Отправлено: 01.10.12 13:26. Заголовок: Катя, спасибо за чер..
Катя, спасибо за черное платье, за вальс, за почти поднос на голове обожаемого графа, за переплетение взглядов и слов, за белые розы и.., сама знаешь еще, за что .
Отправлено: 02.10.12 10:37. Заголовок: Саня не так уж плох ..
Саня не так уж плох и не так уж несчастен - его любила Ольга :)
Роза пишет:
цитата:
Катя, спасибо за черное платье, за вальс, за почти поднос на голове обожаемого графа, за переплетение взглядов и слов, за белые розы и.., сама знаешь еще, за что
На самом деле спасибо БиО - они диктуют, что, где, когда и как, я только записываю
Отправлено: 02.10.12 12:21. Заголовок: Где Беня прошел, там..
Где Беня прошел, там Саньке длать нечего. Только Олюшка - сладкая кошечка, может быть графиней Бенкендорф. Если мы говорим о моём дядюшке. Любые Донцы и Захаржи идут заклеивать окна на зиму.
Отправлено: 04.10.12 06:08. Заголовок: Перед прогулкой шеф ..
Перед прогулкой шеф жандармов с императором и книгами уединились в гостиной, а мы с Наткой и горячим шоколадом – посплетничать на кухне. – Хвастайся! – кивнула я подружке, видя, что ее так и распирает. – Пять раз за ночь, да еще как! – Натка восторженно закатила глаза. – Он просто душка, секси, я чуть было не упросила его, чтобы он взял меня с собой в девятнадцатый век, но потом вспомнила, что у него там есть жена. А быть фавориткой – бесперспективно. – Не знаю, повезло Дюсику или не повезло? – усмехнулась я. – Конечно, повезло! Мог бы лишиться такой умницы и красавицы. А как у тебя? – Увы, твоими достижениями не могу похвастаться. – Он на тебя так и не клюнул?! – возмутилась Натка. – Нет, ну это просто из ряда вон! Может, он импотент? Я почувствовала, что у меня запылали щеки, не знаю – от смущения или возмущения, или от того и другого вместе. – Я не собиралась затаскивать его в постель! Еще как собиралась, матка боска, и сердилась, что он так старомодно нетороплив, и убила бы, если бы посмел поторопиться. – Ну и зря, тебе просто необходима встряска, – продолжала подливать подружка масла в огонь. – Клин клином вышибают. – Хватит мне уже заноз, – вздохнула я. – Это не ты говоришь, а то пюре, в которое тебя превратил Сашка. Ты должна найти мужчину, с которым снова станешь нормальной женщиной! Я уже нашла этого мужчину, но быть с ним не могу. И не смогу больше ни с кем. Буду стареть среди предметов искусства, пока не превращусь в сухую желчную тетку из комитета по охране каких-нибудь исторических развалин, и стану брезгливо поджимать губы при виде брызжущих соком эротики картин или скульптур. Или растолстею, как Ариадна Антоновна. Какая это уже по счету чашка шоколада? Третья? Четвертая? – Вообще-то, я хотела спросить, удалось ли тебе узнать про способ, с помощью которого наши пришельцы путешествуют по векáм. – Ах, ты об этом… – разочарованно протянула Натка. – Всё просто, как валенок. Некий барон с очень русской фамилией Корф изобрел хроноход, об этом сразу донесли, куда надо – у нас в стране на каждый лье по сто шпионов Ришелье, то есть Бенкендорфа. А поскольку барон симпатизировал когда-то господам декабристам, то его величество заволновался, как бы тот с помощью своего хронохода не помчался прямиком в 1825 год, на подмогу приятелям, и лично пожелал пресечь государственное преступление. Они с графом тихой сапой покинули дворец и нагрянули в поместье барона. Старичка с перепугу хватил удар, а его гости очутились у нас. Вуаля. – Когда ты успела? – посмотрела я на Натку с неприкрытым восхищением. – Николаша такой сплетник, – хихикнула она. – Я теперь просто ходячая энциклопедия придворной жизни: кто с кем спит, кто на кого стучит, у кого подагра, у кого долги. Если Дюсик потребует, чтобы я бросила работу, засяду писать исторические романы. А вы с твоим синим мундиром, то есть пиджаком от Армани, о чем общались? – Обо всем и ни о чем. Граф-то как раз не сплетник. – Да уж, он больше по другой части. – И не бабник, как твой Николаша. – Ха! – громко фыркнула Натка. – Ха-ха! Слышала бы ты, что он вытворял в молодости – у самого Наполеона из-под носа похитил любовницу. А еще Николаша рассказывал… – Прибереги этот сюжет для исторического романа, – я резко встала, запоздало сделав вид, что пошла мыть чашку. К счастью, Натка, кажется, ничего не заметила. – Так что это за хроноход? – спросила я, когда к голосу вернулась твердость. – Понятия не имею, Николаша говорит, что они в глаза его не видели. Поскольку дедок-барон ничего уже сказать не мог, Бенкендорф наложил на всё именье арест и стал обыскивать кабинет хозяина… – Лично? – Конечно, дело же государственное. Вот прямо оттуда они и загремели к тебе под колеса. – Может, барон пробормотал в беспамятстве какое-нибудь заклинание? – Может быть, но я в колдовство не верю, – с авторитетным видом изрекла Натка, уминая рогалик. – Вот помяни мое слово, это коллайдер произвел сдвиг во времени. Разгоняли, разгоняли свои бозоны, и… Ой! – испуганно пискнула она на полуслове. – Что-то Николаша разбушевался, как бы и его удар не хватил… – и, роняя тапочки, понеслась в гостиную, откуда грохотало гневное: «Да как он додумался продать Аляску?!!» Я невольно улыбнулась.
Бывшая усадьба баронов Корфов, которую пощадили революция и вторая мировая, по-прежнему называлась Сандрино, только носила теперь статус музея-усадьбы и располагалась в городской черте. Едва ли там много сохранилось от прежних хозяев, но граф Бенкендорф был убежден, что поиск сведений о хроноходе нужно начинать именно оттуда. – Все-таки очень удобно, что в ваш экипаж не нужно запрягать лошадей, – сказал он с улыбкой, распахивая передо мною дверцу седана. – Им сложно управлять? – Как видите, даже женщине это под силу. – Вы – необыкновенная женщина. – О да, – засмеялась я, – не каждой удается сбить на улице одним махом государя-императора и начальника ужасного Третьего отделения. Граф правильно понял намек и перестал донимать меня комплиментами. Зануда. Натка с Николаем Павловичем, которого нарядили в ярко-оранжевый пуховик Дюсика, устроились рядышком на заднем сидении. Самодержец после недавней вспышки гнева пребывал в меланхолии, я его понимала и отчасти сочувствовала, уж слишком разителен был контраст между приятно проведенной ночью и докладом шефа жандармов. Но кто ему обещал, что в 21-м веке будут одни удовольствия? За чертой городского центра меланхолия его величества усилилась. – У нас даже конюшни имеют более изящную архитектуру, – ворчал он, морщась на мелькающие за окнами автомобиля безликие многоэтажки. Бенкендорф дипломатично заметил, что они похожи на древнеримские инсулы, и что дороги стали намного лучше. – Можно доехать с ветерком до самой Аляски, – пошутила я. Николай Павлович поперхнулся, Натка сделала мне в зеркале заднего вида страшные глаза, но слово не воробей, а мне надоело нытье его величества. Граф наклонился к самому моему уху и, почти щекоча его усами, прошептал: – В девятнадцатом веке вас бы приказали сослать. – И вы бы, разумеется, выполнили приказ? – Проводил бы до места ссылки и остался навечно сторожить. «Я бы вас сама сторожила, заперла бы в высоком терему и носила ключ от него на шее, чтобы ни одна из ваших бывших подружек, и уж тем более – жена, до вас не добралась!..» – А как же Российская империя? – Разве я сказал, что место ссылки будет далеко от Петербурга? Он уже всё предусмотрел, как мило! Снимет мне домишко в каком-нибудь закоулке между дворцом и своим домом, чтобы навещать по пути от семейных обязанностей к государственным. Или от государственных к семейным. Никто не в обиде. Наверное, большинство царедворцев, включая государя-императора, таким же образом совмещают полезное с приятным. – Предпочитаю выбрать место ссылки сама, – проворковала я, не спеша отодвинуть ушко от его коварных усов. – С электричеством, водопроводом, спутниковой связью и экипажами без лошадей. – Я могу устроить для вас водопровод, – продолжал он беззастенчиво меня соблазнять. – Бутики от Диора и Живанши вы тоже можете устроить? Спа-салоны, хорошую косметику? Говорят, в девятнадцатом веке белила делали из свинца, а он вреден для здоровья. И уж, будьте уверены, никто не заставит меня носить корсет! Граф засмеялся, отстраняясь. – Я успел заметить, что в двадцать первом веке есть много лишних вещей, которые кажутся необходимыми, но самой лишней был бы я сам. Он умел проигрывать, а мне хотелось въехать в столб той стороной машины, где он сидел. Пять раз, чтобы наверняка. То-то бы обрадовались Чаадаев и Герцен… Я аккуратно вырулила после светофора на развязку, потом Натка потребовала остановиться у «Макдональдса», сбегала и купила своему расстроенному Николаше гамбургер, картошку-фри и кока-колу, а еще через пятнадцать минут мы были на месте.
Отправлено: 04.10.12 08:04. Заголовок: Эта глава мне понрав..
Эта глава мне понравилась больше всех предыдущих.
Gata пишет:
цитата:
Еще как собиралась, матка боска, и сердилась, что он так старомодно нетороплив, и убила бы, если бы посмел поторопиться.
цитата:
Я уже нашла этого мужчину, но быть с ним не могу. И не смогу больше ни с кем.
В этом вся Ольга! Наконец-то я увидела свою любимую героиню.
Gata пишет:
цитата:
– Обо всем и ни о чем. Граф-то как раз не сплетник. – Да уж, он больше по другой части. – И не бабник, как твой Николаша. – Ха! – громко фыркнула Натка. – Ха-ха! Слышала бы ты, что он вытворял в молодости – у самого Наполеона из-под носа похитил любовницу. А еще Николаша рассказывал…
Великолепная характеристика личности графа.
Gata пишет:
цитата:
Граф засмеялся, отстраняясь. – Я успел заметить, что в двадцать первом веке есть много лишних вещей, которые кажутся необходимыми, но самой лишней был бы я сам. Он умел проигрывать, а мне хотелось въехать в столб той стороной машины, где он сидел. Пять раз, чтобы наверняка. То-то бы обрадовались Чаадаев и Герцен…
До слёз расстроилась. Почему они всегда оба такие, что хочется дать им как следует кулаком! Всё же обоим очевидно, а Оля как включит стервозу, так Беня только в усы помалкивает и планы строит.
Натали как раз не вызывает у меня восторгов, но в паре с "Николашей" они удачно описаны. Они очень друг другу подходят: вальяжный лев и веселая болаболка без комплексов. Как эпизодические персонажи на подпевках для главных героев. Дюсик в этой паре явно третий лишний. Автору .
Отправлено: 04.10.12 09:06. Заголовок: Gata пишет: И уж, б..
Gata пишет:
цитата:
И уж, будьте уверены, никто не заставит меня носить корсет!
Жизнь покажет :)
Алекса пишет:
цитата:
Почему они всегда оба такие, что хочется дать им как следует кулаком! Всё же обоим очевидно, а Оля как включит стервозу, так Беня только в усы помалкивает и планы строит.
Они такие, какие надо. К тому же очевидное не всегда бывает вероятным для влюбленных . Доверимся автору.
Отправлено: 04.10.12 09:21. Заголовок: Роза пишет: К тому..
Роза пишет:
цитата:
К тому же очевидное не всегда бывает вероятным для влюбленных
Что здесь невероятного? Оба любят и хотят. Беня сказал, что жены у него нет. Оля могла бы переспросить или еще как-то по-женски прояснить эту проблему. Граф же недвусмысленно дает ей понять, что хочет быть с ней тут или там - всё равно. Почему она ерепенится вместо решения вопроса, я не понимаю и расстраиваюсь из-за их игр.
Катя остановилась как всегда на самом интересном месте. Теперь тоже буду кричать где продолжение?!
По закону жанра А вам всё сразу выложи? :) Автор несколько месяцев корпел над этим фиком, надо ж теперь насладиться сполна читательскими комментами
Роза пишет:
цитата:
Жизнь покажет :)
Или пани - жизни :)
Алекса пишет:
цитата:
Граф же недвусмысленно дает ей понять, что хочет быть с ней тут или там - всё равно
Граф как раз недвусмысленно дал понять, что его место - в 19 веке :)
Алекса пишет:
цитата:
Оля могла бы переспросить или еще как-то по-женски прояснить эту проблему
Если во всех исторических справочниках написано, что граф Бенкендорф был шефом жандармов, а он вдруг сваливается вам на голову и заявляет, что на самом деле был аптекарем - чему вы больше поверите? То же и с семейными обстоятельствами :)
Почему она ерепенится вместо решения вопроса, я не понимаю и расстраиваюсь из-за их игр.
Санька, так в этом же весь смак. Эти шуры-муры обоим доставляют массу удовольствия и держат в сексуальном тонусе. Если нужны унижения и нудные выедания мозгов по 25 кругу - это к другим персонажм в БН.
Отправлено: 08.10.12 05:49. Заголовок: 8. Многоэтажки со вс..
Многоэтажки со всех сторон обступали заснеженный парк, в глубине которого нахохлился желтый дом, явно нуждавшийся в ремонте, хотя бы косметическом. – Да, это усадьба барона Корфа, – пробормотал граф, выбираясь вслед за мной из машины. – Только подъездная аллея была с другой стороны. – Все пути ведут в Рим, – Натка выпорхнула в третью дверцу, пританцовывая возле нее на шпильках. Его величество задумчиво дожевал гамбургер, запил кока-колой, и только после этого соизволил к нам присоединиться. Мы потрусили к желтому дому по плохо расчищенной дорожке. В музее почему-то был выходной день, но одна сотрудница удачно оказалась на работе – наводила порядок в запасниках – и, впечатленная моим сертификатом Международной конфедерации антикваров и безупречным французским «месье де Ла Тремуля», допустила нас к осмотру экспозиции. Смотреть там особенно было не на что. Немного мебельной рухляди позапрошлого века, немного оружия, плохонькие картины, рассохшийся рояль, в витринах под стеклом – альбом какой-то уездной барышни, нотные тетради с инициалами «А.П.», исправленными потом на «А.К.», и письмо молодого человека по имени Владимир к отцу, написанное с Кавказа: сын жаловался, что из дома ему посылают мало денег. Мы разбрелись по комнатам. – Вы знаете, что искать? – спросила я графа. Он потер лоб, вспоминая. – Мы были в кабинете. Старого барона унесли слуги, я велел им послать за доктором, а сам стал осматривать секретер… в них обычно любят делать тайники… – А в тайниках держать запрещенную цензурой литературу, – не удержалась я от шпильки. – Порой и куда более интересные вещи, – ухмыльнулся он в усы. – И что же интересного вы нашли в бюро барона Корфа? – Ничего, мы с его величеством почти сразу же перенеслись в ваше время. Я только успел выдвинуть несколько ящичков, там была какая-то мелочь – перья, сургуч для печатей… – он вдруг замолчал, будто осененный неясной догадкой, а я засмотрелась на его профиль, достойный аверса российских золотых червонцев ничуть не меньше какого-нибудь самодержца. Что за счастливица графиня Бенкендорф, она может видеть каждый день этот лоб, эти нос и губы, и эти бачки, будь они неладны. Видеть и целовать. – Вы думаете, что хроноход был спрятан в секретере? – Я не могу найти другого правдоподобного объяснения. – Тогда давайте искать этот секретер! – в сердцах воскликнула я. – Если он за полтораста лет не перекочевал в печку или в антикварный магазин. Никакого секретера мы, конечно, не нашли и отправились искать упоминания о нем в архиве. Пухлые пыльные папки громоздились в нескольких шкафах, подпиравших сводчатый потолок бельведера. Я понятия не имела, с чего начинать, и начала с самых старых. Стоя бок о бок, мы с графом методично перетряхивали инвентарные книги и папки с пожелтевшими документами, то и дело заглядывая друг другу через плечо, ворчали, смеялись, чихали от пыли, один раз даже стукнулись лбами, когда нам показалось, что мы напали на нужный след. Я ненавидела его за эту методичность, и себя – за то, что не бросаю ему помогать. Бенкендорфу приглянулся альбом по истории оружия, невесть как затесавшийся в это царство архивной трухи. Отличное лондонское издание конца двадцатого века: аркебузы, гаубицы и прочие игрушки для мужчин. – Не вздумайте! – предупредила я, увидев, как у него загорелись глаза. – Вы вернетесь к себе, а мне тут отдуваться за кражу музейного имущества? – Я оставлю расписку, что книга позаимствована для нужд Российской империи, – пробормотал он, с любопытством рассматривая устройство какого-то пулемета. – Еще напишите, что она конфискована Третьим отделением! – фыркнула я и снова уткнулась в папку со старыми хозяйственными счетами. Когда с нижними полками было покончено, к верхним по шаткой лесенке я полезла сама, заявив, что она не выдержит тяжести графских эполет. – Но я сейчас без эполет, – пытался он возражать. – Разве? Я думала, вы с ними родились. – Позвольте хотя бы вам помочь… Помощь заключалась в том, что он приобнял меня ниже талии. – Уберите ваши руки! – возмутилась я, дрыгнув коленом куда-то ему под мышку, так как успела уже вскарабкаться на несколько ступенек, но тут одна, самая хилая, предательски хрустнула под каблуком, я охнула, потеряла равновесие и съехала прямо в объятья графа. Он схватил меня так жадно, будто я была Российской империей, а я, как та самая империя, повисла у него на шее, и бурное море, в котором я даже ноги избегала намочить, накрыло нас с головой. Его горячие губы давали мне ответы на все вопросы, нас швыряло по воле волн на одном утлом суденышке, вода хлестала во все пробоины, трещали мачты и моральные устои, а мы с восторгом захлебывались в этой стихии и не помышляли о твердом береге. Что может быть глупее, чем целоваться с мужчиной, который старше тебя на двести лет и безнадежно женат? Только влюбиться в него без памяти. И все-таки мне удалось его оттолкнуть. Он снова хотел меня обнять, но я вывернулась, кокетливо рассмеявшись. Наревусь дома. – Даже если вы умудритесь провести водопровод и электричество, все равно я с вами в девятнадцатый век не поеду. – Потому что я могу вам предложить только шесть лет? Я бы согласилась и на полгода, лишь бы он принадлежал мне одной, а не на паях с двумя горгонами – империей и графиней. – Дались же вам эти шесть лет! Может быть, в учебнике истории опечатка. – Да, там неверно указан год моего рождения – 1782-й, а я родился в 1790-м. Он еще и хочет казаться моложе на десять лет, будто для меня это имеет какое-то значение! Я игриво-нежно провела пальцами по синяку на его скуле: – Вы забудете меня раньше, чем сойдет эта отметина. Граф сжал мои пальцы своими и переместил к губам. – Подарите мне ваш портрет. – Ни за что! Не хочу портить себе настроение, думая, как вы с ним поступите, когда он вам надоест. – Вы не хотите, чтобы я помнил, – помрачнел он. – Я уже битый час вам это твержу! Наши пальцы разжались. Непробиваемый, тупой индюк! Именно такого начальника жандармов царский режим, задушивший мою несчастную родину, и заслуживает. – Граф и мадемуазель Ольга, вот вы где от нас прячетесь! – рослому императору пришлось наклонить голову, чтобы пройти в низенькую дверь бельведера. – Вам удалось найти хроноход? За его плечом маячило жизнерадостное Наткино лицо, и я в очередной раз позавидовала беззаботности подружки. Воображаю, каких бы советов я от нее наслушалась, если бы рискнула сегодня утром быть откровенной. – Увы, пока еще нет, ваше величество, – сдержанно поклонился Бенкендорф. – Чем же вы тут занимались? – насупил брови самодержец. – Наверно, тем же, чем и мы, – хихикнула негодница Натка, остатки чьей губной помады отсвечивали на рыжеватых императорских усах. – Это невозможно, Натали, – не понял государь шутки, которая была вовсе не шуткой, – Александр Христофорович слишком мне предан, чтобы отвлекаться на пустяки, когда выполняет мое поручение. И даже раны получает… кстати, где вы посадили этот синяк, господин граф? – Вчера, когда помогал вашему величеству в ванной комнате, – не моргнув глазом, отчеканил тот. – …и даже раны получает у меня на службе, – с удовлетворением закончил Николай Павлович. Натка уперла руки в боки: – Так я, значит, пустяк? – Вы – прекрасный сон, Натали! – император полез целовать ей руки, а она достала платочек и вытерла следы губной помады с его усов. Пока они выясняли отношения, я вполголоса спросила графа, делая вид, что пялюсь в очередную инвентарную книгу: – И много вы врете вашему государю? – Это было первый раз. – Берегитесь, вы встали на скользкую дорожку. Он улыбнулся: – Был бы счастлив, если бы вы взяли меня за руку и повели по праведной. Я взяла бы его за руку и увела из семьи, если бы мне еще в детстве не внушили, что красть нехорошо. Особенно у старушек. В бельведер заглянула музейщица, которая собралась уходить домой. Выставить нашу компанию, помня о куче верительных грамот, она не решилась, только попросила предупредить сторожа, когда мы закончим с нашими поисками, а если захотим выпить чаю – тут же в архиве, в закутке, есть чайник, растворимый кофе и печенье. – Чем богаты, – подарила эта змея извиняющуюся улыбку «месье де Ла Тремулю» и так же интеллигентно исчезла. – Merci mille fois, madame, – поклонился граф ей вслед. – Вы еще не знаете, что за отравой она вас попотчевала, – съязвила я. – От растворимого кофе вреда сердцу не будет, – вмешалась Натка, в два счета разыскав тот самый закуток, – потому что кофеина в нем нет. А что тут есть? – она чем-то загремела-зашуршала позади стеллажей. – Печенье «Земляничное», ванильные сухарики… да мы пируем! – и вдруг – испуганно: – Идите скорей сюда! Мы с Бенкендорфом бросили пыльные папки, его величество – подкручивать усы, и поспешили на Наткин зов. Бог весть, что мы ожидали там увидеть. Подружка с чайником в одной руке и мешочком сухариков в другой замерла возле несуразного подобия буфета, перекочевавшего сюда из какой-нибудь старой питерской коммуналки и выкрашенного в белый цвет, чтобы скрыть следы времени. Откидная столешница, покрытая клеенкой с васильками, в боковых отделениях, когда-то, видимо, имевших дверцы – чашки-стаканы и разная снедь, в маленьких выдвижных ящиках… Выдвижные ящички?! Граф уже сорвал со столешницы клеенку и скидывал на нее содержимое полок. Через пару минут старинный секретер – быть может, гамбсовский, – изуродованный несколькими поколениями нерачительных хозяев, предстал перед нами нагим, хромым и несчастным, но неожиданно благородным. – Очень похож, – севшим голосом сказал Бенкендорф. – Но вы не уверены, Александр Христофорович? – спросил император, делая шаг по направлению к секретеру. У Натки заверещал мобильный телефон. – На самом интересном месте, – поморщила она носик. – Эй, эй, без меня не телепортируйтесь! Хочу поцеловать вас на прощание, – подмигнула Николаю Павловичу и ушла за стеллажи ворковать с соскучившимся женихом. – Прошу ваше величество и вас, Ольга… – граф сделал предупреждающий жест. – Не надо приближаться. Кто знает… – Боитесь промахнуться с эпохой? – усмехнулась я, глядя на него из-под полуопущенных ресниц, как в перевернутый бинокль – он находился сейчас очень далеко от меня. – Не хотелось бы попасть во времена Анны Иоанновны, когда этого секретера и в помине не было, – ответил граф, оглядывая нашу находку со всех сторон, аккуратно отодвинув от стены. – Вашим талантам там было бы, где разгуляться, – буркнула я. Он верил в волшебную силу этой аетикварной рухляди, а я не верила ни капли. Вот его пальцы осторожно ощупывают ящички, которых изначально было двенадцать, но сейчас осталось всего девять. Если попытаться сосчитать, сколько рук касались их за десятки лет… выдвигали, задвигали… что там говорит теория вероятностей? Впрочем, с математикой у меня всегда были нелады. А потом вдруг ящичков снова стало двенадцать, неведомым образом облупилась белая краска, граф стоял возле чудесного бюро из красного полированного дерева, с инкрустацией перламутром – да, это был Гамбс, не позже 1810 года; я перевела взгляд вниз – под ногами на только что голом полу расстилался пушистый ковер; по сторонам – во вновь обретших дверцы книжных шкафах бронзовели за стеклами переплеты благородных томов, в простенке между окнами маячил портрет какого-то старикана в сюртуке и воротничках, как у моего пращура пана Станислава. С потолка свисала люстра с оплывшими свечами, в камине потрескивал огонь. Ни намека на присутствие электричества или центрального отопления. Я схватилась за мобильный телефон – мой оператор был вне зоны доступа, не реагировала ни одна внешняя функция, сколько ни дави кнопки, а когда я подняла голову, наткнулась вдруг на взгляд графа. Очень странный взгляд. Я даже не сразу сообразила, что мне в нем показалось таким странным – не удивление и не испуг, не растерянность, не раскаяние… этот твердолобый жандарм выглядел донельзя довольным!
– Потому что я могу вам предложить только шесть лет? Я бы согласилась и на полгода, лишь бы он принадлежал мне одной, а не на паях с двумя горгонами – империей и графиней.
Знаю, что дальше будет, но всё равно не могу это спокойно читать.
Отправлено: 08.10.12 13:55. Заголовок: Император ужасно сме..
Император ужасно смешной в наше время. Пуховик Андрея радикально оттенка, гамбургер и его дожевывание. Алекса пишет:
цитата:
Они очень друг другу подходят: вальяжный лев и веселая болаболка без комплексов.
Действительно из Наташи и Николая вышла забавная пара.
Объяснение в архиве между графом и Ольгой никого не оставляет равнодушной. Мужчине и женщине в любви всегда трудно найти равновесие между хочу и должно. И чем сильнее чувства и просвещеннее влюбленные, тем больше требуется усилий и самоотречений. Мои тайные надежды на перемещение Ольги в XIX век оправдались. Теперь банковать будет граф.
Рехнуться можно! Объяснение между БиО меня всю трясет. Олю готова прибить, паразитку, нервокрутку такую. Всё правильно Беня сделал, взял и упёр гордячку с собой.
Ninel пишет:
цитата:
Действительно из Наташи и Николая вышла забавная пара.
У Натуськи легкий и веселый характер. С ней легко жить и дружить. Николашке она очень подходит.
Отправлено: 09.10.12 18:00. Заголовок: Ну что вы сразу - не..
Ну что вы сразу - нервокрутка :) Это защитная реакция у девушки, чтобы не дать мужику сразу все козыри в руки. А то, когда они поймут, что им ничего уже добиваться не надо, сядут на шею и ножки свесят )))))
Светлячок пишет:
цитата:
Всё правильно Беня сделал, взял и упёр гордячку с собой
Он не хотел, это вышло случайно :) Вернее, так сильно хотел, что сработало высшее наитие при поиске кнопки
Все даты в формате GMT
2 час. Хитов сегодня: 93
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
. 
.
Только Олюшка - сладкая кошечка, может быть графиней Бенкендорф. Если мы говорим о моём дядюшке. Любые Донцы и Захаржи идут заклеивать окна на зиму. 
. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
