|
|
| Сладкоежка
|
Сообщение: 13230
Репутация:
121
|
|
Отправлено: 20.09.12 12:18. Заголовок: За ночь на седан нам..
За ночь на седан намело снега, но мой спутник галантно не позволил мне возиться со щеткой и сам пустил ее в дело.
– Вы похожи на швейцара или дворника, – сказала я, посмеиваясь в воротник.
– Я – старый солдат, мадемуазель Ольга, – ответил он, как вчера.
– Понимаю – развести костер в чистом поле, или починить кивер, весь избитый?
– Случалось и такое, – он аккуратно отряхнул щетку от снега и положил ее в багажник.
Сашка любил говорить, что настоящий мужчина не тот, кто сам умеет починить машину, а кто в состоянии купить автосервис. Согласиться с ним мне мешал извечный женский дух противоречия, или доставшийся от прародительниц инстинкт, который требовал, чтобы мужчина добыл мамонта на охоте, рискуя жизнью, а не приволок замороженную тушу из супермаркета.
– Спасибо, – вполне искренне улыбнулась я шефу жандармов. – И называйте меня просто Ольгой. В 21-м веке к девушкам обращаются «мадемуазель» только во Франции.
– Если вам так будет угодно… Ольга.
Есть мужчины, способные добыть мамонта. Есть – способные оплатить кредитной карточкой. А есть – как тот самый мамонт. Замороженный.
На Невском мы остановились у бутика мужской одежды.
– Простите, но вам нельзя идти во дворец в этом мундире.
Он вновь любезно избавил меня от долгих объяснений:
– Я заметил, что сейчас другая мода.
– Тогда – вперед! – сделала я приглашающий жест.
На пороге нас встретили два вылощенных и подобострастных живых манекена. Я сообщила, что мой спутник – баритон из Большого театра, с самолета – прямо на репетицию в Мариинку, багаж потерян в аэропорту, а через час – обед у мэра.
– Полагаюсь на ваш вкус! – удостоила я халдеев аванса в виде лучезарной улыбки, вручив им моего спутника.
Не хватало, чтобы я лично подбирала ему носки и галстуки. Достаточно того, что я за них заплачу.
Манекены дружно моргнули и увели «московского гостя» в недра магазина, исчезнув там надолго. Я раз пять успела потерять терпение, зевая над журналами мужской моды, когда моим глазам явился респектабельный джентльмен, словно сошедший с их страниц, но с осанкой, какой королям подиума ни в жизнь не добиться, хотя бы им спину ставил сам Рудольф Нуриев. Мужчины с такой осанкой вымерли вместе с эполетами, ментиками и киверами.
– Это вы, Александр Христофорович?
Герой костюма за тысячу долларов выглядел мрачнее тучи, но стоически терпел непривычный покрой, за что я почти прониклась к нему уважением и решительно пресекла попытку рассчитаться ассигнациями образца 1830 года.
– Я не могу допустить, чтобы за меня платила дама! – негодовал он на французском языке, чтобы не подслушали манекены.
– А я не могу допустить, чтобы вас забрали в полицию или сумасшедший дом!
Но он не угомонился и достал золотые полуимпериалы.
– Немедленно спрячьте! – зашипела я.
– У вас и золото больше не в ходу?
– В ходу, только не здесь!
Покупку манекены оформили по моей карточке, а мундир и саблю бережно сложили в фирменные пакеты бутика и донесли до машины. Как я ни артачилась, горсть золотых Бенкендорф все-таки ссыпал мне в сумочку.
– Оставили бы лучше на память ваш мундир, – сказала я, выруливая со стоянки. – В девятнадцатом веке сошьете новый.
– Вам действительно хотелось бы оставить что-то на память обо мне? – поймал он мой взгляд в зеркале заднего вида.
– Вы же не захотите остаться сами.
Наконец-то он понял, что над ним подшучивают, насупился, отвернулся к окошку и пробурчал:
– Кем вы меня представите во дворце? Тенором?
– Господин Пиотровский не так наивен, как продавцы в бутике, – фыркнула я, краем взгляда скользнув по сердитому профилю. – Вы будете… скажем, светочем культуры из французской глубинки.
У меня в визитнице завалялась карточка некоего Жана де Ла Тремуля, «владельца частного музея в Див-сюр-Мер, Нормандия».
Шеф жандармов хмуро согласился с новым назначением, лишь поинтересовался, что за птица господин Пиотровский.
– Теперешний владелец дворца.
– Император?
– Куда там! – рассмеялась я. – Сторож кучки шедевров.
Экскурсию по Эрмитажу мы начали, как простые смертные, купив в кассе билеты. Толчея на Иорданской лестнице и в парадных залах гостя из 19-го века нимало не смутила – по его словам, при Николае Павловиче творилось то же самое.
– И так же за вход брали сто рублей?
– Билеты на благотворительные балы стоили и по пятьсот.
– Одним словом, вы не находите здесь никаких изменений? – съехидничала я.
И была немедленно наказана за ехидство дотошным перечислением всего того, что стояло или висело не на своих местах, вплоть до облицовки печи, которую я и замечать-то раньше не замечала. Если все николаевские жандармы были такими же занудами, как их начальник, понятно, почему народ избегал с ними общения.
Случай отыграться представился мне в галерее героев войны 1812 года. Несколько портретов были на реставрации, и я потребовала, чтобы граф их назвал. Два он вспомнил верно, а с третьим оконфузился.
– То-то же! Не будете строить из себя всезнайку.
– Они здесь все на одно лицо, – оправдывался Бенкендорф.
– Но ваше-то вы можете отыскать?
Он показал.
– Далековато от государя, – заметила я.
– Зато не под хвостом его коня.
– Вы не сильно жаловали Александра Павловича, не так ли?
– Он мне платил той же монетой.
Очкастая музейная служительница давно уже прислушивалась к нашему разговору, и глаза ее постепенно становились размером со стекла очков.
– Пойдемте, – потянула я «мсье де Ла Тремуля» за рукав, давясь от смеха.
Встречи с Пиотровским или кем-то из его заместителей, к счастью, удалось избежать.
Мы поднялись по боковой лестнице, закрытой от обычных посетителей, в бывшее фрейлинское крыло дворца, которое так любили навещать особы царских кровей. В одной из этих комнатушек жила когда-то моя прапрапрабабка и тезка Ольга Калиновская, удостоившаяся внимания наследника престола, которое стоило ей ссылки в Варшаву. Граф Бенкендорф, конечно, был с ней знаком. Возможно, даже принимал участие в ее травле.
Ну уж нет, об этом я его расспрашивать не стану! Пусть штудирует историю России за минувшие полтораста с гаком лет.
Хлопнув на стол перед графом два пухлых тома, я села напротив, открыла свой ноутбук и углубилась в деловую переписку, но через пять минут поймала себя на том, что читаю в википедии биографию моего визави. Битва при Рущуке… Партизанские рейды в тылу у Наполеона… Подавление польского восстания… Жена – урожденная Донец-Захаржевская… Матка боска, что мне за дело, на ком был женат человек, которому двести лет в обед!
Он завозился напротив, сердито шелестя страницами – наверно, тоже прочитал что-то неприятное. Я думала, что про Крымскую войну, но, как выяснилось, недооценила жандармскую систему скорочтения – граф уже добрался до Японской.
– Могу ли я взять эти книги с собой? – спросил он.
– Пожалуйста, если не боитесь огорчить государя.
– Кто предупрежден – тот вооружен.
– Уж не замышляете ли вы изменить течение истории? – насмешливо изогнула я бровь.
– Но ведь не просто так судьба подарила мне эти знания.
– Мужчинам лишь бы завоевать мир, и нет печали, что дома вас ждет и тоскует жена, – и кто, спрашивается, тянул меня за язык?
Он наморщил лоб, изображая удивление.
– У меня нет жены.
Даже неловко было, право, уличать его во лжи с помощью википедии, да и страничку ту я уже закрыла. И очень вовремя – Бенкендорф заинтересовался ноутбуком, приняв его сначала за книгу.
– Это замечательная книга, – охотно пояснила я. – Можно, не сходя с места, попасть в любую библиотеку мира, или написать письмо, которое в ту же минуту прочитают на другом конце земного шара.
Он смотрел недоверчиво, пришлось показать, как работает электронная почта.
– Маленькое волшебство двадцать первого века. Если уж вам в девятнадцатом удалось изобрести способ шагать сквозь века…
– Нелепая случайность, – буркнул он, сердито теребя узел стильного галстука.
Я навострила уши, но больше им от откровенности графа ничего не перепало.
– Эти письма проходят цензуру? – оседлал он любимого конька.
– Никакой, – ответила я с потаенным злорадством.
– То есть любой человек может написать, что ему вздумается?
– Любую ересь!
– Это очень вредная книга, – проворчал он.
– Ваши современные коллеги на нее просто молятся, потому что она рассказывает им всё про всех, хоть про смутьянов, хоть про добропорядочных граждан.
– И что сейчас делает его величество, тоже можно узнать?
– И даже увидеть! – засмеялась я, позвонила Натке и попросила включить скайп.
В подружкиной гостиной царила самая непринужденная атмосфера: его величество восседал на облюбованном им диване, одетый уже не в халат, а в толстовку Дюсика и просторные хлопчатобумажные штаны, Натка красовалась в роскошном шелковом кимоно, на экране 3D-телевизора трясли разноцветными перьями и длинными ногами полуголые мулатки, а на низеньком вчерашнем столике теснились тарелки с какими-то закусками и, прости, Господи, початая бутыль чачи, привезенной Дюсиком откуда-то с Кавказа. Я подумала – может, Дюсик был не такой уж и лопух, и нарочно дарил Натке крепкоалкогольные напитки со всех концов света, чтобы по выпитым бутылкам считать наставленные рога?
Бенкендорф почтительно приветствовал императора, который сначала не узнал графа, а потом, сняв 3D-очки и вволю посмеявшись над его новым костюмом, пожелал узнать о новостях в городе и во дворце.
– Новостей много, государь, и я готов немедленно приехать, чтобы доложить вашему величеству все подробности, – отчеканил шеф жандармов, демонстрируя увесистый двухтомник российской истории.
По тому, как вытянулось монаршее лицо, я поняла, что месть за насмешку над галстуком Бенкендорфу явно удалась.
– Вы видели мою супругу, граф? – пожевав губами, спросил его величество.
– Волею рока мы перенеслись на много лет вперед от времени, когда государыня Александра Федоровна проживала во дворце, – напомнил граф о том, о чем самодержец забыл, или просто не брал в голову.
– И она не пришлет за мною камергера Путятина? – оживился Николай Павлович.
– Не пришлет, ваше величество, – ответствовал шеф жандармов серьезным тоном, но в усах у него пряталась лукавинка.
– Благодарю вас, граф, можете быть свободны.
– А доклад, ваше величество? – напомнил Бенкендорф.
– Отложим до вечера… до завтра, – с этими словами император снова водрузил 3D-очки на переносицу и отвернулся к телевизору.
– Аудиенция у его величества окончена! – Натка весело помахала нам ручкой, и окно скайпа погасло, предоставив нас с шефом жандармов друг другу и свободному вечеру.
Раз уж подружка взяла на себя обязанность спаивать государя-императора, негоже и мне отлынивать, подумала я со вздохом. Выведать про межвременной коридор повезет, скорее всего, Натке, благо Николай Павлович казался более податливым, чем его кремень-клеврет, ну а я хотя бы пополню запас знаний о культуре первой половины девятнадцатого века, что будет отнюдь небесполезно в моей работе.
– Не знаю, как вы, а я бы сейчас съела мамонта, – заявила моим голосом пещерная женщина графу Бенкендорфу. – Обедать уже поздно, едемте ужинать.
– С удовольствием провожу вас, куда пожелаете, Ольга.
– Я очень ценю вашу галантность, Александр Христофорович, умоляю вас об одном, – заискивающе заглянула я ему в глаза, – не нужно подавать официантам на чай золотыми монетами.
– С них и медного пятака достаточно, – отрезал он.
О матка боска, за что мне это наказание!..
Продолжение следует.
|
. А чего не в душевой кабинке? Там было бы тесно и телесно. 
Рада, что Натка всем нравится 
Хотелось бы то же самое услышать про Олю, тогда бы я была абсолютно счастлива, но уж тут как получится :) 
Это я к тому, что нет и не надо. 
История вообще не про горизонталь. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
