими желаниями, нас не пустят ни в один приличный дом. Бенкендорф: Я только об этом и мечтаю. (целует ее в висок, в щеку, щекочет усами шею) Что перед нами закроют все чопорные двери Петербурга, и мы с тобой будем бродить, как Адам и Ева, по райскому парку нашего замка, купаться в водопаде и есть землянику друг у друга с губ. Ольга: (эти картины вызвали на щеках графини румянец, в то время как муж продолжает, нашептывая на ушко, смущать ее новыми) Саша, я согласна прогуляться по тропинкам твоей мечты, но с одним условием – Адам позволит Еве надеть хотя бы туфельки. Я не хочу исколоть ноги травой или о камушки. Бенкендорф: У меня на руках тебе ничего не грозит. Ольга: Если твои руки будут заняты, кто же нарвет мне земляники? (оба весело смеются, не переставая целоваться, но ее смех переходит в кашель - недавняя скачка под дождём и вечерняя прогулка на лодке напомнили, что болезнь еще окончательно не отступила) Бенкендорф: (обеспокоенно нахмурившись, набрасывает на голые плечи жены плед) Сейчас отправлю кого-нибудь к кухарке за ее настойками. (идет к двери, но по пути принимает другое решение) Нет, к черту микстуры! Есть средство лучше – русская баня. (увидев, как у жены округлились глаза) Это не страшно, дорогая, но тебе сейчас совершенно необходимо! (открывает дверь в коридор и, позвав слугу, велит протопить баню) Ольга: (испугана и отрицательно качает головой) Ние, Саша, только не это. У нас рассказывают такое о русской бане! Горячей ванны с травами будет достаточно (чихает). Бенкендорф: Не так страшен черт, как его малюют, а в ванне вода остынет раньше, чем ты успеешь прогреться. (услышав, как жена чихает, решительно) Идем, баню уже должны были натопить. (так как Ольга по-прежнему не выказывает ни малейшего желания идти, сгребает ее на руки и несет к выходу, как она ни сопротивляется) Ольга: (Уже в коридоре барахтается в пледе на руках мужа, пытаясь вырваться, но сделать это ей никак не удается) Саша, пусти, я боюсь вашей бани! Там больно бьют вениками. Ты не можешь так со мной поступить! Бенкендорф: Еще как могу! (смеясь, плотнее кутает ее в плед, чтобы прислуга и жандармы во дворе не увидели неглиже графини) Не бойся, Оленька, твою спину я не доверю ни одной горничной, сам выпарю из тебя кашель и предубеждения! Ольга: (замечает Варвару, которая выходит из комнаты принцессы) Варя, сделай что-нибудь! (чихает) Я не хочу в баню! (все её восклицания сопровождаются хохотом мужа) Шарлотта: (увидев, как генерал с Ольгой на руках шумно спускается по лестнице, причем под пледом у графини, кажется, одно только дезабилье, чуть не лишается чувств от негодования) Это уж слишком, mein lieber Graf! Такого оскорбления я не потерплю. Варвара: (видит графа с брыкающейся у него на руках графиней, Бенкендорфу) Всё сделали, как приказывали, вашевство. Парок, медок и венички ждут. Полотенчики мягкие принесу сейчас. (Ольге) Вы не сумлевайтесь, графинюшка, ваш муж знает, что делает. После такой баньки никая хворь не возьмет. (смеется в сторону) Какая там хворь. После нашей баньки детская люлька нужна будет. Бенкендорф: Медок - это великолепно! (поборов отчаянные попытки графини цепляться за косяки, ныряет в предбанник и захлопывает дверь) Варвара: (Спустя час, возвращается от бани, где обтёрла все замочные скважины и окна. Смеётся) Как ни сопротивлялась генеральша, как ни голосила и ножками дверь не пинала, а всё одно на лавке спиной оказалась. Кто бы меня так отпарил! Может, поэт баню любит? Надо бы намекнуть ему. Ольга: (на руках графа возвращается после бани в дом. Волосы еще немного влажные, на лице умиротворение и счастливая улыбка. Уткнулась в шею мужа, тихо) Я была не права, дорогой. Русская баня - это... замечательно... Бенкендорф: (улыбается, сам не менее довольный) Вот у нас появился и еще один общий интерес! (уже в спальне, укладывая жену в постель и накрывая одеялом) А теперь, для закрепления пользы лечения... (наливает жене и себе коньяку, оба выпивают, не сводя глаз друг с друга; дождавшись, когда Ольга задремлет, нежно целует ее в волосы, задвигает портьеры, чтобы солнечный свет ей не мешал, и уходит)
Картина 5.
Утром в таборе предпраздничная суета. Горят костры, вертится на вертелах дичь, нарядные цыгане ждут сигнала к началу обряда сватовства. Женихи приехали со своими друзьями и родственниками. Шум, гам, смех. Рада: (Сидит в своём шатре, безучастная ко всему, что происходит снаружи. Заглянули подруги, позвали посмотреть на приезжих, упрямо) Не хочу (подруги, пересмеиваясь, уговаривают познакомиться с женихами – может, кто приглянется) Я их со своей нагайкой познакомлю. (Оставшись одна, заворачивается в плащ Владимира, обхватывает колени руками и сидит, глядя в одну точку) Владимир, только тебя знает моё сердце и мои губы. Не могу я идти ни за кого из приезжих замуж. Лучше умереть. Седой: (Утро. Осенний ветерок веет прохладой. Птицы протяжно поют. Золотые листья, как освобожденные пленники, слетают с деревьев и мягко ложатся на землю причудливым узором. Жарких костров развеселый треск, несмолкаемый гул голосов, бурный смех... Смотрит на шатер сестры, понимая, что нужно ее успокоить. И беспокойство сердце гложет. Добром для Владимира это не кончится - не отпустят цыгане Раду с чужаком так просто. Драка не на жизнь, а на смерть завяжется.) Владимир: (Бросает поводья, не обращая внимания на вопросы, к кому он и зачем, идет искать Раду. Те, кто знают барона, перешептываются, кто-то пытается остановить, но все зря. Сейчас важно только одно - забрать отсюда любимую. Не позволить участвовать в этом диком обычае, увезти и не отдавать больше никому и никогда. Видит среди старейшин уже знакомого ему Алеко, бросает короткое приветствие всем, уверенно и решительно) Я забираю Раду. Хотите развлекаться - развлекайтесь с кем-нибудь другим. Седому) Ты знаешь, что я люблю ее, Седой, и я не допущу, чтобы кто-то другой стал ее мужем ради ваших законов. Седой: (Почтительным жестом останавливая ропот старейшин, подходит к барону и кладет руку ему на плечо) Владимир, зря ты затеял это. Сказал я тебе вчера все. (Видит горящие страстью глаза, решает зайти с другой стороны) Ты ли мне говорил, что слова моей сестры, для тебя всего важней? Так почему же решаешь за нее? Она свое слово сказала уже, да и не может быть оно другим - не может она против законов наших идти… И ни ты, ни я не изменим этого. Сама Рада так выбрала, сама мне это сказала. (Тише, сильнее сдавливая пальцами плечо) Не делай глупостей, Владимир. У цыган ножи острые заточены. И сам пропадешь, и сестру мою несчастной сделаешь. Начнется свара - ни я, ни она помочь тебе не смогут. (Долго смотрят друг другу в глаза, затем серьезно) Отойди сейчас. Сам я им все скажу. Попрошу, чтобы позволили тебе участвовать в состязании, как вчера говорил. Не заставляй меня жалеть о своем порыве, Владимир! (одними губами) Единственный это твой путь... Ваш путь. Рада: (Больно кольнуло в сердце. Неясное предчувствие и еще что-то... Вышла из шатра - рядом с братом стоит Владимир. Только не это. Он такой горячий! Любое резкое слово и крови не избежать. Глубокий вдох, подходит к барону, избегает его взгляда, гипнотизируя пуговицу его сюртука) Владимир, зачем ты здесь? Это наше дело, цыганское. Не хочу, чтобы ты это видел. И себе и мне больно делаешь. (отвернулась, чтобы скрыть слёзы на глазах) Владимир: (Едва увидев возлюбленную, кидается к ней, притягивает к себе. Слезы... так больно видеть их на любимом лице. Стирает скатывающуюся по щеке слезинку, горячо) Зачем весь этот спектакль, Рада? Кому он нужен? Неужели ты думаешь, что я буду спокойно на все это смотреть? Зачем, любимая, (смотрит ей в глаза) зачем ты хочешь погубить свою жизнь, когда можешь упиваться счастьем... (крепче сжимает ее в объятиях, не собираясь выпускать) Рада: (Она не может этому сопротивляться. Сердце выстукивает его имя, губы его повторяют. Пусть все видят, пусть будет, что будет - любовь сильнее любых доводов рассудка. Только страх за Владимира удерживает её, иначе бросилась бы к нему в объятия и сказала, что нет для нее никого дороже) Спектакль у Шекспира, Владимир, а это жизнь. Ты ничего не сможешь сделать против цыганского закона - не дадут, и я не смогу. (не сводит с него глаз, решительно) Нет, смогу. Я не дам этим... ни одного шанса. И тогда только от тебя будет зависеть - быть ли нам вместе. По-другому меня из табора не отпустят. (крепко сжимает его руку) Я люблю тебя. Владимир: (Смотрит в ее глаза, и постепенно начинает понимать смысл ее слов. «Люблю», сорвавшееся с желанных губ, словно бальзам для израненной за эти дни души. Пропускает сквозь пальцы волну мягких, темных волос, чуть спокойней) Если ты хочешь, чтобы я прошел через ваше цыганское испытание, я это сделаю. Ради тебя и ради нас. (ласково проводит пальцами по ее пылающей щеке, твердо) Сохрани им жизни, любимая, и пусть будут благодарны судьбе, что все закончилось именно так. А потом мы уедем отсюда. Навсегда. (не обращая внимания на толпу, собравшуюся вокруг, целует ее в губы, затем, чуть улыбнувшись) И ничего не бойся. Я тебя никуда не отпущу и никому не отдам. (нехотя размыкает объятия) Рада: (Вокруг них стали собираться возмущенные увиденным цыгане. Раздались резкие выкрики, повисло напряжение. Поискала глазами брата, мысленно его призывая помочь, чтобы не случилось беды с Владимиром. Круг сужается, уже видно блеснувшее оружие) Стойте! Если кто-нибудь хоть пальцем... Будет вам сватовство цыганское, если никто не передумал из... (усмехается) женихов. Седой: (В сопровождении двух почтенных старцев идет к сестре и Владимиру, окруженным толпой возбужденных цыган) Стойте! (Голос его звучит ударом хлыста) Не трогайте его! (Один за другим оборачиваются на Седого цыгане. Глаза в толпе возмущенно блестят. Успокоив сестру кивком головы, громко) Решено дать шанс барину, если прежде никому из женихов не удастся избежать удара нагайки... (Недовольные возгласы прерывают его речь. Но один из стариков поднимает руку, и волнение постепенно стихает - не принято у цыган обсуждать решения старейшин. Однако в воздухе по-прежнему чувствуется напряжение. Наконец, один из женихов, самый статный, по-цыгански роняет, что глупо бояться какого-то барчука, как и нагайки невесты.) Владимир: (Видит, как расступается разъяренная было толпа, слышит непонятные слова, брошенные одним из разряженных цыган, его усмешку... Такому перевода не требуется. Вспыхнувший во Владимире порыв успела остановить Рада, коснувшись его руки. Кивнув в ответ любимой, смотрит, как направились цыгане к кругу, чувствует, как Седой коснулся его плеча. Ничего не отвечая, расстегивает сюртук и уверенно направляется к Каиру.)
Отправлено: 25.12.21 18:20. Заголовок: Картина 6. Шарлотта..
Картина 6.
Шарлотта: (Александру) Дорогой, у меня снова мигрень, я не могу держать перо в руке… Напиши доктору Мандту, чтобы он приехал... Боже мой, какая я стала рассеянная от этих мигреней – Долли ведь уже написала под мою диктовку… тебе нужно только подписать, дорогой. (цесаревич, не глядя, подписывает) Спасибо, мой милый! Твоей бедной матери совсем плохо… (выйдя за дверь, распоряжается подать коляску и едет в тюрьму, где представляется кузиной Забалуева и показывает начальнику тюрьмы бумагу, подписанную давеча Александром) Его высочество, вняв слезам бедной родственницы и убедившись, что у обвинения нет улик, великодушно подписал приказ об освобождении господина Забалуева. Граф Бенкендорф сегодня занят важными делами и не смог сам привезти приказ, собираясь сделать это завтра, но я умолила его высочество разрешить мне это сделать сегодня. (начальник тюрьмы, посомневавшись, но убежденный подписью и печатью наследника, отдает распоряжение выпустить предводителя) Забалуев: (целует ручку императрицы) Ваш покорный слуга… (покосившись на начальника тюрьмы) госпожа баронесса! Шарлотта: (вместе с Зизи на руках и Забалуевым по пятам выходит на тюремный двор и садится в коляску, кивает предводителю на место напротив) Сегодня граф Бенкендорф вас не спохватится, а к завтрашнему дню, я надеюсь, вы уже успеете что-нибудь предпринять? Забалуев: Всё, что угодно вашему величеству! Шарлотта: (губы в тонкую ниточку) Мне всё равно, где, мне всё равно, как, но граф Бенкендорф должен впасть в немилость у его величества! (срывает с шеи болонки голубой бант и отшвыривает в сторону - ветер подхватывает его и, повертев в воздухе, наматывает на спицу колеса) И мне все равно, кто еще при этом пострадает.
Картина 7.
Писарев: (закрепив обломки броши на дереве, с меланхоличным видом расстреливает их из пистолета, на табуретке рядом – порох и пули) Бенкендорф: (подходит) Не жаль такой красивой вещицы, Сережа? Писарев: А чего жалеть осколки, дядя? (перезаряжает пистолет и делает новый выстрел) Бенкендорф: (внимательно посмотрев на обломки броши, потом – на лицо племянника, подходит к нему и кладет руку на плечо) Наломал дров, Сережа? (у того чуть вздрагивают губы) Ну-ну, бывает. Не переживай. Если любит – простит. Писарев: (снова перезаряжает пистолет) Я, дядя, не достоин ни любви, ни прощения. Бенкендорф: (сердито) Не мели чушь, всего ты достоин! Провинился - попроси прощения, но не унижай себя при этом. А если требуют, чтобы унижался, так это не ты, а тебя не достойны. (потрепав его по затылку) Ну, выше голову, Сережа! Всё образуется. (уходит) Писарев: (вслед графу) Спасибо, дядя... учту. (подбросив на ладони пистолет, невесело усмехается и возвращается в дом)
Картина 8.
Натали: (Сидит на диванчике перед столиком, подперев щеки руками. Что она хотела сделать сегодня? В голове упрямо вертится что-то… Наконец, собравшись с мыслями, вспоминает. Ах, да, письмо родителям... Берет в руки перо, но пальцы дрожат - жирная клякса ложится на один листочек, затем на другой... Наклоняется, чтобы поднять листочки, как замечает белоснежную трубочку в обрамлении стеблей георгинов. На секунду замирает, затем поднимает послание и, не распечатывая, бросает в камин. Смотрит, как озорно потрескивая, его пожирает пламя. Один только обугленный по краям клочок бумаги вырвался из огненных объятий, приземлившись у ее ног. Любопытство пересиливает, и девушка наклоняется к нему ближе, разбирая написанные слова: «Если у вас хватило терпения дочитать до этого места - не верьте, потому что все, что выше, сочинил не я, а две дюжины модных салонных романистов...» Долго смеется этой фразе, не замечая, как и когда по щекам начинают бежать слезы. Раздраженно смахивает их, не понимая причины. Снова садится за письмо, но промокая перо, едва не опрокидывает на себя чернильницу. Отчаявшись справиться с дрожью в руках, откидывается на спинку диванчика. Зачем это странное опустошение, и набежавшие слезы? Ведь у нее нет причин плакать...)
Картина 9.
Шарлотта: (возвращается не в духе и садится раскладывать пасьянс на трефового короля - сколько ни раскладывает, червонная дама всякий раз перекрывает даму треф; в раздражении отбрасывает карты и приказывает фрейлинам перешить весь гардероб Зизи из голубого в альмандиновый)
Картина 10.
Рада: (Седому) Приведи Луну, братец. Пора. (Улыбнулась Владимиру, идёт, пока рука не выскальзывает из руки барона, медленно, а дальше уже решительно - в круг, куда Седой ведет её лошадь. Во всей фигуре собранность и решительность. Забрала волосы гребнем, чтобы ничего не отвлекало. Вскочила в седло. В руке - нагайка. Гордо окинула собравшихся, сверкнули азартом черные глаза) Ну же, кто первый? (Выехал в круг тот самый статный и плотный цыган, увешанный золотом. Алеко махнул рукой и... началось. Первая же схватка оказалась неудачной для первого жениха - нагайка Рады звонко щелкнула его по спине. Вторым был высокий цыган, из крымских. В яркой шелковой рубашке, он весело ухмылялся и говорил ей по-цыгански, чтобы барон не понял, о том, как будет целовать ее, когда схватит. Он избегал опасных положений, склоняясь тонкой талией то вправо, то влево, то отгибаясь назад. Уже несколько раз промахнулась Рада, разгорелось ее лицо, и засверкали глаза. Но и крымчанин получил своё - хлесткий удар нагайки пришелся по плечу. Третий не торопился. Близко сразу не подъезжал - присматривался. Конь его хорошо слушался. Стало понятно - этот своего не упустит. Последний поединок был самым трудным. Сердце бешено стучало в груди. Малейшее неверное движение, и этот неприятный мужчина с властным лицом протянет к ней свои руки. Надо его отвлечь. Отпустила поводья, опустила нагайку - пусть думает, что решила покориться. Цыган усмехнулся и рванул вперед. Нагнулась и проскользнула у него под рукой. Еще секунда, пока он ничего не понял и - удар нагайкой по спине. Развернула Луну и, радостная, подъехала к Седому) Седой: (Смотрит в ее счастливые глаза) Рада... (Осторожно сжимает чуть дрожащую ее руку и слыша еще не унявшийся стук сердца, обводит глазами потрясенную толпу. Затем проводит рукой по горящему лицу сестры) Я не сомневался в тебе и минуты! (Подмигивает, оглядываясь на Владимира) Остался последний соперник... (Заметив, как глаза Рады вспыхивают задорными искорками, с улыбкой выпускает ее руку и отходит на несколько шагов) Рада: (Опустила ресницы, чтобы не видел никто, как сияют её глаза, бросила взгляд на барона и пустила Луну снова в круг) Владимир: (Барон наблюдал. Нет, он верил в любимую, и знал, что она не позволит никому прикоснуться к себе, но все же сердце упрямо сжималось, когда эти увешанные золотыми побрякушками мужчины, ухмыляясь, бросали ей цыганские фразы. Как бы она ни упрямилась, случай вполне мог сыграть роковую роль. Старейшина взмахнул рукой, и Владимир невольно задержал дыхание. Первый претендент не продержался в седле и нескольких минут. Не тот конь был под ним, как сказали бы в кавказском селе. Много красы, да толку в такой игре никакого. Со вторым Раде пришлось сложнее. Болтовня и насмешки гибкого соперника так разъярили девушку, что Владимир лишь довольно усмехнулся, когда нагайка коснулась плеча жениха, и тот с ругательствами выехал на своем сером в яблоках красавце из круга. Передышка была недолгой. Сидящие неподалеку цыгане бросили на барона насмешливый взгляд, вовсю поддерживая последнего кандидата. Было видно, что он из уважаемых и даже желанных многими женихов. Владимир чувствовал, как волнуется возлюбленная, но, когда Рада стала изображать покорность, он понял все. Бросившийся к ней цыган получив ловкий удар и был выброшен из круга, как и остальные. Можно было перевести дыхание. Зашушукались нарядные цыганки, утешая тех, кому не удалось в этот раз получить желаемое, но на проигравших дуэль претендентов барон уже не обращал внимания. Сейчас единственно важным было другое - заставить замолчать эту сомневающуюся в нем толпу, сорвать поцелуй с любимых губ и увезти отсюда Раду навсегда. Поймав на себе ее сияющий взгляд, Владимир улыбнулся в ответ. Небрежно бросил сюртук на траву и вскочил в седло. Каир, едва почуяв свободу, радостно рванулся в круг к белой лошадке.) Рада: (Из-под ресниц наблюдает за действиями барона: "Единственный мой, как же я тебя люблю!", но вслух произносит иное) Владимир, это не игра. Будет честный поединок, иначе нам не простят и, что случится тогда... Лучше об этом не думать. Владимир: Поцелуй будет сладким, любимая... (Это все, что он произнес, глядя на девушку. Улыбнувшись, отпустил повод и, остановив Каира на краю круга, обернулся к старейшине. Толпа затихла, едва Алеко поднял руку. Короткий взмах, и схватка началась. Конь слушался малейшего движения руки барона и не позволял себе ни одной ошибки. Нагайка Рады мелькала рядом, но, как ни старалась красавица цыганка, ей не удавалось зацепить ловкого уклоняющегося от нее наездника, даже если он подбирался близко. Несколько минут спустя, неожиданно послышались подбадривающие чужака выкрики, и это значило лишь одно - цыгане поверили в их честную схватку. Огонь в глазах Рады манил к себе и обжигающее желание немедленно поймать ее в объятия было единственным, что имело сейчас для него значение...) Рада: Ей никак не удавалось даже дотянуться до Владимира нагайкой - наконечник хоть самую малость, но проскальзывал мимо. Щеки пылали, локоны непослушно падали на лицо, азарт борьбы вытеснил всё остальное, горячая цыганская кровь стучала в виски и не позволяла сдаваться. Сколько длился уже поединок? Она не знала. Закусила губу и еще раз взмахнула нагайкой, когда локоть барона скользнул рядом. Мимо. Случайный взгляд на расстёгнутый ворот рубашки - вместо крестика сверкнул в солнечном луче на шее Владимира её талисман. Только доля секунды...) Владимир: (Схватка продолжалась. Цыгане уже поддерживали Владимира, как своего, но он их не слышал. Сейчас он видел лишь взгляд Рады - полный любви и азарта одновременно. Мгновение, когда она отвела глаза, стало для схватки последним. Кажется, девушка вздрогнула от неожиданности, но каким же сладким стал этот долгожданный и обжигающий поцелуй. В этот момент он чувствовал лишь любимую в своих объятиях и страстный ответ ее нежных губ, от которых не хотелось отрываться) Вот и попалась моя красавица... (Чуть отстранившись, улыбнулся, глядя в ее счастливые глаза и ласково убрал с лица выбившуюся из-под гребня прядь. Толпа гудела, но это теперь не имело никакого значения. Главное - Рада была рядом.) Рада: (Вздрогнула от неожиданности, когда оказалась в объятиях барона и его губы прижались к её губам. Нагайка упала на землю, и руки уже обнимают Владимира) Тебе нет равных (зарделась), мой цыганский барон!
Картина 11.
Ольга: (Выспалась, свежая и румяная выпорхнула из комнаты. Тихо напевая, заглядывает в открытые комнаты - кого-то ищет. В гостиной на диване нога на ногу сидит Писарев, на лице - меланхолия) Сергей Дмитриевич, вас-то я и ищу. У меня до вас есть дело. (замечает рассеянный взгляд Сержа) Если я не вовремя, скажите. Отложим. Писарев: (сконцентрировав взгляд и обнаружив в фокусе дядину жену, вскакивает с дивана) Для вас я всегда свободен, тету... Ольга Адамовна! Ольга: (садится за рояль и наигрывает «Вальс до-диез минор» Шопена) Я хотела у вас спросить, не знаете ли вы одну английскую песенку. Там есть такие слова: It's a long way to Tipperary, And it's a long way to go. It's a long way to Tipperary. And the sweetest girl I know… Писарев: (насвистывая мотив, подхватывает) Goodbye Piccadilly, Farewell Leicester Square! It's a long long way to Tipperary, But my heart's right there... (смотрит на тетушку в удивлении) Вот бы никогда не подумал, что вы знаете эту песенку! (почесав кончик носа) Из репертуара английских моряков! Ольга: Я её почти не помню. Слышала очень давно. Отец пел иногда после войны с Наполеоном, (улыбается) пока матушка не слышала. Напойте мне, пожалуйста, я попытаюсь подобрать мелодию. Писарев: Вот совпадение - дядя эту песенку тоже знает! Помню, мне было лет восемь, разучиваем мы ее с гувернером - предки мной мало волновались, больше о балах, - и тут входит дядюшка, и с первого до последнего словечка эту песенку насвистел... видали бы вы, Ольга Адамовна, физиономию мистера Дженкинса! (смеется воспоминаниям, потом облокачивается на рояль и начинает напевать) Paddy wrote a letter To his Irish Molly O', Saying, "Should you not receive it, Write and let me know! If I make mistakes in "spelling", Molly dear", said he, "Remember it's the pen, that's bad, Don't lay the blame on me"... (посмотрев, как графиня подбирает ноты) Давайте вместе! (подтаскивает второй стул к роялю, начинают подбирать мелодию в четыре руки) Ольга: (смеется) Серёжа, тут вовсе не так. Смотрите... (через некоторое время из гостиной лилась задорная мелодия, и тенор с сопрано пели на два голоса): Up to mighty London came An Irishman one day, Singing songs of Piccadilly, So all the world was gay Singing songs of Piccadilly, Strand, and Leicester Square, 'Til Paddy got excited and He shouted to them there… (напелись, насмеялись от души) Спасибо, Серёжа! В вашей компании время летит незаметно. Обязательно это перескажу Натали. Я должна сейчас подняться к себе, но обещайте, что составите со мной дуэт, когда я, краснея, буду петь эти куплеты Александру Христофоровичу. (улыбается) Без вашей поддержки мне не обойтись. Писарев: (целует ей руки) Для вас - что угодно, Ольга Адамовна! (подмигивает) Дядя будет жутко рад!
Отправлено: 25.12.21 18:21. Заголовок: Картина 12. Забалуе..
Картина 12.
Забалуев: (появляется в усадьбе) Здравствуйте, господа! Как я рад всех вас видеть! И счастлив заверить, на свободе я с чистой совестью! Полина: (увидев Забалуева, ахает и бежит искать Никиту) Никитушка, это невозможно! Там... там... господин Забалуев! Никита: Поля, он на свободе?! Вот хитрый лис! Полина: Никитушка, родненький, я ничегошеньки не понимаю! Его высочество с принцессой гуляют в парке, Владимира нет, граф тоже куда-то уехал... а этот человек ведет себя, как ни в чем не бывало! Никита: Не переживай, Поленька, вдругорядь мы ему ничего не дадим натворить. Полина: (страшным шепотом) А может быть, граф нарочно его отпустил? Говорят же, что он тайный, как его… ахент жандармский... потому и ходит безнаказанный... (повисает на Никите) Ой, родненький, что-то мне страшно! Забалуев: Сергей Дмитриевич! После нашей недавней встречи новая особенно радостна! Писарев: (после ухода тетушки пребывает в более приподнятом настроении, чем был с утра, тренькает на рояле что-то веселое; на голос Забалуева поднимает голову) Андрей Платонович, вы, никак, сбежали из тюрьмы, чтобы дать мне в долг? Забалуев: Сбежал?! Боже упаси, я - законопослушнейший из верноподданных, и сбежал! Моя невиновность сияет, как бриллиант того самого перстня, я выпущен по приказу престолонаследника! Писарев: (развалившись на стуле, нога на ногу, локтем на крышку рояля) И вы не боитесь, что вас в этом доме с лестницы спустят? Забалуев: (удобно усаживается в кресло) Помилуйте, зачем же спускать? Я - человек очень ценный. Пропадёт опять что-нибудь, далеко с подозрениями ходит не надо, первым делом на меня бросятся, а вор тем временем следы заметёт. Писарев: (хохотнув) Молния, говорят, два раза в один и тот же корявый дуб не попадает! А что - дядя проглотил этот приказ от его высочества и даже слова не возразил? Забалуев: Возражать его высочеству?! Дядя надерёт вам уши за такое предположение. Писарев: Неладно что-то в Датском королевстве... (отстучав одним пальцем по клавишам первые ноты «Боже, царя храни», хлопает крышкой рояля и встает) Ладно, я, пожалуй, займу место на галерке - посмотреть, как вас выставят под фанфары, или будут в пояс кланяться - одинаково интересно! (отвесив шутовской поклон, покидает гостиную) Забалуев: (остаётся в гостиной один) Племянник сейчас доложит всё дяде... хе-хе-хе, любезнейший граф, досадно в разгар медового месяца заниматься прямыми, но не супружескими обязанностями!
Картина 13.
Варвара: (Заходит на кухню. Полине и Никите) Ну что, голубки, воркуете? А у нас опять всё не слава Богу! Господина Забалуева из тюрьмы выпустили. Шла мимо гостиной, он уже на наших диванах сидит. Сейчас ужин еще затребует. Полина: (бурчит) Знаем уже. И куда только генерал глядел! Варвара: То-то и оно, что устроил! Тоже не пойму, куда генерал смотрел? Хотя все мужики в медовый месяц смотрят... (улыбается) Замуж выйдешь, Полька, узнаешь. И барин наш в табор уехал за Радой. Вот это меня больше всего беспокоит. Что-то давно нет. Не случилось бы чего. Надо бы Никитушке в табор сходить, посмотреть, что там и как. Только чтобы барин не заметил, а то осерчает. Никита: В табор, так в табор! Не дело барина цыганам бросать, это ты, Варвара, говоришь верно! (идёт на конюшню, седлает крепкого конягу, и с оглоблей наперевес едет в табор).
Картина 14.
Седой: (Улыбка зажглась на губах Седого, когда, наконец, Владимир поймал Раду в объятья. Он не сомневался, что схватка будет честной. Азарт заставил сестру забыть обо всем, взмахи нагайки строптиво рассекали воздух, едва не задевая наконечником того, кто знал верную дорогу сердцем... И, глядя на сияющие лица влюбленных, он подумал, что победил не Владимир, нет - победила их любовь.) Никита: (подъехал к табору, поигрывает оглоблей, как будто он здесь так, случайно, мимо проходил) Владимир: (с улыбкой Раде) Во всяком случае, теперь мы на равных, моя баронесса. (Целует ее еще раз, вместе возвращаются к Седому, старейшинам и уже ликующей толпе цыган. Спрыгивает с коня сам, снимает Раду. Седому) Испытание завершено, или нас ждут еще стены воды и огня? Седой: (Оглянулся на старейшин. Те с одобрением смотрят на барона, поразившего их своей ловкостью. Слова тут лишние, все ясно и так. Улыбается ему и сестре, на щеках которой играет счастливый румянец) Ты молодец, Владимир. Вы оба прошли испытание с честью. (глаза смеются) А неудавшиеся женихи еще долго не забудут этот день! (протягивает ему руку, серьезно) Я не сомневался в тебе, Владимир. Любовь тебе силы придавала, и не могло быть иначе. Отныне Рада твоя. Владимир: (улыбнувшись) Только если она сама этого хочет... (смотрит на девушку, но ответа на вопрос не ждет, лишь крепче прижимает ее к себе) Рада: (От слов брата заалели щёки, теснее прижалась к барону) Сейчас будет праздник в таборе. Нельзя сразу уходить, надо уважить старейшин. Владимир: (шепотом ей на ушко) Придется вытерпеть весь обряд до конца, включая празднование и поздравительные речи. И хоть мне совершенно не хочется сейчас видеть никого, кроме тебя, я согласен и на это тоже. Но потом... (улыбается ей, не продолжая фразу) Рада: (в глазах сияют задорные искорки) Праздник - это еще не всё, Владимир. Коронуют тебя сегодня. Хочешь - не хочешь, а быть тебе теперь цыганским бароном. Всё на поклон к тебе ездить будут. (смеётся) И отказаться нельзя. Владимир: (усмехнувшись) Ладно, с этим позже разберемся... Рада: (замечает Никиту) Владимир, твой конюх здесь. (смеётся) Скажи ему, чтобы бросил своё оружие и садился к костру. Пусть выпьет и закусит по-цыгански. Владимир: (весело) Хорошо, что только конюх, дорогая. Могло бы быть и хуже. (махнув рукой Никите, зовет его в компанию цыган) Никита: (видит, что барину ничего не грозит) Ну, коли праздник, уважу хозяев! (садится к костру) Седой: (молча смотрит на влюбленную пару) «Вот, Владимир, и стало все на места свои…» (перевел взгляд на тех, кого пригрела нагайка сестры) «Не знают они своего счастья - сердце их никогда не сжималось болью... Утешатся в кубках с вином, в плясках праздничных самолюбие свое успокоят». Рада: (обнимает брата) Не грусти, Седой. Сегодня праздник, порадуйся за меня. Спасибо тебе, милый. Я знаю, это ты Владимиру сказал про сватовство. И должна бы рассердиться, что меня не предупредил, а (улыбается) в сердце только радость и счастье (целует брата). Седой: (корит себя, что показал ненароком свою печаль, мягко обнял сестру, ласково треплет по волосам) Конечно, Рада. Сегодня только твой день. Ни о чем не думай, кроме своего счастья! (посмотрел в сияющие глаза сестры и, наклонившись, поцеловал в щеку) Я тебя очень люблю. Владимир: (серьезно) Я знаю, что тяжело тебе сейчас в усадьбе появляться, потому настаивать не буду. Но, если все же придешь вечером на праздник, мы будем рады. (подав цыгану руку) И спасибо тебе за все, Седой. Неизвестно, что бы было, если бы вчера ты не нашел меня и не рассказал обо всем этом. Седой: (спрятав боль в глазах, кивает) Верно говоришь, Владимир, но разве могу я в такой день порознь быть с сестрой? Мы всегда пополам и печаль, и радость делили. (чуть улыбнувшись) А за предупреждение мое не благодари - любящие люди должны вместе быть. Сердце, оно к другому сердцу тянется. И никакие законы и обычаи между этим встать не могут. Никита: (выпив с цыганами) Поеду я в усадьбу, барин, меня своя невеста там ждёт! Позволите нам с Полиной венчаться? Владимир: (внимательно смотрит, затем с улыбкой) Венчайтесь Никита, венчайтесь. Но... только если любите друг друга по-настоящему. А сейчас беги, и скажи Варе - пусть готовят праздник. Причем не просто праздник, а пышную свадьбу! Никита: (кланяется и уезжает в усадьбу) Рада: (Пока шумит цыганский пир и старейшины чествуют Владимира, тихонько ускользнула к лошадям. Подошла к Каиру, протянула сахар на ладошке) Какой ты красавец. Не бойся меня. (провела рукой по гриве) Хороший у тебя хозяин, самый лучший на свете... Владимир: (Дождавшись, наконец, окончания церемонии и всех поздравлений, оглядывается в поисках Рады. Видит ее рядом с Каиром, тихонько подходит, скользнув руками по талии, обнимает, шепотом) Смотри, чтобы Ахтар не приревновал. И вообще, тебе не кажется, что нам пора отсюда удирать, дорогая? И как можно скорее! (разворачивает к себе, улыбнувшись) Нас ждет еще один праздник, прежде чем мы сможем спрятаться от всех хотя бы до утра. Рада: (Приподнялась на цыпочки и нежными поцелуями коснулась щеки Владимира, у самых губ остановилась и прошептала) Давай сбежим. Седой сам нас найдёт. (чуть прищурилась) Кто быстрее? (Под звонкий смех вскакивают в седла: Владимир верхом на Каире, она - на Луне. Два всадника, держась за руки, исчезают за деревьями)
Картина 15.
Александр: (с недоумевающим видом выслушивает доклад Бенкендорфа) Что значит - господин Забалуев освобожден по моему приказу? Вы что-то путаете, господин граф. (тот протягивает ему бумагу, изъятую у начальника тюрьмы) Не понимаю... я не мог этого подписать. (поискав в памяти) Матушка просила меня написать доктору Мандту, потому что у нее болела голова... (всматривается в текст и узнает почерк императрицы) Я ничего не понимаю! Зачем матушке помогать этому мошеннику и вору? Бенкендорф: (дипломатично) Ее величество могла быть введена в заблуждение обманчиво невинным видом этого господина, или расстроена из-за мигрени у ее собачки и не понимала, что делает. Варвара: (Ожидает у дверей, пока Бенкендорф ведет разговор с наследником. Приложила ухо к дверям) Как бы не так. Мигрень у её собачки. Знаем мы эту мигрень. Ревность называется. Видела я, как госпожу баронессу перекосило, когда граф жену в баню нёс. А у Зизи этой понос скоро случится, если жрать всё подряд не перестанет. Александр: (рассеянно кивает) Да, да, скорее всего, так и было - у Зизи расстроился желудок, а матушка от огорчения вместо того, чтобы послать за доктором, бросилась освобождать Забалуева... В конце концов, это неважно, граф. Арестуйте его снова! Бенкендорф: За что же, ваше высочество? Барон Корф не подавал официальную жалобу на кражу из его сейфа… Александр: (кивнув) Да, это я его просил. Бенкендорф: …а помещик Кузякин, который жаловался на вымогательство у него предводителем дворянства взятки, сегодня утром отозвал свою жалобу. К сожалению, ваше высочество, у меня более нет оснований для заключения господина Забалуева под стражу. Александр: (с жестом раздражения) Какие вам еще нужны основания, граф, кроме моего приказа? Этот человек опасен, непредсказуем, его нельзя оставлять на свободе. Бенкендорф: (изучает лепнину на потолке) Когда некто находится под арестом, срок заключения можно продлить с помощью разных судебных проволочек. Но после того как ваше высочество собственноручно подписали приказ об освобождении, любое мое действие супротив вызовет закономерное недоумение у местного общества, и так взбудораженного слухами. Александр: Сколько слов, граф, за которыми вы пытаетесь скрыть нежелание отправить Забалуева под арест. Он ваш осведомитель, что ли? Когда речь шла об аресте конюха и цыгана, вы так не витийствовали. Бенкендорф: (терпеливо) Если ваше высочество позволит дать совет, я бы рекомендовал не скрывать дело о краже перстня. Каждый криминальный случай предусмотреть невозможно, воруют и в Зимнем дворце, и государь не прогневается, тем более, что перстень уже найден; когда же до него дойдут слухи об этой скрываемой мелочи, он может подумать, что скрывают и кое-что похуже. Александр: Как вы не понимаете, граф, что моему отцу достаточно одного намека на нечто криминальное, чтобы велеть мне вернуться в Петербург и навсегда забыть дорогу в усадьбу барона? Нет, это совершенно исключено! Ищите другой способ обезвредить Забалуева. (отворачивается к окну, давая понять, что разговор окончен) Бенкендорф: (поклонившись спине цесаревича, выходит и едва не попадает дверью по уху Варвары) Варвара: Ой! (и как ни в чем не бывало) Искала вас, вашевство. (громким шёпотом) Мне надо вам кое-что рассказать про господина Забалуева. Бенкендорф: (сделав вид, что не заметил, как кухарка грела уши под дверью) Про господина Забалуева? Весьма любопытно! Итак, я слушаю. Варвара: Третьего дня или еще раньше, не упомню уж, слышала я, как господин Забалуев разговаривал в комнате с баронессой. (понимает, что проболталась и понятно, что подслушивала) Я просто мимо, как сейчас шла, они громко говорили. Как уж тут не услышать (Граф с непроницаемым лицом кивает, чтобы продолжала) Иду я, значит, и слышу их разговор. Случайно. Говорили про какой-то спектакль, компромацию и (запинается) вашу жену. Там еще соседка наша, княгиня Долгорукая была, втроем сидели. А вчера княгиня одна приезжала, уже после того, как ваши жандармы весь дом переверн… в общем, к вечеру, только уже о чем они с баронессой толковали, не ведаю. В этот раз тихо шептались. Бенкендорф: (меняется в лице, услышав, что предметом разговора Забалуева и «баронессы» была его жена, но быстро берет себя в руки; Варе) Спасибо, голубушка, ты очень удачно проходила мимо. Говоришь, там еще и княгиня Долгорукая была... хм, хм... (сопоставляет визит княгини в тюрьму и к Шарлотте со всеми последующими событиями; опять к Варе) Благодарю, голубушка! (подмигнул) Удачно тебе и впредь ходить мимо. (уходит) Варвара: (довольная) Не беспокойтесь, барин, я всегда там, где нужно, окажусь!
Отправлено: 28.12.21 16:37. Заголовок: Картина 16. Ольга: ..
Картина 16.
Ольга: (За ширмой обнаружилась рубашка мужа, аккуратно сложенная горничной. Слегка удивилась, что не убрана в гардероб. Заметила, что одна пуговица вот-вот оторвётся. Звонит в колокольчик. Когда появляется Дарья, отдаёт ей рубашку) Надо пришить пуговицу, милая. Постой! (забирает рубашку) Принеси нитки и иголки сюда. (Горничная через некоторое время возвращается с корзинкой для рукоделия) Дзиекуе, можешь идти. (Закончив с рубашкой, решает проверить весь гардероб мужа. Открыла шкаф - всё остальное в полном порядке. Иван исправно исполнял свои обязанности) А это что? (под нижними юбками обнаружился саквояж, который она забросила туда несколько дней назад, улыбается, доставая его) Будто целый год прошёл. (Открывает и удивленно рассматривает украшения) Какая красота...
Картина 17.
Натали: (Сопровождая принцессу на прогулке, неожиданно заметила осколки броши на дереве. На коре видны следы от пуль. С минуту неотрывно смотрит на них, затем вздрагивает. Почему-то вспоминается взгляд Сержа, когда она разжала пальцы, даже не взглянув на его подарок... Ведь она не хотела, не думала его обидеть. Это вышло случайно - губы сами сказали жестокие слова, а пальцы лишь двинулись им в такт. Почему так всегда, когда она его видит? Что мешает ей быть сдержаннее? Взор затуманивается, и попросив извинения, княжна спешит к дому) Мари: (смотрит вслед Натали, тихо) Скажите, Александр, отчего Натали так упряма? Упорно отказывается признаться в своих чувствах к Сержу. Даже моя помощь ни к чему не привела. Натали мучает и себя, и Сержа. Александр: (пожав плечами) Разве может этот шут мучиться? Мари: Алекс, шут - это только маска Сержа. А на самом деле он совсем другой. Меня огорчает, что Натали совершенно не хочет этого замечать. (с улыбкой) Может, устроить вечер специально для них? Александр: Они переругаются и испортят нам настроение, а то еще устроят метание бокалами, и мы с вами пострадаем от осколков. Нет, дорогая Мари, пусть они сами улаживают свою размолвку! Мари: (качает головой) Так они мириться будут очень долго. (через паузу) Хорошо, пусть они решают все сами, но если и завтра результата не будет, так и знайте - я вмешаюсь! (мягко) Я хочу, чтобы они были счастливы. Александр: (целует ей руку) Вы ангел доброты, Мари. Ну хорошо, пусть будет по-вашему, пригласите эту парочку спорщиков на чай. Вдруг произойдет чудо, и дело окончится миром. (смеется)
Картина 18.
Никита: (возвращается в усадьбу) Ну всё, цыгане, меня как увидели - сразу притихли, барина тронуть теперь не посмеют! Владимир Иваныч велел передать, чтоб свадьбу готовили, будет у нас баронесса-цыганка! И мы с тобой, Поленька, свадьбу сыграем! Полина: (гордо) Какой ты у меня! Барин разрешил? (после утвердительного кивка Никиты бросается ему на шею) Варвара: (заголосила радостно) Счастье-то какое! Все живы, свадьба! А то, что баронесса цыганка, так это, может, оно и к лучшему. Барин наш всегда при ней будет, не то, что сосед наш покойный Петр Михайлович, шахматист. Давай, Поленька, помогай, свадебный стол готовить надо. Такое веселье устроим, чертям тошно станет. Полина: А сколько гостей-то будет? Варвара: У нас гостей полный дом. И у соседей нюх хорошо развит. Оглянуться не успеем, весь уезд примчится. Полина: Охочи наши соседи до такого! Главное, чтобы запасы подчистую не смели. (берет с полки самый большой котел)
Картина 19.
Седой: Стихли голоса счастливые сестры и Владимира. Умчали их быстрые кони, навстречу счастью - счастью, которое всегда будет с ними. Звонкий смех затерялся между деревьями. Обвел глазами веселившуюся толпу цыган, вспомнив, как горели их глаза перед началом поединка. Снова увидел, как смыкается страшный круг возле Владимира и Рады. Если бы не замечание, брошенное спесивым женихом… если бы сестра промахнулась в тот самый опасный последний раз… если бы конь Владимира не оказался так скор, а наездник так ловок… Но судьба все решила за них. Соединила два сердца, что стучали только друг для друга. Внезапно ощутил пустоту в душе. Не осталось больше причин волноваться о сестре, забывая в этой тревоге боль. И посреди общего веселья тоска еще сильнее резанула сердце. Сжав пальцами заветную сережку, юноша вздохнул. Лишь заходящее солнце знало его мысли… Синева неба казалась особенно прозрачной и глубокой, края облаков были окрашены в золотистый цвет. Опускаясь за горизонт, солнышко озаряло мягким светом землю, словно прощаясь с ней. Прощальный свет… Вздрогнуло что-то внутри, закрыл глаза. Воспоминания обступили снова. Скользящая улыбка на ее лице… Пушистые волны каштановых волос… Слова, неважно какие - главное, голосом ее сказанные… И любимые глаза совсем рядом с его глазами… Безумное желание сжать ее в объятьях, коснуться губами волос, сказать слова, которые нельзя ему держать даже в мыслях… День, ночь… она всегда с ним! Радость, тонувшая в боли... Звезда, до которой ему никогда не достать. Понимание невозможности что-то изменить, как и унять мечты, от которых сердце на части рвется... Снова взглянул на солнце. Оно опускалось все ниже. Не помнил, как дошел до шатра Алеко, не помнил, что говорил, как. Сознание вернулось только, когда седовласый старец положил руку ему на плечо и тихо, но твердо сказал: «Уходим на рассвете, сынок».
Картина 20.
Шарлотта: (раскладывает в сто первый раз один и тот же пасьянс, но дама червей неизменно оказывается рядом с королем треф; в сердцах велит фрейлине бросить карты в камин, тут другая фрейлина докладывает о визите графа Бенкендорфа; вся злость мгновенно улетучивается; прогоняет фрейлин и принимает на канапе томную позу) Бенкендорф: (почтительно приветствует императрицу и, проигнорировав приглашение сесть рядом с ней на канапе, садится в кресло напротив; раздается визг; вытаскивает из-под себя Зизи и вручает Шарлотте; отказавшись от кофе, переходит прямо к делу) Осмелюсь предостеречь ваше величество от человека, обманом вошедшего к вам в доверие – от предводителя местного дворянства, господина Забалуева. Шарлотта: Это очень милый человек. Не понимаю, чем он вам не угодил, господин граф. (томно обмахивается веером) Бенкендорф: Он может бросить тень на доброе имя вашего величества, используя ваше покровительство для своих неблаговидных дел. Шарлотта: Вы так заботитесь о моем добром имени, господин граф? (игриво дотрагивается веером до его руки, лежащей на подлокотнике кресла; граф убирает руку, сделав вид, что отряхивает собачью шерстинку с манжеты; не обманутая этим маневром, Шарлотта растягивает губы в капризно-надменной улыбке) Господин Забалуев не в пример вам любезен и услужлив, Александр Христофорович. Бенкендорф: Опасно услужлив, ваше величество. Шарлотта: (Бенкендорфу) Что вы хотите этим сказать? Бенкендорф: Лишь то, что уже сказал, ваше величество - предостеречь вас от любезных услуг господина Забалуева. (погладив болонку) Государь так расстраивается, когда это прелестное существо время от времени теряется во дворце... (поклонившись) Прошу прощения за причиненное беспокойство, ваше величество. (уходит) Шарлотта: (рвет от злости кружева на манжетах) Он знает нашу тайну, Зизи!..
Картина 21.
Владимир: (Возле дома тихо. О вчерашнем празднике напоминают лишь лепестки вереска на пожелтевшей траве. Оставляют коней на конюшне, не спеша идут к дому. Возле входа подхватывает любимую на руки, переносит через порог, весело) Сегодня мы выполним все обряды и все правила (подмигивает на ее улыбку, берет за руку, заговорщицким шепотом) А если еще попытаемся проскользнуть незаметно, то украдем друг для друга несколько драгоценных минут. (проходят мимо кухни, слышит про весь уезд, обреченно качнув головой) И ведь точно накличет еще кого-нибудь (толкает дверь, жалобно) Варенька, может обойдемся теми гостями, которые уже здесь? Варвара: (машинально) Языки у людей длинные. Про вашу свадьбу уже поди в Петербурге известно, что уж про наших соседей говорить. (видит в дверях барона и Раду, радостно) Батюшки, Владимир Иванович, сладилось, значитца, у вас. (кланяется барину и цыганке) Вот счастье-то, вот радость. Не прячьте больше молодую хозяйку так далеко. Мы уж обыскались, куда пропала. Владимир: (с улыбкой) Если я ее теперь и спрячу, то только вместе с собой, Варенька. (смотрит на Раду влюбленным взглядом, затем вновь Варе) А лишних гостей не накликай, мы все равно от них сбежим, и вам придется с ними управляться. Рада: (влюбленный взгляд на барона) Я теперь с Владимиром всегда рядом буду. Варвара: (радостно смеётся) Нам уже хорошо, что вам хорошо, Владимир Иванович. Совет, да любовь! (опять кланяется) А гости пускай едут. Угощения на всех хватит (утирает слезу) Какая жалость, что родители ваши не дожили до такого счастья.
Картина 22.
Натали: (Входит в пустую гостиную, садится за рояль. Пытается наиграть что-то, но пальцы не слушаются, путая ноты в аккордах. Медленно закрывает крышку фортепьяно, тихо) Я должна найти Сержа и сказать ему... (останавливается) что сказать? Разве колкостей еще было мало? (с усмешкой) Разве мы еще не все сказали друг другу?.. (задумавшись, опускает голову на руки)
Картина 23.
Рада: (Поднимаются в комнату к Владимиру. Опять эта богатая обстановка. На лице тень беспокойства, вздохнула. Придётся с этим мириться, это же его дом, а без Владимира ей жизни нет.) Володя, скажи, нам обязательно всегда здесь быть? Владимир: (видит, как она смотрит на окружающую ее роскошь, садится на кровать, усаживает ее на колени, с самым серьезным видом) Если хочешь, я выброшу все это отсюда прямо сейчас, и переделаем спальню так, как понравится тебе. (ее теплая улыбка, вот так намного лучше) А быть здесь постоянно и скучать... (задумывается на мгновение) Нет, об этом не сегодня. Об этом мы поговорим позже, согласна? (не дожидаясь ответа, притягивает девушку к себе, заставляя забыть обо всем, растворившись в сладком поцелуе) Рада: (Оторвалась на мгновение от его губ) Не надо ничего выбрасывать, любимый. Мы сделаем другой нашу жизнь (возвращает Владимиру поцелуй). Владимир: (Спустя время. Играет волнистой темной прядью волос Рады, ласково) Нам нужно спускаться к гостям. Если в обычное время мы с тобой еще сможем исчезнуть ненадолго, то на празднование собственной свадьбы нам выйти придется. (любуется ею) Иначе они все нагрянут сюда. (шепотом) Немного побудем с гостями и... И я покажу тебе одно убежище, там, кроме нас, не будет никого. Я оставлю тебя всего на несколько минут. Приводи себя в порядок, но без меня к гостям не выходи, договорились? (целует ее ладошки, поднимается, тихонько выходит из комнаты, прикрыв дверь) Рада: (с улыбкой) Договорились (Оставшись одна, повернулась к зеркалу, и улыбка исчезла) Что скажут твои гости, Владимир, когда увидят меня такой (На ней была белая приталенная жакетка, расшитая серебряной нитью, и широкая цветная юбка из простой ткани. Тряхнула гордо кудрями, своему отражению в зеркале) Володя любит меня не за наряды богатые, а какая есть - цыганка. А до мнения его гостей мне дела нет. Владимир: (не желая шокировать любимую всеми драгоценностями сразу достает только золотое колечко с изумрудом и фамильные обручальные кольца. возвращается в комнату, видит улыбающуюся девушку возле зеркала, обнимает за плечи, разворачивает к себе, серьезно и ласково) Ты самая прекрасная девушка на свете, Рада, и твою настоящую, живую красоту не смогут затмить никакие бриллианты или шелка высшего света. Но у нас сегодня свадьба, а свадьбы без колец не бывает. Даже ваши старейшины надели на меня перстень. Поэтому (разжимает ладонь, надевает ей на пальчик колечко с изумрудом и обручальное кольцо, целует ее руку) будет вот так. (улыбнувшись) А это наденешь мне ты (протягивает ей второе обручальное кольцо) Рада: (Маленькое колечко, которое надел ей Владимир, оказалось, как для нее сделанное. Надевает ему кольцо - в самый раз) Откуда эти кольца, Володя? Они нам впору. Владимир: (поцеловав Раду, смотрит ей в глаза) Видимо, это судьба, милая. Даже фамильные драгоценности сделаны точно под твои пальчики.
Отправлено: 28.12.21 16:37. Заголовок: Картина 24. Варвара..
Картина 24.
Варвара: (Жуковскому, который заглянул на кухню) Как вы себя чувствуете, Василь Андреевич? А у нас сегодня в доме большой праздник - свадьба. Жуковский: (удивлённо) Свадьба? У кого же? Варвара: (Вся при полном параде. В белоснежной кружевной рубахе и расшитом сарафане. С бусами, которые подарил Жуковский, на шее) У барина нашего, Владимира Ивановича! Он на Раде своей женится сегодня. Уже и столы накрыли, гости съезжаются, да с верхних этажей спускаются. Музыкантов полный дом. Жуковский: (вспоминает, что Владимир представлял Раду, как хозяйку) Значит, барон решился. Какое это прекрасное, поэтическое безрассудство! Лишь бы не закончилось, как у графа Толстого. Варвара: (встревоженно) А что ж там стряслось, у графа энтого? Жуковский: Его жену, тоже цыганку, повар убил. Варвара: (ахнув) Повар убивец? Страсть какая (перекрестилась), ну да нашему барину с молодой хозяюшкой энто не грозит, я ж не повар, а повариха! Жуковский: (смеется) Самая прекрасная повариха на свете, готов засвидетельствовать! (неожиданно для самого себя предложил) Варя, составишь мне компанию на этом празднике? Варвара: (покраснела от радости и удовольствия) Если Владимир Иванович позволит мне присутствовать, лучшего кавалера я и пожелать не могу. Жуковский: Отчего ж ему не позволить, если я попрошу. Ты такая нарядная сегодня, Варюша, забудь свои сковородки на время, погуляй со мной в саду. Варвара: (подхватывает поэта под руку) С вами, Василь Андреевич - куда угодно! (позвала Полину) Полюшка, проследи, чтобы всё вовремя подали. Мы с господином поэтом на воздух выйдем. (выходят из дома) Вы где предпочитаете гулять? Можно до баньки нашей кружок сделать. Вы как, кстати, русскую баньку любите? Жуковский: Какой же русский не любит бани! Впрочем, русский я только наполовину, мать моя была турчанка, ее моему отцу, как военный трофей, подарили... (Варваре, разинувшей рот) Вот видишь, не такой уж я важный барин, как кажусь. Варвара: (икнув) У турков кровь, говорят, горячая. Жару в баньке надо добавить. (вывела поэта аккурат к названному строению) У нас такая замечательная банька - любую хворь лечит, душу согревает и кровь веселит. Жуковский: Знаешь, Варя, ты удивительная женщина! Варвара: (смутилась) Ну что вы, Василь Андреевич. Что же во мне такого удивительного? Жуковский: Ты даришь покой и вдохновение, рядом с тобой так уютно! (впервые за долгое время ощутил, что портрет Лаллы Рук в кармане его не душит) Говорят - поэт должен страдать, поэт должен быть голодным, но теперь я понял, что поэту не возбраняется быть радостным и сытым. Варвара: (млеет) Вы меня так растрогали своими словами! Мне никто никогда такое не говорил. Какой вы милый, Василий Андреевич! А для полной для радости вам надо еще хлебнуть целебного парку. (втолкнула не сильно упирающегося поэта в предбанник и прогнала Гришку, который подкидывал в печку дров) Гришка, брысь, сама барина веничком попотчую. Уж я вас так уважу, Василий свет Андреевич, что на празднике будете краше жениха! Жуковский: (немного беспокоится) А успеем ли на праздник, Варенька? Варвара: (подмигнула) Всё успеем, Василь Андреич, и еще не по разу! (Скидывает сарафан и остается в одной сорочке. Чтобы не смущать поэта) Я в парилку пока нырну. Венички нам приготовлю, а вы покуда разоблачайтесь.
Картина 25.
Ольга: (Уже одета к празднику в декольтированное бархатное платье. Сочный красный цвет оттеняет белизну открытых плеч. Волосы уложены в высокую прическу, только несколько локонов сбегают вдоль шеи. На туалетном столике разложены коробочки и шкатулочки с драгоценностями. Никак не может выбрать, чем завершить наряд) Бенкендорф: (Идет по коридору, на ходу продолжая отряхивать с рукава собачью шерсть, недобрым словом поминая несбалансированную диету и осеннюю линьку, но едва переступает порог своей комнаты, как немедленно забывает о надушенных болонках, их капризных хозяйках и жуликоватых предводителях уездного дворянства. Улыбнувшись ревнивому желанию запереть дверь от всех восхищенных взглядов, которые ждут его жену на празднике, подходит к Ольге. Пробежав взглядом по содержимому футляров, достает из одного роскошное ожерелье из красных турмалинов и застегивает на шее у жены.) Сегодня тебе к лицу будет это. (задерживает руки у нее на плечах, наклоняется и целует в ямочку на затылке) Я счастлив, что ты вспомнила об этих безделушках. Ольга: (касается его рук ладонями и улыбается отражению мужа в зеркале) Представляешь, случайно наткнулась на саквояж под юбками в шкафу. Саша, зачем столько украшений? Мне их хватит на две жизни. Бенкендорф: Всего две жизни? Я собрался прожить с тобой по меньшей мере двадцать! Ольга: Если верить индусами, мы проживаем несколько жизней. Я хочу в каждой из них быть твоей женой. Бенкендорф: (обнимает ее и нежно целует в волосы) Обещаю не потерять тебя ни в одной из последующих жизней, хотя бы их был миллион. (поцелуи грозят испортить прическу графини) Ольга: (Ощущает легкий аромат знакомых духов, который явно исходит от мундира мужа. На рукаве тоже очень знакомая шерстинка. В голосе лёгкий холодок) Этот аромат тебе не идёт. (высвободилась из его объятий) Бенкендорф: (ругая себя, что не догадался остаться на ногах во время визита к Шарлотте, в то же время испытывает почти мальчишескую радость, заметив в жене признаки ревности) Сейчас же прикажу Ивану почистить и проветрить мундир! (зовет денщика и, вручив ему мундир, в одной рубашке садится рядом с Ольгой) Мне пришлось сделать сегодня ее величеству выговор за дружбу с господином Забалуевым. Не сердись. (ловит ее руку, которую она пытается отдернуть, и мягко, но крепко держа, подносит к губам) Ольга: (Еще несколько минут во власти ревнивых чувств пытается отдернуть руку, но понимает, что совершенно не может сердиться на мужа. И нет повода) Иногда я бываю несносной, дорогой. (улыбается) Я не сержусь, я ревную тебя даже к этой забавной Зизи. Бенкендорф: (обнимает еще крепче) Будь несносной, будь ревнивой, будь капризной, будь какой угодно – только моей. Ольга: (пылко отвечает на поцелуи мужа, тут в дверь стучит денщик, который принес вычищенный мундир, а снизу уже доносятся звуки веселой музыки) Бенкендорф: (не очень охотно выпустив жену из объятий, застегивается на все пуговицы и подает ей руку) Идемте исполнять скучные светские обязанности, госпожа графиня Бенкендорф. Ольга: (Берет мужа под руку и прижимается к его плечу) Повтори еще раз «графиня Бенкендорф», дорогой. За всеми скучными обязанностями я буду слышать только это. Впрочем, барон женился не на светской пустышке, а на Раде. Вечер обещает быть приятным. Бенкендорф: И, надеюсь, не очень длинным. (спускаются в гостиную) Ольга: (тихо посмеивается, понимая, что граф имеет в виду)
Картина 26.
Забалуев: (приезжает к княгине) Марья Алексеевна, благодетельница моя! (целует ручки) Ваши трудами я на свободе и перед законом чист, как поцелуй младенца! Мария Алексеевна: Выпьем за ваше освобождение, Андрей Платонович! (радостно разливает по рюмкам фирменную наливочку) Так что, мы победили? Забалуев: Еще нет, но на верном к этому пути. (садится рядышком с ней на диван и приобнимает за талию) Государыня почтила нас новым поручением, (чокнулись и выпили) оконфузить графа Бенкендорфа перед его величеством и лишить карьеры и доверия. Мария Алексеевна: (задумчиво жует виноградинку) Щекотливое поручение, вы думаете, мы справимся? Забалуев: Не справимся, этуаль души моей, даже если я костьми лягу под колеса графской кареты, вашими бесподобными косточками (поглаживает бочок дамы) рисковать не смею. Но можно вспомнить первый каприз ее величества и скомпрометировать молодую графиню. Если нам этот карамболь удастся, генерал сам без памяти от двора сбежит, прихватив жену под мышку. Мария Алексеевна: Я знала, что вы обязательно что-нибудь придумаете, Андрей Платонович! (наливает еще по одной) Забалуев: (причмокнув) Ах, что за наливочка! Мечта пополам с амброзией! Мария Алексеевна: Так в чем же ваш план? Забалуев: Сегодня у Корфа свадьба. Весь уезд нагрянет, прислуга барона вокруг них будет с тарелками плясать, и жандармы там же, охранять высочества и величество, а наверху в комнатах никого не останется... Мария Алексеевна: (протягивает ему веточку винограда) Так-так, и что же дальше? Забалуев: Я покажусь среди гостей, чтобы внимание отвлечь, а вы той порой… (остальное договаривает ей на ушко и с победным видом жует виноград) Теперь похвалите меня, каков я Макиавелли! Мария Алексеевна: (грозит пальчиком) Ох, сдается мне, Андрей Платоныч, вы опять всю самую сложную работу на меня свалили.
Картина 27.
Писарев: (у себя в комнате, нацепив орден на мундир) Вообще-то я скромный человек, но раз сегодня такой день - продаем Корфа в рабство, - пускай видят, что не у одних гвардейцев и адъютантов есть заслуги перед Отечеством! (повертев в пальцах уцелевший от расстрела обломок брошки, кладет его во внутренний карман мундира и невесело подмигивает своему отражению в зеркале) А ты, оказывается, сентиментален, Серж!
Картина 28.
Варвара: (В мокрой и облегающей пышное тело сорочке орудует веником по спине поэта, который в одних подштанниках с монограммой «ВЖ» возлежит на лавке) Василь Андреич, сымайте исподнее, иначе никакого толку от моего веника. Жуковский: (перед глазами плавает радуга от банных брызг и груди банщицы, которой та «нечаянно» задевает его, когда наклоняется ниже) Мне и так блаженство, Варенька. Варвара: (плеснула на камни кваску - для здорового духа) Чего стесняться, можно подумать, мы чего нового увидим. (чтобы подать пример, скидывает с себя сорочку) Так-то оно лучше будет! Жуковский: (красный от пара и от смущения, все-таки стаскивает подштанники, пытаясь ими прикрыться) Варвара: (успев бросить взгляд куда надо) Ой, Василь Андреич, какой вы богатый кавалер! (сама разрумянилась еще больше) Дамы в Питербурхе, чай, дерутся из-за вас. Садитесь, я вам спинку потру. Жуковский: (смущенно) Какие дамы, Варюша! Мне нельзя никаких скандалов, я же при его высочестве, учитель и образец (вздыхает) нравственности. Варвара: (с удовольствием намыливает ему спину, накручивая мыльные волосики на груди Жуковского на палец) Неужто так и живете бобылем, никто вам постельку не греет? Жуковский: Никто… (повернулся и, стесняясь, погладил Варю по круглому плечу) Зачем я поэт, а не Питер Пауль Рубенс... Варюша, теперь, когда твой барин женат и под присмотром, поедешь со мной в Италию? Варвара: (радостно схватила обе его руки и положила себе на грудь) С тобой, Васенька, хоть в прорубь! Жуковский: (испуганно) В прорубь не надо, лучше к теплому камину. Варвара: Где скажешь, Васенька, хоть я тебя и без камина... (в порыве чувств обнимает поэта и целует) милый ты мой, я тебя так любить стану, стены дрожать будут! Ты меня у барина нашего купишь, али как? Жуковский: (раззадорясь, целует в ответ) Разве можно счастье купить. Я попрошу Владимира Иваныча, чтобы дал тебе вольную, а потом мы обвенчаемся, всё, как положено. Ты не против? Варвара: Я? Что ты, милый, конечно, нет! (радостно вручает поэту веник) Попарь меня, Васенька, а то никак поверить не могу, что это не сон. (довольные, обтирают полотенцами друг друга в предбаннике, сияют, как начищенные самовары)
Отправлено: 28.12.21 16:38. Заголовок: Картина 29. Владими..
Картина 29.
Владимир: (отводит с лица Рады густые кудри, любуется ею еще немного, негромко) Пора спускаться к гостям, госпожа баронесса. Привыкай, родная, тут уж ничего не поделаешь. (подает возлюбленной руку и открывает дверь комнаты) Рада: (Вздрагивает от слов «госпожа баронесса», но деваться некуда, качает головой и улыбается) Мне будет очень трудно, но я постараюсь, чтобы никто не посмел сказать, что жена тебя не достойна, Володя. Идём, я готова (взявшись за руки, спускаются к гостям) Владимир: Сказать подобное никто и никогда не посмеет, Рада. Для меня ты единственная, и только это важно. А чье-то мнение... просто забудь об этом. Оно не достойно, что бы ты о нем думала. (спускаются в столовую. накрытые столы, улыбки, музыка.) Писарев: (спускается в гостиную) Всем добрый вечер! Где покойник, то есть я хотел сказать - именинник, одним словом - где жених? Владимир: Слышит последние слова Писарева, весело) Серж, ты уж определись, что ты решил со мной сделать - похоронить или выпить за мое здоровье. Писарев: Думаю, мы успеем и то, и другое! (целует руку Раде) Мои поздравления прекрасной баронессе Корф! Натали: (Замечает Писарева, но взгляд ее прикован только к молодоженам) Владимир: (усмехнувшись) Ну уж нет, Серж. Я собираюсь жить долго и (смотрит с любовью на Раду) счастливо. Так что пить будем только за здравие и за любовь! (всем) Почему до сих пор ни у кого в руках нет бокалов с шампанским? Оно давно ждет, чтобы мы его выпили! (подает бокал невесте, второй берет сам) Писарев: Сегодня ты банкуешь, Вольдемар! (салютует ему бокалом; заметив в толпе княжну, чуть задерживает на ней взгляд, но отворачивается и выпивает) Мари: (приближаются к молодым) Рада, Владимир, мы поздравляем вас! Такую любовь, как у вас, сложно найти, будьте счастливы! Бенкендорф: (подходят с женой к виновникам торжества) Примите наши поздравления, господин барон, госпожа баронесса. Ольга: (Раде и Владимиру) Из всех банальных пожеланий, которые вы еще услышите сегодня, я, пожалуй, ограничусь одним - береги свою любовь! (целует Раду и протягивает руку барону) Рада: (Чувствует себя неловко, когда ей целуют руку, улыбается знатным гостям, но держится с достоинством) Спасибо за поздравления... господа! Мы непременно выполним с Владимиром все ваши пожелания - будем жить долго и счастливо. (прячет улыбку, отпив из бокала) Александр: (с озорной улыбкой посмотрев на молодоженов) И - горько! Владимир: (Чуть пригубив, отставляет шампанское, забирает бокал у Рады, притягивает ее к себе и целует долгим, страстным поцелуем) Забалуев: (на пороге гостиной) Какая приятная картина! У нас новая соседушка появилась! Будущее нашего уезда теперь можем легко предсказать - со... то есть совершеннейшая и го... горячая радость! Шарлотта: (спускается в гостиную в платье из тяжелого темно-синего шелка, в прическе - того же цвета перья; у Зизи завивка и голубой с серебром бант; величественно кивает молодоженам; взгляд впивается в турмалины на шее у графини Бенкендорф; мысленно сравнивает их размеры со своими сапфирами, и сравнение явно не в пользу последних; в глазах вспыхивает нехороший огонек, который разгорается еще сильнее, когда Шарлотта замечает, каким взглядом граф смотрит на жену) Владимир: (отрывается от сладких губ жены, тихо) Я готов забыть этикет, любимая, и сбежать отсюда прямо сейчас. Однако предлагаю применить более хитрый ход и исчезнуть немного позже, причем незаметно. Ахтар давно дожидается нас на конюшне, вместе со своей подругой, если ты захочешь, конечно, ее взять с собой. (хитро подмигивает жене, и в обнимку возвращаются к столу и гостям) Рада: (Отвечает на поцелуй Владимира, но не так страстно, как наедине. Светское общество её тяготит и смущает) Александр: (императрице) Матушка, я рад, что вы расстались с вашей мигренью ради этого праздника. (болонке) Мадемуазель Зизи, у вас чудесная прическа! Шарлотта: (кисло, глядя издалека на Корфа с молодой женой) Право, я не знаю, должна ли я находиться на этом празднике, у хозяйки которого столь дурной вкус - нарядиться на собственную свадьбу цыганкой, фи! Мари: Жена Владимира - настоящая цыганка, ваше величество! Правда же, она необыкновенная красавица? Шарлотта: (в ужасе закатывает глаза) О, майн Готт... Михаил: (немного взъерошенный, сквозь толпу пробивается к героям вечера, поцеловал Раде руку) Володька, не прощу, что меня не дождались. Александр - понятно, а кто вторым шафером был, неужели Бенкендорф? Владимир: (добродушно ворчит) Формалист ты, Мишка. Отец Павел не лучше тебя, велел завтра приходить. Но так даже лучше, обвенчаемся без лишней толпы. (целует Раду) Правда, дорогая? Писарев: (садится за рояль и наигрывает мелодию вальса, оркестр ее подхватывает, и несколько пар под звуки музыки пускаются танцевать) Натали: (увидев брата) Миша, откуда ты такой взъерошенный? Михаил: Ездил искать тебе жениха. Шучу! Ты родителям письмо написала? Натали: Нет еще, хоть корю себя за это. Столько забот… (отводит глаза, не желая обманывать брата, а истинную причину невозможно объяснить даже себе самой) Михаил: Ну-ка, посмотри на меня. Наташка, ты никогда не умела врать. Что случилось? Только не говори, что наши сплетники говорят правду, и ты влюбилась в Сержа. Натали: Миша! (залилась румянцем, с возмущением вспыхнули зеленые глаза) Прошу тебя, не говори ерунды! (резко развернулась и выбежала вон из зала, мимо танцующих гостей) Михаил: Дело плохо, проморгал сестру. Родители, понятно, не будут против – племянник Бенкендорфа, и неважно, что этот балбес Наташке жизнь испортит. Надо срочно что-то предпринимать. (Задумавшись, толкнул какую-то барышню – оказалось, одну из дочек помещика Кузякина, пришлось извиняться и приглашать на танец) Шарлотта: (глядя на Бенкендорфа, вальсирующего жену, кривит губы) Господину графу, кажется, по вкусу нарушать приличия? Александр: (с бокалом в руке, взгляд устремлен туда же, но рядом Мари) Какие приличия, матушка - деревенский воздух, простые нравы... Забалуев: (выныривает) Здесь пришлось бы по вкусу даже государю императору! Шарлотта: (бледнеет - для его величества она сейчас находится в Ораниенбауме; заглушив надменностью испуг) Не думаю, господин Забалуев. Забалуев: (испаряясь) Как знать, сударыня, вдруг его величество скучает в Зимнем, один-одинёшенек... Шарлотта: (из бледного испуга бросает в краску; нервно обмахивается веером, Зизи начинает чихать от сквозняка) Бенкендорф: (граф с графиней, недолго покружив среди танцующих пар, воспользовались первой попавшейся дверью, чтобы исчезнуть с праздника) Александр: (залпом допил шампанское и подает принцессе руку для танца)
Картина 30.
Рада: (Владимиру) Я видела Седого. Мне нужно поговорить с ним, Володя. (смотрит на него нежным взглядом) Одной поговорить. Я вернусь быстро, ты не успеешь соскучиться (Улыбается на согласный кивок мужа и быстро идёт к дверям. В доме брата нет. В коридоре мелькнул голубой мундир, шорох платья, мужской голос и в ответ - лёгкий смешок, как колокольчик. Вышла на крыльцо, постояла, вглядываясь в темноту. Ну, конечно - как она сразу не догадалась. Брат был на конюшне, поглаживал Луну) Седой, почему ты ушёл с праздника? Мне тебя очень не хватает. Седой: (Поднимает голову, встречаясь с ней взглядом. Смотрит на сестру, но видит не ее лицо, а кружившуюся в танце пару, потом исчезнувшую в одной из боковых дверей. Усилием воли отгоняет эту картину, но она снова и снова встает перед глазами - нежные взгляды супругов, их сплетенные руки, и счастливый смех... ее смех!.. Тихо) Прости, Рада, я не мог там оставаться. Рада: (По глазам брата читает, как ему больно. Тоже тихо) Я понимаю. Без тебя для меня праздник - не праздник. Владимир и ты - два самых родных для меня человека. Но и терзать тебя не хочу. (провела ласково по руке брата) Седой: Рада... (сжимает ее руки) Ты всегда меня понимала. Когда вижу этот дом... дышать не могу - воздух здесь для меня, словно свинцом налит. (ласково погладив сестру по волосам) Я так счастлив за тебя, (шутливо) госпожа баронесса! Рада: (задорно смеётся) А Володя теперь - цыганский барон. Он до сих пор в себя прийти не может от удивления. И Владимир еще не знает, что отныне к нему все старейшины за советом ездить будут. (меняет шутливый тон на серьезный) Я люблю его, Седой. Так люблю, что даже боюсь. Слишком горяча цыганская кровь. И титулы для меня не важны, но ради него я соглашусь на любой. Седой: Знаю. Боюсь даже представить, если бы днем... (любуется ее счастливым лицом) Никогда не видел тебя такой красивой, как сейчас! В простом цыганском одеянии ты одной улыбкой наряды дам этих затмеваешь. А глаза твои ярче ожерельев и жемчугов их сверкают! И так мне спокойно, на вас с Владимиром глядя. Знаю, что никогда он тебя не обидит, добрым и любящим другом на всю жизнь будет. (опускает глаза) Мне так тяжело расстаться с тобой, Рада. Тяжело даже думать о том, что просыпаясь поутру, не буду я слышать твоего веселого смеха... И хотел бы я оттянуть минуту эту, да не могу. На рассвете мы отправляемся в путь. Рада: (обнимает крепко брата) Так скоро... Знала, что это случится, но гнала от себя эти мысли. Но (смотрит ему в глаза) ты вернешься? Ты приедешь меня навестить? Седой, пообещай мне твёрдо, прошу тебя! Седой: (Чувствует, что к горлу подступают слезы, прижимает к себе сестру крепче) Как ты можешь спрашивать, Рада? У меня нет на свете человека родней и дороже... Знай: время, что мы будем в разлуке - я всегда о тебе думаю, я с тобой мыслями и сердцем... (крепко целует) Обещаю, мы скоро увидимся. А теперь ступай к мужу. Он ждет тебя. (Обнимает ее на прощание и, не оборачиваясь, выходит из конюшни) Рада: (На глазах слезы. Смотрит вслед, пока фигура брата не растворилась в темноте. Обернулась на звук шагов - на конюшню пришёл Владимир) Владимир: (Они простились с цыганом на улице. Несколько слов, улыбка, и сердце сжалось. Владимир знал, что сейчас творится с женой. Какой бы сильной ни была их любовь, расставание с братом... (обнимает ее) Ну что ты, родная. (собирает губами слезы на ее лице) Не надо. Он обязательно приедет, ты же знаешь это. (Рада согласно кивает, и он крепче прижимает ее к себе. Чуть улыбнувшись, ласковым шепотом) Поехали. Я хочу видеть только тебя и никого больше. До утра мы принадлежим друг другу.
Картина 31.
Владимир: (Тихо потрескивает камин в лесной сторожке, разбросаны по деревянному полу мягкие шкуры, кровать, вино, бокалы - Владимир не видит ничего. Только она в полумраке спрятанной от посторонних глаз обители, и наконец-то уединение.) Почти, как в берлоге, дорогая, но зато мы здесь одни. Рада: (Выскользнула из его объятий, прошлась по комнате, разглядывая обстановку, тихо) Здесь хорошо... Спасибо, что увез меня из дома, подальше от наших шумных гостей. (Присела у огня и поблескивает глазами на мужа, но от смущения не решается подойти. Что будет дальше, она понимает, и от этого смущается еще больше) Владимир: (Улыбнувшись, бросает в кресло сюртук, садится рядом с ней у огня. Тени падают на лицо, чуть подрагивают ресницы. С трудом подчиняя себе голос, негромко) Посмотри на меня, любимая... (Мягко притягивает ее к себе, смотрит в глаза, едва притрагиваясь к пылающей коже, проводит по изгибу брови, пропускает сквозь пальцы шелковистые пряди длинных волос, не в силах больше сдерживаться, касается жарким поцелуем полуоткрытых губ. Нетерпение затягивает в омут быстрее, чем он понимает, что она отвечает ему с неменьшей страстью и желанием окунуться в туманящую разум нежность) Рада: (Неотрывно глядя в глаза мужа, подчиняется нежной силе его рук и отвечает ему страстным поцелуем) Владимир: (На нее хотелось смотреть. На ее глаза, губы, шею, тяжелые волны волос, струящиеся по плечам. Дыхание перехватывало, он не помнил, как они оказались на кровати. Губы чувствовали лишь ответные поцелуи, руки обнимали тело, которое невозможно выпустить из объятий) Рада... (Тихий шепот на выдохе, пальцы, запутавшись в темных прядях, скользнули по спине вниз, тонкая ткань, мешающая прикоснуться к теплой коже. Хотелось скорей сорвать ее и согревать дрожащую девушку поцелуями до тех пор, пока она не загорится таким же сумасшедшим желанием) Рада: (Новое, сильное и неожиданное чувство охватило её. Она понимала и не понимала себя. Всё тело горело и тянулось к мужу. Она уже себе не принадлежала. Только ему - единственному, любимому и желанному. Губы сами шептали) Володя... Владимир: (Времени больше не существовало, как и не существовало ничего, кроме упоения, тонувшего в полумраке. Упавшая на пол одежда, прохладный шелк простыней и гибкое тело в объятиях пылающей страсти. Она улыбалась и чуть прикрывала глаза, наслаждаясь ощущениями, единственным желанием было потеряться в томной неге захлестнувшего обоих удовольствия.)
Остальное после Нового года, звиняйте. Все равно сейчас читать-комментить некогда
Хоть и предпраздничная круговерть, но я нахожу время, чтобы насладиться этой историей. Выложены роскошные, насыщенные событиями и нюансами эпизоды. Вдумчиво комментировать, и правда, времени сейчас нет, но каждый раз после прочтения, ещё долго в голове перебираю особенно запомнившиеся моменты.
Всё-таки Седой с Радой мне запали в душу. Они настолько хороши оба, я таких вариантов прочтения героев еще не встречала ни в ролевых, ни в фанфиках. Для меня они затмили сериальные каноны. Неразделённая любовь цыгана передана с поэтической печалью. Очень красиво. Другие герои тоже прелестные и яркие, даже не знаю о ком начать писать, чтобы остальных не забыть. Как вы это сделали?! Абсолютно все живые и осязаемые, как будто я их вижу перед глазами. Аплодисменты и восторг. Надеюсь, что я выкрою в праздники время, чтобы обстоятельно высказаться. Или уже дождусь полной выкладки пьесы. Еще не решила.
Отправлено: 30.12.21 19:28. Заголовок: Согласна с Наташей -..
Согласна с Наташей - наша Рада что надо. Как с ней рядом хорош барон, как раз по его натуре цыганская борьба за любовь. Повезло ему не отхватить плёткой. Варварушка с Васенькой стали у нас талисманом голубков после этой ролевой игры. Репнины такие Репнины. Даже не знаю, может Сержу с Натали стоило именно сейчас поставить точку? Про Александра сегодня ни слова. Потому что всё самое заветное и желанное для семейного счастья перепало чете Бенкендорфов. Счастливчики. А ведь могло быть иначе, интересно они об этом задумывались? Новое прочтение и новые вопросы у меня. "Роскошная женщина" - думает об Ольге Михаил, и он, безусловно, зрит в корень. Дело даже не блистательной красоте, мало ли капризных и вздорных красоток. У графини внешняя красота соперничает с внутренним отражением её высоты. Как бы я не сопротивлялась подобной мысли, но Ольга нашла своё счастье с достойным мужчиной.
Мне очень жаль, что Мишеля так мало и он почти не раскрыт. Наклёвывался интересный персонаж. Натульчик же вполне близка к канону - всё время ищет пятый угол.
Мне очень жаль, что Мишеля так мало и он почти не раскрыт
Чтобы сделать пьесу более компактной, я пожертвовала парой линий, в том числе Мишеля с Аннушкой, и смысла не было новых знаков в текст добавлять. Пришлось обозначить его пунктиром :)
NataliaV пишет:
цитата:
Топчется в передней, стряхивает снег с шубки и ноет: - Ну, коооогда продолжение?!
Раз читатели с праздников подтянулись, можно выкладывать дальше
Отправлено: 09.01.22 17:17. Заголовок: ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ. «..
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ. «Свадьба за свадьбой»
Картина 1.
Седой: (Поднимается табор шумной толпой. Навстречу южному ветру, бескрайней дороге, навстречу самой жизни... Такой, какой она есть у цыган - свободной и вольной... Птицы замолкают, провожая странников глазами, пока не скрываются они в дали степной. Ветки деревьев раскачиваются на ветру, словно махая им на прощание. Долгое время идут они в тишине. Но вот кто-то затягивает песню, которую один за другим подхватывают остальные... И льется она, словно река, душу согревая... Небо затянуто тучами, но где-то впереди меж ними проблескивает слабый луч солнца.)
Картина 2.
Забалуев: (в кабинете княгини Долгорукой что-то усердно пишет, поскрипывая пером) Мария Алексеевна: (заглядывает ему через плечо) Какой вы искусник, Андрей Платонович! Буковка в буковку почерк наследника, даже самые заковыристые! Забалуев: Что я, вот Александр Николаевич – тот искусник, сонеты плетет Петрарке на зависть. (декламирует с выражением) «Твой образ в вихре лет непобедим, дышу лишь милым именем твоим!» Мария Алексеевна: У его высочества на столе было еще несколько, но мне этот больше всех понравился. Петруша-то мой на поэзию не был горазд, а кабы такие стихи мне писал, я бы к нему на свидания на крыльях летала. Забалуев: Вот и я уповаю, что графинюшка полетит. Если и не на крыльях нежной страсти, то чтобы облагоразумить пылкого влюбленного. Тут-то ревнивый муж их и накроет! Мария Алексеевна: (гладит сообщника по лысине) Макиавелли – мелкий плут в сравнении с вами. А его высочеству что напишем? Забалуев: Его высочеству много не нужно. (выводит на другом листе) «Встретимся в беседке, нужно поговорить. О.» Мария Алексеевна: Надо еще сбрызнуть записочку духами графини, я отлила вчера из ее флакона. Забалуев: (целует МА в плечико) Фея! Обольстительница! Мария Алексеевна: Хоть мне это стоило немалых трудов, в коридоре два жандарма дежурили, а вы обещали, что никого не будет. Пришлось изображать обморок. Забалуев: Бдит Александр Христофорович, но против нас ему не сдюжить.
Картина 3.
Бенкендорф: (в расстегнутом мундире сидя за столом, изучает какие-то документы) Государь упек меня в комиссию по строительству железной дороги из Петербурга в Москву. Проект есть, но подрядчик запрашивает из казны не много не мало сто двадцать миллионов - каковы аппетиты, Оля! (поворачивается к жене, которая, лежа на кровати, рассматривает его новые рисунки) За эти деньги можно проложить рельсы до Казани, даже если половину украсть. Ольга: Куда угодно, мой граф, только не в Фалль. (улыбается) Иначе нас замучают визитами из столицы. (С интересом рассматривает новые рисунки, которые появились в папке за последние дни: её портрет верхом во время дуэльной скачки; вот она сидит на подоконнике у ночного окна и что-то чертит пальчиком на стекле; портрет в польском национальном костюме... нет, это просто невозможно - едва прикрытая медвежьим мехом. Откладывает последний рисунок, щёки пылают, но улыбается) Саша, а если это кто-нибудь случайно увидит? Портреты написаны великолепно, но... пусть они окажутся в музее лет через сто. Бенкендорф: (оставив на столе отчеты комиссии, садится рядом с Ольгой) Я не спешу поделиться с миром тем, что есть счастье только для нас. (целует ее ладонь) А лет через сто… (шутливо-философским тоном) быть может, эти портреты, найденные в развалинах замка Фалль, помогут потомкам понять, что граф Бенкендорф, прозванный современниками душителем свободного слова, свою жену любил больше, чем цензуру. (серьезно) Больше всего на свете. Ольга: (Скидывает туфельки и перебирается на колени графа) Как и она своего мужа (Прижалась, щекой чувствует, как бьётся жилка у него на шее. И столько нежности и любви в ее сердце к этому суровому и такому родному человеку, что словами не перескажешь. Оба так и сидели молча какое-то время, просто обняв друг друга)
Картина 4.
Владимир: (Утро ворвалось в приоткрытое окно трелью лесных птиц и ароматом осеннего дождя. Сонная улыбка еще не проснувшейся окончательно женщины, и сладкий поцелуй, коснувшийся ее теплых губ) Просыпайся, соня... (На ласковый шепот она лишь мурлыкнула что-то сквозь утреннюю полудрему и вновь прижалась к нему, удобно устроившись на груди) Что ж, прекрасно. (он почти смеялся) Я согласен остаться тут недельки на две, и забыть обо всем, любуясь лишь тобой. Рада: (От этих слов просыпается окончательно, садится рядом, прикрывается одеялом и делает вид, что хмурится) Всего две недели? Я готова остаться здесь с тобой на всю жизнь. Как быстро иссяк твой пыл, любимый. Владимир: (притягивает ее обратно) Хорошо, если ты хочешь остаться на всю жизнь именно в этом домике. (хитро смотрит в ее глаза) Я всего лишь хотел предложить поехать, например... (делает вид, что задумывается) в Петербург, оттуда в Париж, Лондон, или куда захочешь ты. У нас ведь медовый месяц! Рада: (От перечисленного приходит в ужас, глаза на пол-лица) Для меня весь мир - это только ты... Владимир: (смеется) Вот поэтому я и предлагал две недели, милая. Я же не знаю, сколько времени ты будешь выбирать страну, город, губернию... (весело смотрит на нее, затем целует в губы, шепотом) Но если эта избушка тебе милее, останемся тут навсегда. (укладывается на кровати поудобней) Твое желание, любимая, для меня закон. Рада: (Обнимает мужа и крепко целует. Отстранившись, чуть насмешливо) Закон? Тогда... (серьезно) Нам надо вернуться, Володя. Мы совсем забыли, что дом полон гостей. Надо потерпеть совсем чуть-чуть и мы будем принадлежать только друг другу. Владимир: Ты забыла еще об одном, любимая. Нас ждет отец Павел. По твоим обычаям мы справили свадьбу вчера, а сегодня нам предстоит завершить формальности. Хоть для этого и придется покинуть нашу уютную избушку. Рада: Я не забыла, любимый. Ты - мой барон, но я помню, чтобы стать твоей баронессой, должна сказать несколько слов при твоих друзьях и при священнике. Владимир: Самые лучшие друзья, которые искренне желают нам счастья. Но поедем мы туда не прямо сейчас, немного времени у нас еще есть. (Ласково проводит рукой по спине, с улыбкой смотрит ей в глаза) Помнится кто-то говорил про иссякший пыл? (откидывает черные локоны, касается поцелуем ее плеча) Я с удовольствием докажу тебе обратное, любимая... (Не дожидаясь ответа, возвращает их в негу прошедшей ночи)
Картина 5.
Писарев: (слегка помятый, приходит на кухню, где Полина перетирает полотенцем тарелки после вчерашнего пиршества; патетично выбросив вперед руку) Сюда я больше не ездок, Пойду искать по белу свету, Где оскорбленному есть чувству уголок... Рассолу мне, рассолу! Полина: (закатывает глаза) Эк барин, вы перебрали-то на празднике. (ставит перед ним кувшин) Вот... (хитро) Хотя я знаю одно чудесное средство от вашей хвори. Писарев: Не напиться на свадьбе у товарища – преступление похуже нарушения присяги! (отхлебывая из кувшина) Что там за средство-то? Полина: Банька горячая с вениками... из поленьев березовых! (сжимает губы, чтобы не рассмеяться) Писарев: Пощади мою бедную голову! (со страдальческим видом держится за названную часть тела) Ей только полена не хватало... (грозит Полине кулаком) В жизни тебе не прощу, как тогда из-за тебя чуть нос не расквасил! Полина: (удивленно) Из-за меня?! (фыркает) А кто, скажите на милость, за барышнями подглядывал? Вы еще благодарить должны, что их высочества ничего не знают, не говоря уже о вашем дяде. Писарев: (тоже фыркает) А для чего еще окошки в бане? (отхлебывает рассол из кувшина) Да и не так уж много я увидал, хвастаться нечем - только пар да голые ножки! Полина: (качает головой) Эх, надо было вас тогда по спине огреть. Или же сразу его высочеству сказать. Александр: (Утром первый раз не подали ни рассолу, ни кофе, на звон колокольчика тоже никто не явился. Пожав плечами, спускается на кухню сам. Обалдел от речей Писарева) Вы подглядывали в бане за ее высочеством, поручик?! Писарев: (увидев в двух шагах от себя перекошенное лицо наследника) Вам послышалось, ваше высочество! (поняв, что не прокатит) Тогда считайте, что мне привиделось. Александр: Довольно, господин наглец! Я… (рычит) я еще не видел, а вы посмели! Писарев: У вас все впереди, ваше высочество, зачем так расстраиваться. Не дай Бог, доведете себя до апоплексического удара, осиротите нас всех. Александр: (скрипнув зубами) Выбирайте оружие, поручик! Писарев: Дуэль? (обрадовался было, но скис) Мне нельзя с вами стреляться, Александр Николаевич, по жандармскому уставу я вас обязан охранять от всяких посягательств. Александр: С шутам не дерутся, их вешают. Решайте, каким способом себя убьете, пока у вас есть выбор. Писарев: А исповедаться, а завещание написать? Я не язычник, чтобы сходу, как Марк Антоний, грудью на меч. Александр: Грудью на меч? Извольте! (клинка при себе нет, потянулся было за огромным кухонным ножом, но его успела убрать перепуганная Полина, а заодно на всякий случай и кочергу) Михаил: (появляется, при полном параде) Насилу вас нашел, ваше высочество. Владимир нас в церкви ждет… (осекся) А что здесь происходит? Александр: Спасибо, что напомнили, Репнин, сейчас поедем. Но сначала я укорочу господину Писареву язык. (выдергивает у Михаила шпагу из ножен) Писарев: Зарезали бы сразу, ваше высочество, зачем по частям. (грустно) Все равно я никому не нужен и никто меня не любит. Полина: Батюшки, что сейчас будет! Надо графа звать! Михаил: Полина, не надо графа! Он Сержу голову оторвёт, с языком или без языка. Александр Николаевич, (пытается отобрать шпагу) я не знаю, что такого мог Серж наговорить спьяну, но в честь свадьбы нашего общего друга Корфа объявите амнистию. Натали: (Спешит на громкие голоса, среди которых разобрала восклицание брата) Ваше высочество?.. (ахнула, увидев у него в руках шпагу) Вы снова хотите устроить дуэль?! И, чего доброго, назначить моего брата своим секундантом?! Александр: Княжна, вы забываетесь! (надменно) Наследник престола никому не обязан давать отчет. Натали: (Подойдя к нему ближе, выплескивает яростно) Забываетесь вы, Александр Николаевич! Можете сколько угодно выставлять себя капризным мальчишкой, ваше высочество, но рисковать жизнью и честью моего брата я вам не позволю! Полина: (тихо) Ой! Надо Никитушку срочно найти. Уж он-то остудит пыл у господ. (на всех парах несется в конюшню, сметая дворовых со своего пути) Никитуууушкааааа! Александр: (успел остыть, сунул шпагу обратно Репнину) Успокойтесь, княжна, ни вашему брату, ни поручику Писареву ничего не грозит. Писарев: Его высочество счел меня недостойным противником. (рот до ушей - она за него заступилась!) А вы бы согласились, Натали? Натали: (повернулась к Писареву) Я соглашусь, поручик. Соглашусь подняться к вашему дяде и передать ваши речи. Уверена, это вы выбили его высочество из равновесия. Писарев: Я предлагаю сказать моему дяде другое - что вы просили моей руки и сердца, а я не могу вам дать согласия без его благословения. Натали: (Вздрагивает от его слов. Насмешка в голосе и лице поручика. Прячет обиду за ироничным смешком) Ваш дядя слишком проницательный человек, чтобы принять такую шутку всерьез! Писарев: Я, между прочим, не шутил - разве что немножко перепутал местами слагаемые. (совершенно серьезно) Выходите за меня замуж, Натали! Александр: (Натали) Соглашайтесь, княжна! Вы с Сержем проживете долгую и счастливую жизнь... (усмехнувшись) если не убьете друг друга в медовый месяц. Михаил: Наташка, не вздумай! Натали: (Не слышит брата, сладкая волна пробегает по телу от слов поручика. Поднимает глаза, внимательно изучая его лицо. Ни тени шутки. Молчит, чувствуя, что по лицу разливается румянец. Смущена таким прямым вопросом. Отворачивается, пытаясь обратить в шутку) Это вчерашнее торжество навеяло на вас мысль не отставать от друга? Писарев: Нет, я просто сейчас понял, что хочу прожить с вами долгую и счастливую жизнь. Никита: (по зову Полины приходит на кухню) Кто здесь буянит?! (закатывает рукава) Кого в холодную запирать? Полина: (опасливо выглядывает из-за его широкого плеча) Вроде сами угомонились, слава те, Господи! Александр: Репнин, мы можем опоздать на венчание Владимира. Едем, ваша сестра доест Писарева без нас. (тянет упирающегося адъютанта к выходу) Никита: Ой, Поля, и нам с тобой венчаться пора, давай сразу за господами? Попу и стихарь снимать не придётся. Полина: (краснеет) Как скажешь, Никитушка. Ты у нас главный. Натали: (Сержу, беззвучно смеясь) Что же я такого сказала или сделала? Писарев: Заставили меня в вас влюбиться. Вы мне, конечно, скажете "нет", но я все равно почему-то надеюсь на "да". Натали: (Хочет увернуться, но его руки неожиданно ложатся ей на плечи. Молчание. Из-за отворота мундира что-то выскальзывает и звякает об пол... Какой-то осколок... Присматривается. Осколок броши. Той самой... Приседает и поднимает, зажимая в ладони. Смотрит ему в глаза, тихо) Теперь я совсем не знаю, что сказать... Писарев: (убирает руки с ее плеч и прячет за спину; щека болезненно дергается, но в голосе попытка иронии) Вы не верили, что у меня нежное сердце, а оно видите, какое хрупкое - разбилось. Натали: (Замечает в его глазах боль. Боль, которую на этот раз не скрыла насмешка... Прижимает руку к губам, в голосе звучат слезы) Я... такая глупая эгоистичная девчонка... (Смотрит на него, потом снова на осколок. Медленно разжимает пальцы и кладет его на стол) Простите меня, Серж... (Выбегает из кухни)
Отправлено: 09.01.22 17:19. Заголовок: Картина 6. Мария Ал..
Картина 6.
Мария Алексеевна: (Приехали с Забалуевым в дом Корфа и, распределив обязанности, отправились порознь их воплощать. Встречает Дарью с нагруженным подносом, медовым голосом) Какие чудесные булочки! Это для ее вели… то есть госпожи баронессы? Дарья: Генеральше Бенкендорф завтрак несу, (подозрительно) а вам что за дело? Мария Алексеевна: Распустил вас Владимир Иваныч. У меня в доме прислуга по струнке ходит, а ты даже сервировать толком не умеешь. Разве так складывают салфетку? (поправляет, незаметно подсунув под нее записку) Дарья: Вот у себя дома и командуйте, а у нас свой хозяин есть. Мария Алексеевна: Ну и нахалка! Пороть бы тебя на конюшне! (с сердитым видом проходит мимо) Дарья: (бурчит под нос) Ну и мегера, и чего она к нам повадилась? Варвара: (идет, веселая и довольная) Если Владимир Иванович против не будет, пойду в тре.., нет в четв.., в пятый раз замуж. А чем плохи стихи о пирогах? Чай, любой между стихами и пирогами последнее выберет. Мои пироги (смеётся) тоже витиеватыми выходят. (наткнулась на Дарью с подносом) Куда это ты, Дашка? Дарья: Генеральше булочки несу, устала отвечать. Варвара: А Полька где? Дарья: Они с Никиткой венчаться побегли, невтерпеж им. Варвара: Не завидуй, Дашка, мы тебя с Гришкой окрутим. Погодь, а кто тебя еще спрашивал? Дарья: Марь Лексевна, соседка. Шастает, как у себя дома, и везде нос сует. Варвара: (озабоченно) Надо генералу сказать, неспроста это. Ну-ка, Дашка, кыш на кухню, генеральше я сама завтрак сготовлю и снесу, а ты принцессочке свежий кофе свари. (смеется) Ишь ты, Полька с Никиткой не утерпели до Покрова. Надо им каравай испечь, и бутыль самогону в погребе припрятана. Авось, хватит. Дарья: (завернула за угол, ворча) Сдался мне этот Гришка, у него борода щекотная. И зачем новый кофий варить, этот снесу. Подумаешь, остыл немного. (потопала в комнату принцессы)
Картина 7.
Шарлотта: (страдая мигренями после вчерашнего бала, принимает Жуковского) Какой у вас непривычно счастливый вид, Василий Андреевич. Жуковский: Благодарю вас, ваше величество. Наверное, это потому, что я к счастью еще не привык. Оно меня застало врасплох. Но перечить ему я не в силах, и хочу жениться. Шарлотта: (Жуковскому) Жениться? (от удивления выпрямляется в кресле, роняя со лба мокрую тряпицу, которой ей пыталась облегчить страдания одна из фрейлин) Вы же хотели поехать в Италию? Жуковский: Поедем вместе с женой. В свадебное путешествие. Шарлотта: Кто же ваша избранница? Жуковский: (смутившись) Варвара... Надеюсь, Владимир Иванович даст ей вольную. Шарлотта: (в шоке) О, майн Готт... жениться на... на крепостной кухарке?!.. (закатывает глаза, фрейлины в четыре руки начинают махать над ней веерами и совать под нос нюхательные соли) О, майн Готт... (слабым голосом) Василий Андреевич, что с вами случилось на свежем воздухе... что тут со всеми случается... (бессильно обвисает на спинке кресла, жестом дав понять поэту, что у нее нет сил возражать) Жуковский: Ваше величество, смею надеяться, что социальное положение человека не определяет его достоинства... И прошу прощения, если вас расстроил... Но сердцу не прикажешь. Шарлотта: (вздыхает) Увы, сердцу не прикажешь... Счастья вам, Василий Андреевич... (снимает с руки браслет) Это подарок... будущей госпоже Жуковской. (прикрывает глаза) Жуковский: (берёт браслет) Благодарю вас, ваше величество! (на пороге замешкался, вспомнив про портрет Лаллы Рук - деликатно сунул его в корзинку Зизи и, поклонившись, ушел)
Картина 8.
Забалуев: (Остановлен жандармами возле двери в комнату наследника. С возмущением) Что значит - куда я иду? Я глубоко уважаю Александра Христофоровича, но его подозрения смехотворны. Я предводитель местного дворянства, друг покойного хозяина дома, мне тут каждая козеточка, можно сказать, родная. Ни один суд не назвал меня вором! Обыщите героя войны 1812 года, обыщите! (выворачивает карманы сюртука) И жилетные тоже? Куда катится мир! Какое оскорбление! (Пока он трясет перед жандармами пустыми карманами и шумно негодует, за их спинами МА тихонько проскальзывает в комнату цесаревича и через полминуты также тихо исчезает.)
Картина 9.
Ольга: (После того, как граф уехал по служебным делам, решила найти Сержа и договориться о небольшом семейном концерте. В доме тихо, только внизу слышатся голоса около кухни. Спешит к лестнице) Шарлотта: (возвращается с прогулки на свежем воздухе, в бархатной подбитой соболем накидке, на руках Зизи, в собольей же душегрейке; поднимается по лестнице; на верхней площадке встречает Ольгу, холодно поджимает губы и надменно вскидывает подбородок) Графиня? Ольга: (Особой радости не испытывает, но делает приличествующий случаю книксен) Дзиен добры, госпожа баронесса. Шарлотта: (глядя поверх Ольгиной головы) Вы вчера вели себя вызывающе, сударыня. Как вы посмели надеть камни, превосходящие мои? Ольга: (сдерживая улыбку) Сожалею, ваше величество, что огорчила вас, но это самые мелкие камни из подарков моего мужа. Шарлотта: (губы гузкой) Вы сделались необычайно дерзки, сударыня, с тех пор как стали графиней... (не может назвать соперницу именем мужчины своей мечты) Но не воображайте, что особое положение вашего супруга при дворе позволяет вам вести себя как заблагорассудится. (Зизи подтявкивает хозяйке, скаля на Ольгу зубы) Как только мы вернемся в Петербург... Ольга: (Невозмутимо) Сожалею, но вынуждена снова огорчить ваше величество. Мы с мужем еще не скоро вернемся в Петербург - решили продолжить медовый месяц вдали от столицы. Его величество прислал свои поздравления вместе с подписанным прошением (еще один книксен). Шарлотта: (при этих словах совершенно теряет самообладание) Я скажу его величеству, что не желаю вас видеть при дворе. (ядовито улыбается, переводя взгляд на Зизи, предвкушая, как с ее помощью вырвет у императора нужное ей решение, но вспоминает, что граф с графиней в курсе этих уловок, и больше «потеря» болонки не поможет; уходит в бессильной ярости) Ольга: (спускаясь по лестнице вниз, сама с собой) Это будет самым лучшим свадебным подарком от вас, госпожа «баронесса».
Все даты в формате GMT
2 час. Хитов сегодня: 30
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Как с ней рядом хорош барон, как раз по его натуре цыганская борьба за любовь. Повезло ему не отхватить плёткой. 
Варварушка с Васенькой стали у нас талисманом голубков после этой ролевой игры. Репнины такие Репнины. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
