Отправлено: 16.06.09 19:53. Заголовок: "Дорога в пропасть", драма - 3
Название: «Дорога в пропасть» Жанр: Драма Герои: Анна, Владимир, Натали и другие. Сюжет: По мотивам одного романа Шелдона. При перечитывании пришла мысль спроецировать. Это не плагиат, за основу взята лишь идея, сюжетная линия. Есть отклонения от сериала. Время действия то же. Первая часть<\/u><\/a> Вторая часть<\/u><\/a> Дополнительно: фик начат в 2008 году.
Отправлено: 26.09.10 19:31. Заголовок: Оленька, спасибо за ..
Оленька, спасибо за продолжение! Какой поворот неожиданный Не то, чтобы я не верила совершенно, что такое могло произойти, нет - просто не ожидала. От такого Корфа не ожидала. Вернее, даже не так - ожидала, но в другое время, значительно позже. Он обязательно должен был вспомнить Анну и раскаяться в том, как поступил с ней - и по законам жанра, и по человеческим. Просто мне казалось, что прежде он должен пережить что-то тяжелое, что подтолкнуло бы его к раскаянию - посреди благополучия люди мало склонны вспоминать тех, кого обидели. Но судьба и автор распорядились иначе :) Благодаря чему я записываю на счет барона маленький плюсик. Маленький - потому что не знаю, как он поведет себя дальше. Может, это была только мимолетная вспышка, и после он продолжит как ни в чем ни бывало отбивать Нату у Андрея. Сама Ната ведет себя максимально достойно, как возможно в сложившейся ситуации, но она уже запуталась, и чем все это закончится, предсказывать не берусь. Андрея жалко Буду терпеливо ждать продолжения. Оленька, спасибо еще раз!
Отправлено: 27.09.10 09:59. Заголовок: Оля, как завораживаю..
Оля, как завораживающе трогательно . На сцене пожара я разревелась просто . Очень интересно и логично, хорошо что ты так внимательна к внутреннему миру своих героев, переживаешь вместе с ними, а не просто ахаешь, охаешь над сложившейся ситуацией. Наташа молодец, если не можешь противостоять - возглавь, хотя такой образ действия подходит больше сериальному Владимиру(вообще-то зачатки силы духа и Наташи прослеживались в ситуации с цесаревичем и т.д., но твоя гораздо более яркая и смелая девушка, способная дать отпор, но, правда, как верно отметила Гата, запутавшаяся уже, про Андрея я молчу, ты его не просто реабилитировала, мне действительно интересно за ним наблюдать , это очень редко происходит. Его и жалко(но это не такая жалость когда хочется пожалеть и приголубить, а такая, когда хочется поддержать, он не потерял в моих глазах мужественности) и уважаю одновременно). Насчёт Владимира, я почему-то была уверена, что он должен вспомнить об Анне, научится задумываться о последствиях своих поступков после Наташиного падения, пожар послужил катализатором его воспоминаний, направил мысли конкретно на ситуацию с Анютой.
Gata, Четвёртая Харита , спасибо, что читаете Четвёртая Харита пишет:
цитата:
Насчёт Владимира, я почему-то была уверена, что он должен вспомнить об Анне, научится задумываться о последствиях своих поступков после Наташиного падения, пожар послужил катализатором его воспоминаний, направил мысли конкретно на ситуацию с Анютой.
Я хотела передать именно это. И рада, если удалось.
Отправлено: 20.10.10 09:51. Заголовок: Мне показалось не оч..
Мне показалось не очень правдоподобным, что Владимир вдруг вспомнил Анну. С чего это вдруг. Его интересы теперь диаметрально противоположны. Но автор решила так, будем посмотреть, что из этого выйдет
Отправлено: 29.12.10 19:19. Заголовок: Розик, спасибо, что ..
Розик, спасибо, что заглянула, мне очень приятно Вы знаете, когда я видела упоминание этого фика в номинации, так стыдно было. Я же его так давно не продолжала! Простите, каюсь. Вот пока первая часть главы, надеюсь до НГ успею и вторую - про Владимира.
Глава 17.
(тот же вечер, что и в предыдущей главе)
(1-ая часть)
Красноватые отблески заката кружились на стенах, легко касались расставленных на столе чашек и сахарниц и, словно подразнивая своей неуловимостью, перелетали с одного прибора на другой. Стороннему наблюдателю наверняка показалось бы, что этот вечер не отличается ничем от сотни других вечеров в сотнях других гостиных. Счастливая семейная пара. Маленький мальчик, строящий пирамиду из кусочков сахара. Неторопливая размеренная беседа. Сияющие глаза женщины, сжавшей под столом руку мужа. Полная гармония, которую, казалось бы, ничто не может разрушить. Анна чуть усмехнулась: неужели в мире вовсе не обходится без кривых зеркал?! Сколько она ни старайся не замечать на себе пристальные взгляды графа, его излишнюю предупредительность и, казалось бы, невинное желание коснуться лишний раз ее руки, это невозможно было изменить и закрыть на это глаза. Снова и снова хлеставший по ушам голос: «Охотник всегда берет, что пожелает». Каждую ночь ей снился один и тот же сон - пугающие черные полосы, проходящие через лицо Ольги. Совсем как тогда - на табакерке. Только теперь они еще более увеличивались и разрастались, захватывая уже не только лоб и щеки, а простирая свою пугающую сеть до самых висков и глаз. Глаз… Эти глаза казалось молили ее, кричали ей о помощи, а она просто стояла и смотрела, не в силах ничего сделать. Как будто что-то невидимое удерживало полы ее платья, не давало пошевелиться. Просыпаясь с испариной на лбу, Анна все время спрашивала себя, что же такого она сделала, почему именно ей судьбой уготовано терять всех, для кого стучит ее сердце. Она не знала ответа. Знала только одно - это все не случайности, в жизни нет ничего случайного, даже вспорхнувшая с ветки птица знает, мимо каких земель, будет лежать ее полет. Судьба посылает ей знаки, один за другим - с Ольгой должно случиться что-то нехорошее, даже не просто не хорошее, а очень страшное и необратимое. В первый момент Анна пыталась стряхнуть с себя это наваждение, но неизвестно откуда появившееся предчувствие росло и крепло в ней с каждым днем. Мысли словно разделились на две враждующие армии. Одни естественным образом пытались оттолкнуть то, о чем было страшно даже думать, вторые же словно в противовес стремились зайти все дальше на опасную половину. У нее было состояние растерянности. Она не знала, к чему ей прислушаться и что делать дальше. Не думать о том, что с каждым днем становилось для нее все более очевидным, было невозможно. А думать и ничего не предпринимать - невозможным вдвойне. И сейчас глядя на то, как граф передает Ольге чашку, соприкоснувшись своими пальцами с пальцами ее руки, Анна, словно давая выход тому, что уже давно томило ее сердце и мучило ночными кошмарами, мысленно говорила себе, что она и только она станет причиной несчастья Ольги. Это же так очевидно. Что для любящей женщины может быть страшнее разочарованья?.. А оно последует неминуемо. Из песни не выкинешь слов, правда всегда пробивает себе дорогу через обман. Ольга очень любит мужа и это ставит его в ее глазах выше всех на свете людей и их слабостей, но рано или поздно она вольно или невольно заметит промелькнувшую в его глазах незнакомую искру. Возможно, сперва она этому не поверит и отмахнется от досадливых мыслей. Но они будут возвращаться к ней снова и снова. Как пугающая черная метка, как грозовое облако в погожий день. Станут словно частью ее самой, как будто врастут в сердце корнями, накладывая свой отпечаток на все окружающее, не давая как прежде радоваться свету солнца и предаваться беззаботному смеху. Дни будут бежать вперед, подгоняя друг друга, а подозрения с каждым новым рассветом лишь сильнее захватывать сердце. И скоро останется только одна, всего лишь одна спасительная мысль - за которую она будет цепляться, как за последний спасительный трос, последняя притаившаяся в груди надежда о том, что все это неправда, всего лишь игра воображения - что именно эта игра сплела этот невозможный, немыслимый узор, нити которого на самом деле не прочнее дыма. Но и эта надежда, именно тогда, когда уже останется последним утешением будет вырвана из ослабевших рук, растоптана и обращена в пыль. И реальность, жестокая, но от этого не менее правдивая, каждой вещью, каждым предметом в комнате, даже собственным отражением в зеркале будет посмеиваться над глупостью и слепотой - над всем тем, что так свойственно любящим сердцам… Анна знала это. Так было с ней. Все это она прошла и прочувствовала. Все от первой до последней капли испила до дна. Ничего не может быть ужасней и хуже этого пути. Ничего не может быть хуже веры, которой уже никогда не вернуться… «Знаешь, Анна… С первой минуты, когда я увидела Сергея, поняла, что он будет моим. Я почувствовала это. Мне кажется, в каждой женщине иногда просыпается настоящая волшебница! Да-да, волшебница! Которая может заглянуть в будущее и видит при этом так четко, как не дано ни одной прорицательнице! А может быть, все это глупости! И ничего из этого на самом деле нет, может быть, волшебство в нас самих, в первом взгляде, первом обращении и первом танце! Кажется, я помню наизусть каждое движение того первого вальса, что объединил наши руки, и мне никогда не хотелось их размыкать! Мне хотелось кружиться в нем вечно, раствориться, как растворяешься, падая в густую зеленую траву родных полей! Да, мне показалось, что мы вечно знали друг друга, что объединившись с ним в том танце, я как бы вернулась домой, понимаешь? Я не слышала ни одного комплимента, из тех, что так щедро вылетали из его уст. Так я была заворожена его близостью, его откровенным восхищением, которое так перекликалось с моим собственным. Очнулась я лишь, когда он галантно поклонившись спросил, что следует делать, чтобы снова заслужить право вести меня в танце? И я ответила шуткой: только никогда не приглашайте другую, этого я не перенесу. Но как только я произнесла эти слова, поняла, что они не были шуткой даже в половину! Ты знаешь, я никогда не устаю благодарить судьбу, что она подарила мне такого доброго друга и мужа! Я люблю его так сильно, что каждый день молю Бога только об одном: если ему будет угодно забрать Сережу, то пусть следом возьмет и меня - так невыносимо мне думать, что можно хоть одну минуту, хоть одно мгновение прожить на свете без него…» Слова эти эхом звучали в ушах Анны, в то время как глаза неотрывно следили за Ольгой и графом. Служанка принесла еще два канделябра с четырьмя свечами, и в их приглушенном мягком свете все показалось каким-то более спокойным и не таким уж страшным. Быть может, она все же не права. Людям свойственно ошибаться, что если сейчас ошибается именно она, Анна? Да, один вид Бецкого вызывает в ней какой-то подсознательный страх, а некоторые его слова и жесты и вовсе внушают желание бежать так, что бы самому ветру было не под силу ее догнать… Но не видит ли она больше, чем есть на самом деле? Кто дал ей право судить, основываясь лишь на каких-то внутренних ощущениях, возможно даже предубеждениях?.. - Дорогая, - Ольга протянула ей тарелочку со свежеиспеченным кексом. Подтянувшись вперед, чтобы ее взять, Анна поддела локтем чайную ложечку так, что она потянулась вниз. Одновременно с графом они нагнулись за ней, он успел подхватить ложечку первым, и в следующее мгновение той же рукой крепко сжал пальцы руки Анны. Подавляя желание резко выдернуть руку, она почувствовала, как лицо ее заливается гневным румянцем. Этот медленный изучающий ее взгляд и дерзкое прикосновение - объединившись, как будто повторяли снова и снова: «Охотник всегда берет, что пожелает». Если бы не присутствие Ольги, Анна, верно, бросилась бы опрометью из комнаты, но вместо этого лишь медленно вернулась на стул, и, стараясь не выдать себя дрожью, так же медленно опустила ложечку на блюдце. Боясь поднять глаза, исполненная ужасом того, что Ольга может прочесть спрятанные в них чувства, она осмелилась вскинуть голову лишь, когда Ольга повернулась к издавшему недовольный стон карапузу: - Илюша, ну что же ты! Пирамидка из кусочков сахара рассыпалась, и малышу оставалось лишь недовольно тереть руками щеки. Наблюдая, как Ольга подошла к нему и взяла сына на руки, что-то шепча ему с нежной улыбкой, Анна приняла решение. Не важно, что будет с ней, но в этом доме она не станет яблоком раздора. Не важно, куда она пойдет, но Ольга никогда не будет страдать по ее вине. В своей жизни, в своем неведении Оля так счастлива, так беспечна. Пусть же так будет и дальше. А правда… иногда она делает слишком больно - цена ее слишком велика. И Анна, успев узнать подругу, чувствовала, что для Ольги эта цена будет слишком высокой. Ей лучше не знать. Никогда не знать. И она, Анна, сделает для этого все. Пусть даже ей придется навсегда потерять Ольгу, ее дружбу и даже отголоски былого расположения, когда она уйдет вот так - без прощального слова, черкнув лишь несколько слов записки… Но если этим она сохранит душевное спокойствие Ольги, ее счастье, какая разница, что та будет думать о ней потом? В сущности это не важно. Пусть думает все, что угодно. Только не то, что есть на самом деле… С улыбкой, - первой за долгое время, - глядя на догорающий закат, она невольно подумала, что это явление природы ознаменовывает уже второй поворот в ее жизни. Какой же принесет ей меньше страданий, и что ждет впереди? Ответов на эти вопросы было не найти.
Анна, успев узнать подругу, чувствовала, что для Ольги эта цена будет слишком высокой. Ей лучше не знать. Никогда не знать. И она, Анна, сделает для этого все. Пусть даже ей придется навсегда потерять Ольгу, ее дружбу и даже отголоски былого расположения, когда она уйдет вот так - без прощального слова, черкнув лишь несколько слов записки… Но если этим она сохранит душевное спокойствие Ольги, ее счастье, какая разница, что та будет думать о ней потом? В сущности это не важно. Пусть думает все, что угодно. Только не то, что есть на самом деле…
Анна оказалась в сложной ситуации. Её решение уйти похвально. Только вот не знаю, сможет ли она уйти далеко. Этот Серёга не внушает доверия. Ну и странно, что ей всё равно, что подумает о ней Ольга. Лучше Анне найти какую-нибудь более-менее правдоподобную причину, объясняющую свой уход.
Ну и странно, что ей всё равно, что подумает о ней Ольга.
Не совсем так. Ей не все равно. Просто в сравнении с тем, что Ольга может узнать, это кажется ей не таким важным. Светлячок пишет:
цитата:
Лучше Анне найти какую-нибудь более-менее правдоподобную причину, объясняющую свой уход.
Я тоже так думаю Просто первое побуждение всегда несколько импульсивное и спонтанное (особенно в той ситуации которой Анна, мне кажется было бы в психологическом плане неверным, если бы она все сразу расставила по местам и выбрала лучшее). А уже подумав, мы его корректируем. Разверну это в следующей проде. Светлячок , спасибо, что читаешь
Отправлено: 30.12.10 19:26. Заголовок: Olya пишет: Ей не в..
Olya пишет:
цитата:
Ей не все равно. Просто в сравнении с тем, что Ольга может узнать, это кажется ей не таким важным.
Я тоже так считаю. Анна из двух зол выбирает меньшее для Ольги и пытается предотвратить то, что может разрушить её счастье. Очень Анне сочувствую. Она оказалась в трудной ситуации. Оленька, не томи с продолжением. Я уже не надеялась прочитать проду в этом году.
Отправлено: 05.01.11 09:42. Заголовок: Анна собралась по св..
Анна собралась по своей сериальной традиции сделать ноги, как только ситуация оказалась сложной. А слабо открыто встретить трабл лицом к лицу и попробовать решить проблему иначе?
Отправлено: 05.01.11 19:13. Заголовок: Тормоз Гата в своем ..
Тормоз Гата в своем амплуа - только сейчас обнаружила продолжение истории, за которой слежу с таким интересом! Анна права, что собралась уехать, рано или поздно это все равно пришлось бы сделать, только со скандалом. А так есть шанс, что после ее отъезда Сергей угомонится - слабенький, но шанс :) Приятно, что Анна здесь думает о других, не только о себе, как в сериале. Только вот чем закончатся ее благие намерения... Мне кажется почему-то, что у Ольги с Сергеем уже не будет хорошо. А у Анны впереди - полная неизвестность.
Оленька, спасибо за продолжение! Жду, что дальше, и волнуюсь за героев.
Роза пишет:
цитата:
А слабо открыто встретить трабл лицом к лицу и попробовать решить проблему иначе?
А как ее можно решить? Я, правда, выхода не вижу, кроме как исчезнуть.
Отправлено: 13.01.11 12:37. Заголовок: Роза пишет: Анна со..
Роза пишет:
цитата:
Анна собралась по своей сериальной традиции сделать ноги, как только ситуация оказалась сложной. А слабо открыто встретить трабл лицом к лицу и попробовать решить проблему иначе?
Я очень слабо ассоциирую свою героиню с сериальной, но понимаю, что это естественно и неизбежно. Спокойно, далеко не уйдет
Девочки, спасибо за отзывы. Мне так стыдно нарушать обещание, простите, подарки меня закрутили и на каникулах с продолжением никак не успела. Но постараюсь скорее
Отправлено: 13.01.11 15:20. Заголовок: Ой, как много пропус..
Ой, как много пропустила. Оля нам решила показать почти привычную Аннушку дающую дёру. А если серьёзно то я не вижу иного лучшего выхода. Не с мужем же Ольги ей говорить, а то что она решила ни слова не сказать самой Ольге, боясь разрушить её представления о муже и семье характеризует как благородного и тонкочувствующего человека. Olya пишет:
цитата:
Спокойно, далеко не уйдет
Бедный Вовочка, я так понимаю. его ждёт хандра и раскаяние . Ждём продолжение. P.S. Будете смеяться, но знаете кого я представляю в роли Анны. Ни разу ни нашу Аннушку из БН. Сразу всплывает лицо Александровой в светлом цвете волос с длинными волосами.
Подарки - это святое дело, поэтому прощаем и ждём, когда у тебя будет время писать дальше.
Четвёртая Харита пишет:
цитата:
P.S. Будете смеяться, но знаете кого я представляю в роли Анны. Ни разу ни нашу Аннушку из БН. Сразу всплывает лицо Александровой в светлом цвете волос с длинными волосами.
Светлячок пишет:
цитата:
Я словила себя на той же мысли.
Ну вы даете! Уж что-что, а лицо и внешность я представляю именно Анны. Только значительно моложе, чем она была в БН.
Отправлено: 18.08.12 15:46. Заголовок: Продолжение http://i..
Продолжение
Глава 17.
(2-ая часть)
Солнце полностью скрылось за горизонтом, и прежде оживленные улицы Петербурга начали пустеть. Людские фигуры постепенно рассеивались, а те, что еще были на виду, двигались неторопливо и размеренно. Что было весьма логичным и понятным. Привычная смена декораций. День становился для них вечером, а значит подготовкой к новому дню, которому они в назначенный час передадут заботы сегодняшнего. И только один человек двигался столь быстро, как будто последние минуты и часы "сегодня" были для него так важны, что он не хотел уступать их темноте. Старался задержать. И готов был сражаться за них так, как если бы они принадлежали последнему дню его жизни. Что удивительно, он шел ровно и быстро, хотя словно и не смотрел на дорогу. Словно повинуясь какому-то внутреннему компасу.
Владимир действительно не чувствовал под собой ног, не замечал ни времени, ни пространства - так бывает, когда во весь опор мчишься на лошади. Сейчас он снова был ребенком, нетерпеливо понукавшим жеребца, чтобы успеть вернуться домой до наступления темноты. Как же иначе, ведь он обещал родителям, самым дорогим для него людям на свете… То же чувство, вернувшееся к нему сквозь долгие годы… Чувство того, что кто-то его любит и ждет. Он бежал или шел, не дышал и добирал воздуха, чувствовал одновременно усталость и необыкновенную бодрость, но не останавливался. Наконец-то этот маленький мальчик нашел свой путь, нащупал его в тумане и крепко ухватился, не отпуская. Теперь он не остановится и не сойдет с него никогда. Он возвращался. Возвращался по дорогам, ожившим в его памяти, проходя их снова и снова, проходя через время и расстояние, словно разрывая их насквозь. Все стало необыкновенно освещенным и ясным, подобралось вместе самым главным и одновременно незначительным, сложилось воедино - все нити вели к прекрасной девушке, завещанной ему судьбой. Той судьбой, что столкнула их незнакомцами в темном пролеске, руками Владимира усадила в седло и понесла далеко-далеко, без лишних слов и вопросов, как будто это было самой естественной вещью на свете. Вот отчего была вся эта пустота, такая глухая пустота - как зияющая рана в теле, в котором остановилась кровь. И оттого рана была сухой, она болела и нарывала, но оставалась сухой. Все остановилось в нем с того момента, как он прочитал письмо отца. Дуновение смерти, боль потери… Он потерял возможность чувствовать, понимать… Только ненависть. Он ненавидел самого себя, а через это чувство - и всех остальных. Что-то холодное и темное окружило его сознание и сердце. И эта темнота напрочь закрыла собой, словно навечно похоронила силуэт белокурой девушки, такой тонкий и беззащитный. Анна… Заслон в сознании не позволял ему даже вспомнить ее имя. Для него она была виновной в смерти отца, помехой, из-за которой он прервал путь в Двугорское, ошибкой, стоившей ему так дорого. Безумие! В какое страшное безумие повергает людей горе… Как он мог так думать, вместе с тем совсем об этом не думая? Как мог продолжать жить, не вспоминая ее? До сегодняшнего дня… Сколько прошло? Более месяца… Нет, ведь нынче - уже вторая половина апреля, а значит и того больше - около полутора месяцев. Анна, Анна… Как я мог вычеркнуть нашу встречу, наше время из своей памяти… Все то, что мы пережили, о чем разговаривали и думали… Те дни, когда я был таким свободным от всего и счастливым, сам не понимая своего счастья… Как мог?.. Что происходило в моей голове? Какая страшная глупость. Вся его жизнь. И все то, на чем она была построена. Говорить по душам - значит обрекать себя на предательство. Просить прощения - признак слабости. Любовь и привязанность - слишком сильная роскошь, слишком большая опасность. Властвовать другими можно только, властвуя самим собой. Кто внушил ему эти мысли? Когда и как в душе прочно укрепилась боязнь перед самым прекрасным чувством на свете? Только сегодня и сейчас он смог признаться себе, что полюбил. Что любит. Глядя в другие глаза, обращенные на него с другим выражением… Какая странная штука жизнь, и как иногда она играет с людьми. Где здесь связь, где логика?.. Их нет. Словно он долго тонул и бездумно цеплялся за все обломки, попадающиеся на пути, цеплялся, чтобы не утонуть и выжить, в то время как дно было совсем близко, под ногами - достаточно было на него только на него ступить. Но он не знал, что оно рядом, не замечал и, наконец, устав после долгой борьбы почти сдался, потерял сознание, покорился этому дну... И только очнувшись с удивлением понял, как смехотворна была его борьба. И первое, что пришло ему на ум, первое, столь же естественное как крик младенца, появляющегося на свет - было ее имя. В нем одном заключалась истина. Отрывки прошлого, как всколыхнувшиеся ветром страницы книги перемещали его то далеко назад, то возвращали в настоящее. Мысли и чувства были в растерянности. Он поднял глаза и изумленно узнал девушек-манекенов, наряженных в свадебные платья. Узнал так, будто видел их всего пару часов назад. Услышал смех, нежный и мягкий смех. Перевел взгляд туда, откуда слышался этот смех и увидел красивую пару, изучающую витрину. Мужчина наклонился к девушке и заговорщески прошептал: - Думаешь, такое подойдет для нашего венчания? А девушка, как будто не веря своим ушам, только смотрела на него. Смотрела долго и неотрывно, и лицо ее озарялось счастливым светом. Она бросилась ему на шею и то ли говорила, то ли шептала, восклицала или хрипло старалась выдавить: - Да! Да! Да… Мало-помалу обнявшиеся фигуры становились все более тусклыми, прозрачными. А скоро видение и вовсе растаяло в наплывающих сумерках. Владимир стоял один, и, прислонившись к стеклу витрины, снова и снова воскрешал в памяти эту сцену. Тогда он сказал ей эти слова, не понимая, почему их говорит. Также как сегодня вечером сперва безотчетно, инстинктивно, неосознанно произнес ее имя. Да и стоит ли этому удивляться. Милая прекрасная девушка, случайно повстречавшаяся на пути. Вспыхнувшая симпатия, искра. Сколько в жизни было подобных встреч! Разве возможно было сразу отличить ее ото всех предыдущих? Многообразие женских лиц, всевозможных туалетов, лент, кудряшек разнообразных цветов… Казалось, он видел всех их сейчас перед собой, и в то же время все они были словно отражениями друг друга. Если знал одну, то знал и всех остальных. И только два лица ясно вырисовывались, отделялись от других в этой толпе. Гордое, волевое лицо княжны Репниной. И нежное, с тонкими чертами лицо Анны. Только двух этих женщин нельзя было сравнить с остальными. Он ненадолго остановился на этой мысли, и вскоре еще одна занавеса была отодвинута в сторону. Он понял, почему они обе так плотно связались в его сознании. Ответ всплыл на поверхность сам собой: Наташа полюбила его. Полюбила с первого взгляда также, как и Анна. Иногда не хватает несколько лет и тысячи слов, чтобы понять чувства другого человека и поверить в них, а иногда хватает и одного движения, одного дрожащего поворота головы, непроизнесенного слова… Этот отчаянный рывок, попытка убежать от него, сокрыться где угодно - пусть даже в ледяной воде… Только теперь, когда сердце его самого было полно любви, он мог понять, что происходило с Наташей в тот момент. Не как светский лев, что может занести себе в актив еще одну победу, а как человек, знающий цену таким чувствам. И снова, снова его прожгло раскаяние за свою глупую затею. Сейчас гораздо более сильное, чем в последние дни. Он вздумал посмеяться над ней, пошутить. Одним махом окружил ее имя сплетнями и пересудами. Едва успел вытащить из ледяной воды - по его милости с ней могло случиться даже самое страшное… А она полюбила его. Он чувствовал это на уровне подсознания, хотя всеми силами души желал, чтобы это было не так. Он уважал Наташу и сознавал свою вину перед ней. Его попытки извиниться были самыми искренними. В конце концов, эта девушка помогла ему понять, как далеко зашел он в своей игре и как мало думал о последствиях. Заставила задуматься о своей жизни. Подвела хоть и косвенно к тому, чего он так упорно не хотел видеть. И за это он был ей безмерно благодарен. Но та, ради которой он хотел меняться, ради которой он уже поменялся - была другая. Та девушка с окровавленной щекой, в отчаянии метнувшаяся под копыта его коня. Бледная и испуганная. Без прошлого и настоящего. Та, что, не пряча от него глаз, тихо призналась: «Меня никто так никогда не защищал». Та, что оттаяла рядом с ним - как цветок после длительных ливней, доверчиво внимающий лучам солнца. Анна… Он чувствовал, что к глазам подступают слезы. Трепетная, добрая, ласковая. Она отдала ему свое сердце, не прося ничего взамен. Не требуя никаких обещаний. Ничего. Только бы он был рядом… Такое простое, естественное счастье. В этом карикатурном мире, в котором даже родители и дети не всегда могут похвастаться взаимопониманием и любовью. Так бывает только с одной женщиной на свете и с одним мужчиной, и никто не в силах поменяться с ними местами. Она поняла это гораздо раньше него. Эта неопытная девушка оказалась куда мудрее мужчины, считающего себя столь сведущим в любовных вопросах. Каким же он был идиотом! Боялся признаться себе в том, что чувствует. Тогда, в самые счастливые свои дни он, как слепец, как безумец продолжал цепляться за прошлую жизнь, еще не понимая, что более от той жизни ничего не осталось. Боже… если бы не болезнь отца, если бы не это злосчастное письмо… Все было бы совсем иначе. Совсем… Как она смотрела на него тогда! Предчувствуя долгое расставание. С надеждой, что он развеет ее страх. А он… Он вел себя так резко, даже грубо. Как будто нарочно желая причинить ей боль, не впуская ее в свое сердце. Ее, этот нежный цветок, который доверился его рукам и объятьям, доверился тому, что они оба чувствовали. И как жестоко он ей за это отплатил… Как сказать все это, как объяснить… Снова возник образ обнимающейся пары и девушки, счастливо шептавшей любимому: «Да…» Боль душила его. Боль мальчика, в раннем детстве потерявшего мать, и поклявшегося себе никогда более не любить никого так сильно. Маленького ребенка, который из гордости никому не показывал своих слез. Даже отцу. Гораздо проще было стоять в темном углу кладовой, отбывая наказание (иногда, словно специально на него напрашиваясь), чем искренне говорить о том, что чувствуешь. И становясь старше, он не становился другим. Так хотел быть другим, но не мог. Что-то внутри не давало ему все изменить… Их единственный искренний разговор с отцом, о котором оба мечтали всю жизнь, состоялся только перед смертью старого барона. Слишком поздно… Сколько раз он поворачивал время вспять, чтобы только снова мысленно услышать его голос и последние слова, что они сказали друг другу… - Нет! - подняв руки, Владимир словно старался с помощью этого нехитрого оружия отогнать тени прошлого. - Нет, нет!.. Жизнь продолжается. И Анна не станет для него лишь дорогим воспоминанием. Он довольно жил воспоминаниями в детстве и в юности. Довольно жил и чужой жизнью, не его. Все, что было прежде - принадлежит маске Владимира Корфа. Этой маске, которую он надел еще с детства и редко снимал даже наедине с собой. Но отныне она сорвана, уничтожена, разбита. Отныне он станет настоящим. Таким, каким и был с Анной. Таким, каким она научила его быть. Она всегда понимала его, поймет и теперь. И ему не нужно сейчас подбирать слова, как подбирают ноты в аккордах. Смешно! Только не для нее. Он сможет сказать все и так, без предварительной репетиции. Каждое слово найдет свой путь и свое место, едва только он взглянет ей в глаза. Если тысячи дорог на свете сходятся и перекрещиваются так, чтобы на одной из них встретились влюбленные, то разве может одно любящее сердце не передать, не объяснить свою любовь другому. Ее голос… как хочется снова услышать его… Но еще более хочется озвучить своим голосом правду. Исправить тот обман. Первый и единственный обман между ними: тем вечером, когда солнце уходило в тишину, забирая с собой последнюю брошенную им фразу… «Я вернусь…» Да, он вернется. И вернет в их жизни то, что тогда унесло это невыполненное обещание. Они снова придут сюда. И он повторит тот же вопрос, что задал ей тогда. - Ты думаешь, такое подойдет для нашего венчания?.. И если потребуется, будет стоять перед ней на коленях и повторять его снова и снова. Повторять не только губами, но и глазами, и объятьями, и поцелуями… пока не услышит тот же ответ, что однажды уже получил. И будет кричать и шептать его вместе с ней, пока не пересохнут губы. Единственный ответ единственной женщины. - Да…
Отправлено: 19.08.12 17:56. Заголовок: Знаю, что неожиданно..
Знаю, что неожиданностью. Но такова была идея с самого начала, я ничего не меняла. Правда Владимир должен был переосмыслить сначала все чуть позже, но разница незначительна. Если хотите, потом напишу, когда именно. Может кто-то скажет, что подобное невозможно. И я с этим не буду спорить, я не знаток мужской психологии. Но верю тому, что пишу
Отправлено: 19.08.12 18:44. Заголовок: Olya, всегда лучше п..
Olya, всегда лучше поздно, чем никогда
Алекса пишет:
цитата:
А чувства к Натали?
Натали была для Владимира такой же игрушкой, как и Анна, но теперь, когда в нем проснулась совесть, я не знаю, как он будет выкручиваться. С сериальным его тут роднит слабость, и решение, видимо, примут за него :) Но подождем, что нам дальше приготовил автор
Отправлено: 19.08.12 18:49. Заголовок: Olya пишет: Может к..
Olya пишет:
цитата:
Может кто-то скажет, что подобное невозможно.
Я как раз считаю, что это возможно. И для Владимира тоже. Но у твоего Корфа я пока не чувствовала ростков совести и любви в душе к Анне. Даже не понимаю, чем его могла Анна зацепить. Поэтому и написала, что неожиданно. Буду ждать продолжение, где, надеюсь,все разъяснится.
Gata пишет:
цитата:
Натали была для Владимира такой же игрушкой, как и Анна
Мне показалось, вернее я так прочитала и поняла, что Натали была для Владимира нечто большим, чем просто желанием потешить свое самолюбие и отбить девушку у князя Долгорукого.
Отправлено: 19.08.12 19:05. Заголовок: Алекса пишет: Но у ..
Алекса пишет:
цитата:
Но у твоего Корфа я пока не чувствовала ростков совести и любви в душе к Анне. Даже не понимаю, чем его могла Анна зацепить. Поэтому и написала, что неожиданно.
Возможно, у меня просто не получилось как следует передать чувства Корфа. Т.е. в словах, в описаниях. Поэтому я вижу ситуацию под своим углом, а вы - под своим. Ну и плюс контраст Анны с Натали, который вроде все поворачивает в пользу последней. Gata пишет:
цитата:
С сериальным его тут роднит слабость
Скорее, некоторая неадекватность. В нем слишком много эмоций, страстей. Слишком обострены все чувства. Спасибо за комментарии, я постараюсь учесть.
Отправлено: 09.10.12 14:47. Заголовок: Глава 18. (1-ая час..
Глава 18.
(1-ая часть)
Рассвет только начал золотить верхушки деревьев, когда Анна открыла глаза. Как странно - сделать это было нетрудно, хотя этой ночью ей не удалось соснуть и получаса. Она все думала о решении, которое приняла. Так обдумывают неизбежное. Ни тени сомнений. Только грусть от того, что это повлечет за собой. Ольга. Сколько ночей она просидела вот так, на краешке ее постели, когда считала, что Анна уже спит и не может ее видеть. Ольга… Она столько для нее сделала, приняла даже ближе и сердечней, чем иные люди - родных по крови сестер. Ее, случайно встреченную на пути девушку, которую совсем не знала. Эта неустанная забота, которую она всегда от нее чувствовала, такая естественная, что порой даже незаметная, эта всегдашняя готовность поговорить и выслушать. Да, Ольга умела слушать. Редкое качество в людях. Обычно они сами стремятся выплеснуть то, что накопилось в душе, рассказать, поделиться, переложить на чужие плечи. Но Ольга умела именно слушать. Разделять, понимать, находить слова утешения, тоже такие легкие и естественные, какие могут идти только от чистого, открытого сердца. Удивительная своей добротой и великодушием, искренностью каждого произнесенного слова и взгляда, она была словно воплощением всех тех качеств, что завещает каждая мать своей дочери, вместе с тем сознавая, как мала вероятность того, что они когда-нибудь соединятся в одном человеке. Даже упреки зазевавшейся служанке в ее устах всегда звучали, как в иных устах звучит похвала. Ольга… Тяжело было представить, что она не только потеряет ее, но и оставит горький след в ее добром сердце. Что подумает графиня о внезапном исчезновении подруги, что предположит? Что если в голову ей придет нечто ужасное, еще ужасней обвинений в неблагодарности и лицемерии, что если дни ее будут отравлены не только тем, что она ошиблась в девушке, которую приняла, как родную, но и беспокойством о том, что та снова решилась на роковой шаг? Напрасно Анна уверяла себя, что в этом не будет ее вины. Ольге она уже не сможет это объяснить. Не сможет сказать и то, как сильно привязалась к ней и полюбила, как сильно ценила ее участие и понимание. Ни потом, ни сейчас, больше никогда… При мысли об этом вместе с тоской в душе все настойчивей шевелилось какое-то странное чувство. Анна никогда не подумала бы, что способна на ненависть, но сейчас столь сильный гнев захватывал ее существо, едва она представляла себе слащавую физиономию графа, что невозможно было передать. Это по его милости сейчас она стояла перед столь сложным выбором, из-за его прихоти должна была потерять последнего человека, которого любила. В безмолвной ярости Анна вдавила ногти в ладони и долго сидела так, прежде чем тихий деликатный стук в дверь заставил ее вскинуть голову. - Анна, дорогая, я заметила свет в твоей комнате. Ты не спишь? - Оля, - бровки девушки взлетели к переносице. Неосознанно она повела глазами вокруг: словно желая проверить, не отложились ли ее мысли на стенах комнаты или шелковых занавесах, не выскочат ли они про Ольге из своих укрытий, не облекутся ли плотью и кровью, не заговорят, не закричат ли… - Нет-нет, входи. Войдя, Ольга осторожно притворила за собой дверь и на мгновение остановилась. Затем быстро прошла к кровати и опустилась на край покрывала. Она была в черном креповом платье. Меж глазами пролегли темные круги. Анна с удивлением смотрела на подругу. - Что-то случилось, Ольга? - Да. - В руке ее показался сложенный листок бумаги. - Это письмо из дома. Вчера вечером мне не спалось, и я села разбирать почту. Ох, Анна, почему я не сделала этого раньше! Мой крестник умирает. Сын моей горничной, я рассказывала тебе, помнишь? Письмо пришло два дня назад, но с приездом Сережи был такой переполох… Лиза пишет, что он совсем плох. И врач говорит, что осталось уже недолго… Какая-то болезнь, связанная с легкими… Бедный, бедный Алеша! Подумать только, я могу не успеть с ним попрощаться! На белом листке темнели кляксы - письмо, очевидно, писалось сквозь слезы. Анна с сочувствием посмотрела на подругу. - Дорогая, мне так жаль… - Да-да, - то ли стоном, то ли вздохом отозвалась Ольга. Она не плакала, нет. Глаза ясные, без малейших припухлостей. Должно быть, всю ночь она так и просидела за письменным столом, не переменяя позы ни на минуту. Прямая и несгибаемая. Анну всегда удивляла это в Ольге. Она могла расчувствоваться до слез над тем, что у других вызывает лишь снисходительную улыбку. Но когда речь шла о чем-то действительно важном, все внутри нее словно собиралось в одну твердую линию. Невозможно ни согнуть, ни сплавить. Наверное, это и есть истинная сила духа. Она протянула руку и сжала руку графини. - Ты не спала всю ночь? Ольга кивнула: - Дожидалась рассвета. Чтобы сказать Сереже и тебе. - Отправляешься немедленно? - Да, карета уже заложена, - голос ее был непривычный, сухой и твердый. Анна посмотрела на свои руки. На ладонях полумесяцами выступили красноватые следы от ногтей. Точно такие же, наверное, можно увидеть на моей душе, подумала она. Итак, все сложилось само собой. Когда Ольга уедет, ей ничто не помешает исчезнуть. Ужасно, конечно, что все так оборачивается. Но она все решила. Довольно испытывать судьбу. Свою она, конечно, можно испытывать сколько угодно, но не Ольгину. В первый раз она видела столь несчастным лицо подруги, и еще сильнее почувствовала свою вину перед ней. Хоть и не по своей воле, а она вынуждена обманывать ее. Не по своему желанию, но она причинит ей боль. Жизнь преподает людям странные уроки. Наверное, раньше она пришла бы в ужас оттого, что в такую минуту может думать о чем-то ином, как не о благополучии этого несчастного мальчика. Раньше, но не сейчас. Теперь она понимала кое-что еще. Жизнь - нечто большее, чем свод сентиментальных правил. Алеше, суждено ему умереть или наперекор неутешительным прогнозам выжить, она ничем не могла помочь. А Ольге может. Вот и весь секрет. Когда выбора нет, выбирать становится очень просто. Подняв глаза, она неосознанно крепче стиснула руку Ольги. Такую, как сейчас, она запомнит ее навсегда. Навсегда. Почувствовав на себе неотрывный взгляд, Ольга выпрямилась. И то, что она увидела в серых Анниных глазах, удивило ее. Какие-то они сейчас другие эти глаза. Более взрослые, все понимающие. И такое пронзительное в них выражение… Ольга порывисто прижалась плечом к плечу подруги. - Ох, Анна! Как все это сложно. Иногда так сложно быть сильной. И так хочется жить в совершенном мире! Где уже наверняка не гибнут маленькие дети. - Да, - как-то отрешенно проговорила Анна, поглаживая ее руки. - Очень сложно. Ольга начала говорить о своем крестнике, но Анна не слушала ее. Сознательно не хотела слышать. Его дальнейшую судьбу она все равно не сможет узнать. Как и судьбу Ольги. Ольга становится для нее прошлым. И отпускать это прошлое медленно, по частям просто невыносимо. Ее накрыло каким-то оцепенением, и очнулась она, только почувствовав в голосе графини вопросительные интонации. - Что ты сказала, Оля? Хотя очевидно было, что Ольга торопилась, ни единого признака неудовольствия не отразилось в ее чертах. Она спокойно повторила. - Ты ведь присмотришь за Илюшей, пока меня не будет? Знаешь, с тех пор как он родился, я никогда никому не могла доверить его в полной мере. Даже Сергею. Наверное, потому что он мужчина. Возможно, мои слова покажутся тебе глупыми, ведь в доме полно служанок, нянечек, - она грустно улыбнулась, - но мне было бы гораздо спокойней, если… Анна не сразу поняла, почему слова Ольги вдруг стали беззвучны в ее ушах, несмотря на то, что она отчетливо видела движение губ графини. Она смотрела на это движение, как зачарованная и только через несколько мгновений поняла причину. Боже! Все пошло прахом. Ольга хочет взять с нее обещание остаться здесь до ее возвращения! Остаться в доме, вдвоем с графом! - Оля… - этот сиплый шепот насилу пробился наружу. Перехватив удивленный взгляд Ольги, она прокашлялась. - Я… я хотела спросить, сколько ты будешь отсутствовать? Задав этот нелепый вопрос, она почувствовала, как ужасно он прозвучал. В лице Ольги отразилась боль. Боль потери, которую пока еще не хотело принимать сердце, но уже сознавал рассудок. - Наверное, несколько дней, если… - О! Прости, Оля, я сама не знаю, как у меня это вырвалось… - Ничего. Это ты прости меня. Наверное, тебе непривычно видеть меня такой? Хотя ты и младше по возрасту, ты теряла куда больше меня. А моя жизнь проходила, словно в сказке до этого момента, - она покачала головой. - Ох, Ольга… - Аня, - графиня мягко убрала локон, упавший на лицо Анне и провела пальцами по ее щеке. От нежности и теплоты этого жеста у той сжалось сердце, и к глазам подступили слезы. Возможно ли отвечать обманом на такую искреннюю привязанность? - Так ты пообещаешь мне? - Конечно, Оля. Эти слова отдались в ее голове эхом, как будто что-то внутри отбивало их ритм. Пути к отступлению были отрезаны. Ольга ответила ей мягкой улыбкой. - Господи, уже совсем рассвело. Сережа должно быть уже встал. Нельзя терять время, - нагнувшись к Анне, она поцеловала ее в щеку. - Спасибо, Анна. Я так люблю тебя. Оправила складки платья, на ходу посмотрелась в зеркало. Шаги такие легкие и быстрые. И ни за что не угадаешь, как сильны ее переживания. Красивая, добрая, благородная. Охваченная каким-то непонятным чувством, Анна провожала Ольгу глазами до самой двери. Любуясь ею, восхищаясь и вместе с тем словно желая остановить ее, удержать. Просто сказать ей что-то еще, на прощание… И только когда рука Ольги коснулась дверной ручки, какая-то непонятная сила вытолкнула Анну из постели и стрелой домчала ее до двери, как будто она не шагала, а пролетела эти несколько метров. - Ольга… Та изумленно повернулась к ней. - Анна? Проклиная свой непонятный порыв, Анна мучительно покраснела. - Я только хотела… береги себя, Оля. И не волнуйся, здесь ничего не случится. Как бы ни была Ольга расстроена, в этих словах ей почудилось какое-то скрытое напряжение. Отзвук чего-то такого, чему она не могла определить названия... В другой раз она обязательно спросила бы Анну, но сейчас… Сейчас на это нет времени. Ольга долго смотрела на нее, прежде чем кивнуть.
Отправлено: 09.10.12 18:10. Заголовок: Оленька, спасибо за ..
Оленька, спасибо за новый кусочек Паузы между продами стали заметно короче, и замаячила надежда, что скоро дождемся развязки этого запутанного клубка отношений. Ольга - святая наивность, оставила Сережу под одной крышей с Анной Та, конечно, собралась удрать, в лучших традициях сериального прообраза, но за дитем же поручили присматривать... В общем, ждем, что дальше!
Отправлено: 10.10.12 15:03. Заголовок: Olya пишет: Ольга х..
Olya пишет:
цитата:
Ольга хочет взять с нее обещание остаться здесь до ее возвращения! Остаться в доме, вдвоем с графом!
Одно из двух: или Ольга совсем с головой не дружит и не замечает происходящее в окружающей реальности в размере своего дома, или решила устроить муженьку приятный уик-энд. А Анец хлебнув тесных контактов особого вида, чует одним местом очередное приключение.
или Ольга совсем с головой не дружит и не замечает происходящее в окружающей реальности в размере своего дома, или решила устроить муженьку приятный уик-энд.
Ольга немного не от мира сего. А такие люди с чистой душой не видят в людях худшее, а сосредотачиваются на лучшем.
Olya пишет:
цитата:
У меня замаячила надежда закончить до НГ с первой частью. Но я не уверена.
Пыль. Там на стене. Да не просто налет, а такой внушительный слой. Так вдруг пальцем запросто и не зацепишь. А на противоположной стене рядом с картиной раскачивается паутина внушительных размеров. Все-таки утром такие вещи быстрее прочих бросаются в глаза. Сегодня же нужно пропесочить, как следует этих бездельников. Бог мой, цветы! Завядшие цветы! Удивительно, как после такого у них еще кто-то останавливается! - Ну и задам я им сегодня! - горшок с поникшим цветком, подхваченный порывом хозяйского гнева, полетел на пол. За ним - второй и третий. Ни мало не беспокоясь ни тем, что ведет себя слишком шумно, ни тем, что осколки черепков и комья земли на полу никак не добавляют солидности внешнему виду коридора, женщина так вошла во вкус, точно представляла, что вместо развешенных по стене растений сносит головы своих подчиненных. Наконец, с неугодными цветами было покончено, и она уже было направилась к двери своего кабинета, как зоркий взгляд упал на стоявшие возле окна кресла. Не найдя в них следов явных повреждений, она подошла ближе. Обивка, ножки - вроде все цело. Право, после увиденного даже странно. Хотя… Голова наклонилась ближе к сидениям, а очки сами приподнялись, предупреждая желание своей владелицы. Да вот же, вот! Не просто потертость, а сама настоящая дырка! Властная рука немедля сдернула бархатное покрывало: - Ну, это уже слишком! - и едва договорив, она вздрогнула. За спинкой кресла послышалось какое-то движенье. - Да, действительно слишком, - освобождаясь от обвившего его покрывала, мужчина выкатился едва ли ей не под ноги. Несколько мгновений возни, и бархатный ком приземлился на полу. Владимир приподнялся и медленно выпрямился. - Я тоже рад вас видеть, Авдотья Васильевна. - Корф! Ты меня напугал. Что за идиотские шутки? - Напугал? - отвернувшись от нее, он покачал головой. - До или после этого разгрома? Женщина проследила направление его взгляда и вздохнула. - Что и говорить, твоей голове несказанно повезло, - неожиданно она осеклась. - Постой-ка, а что ты тут делаешь? Бог мой, что это? - Очки, обычно поднимавшиеся медленно, сейчас были сняты мгновенно. - У тебя лицо все в копоти, и рубашка… - Копоть это, - он сделал какое-то неопределенное движение, - пустяки… Я ждал вас. - Меня? В таком случае тебе повезло. Обычно я не прихожу так рано. Но раз уж ты здесь… - пройдя к двери кабинета, она вставила ключ и сделала пригласительный жест рукой. - Прошу. Она ждала какого-нибудь колкого словечка, но против обыкновения его не последовало. Ни тени смешка, ни тени иронии. Взгляд прямой и твердый. На мгновение Авдотья Васильевна смутилась, не зная как вести себя с этим человеком, только отдаленно напоминавшим ей сейчас того, с которым можно было переброситься язвительными репликами или что называется, пошутить ниже пояса. Прикрывая дверь, она исподволь рассматривала его. Черты лица заострились. Руки крепко стиснуты в ладонях. Та же посадка головы, та же высокая статная фигура. Сердце ее сжалось. Ведь она любила этого мужчину. - Владимир, я слышала о твоем отце… Мне очень жаль. - Благодарю вас… - он поднял голову. - Авдотья Васильевна, я не отниму у вас много времени. Я… я ищу Анну. - Анну?.. - Да. Ту белокурую девушку, помните? - Что, прости?.. - она неспешно прошла к столу и оперлась на него обеими руками. - Вы слышали. - Разумеется, - на мгновение их взгляды встретились, потом ее голова склонилась над журналом посетителей. Он прекрасно видел, что она не читала. Пролистнув несколько страниц, женщина снова посмотрела на него. - Но видимо, ты забыл, где находишься. Здесь бывают сотни белокурых девушек. - Оставьте! Вы помните ее. - Как вы смеете повышать на меня голос, барон? - они оба взглянули на колокольчик, стоявший на краю стола. Через мгновение он был накрыт мужской ладонью. - Смею. И никуда не уйду, пока вы мне не ответите. Пухлые губы раздвинулись в улыбку. - Я арестована в собственном кабинете? - Я всего лишь хочу… - Да, я слышала. Что же, хорошо. Помню ли я… Анну? Если бы случайно встретила на улице, полагаю, не узнала бы. - Но вы… - с горячностью, он подался вперед. - Когда она ушла отсюда, как? Возможно, просила что-то передать, и… - Владимир, - коснувшись руками висков, женщина покачала головой, - прошу, скажи, кто из нас сошел с ума, ты или я? Являешься сюда ни свет ни заря, в таком виде, будто тебя неделю держали на гауптвахте. Задаешь какие-то безумные вопросы, а главное, каким тоном ты их задаешь! Так словно отсутствовал не более двух дней или того менее, вышел на пару часов прогуляться в бакалейную лавку! Удивление женщины было совершенно оправданным и требовало либо полного отрицания, либо полного согласия. Но ни того ни другого Владимир сейчас выразить не мог. Отрицание требовало от него той доли откровенности, которая могла найти выход в присутствии лишь одной женщины, коей Авдотья Васильевна, разумеется, не являлась. Согласие едва ли допускало дальнейшие расспросы. Он покачал головой. - Мне будет трудно объяснить, а вам еще труднее понять. - Согласна, это не тема для разговора. - Нет, прошу вас! Пожалуйста… Я должен… - дыхание молодого человека сбилось, слова звучали отрывисто. - Мне необходимо ее разыскать… Если бы вы… - Если бы, я что? Устроила здесь приют для тех, чьи сердца разбиты, надежды погублены, а воспоминанья отравлены горечью? - тону, каким она произнесла эти слова, могло быть лишь одно объяснение. - Вы… вы говорили с Анной? – его пальцы с силой вжались ладонь. - Что вы ей сказали? - Ничего, кроме того, что избавило ее от напрасных ожиданий, а меня – от беспомощной как ребенок, постоялицы. Лаконичная форма ответа не могла обмануть Владимира. Ему не требовалось более подробное описание, чтобы представить эту сцену. Чтобы представить, какое злобное торжество и веселье могло сопровождать слова женщины далекой от сантиментов и деликатности, застрахованной к тому же в силу своего положения и возраста от каких-либо встречных выпадов. Борьба сомнений и отчаяния – вот и все, что могла противопоставить ей Анна. При этой мысли он содрогнулся. Никогда еще собственное поведение не казалось ему таким ужасным, как сейчас. Он словно видел перед собой белый лист, заштрихованный по всему периметру черными линиями. И линии эти с пугающей быстротой сдавливали в обруч оставшееся белое пространство, накатывали, словно огромные разбушевавшиеся волны и грозили погубить все темнотой. Что же ему делать? Как поменять местами прошлое и настоящее? Как все исправить?.. Эмоции на лице Владимира сейчас с такой скоростью сменяли друг друга, что это могло ускользнуть лишь от зрителя очень рассеянного или невнимательного. Но глаза стоявшей рядом женщины следили за ним неотрывно и обладали необходимой зоркостью. Она увидела достаточно, чтобы понять происходящее. То, что выглядело довольно странным по отдельности, однако же, легко связывалось в общую цепочку. Анна… Помнит ли она ее? Достаточно, чтобы желать забыть. Достаточно, чтобы почувствовать сейчас некоторые угрызения совести при воспоминании сжавшейся хрупкой фигурки, застывшей посреди пустой комнаты. Она говорила с ней слишком жестоко. Слишком жестоко для неокрепшей юной души, которой и без того было уготовано тяжелое разочарование. В ушах ее снова зазвучало: «Вы просто не знаете, что такое любовь!» Нет, увы, она знала. Как и знала человека, которого любила. Тогда она увидела в нем перемену, которую не сразу признало его собственное сердце. Уловила это где-то на уровне ощущений или инстинктов. Вот что внушило такую резкость ее языку, такую смелость и безапелляционность – суждениям. Разумеется, все что она тогда сказала, натуре более искушенной могло прийти на ум и без посторонней помощи, да и в ее обязанности совсем не входит принимать на грудь девиц, не потрудившихся сохранить если не честь, то хотя бы толику здравого смысла, но… Но все же она добивала лежачего. Выставила на улицу девушку, едва ли способную даже думать связано. В таком состоянии легко решиться на самый отчаянный шаг, чему ее исполненная презрения отповедь могла только поспособствовать. Одно дело сказать что-то в запале, а другое – по прошествии времени видеть собственное поведение в таком свете, поэтому женщина сочла нужным первой нарушить тишину: - Владимир, я не буду ни о чем тебя спрашивать, но мне более нечего добавить и к своим словам. Эта девушка не оставляла для тебя никаких посланий и я, разумеется, нахожусь в полном неведении относительно того, куда она направилась. Мне странно думать, что ты предполагал иное. Какое-то время он смотрел на нее так, что она засомневалась, услышал ли он ее слова, а потом медленно выговорил: - Да, но… Если бы была хотя бы одна зацепка… если бы хотя бы знать, откуда начать поиски… - Наш разговор становится все более странным, но если ты ждешь моего совета, то в доброй половине случаев подобные истории заканчиваются скоропалительно устроенным браком. С женихом, либо не слишком щепетильным в таких вопросах, либо слишком падким до приданого своей невесты. - Нет, вы не понимаете… ее мать… она не могла вернуться домой, она… - Не думаю, что у нее был выбор. Остаться в Петербурге… без покровителя, без денег, без крыши над головой… - она сделала небольшую паузу. - Прости, но в таком случае ее ждал только один путь и думаю, мне не нужно уточнять какой именно… - Нет, нет, это… - он прижал руки к вискам, словно желая выдавить услышанное из головы. - Это возможно, - словно прочитав его мысли, ответила женщина. И голосом неожиданно тихим и искренним добавила с каким-то особенным смыслом. – Не все ошибки можно исправить, Владимир. Далеко не все. Из каких бы побуждений не были сказаны эти слова, они не могли достигнуть цели. Они были слишком жестоки! Барон отшатнулся в сторону, и, нащупав ручку двери, вцепился в нее так, как цепляется за последнюю опору утопающий. - Вы не можете этого знать. Я найду Анну, где бы она ни была. И… откуда бы мне ни пришлось ее вытащить. Авдотья Васильевна промедлила, а он не стал дожидаться ответа. Массивная дубовая дверь скрыла его за собой. И в наступившей тишине еще долго не было слышно ничего, кроме шелеста, переворачиваемых не глядя и бесцельно, страниц расходной книги.
Выйдя на воздух, Владимир чуть ослабил ворот рубашки. Он старался сосредоточиться, но в ушах все еще звенели эти ужасающие слова: «Не все ошибки можно исправить». Почти то же, что сказал ему перед смертью отец. Не может ли статься так, что эти напутствия окажутся пророческими? Не слишком ли поздно для осмысления и раскаяния? Сумеет ли (какая страшная мысль!), сумеет ли он найти Анну? Перед самим собой ему хитрить было нечего. Он оставил ее совсем одну, в чужом городе, с сердцем без сомнения разбитым и в душевном состоянии самом потерянном. Как могла она это пережить? Как могла сохранить рассудок, не сойти с ума, не ожесточиться против всего мира? Какая-то женщина махнула ему рукой, чтобы он не загораживал витрину магазина, и Владимир послушно сделал несколько шагов. Он словно отрешился от всего мира и смотрел куда-то прямо перед собой – так стараются заглянуть в лицо судьбе, ища опоры или ободрения. Но никаких знамен небеса ему не посылали. И пришлось примириться на меньшем. Снова и снова повторить себе, что не достоин счастья тот, кто загодя предается унынию и терзается надуманными страхами. Он должен найти Анну. И к черту все иные мысли! Авдотья Васильевна права. Сломленная и разбитая, расставшись с мечтой о счастье и довольно вкусив людского предательства, девушка вполне могла вернуться домой. Он и из тысячи мест узнает то, где они встретились. Если Анна снова попала в руки своей корыстолюбивой, вольно трактующей родительские обязанности матери, помощь ей необходима немедленно. Да, он поедет туда. Несомненно, это самое рациональное, то, что следует проверить первейшим образом. Даже если Анны и не окажется дома, он может почерпнуть какую-нибудь полезную информацию от ее матери. Возможно, у нее есть крестная или какая-нибудь дальняя родственница, у которой она могла укрыться. Правда, пытаясь выудить из памяти какие-нибудь намеки, подтверждающие такие предположения, он не слишком преуспел. Но мог ли он вообще похвастаться тем, что всегда слышал, что она говорила? Боже, да помнит ли он хотя бы ее фамилию? Она называла ее только однажды, тогда на почтовой станции. Как же это… Анна… Темная ночь, невысокий станционный смотритель с понимающей улыбкой, одна комната на двоих… «Вам не следует меня бояться… Я офицер и вполне привык к походным условиям. Могу даже спать стоя». Благодарность в серых глазах и распустившейся на губах улыбке. Как же она сказала? Анна… Павлова? Платова? Платонова! Да, именно так. Слава Богу! Правда радость эта была недолгой, ибо воспоминания о почтовой станции натолкнули Владимира на мысль, столь же неожиданную, как и разумную. Были ли у Анны деньги на дорогу домой? Как она могла добраться и чем расплатиться? Было ли у нее что обменять хотя бы на самую ничтожную сумму? Он не знал ответов. Конечно, кучер мог уступить настойчивым просьбам и обещаниям уплатить деньги уже на месте… Но сколь это вероятно? Сколь вероятно нечто другое? Барон заколебался. Цена ошибки могла быть велика, но решаться на что-то было необходимо. И он отдал предпочтение первоначальному плану. В конце концов, выбор у него невелик. Да и как только он исключит иные вероятия, ничто не помешает ему вернуться в Петербург, и если понадобится, перевернуть весь город верх дном, разобрать его до последнего камешка – все что угодно, чтобы найти Анну… Нельзя медлить. Сейчас же он отправится в часть предупредить Шубина о своем отъезде.
Алексей отреагировал на слова друга так, словно и не ждал других. Коротко поинтересовавшись, где он был ночью и почему воротился в таком виде, молодой человек понял, что Владимир не хочет пускаться в объяснения. Но вместо того, чтобы поставить в тупик, такое поведение лишь укрепило возникшие у Алексея подозрения. И менее сообразительному человеку не понадобился бы стеклянный шар, чтобы угадать, что виновница всему женщина! И не какая-нибудь там, а красавица гордячка, княжна Натали! Уж кто-то, а он, Алексей Шубин в таких делах не ошибается! Владимир без сомнения попался в сети собственного коварства. И нельзя сказать, что его, Алексея, это не радовало. Напротив. Княжна Репнина представлялась ему девушкой достойной во всех отношениях. Именно такая и нужна была его другу. Владимир был непростым человеком, в его натуре было столько невидных постороннему глазу противоречий, столько эмоций, столько чувств самых разнообразных, которые не всегда могли найти выход в силу природной замкнутости и чересчур гордого нрава. Однако пусть и не все люди находили эти качества приятными, они вовсе не делали Владимира недостойным счастья. Меньше всего он был создан для жизни в одиночестве. Душевное тепло и участие – вот что было необходимо ему как воздух. Они никогда об этом не говорили, но по представлению Шубина из Владимира получился бы прекрасный семьянин, муж и отец. Он как тот корабль, который, не видя цели, нипочем не поймает попутного ветра и не надует паруса. И хотя Алексей был человеком миролюбивым и с уважением относился к чужим сердечным привязанностям, благополучие князя Андрея, разумеется, не стояло в его глазах выше благополучия собственного друга. А мысль о том, как часто из желания обратить на себя внимание девушки в шутку или на спор рождается (особливо в романах) настоящее чувство и вовсе грела сердце. «… и без пяти минут невеста князя Долгорукого…» «А не спешат ли твои часы?» Многое бы Алексей отдал, чтобы знать, что произошло между ними тем вечером, после маскарада. Как девушка без сомнения благородная, добропорядочная и к тому же не совсем свободная, могла позволить себе остаться наедине с мужчиной, кроме своей очевидной дерзости обремененным еще и скверной репутацией? Подобное просто не укладывалось в голове. Без какого-нибудь финта со стороны Владимира тут явно не обошлось. Уж кому как не ему было понимать, как богата на выдумки фантазия друга. Как и то, что службу в глазах княжны она явно сослужила ему не самую лучшую. Дознаться было невозможно, оставалось только строить догадки и потихоньку наблюдать. Он знал, что Владимир к ней писал, но отвечала ли она – был не уверен. Возможно, все это лишь игры его, Алексея, воображения, но никогда в жизни у него еще не было такого странного ощущения, что он видит прелюдию к долгому-долгому спектаклю. Который возможно будет продолжаться всю жизнь. Если кто и сумеет оценить ранимую натуру и чуткое сердце Владимира, заглянуть куда глубже того, что лежит на поверхности, то без сомнения только девушка цельная и серьезная. Наталья Александровна не была похожа на придворных трещоток, у которых только одно стремление - как бы пополнить свою бальную книжечку возможно большим количеством имен. А Владимир вряд ли когда-то был более склонен отдавать предпочтение серьезности и здравому смыслу, чем сейчас, когда в душе его еще не зажила рана недавней потери. В общем, как ни крути, Алексей был уверен, что «отъезд» Владимира или же просто замаскированный этим словом план был напрямую связан с зеленоглазой красавицей. Если ему не придет в голову похитить ее из дворца (а Алексей мог поручиться, что при всей своей взбалмошности на поступок по-настоящему подлый Владимир не способен), все остальные методы допускаются. И внимательно изучая лицо барона, которое сейчас и в самом деле было отмечено лихорадочной работой мысли и освещено каким-то особенным пламенем, поручик уже не мог сомневаться. Но надо было соблюдать осторожность, потому он только и позволил себе спросить: - Не хочешь ли чем-нибудь со мной поделиться? Владимир немного поколебался, разглядывая следы копоти на сброшенной рубашке. А затем твердо сказал: - Возможно, скоро я поделюсь с тобой самым значимым событием в своей жизни. Такого ответа было достаточно, чтобы удовлетворить Алексея. И после ухода Владимира он еще долго размышлял и взвешивал происходящее со всех сторон, неизменно приходя к мысли, что Владимиру, конечно, будет непросто, особенно есть учесть, как он привык к легким победам и быстрым завоеваниям, если учесть его репутацию в свете и наличие князя Андрея, но все же, все же… Все же Корф всегда добивался желаемого! На то он и Корф! Да и перед глазами Алексея так и стояла картина, как Владимир склоняется перед обворожительной фрейлиной, предлагая ей руку для танца. И хотя она эту руку не приняла, все же на одно мгновение они были достаточно близко, чтобы Алексей успел отметить, что никогда еще не видел такой красивой пары. Да, они смотрелись вместе просто замечательно! Оба высокие, темноволосые, статные – хоть картину пиши! Если уж человек во что-то поверит, то переубедить его не всегда удается даже самым бурным отрицанием. А так как отрицать его умозаключения было просто некому, (хотя и признавая, что забегает далеко вперед) Шубин никак не мог сыскать конца более логичного, чем самая пышная свадьба, на которой он с удовольствием погуляет.
Отправлено: 26.12.12 07:18. Заголовок: Вот уже и вторая час..
Вот уже и вторая часть, а у автора были сомнения - успеет ли до Нового года. Владимир ищет Анну. Пожелаем ему найти девушку как можно скорее, пока не случилось что-то для нее опасное.
Отправлено: 26.12.12 08:57. Заголовок: Я бы на месте Анны К..
Я бы на месте Анны Корфа не простила и вышла замуж... за Шубина :) А что? Вполне достойный персонаж вырисовывается Оленька, спасибо за продолжение! Новогодний подарок поклонникам твоего творчества
Отправлено: 14.03.13 13:09. Заголовок: Olya, я заглянула в ..
Olya, я заглянула в этот фанфик и не могла оторваться. Прочитала всё, что уже написано, залпом. С одной стороны - это не мой стиль изложения, а с другой - персонажи такие интересные, что забываешь про стиль и стремишься разгадать мотивы их поступков. Больше всего эмоций у меня вызывают Владимир и Натали. Оба сильные, упрямые и решительные. Каждый в своей манере, конечно. Я догадываюсь, на какой роман Шелдона ты ссылаешься. Анна - милая, бестолковая и слабая в самом начале повествования, обретает силу духа в волнах жизненных невзгод. Чумовое сочетание сюжета известного бестселлера и русской жизни 19 века. Извини, за слово "чумовое", но у меня нет пока более подходящего определения. Я подсела на твой роман и жду продолжения.
Отправлено: 15.03.13 00:14. Заголовок: Спасибо всем за отзы..
Спасибо всем за внимание Gata пишет:
цитата:
Я бы на месте Анны Корфа не простила и вышла замуж... за Шубина :) А что? Вполне достойный персонаж вырисовывается
Так вот просто? NataliaV , очень приятно, что фик цепляет. А "чумовое" мне нравится. Во всяком случае я старалась избежать стандартов. Новая глава уже начата, надеюсь, скоро выложу продолжение.
Вот именно - достойный. Не будем ломать ему жизнь.
Почему ломать-то?! Анна - не исчадие какое-нибудь. Она живет не про запас, а как умеет. В ней много достойного уважения. А Шубин еще не известно что за фрукт окажется дальше в повествовании.
Отправлено: 20.09.13 21:02. Заголовок: Я хотела еще подреда..
Я хотела еще подредактировать диалоги и текст, но потом будет некогда. А продолжать раз в год - это уже совсем не уважение к читателям. Так что выкладываю.
Глава 19.
(1-ая часть)
День клонился к вечеру. Косые лучи опускающегося над землей солнца рассеянно освещали раскинувшиеся шатром ветки платана и фасад дома. Анна сидела в своей комнате, чувствуя себя пленницей. Она боялась выходить к ужину, мысль, что она встретится там с графом, бросала ее в дрожь. Как же не вовремя уехала Ольга и сколько она еще может отсутствовать? Прошло только полдня, а эта пытка уже кажется ей нескончаемой. «Боже, прости мне эти мысли, прости, что думаю о себе, но право, не думать вовсе невозможно!» Перекрестившись, Анна встала, несколько раз прошлась вдоль стен, слегка касаясь их пальцами, поправила салфетки на столе и цветы в вазе, взгляд ее упал на томик Пушкина, стоящий за зеркальной стенкой шкафа. Он был столь похожим на тот, что не так давно купила она сама, еще такая счастливая, восторженно ожидающая возвращения любимого. Также за окном стояла весна, но совсем другая весна. Казалось, это было сотни лет назад. Немного поколебавшись, Анна достала книгу, присела на мягкий пуфик и то ли воспоминаниями, то ли какими-то напряженными размышлениями было словно дымкой поддернуто ее прекрасное лицо. Она медленно провела пальцами по твердому переплету, золоченым буквам названия... «Папа, папа, но что же делать, если скучно? Ты ведь обещал поиграть со мною после обеда!» «Анна, малышка, человек всегда может найти, чем себя занять. Вот к примеру, ты можешь взять книгу и поискать в ней ответы на все вопросы, которые только придут тебе в голову…» «Но как же, папа? Как книга ответит на вопросы, она ведь не живая!» «А ты попробуй! Загадай вопрос, открой наугад страницу и прочти первое попавшееся на глаза предложение… Да, и не забудь после рассказать мне, что ты узнала!» Анна улыбнулась , как улыбаются люди с высоты своих лет глядящие на детские шалости. Какое странное и прекрасное время, когда верится в то, что случайно выбранная страница книги может разрешить все сомнения и вопросы. Продолжая чему-то улыбаться, девушка пробежала пальцами по толщине страниц и открыла томик где-то на середине. Рукав платья остановился возле строк. «Для берегов отчизны дальней Ты покидала край чужой…» На несколько мгновений Анна замерла, а потом медленно выпрямилась. Ветер равномерно шевелил ветками за окном, и комната имела все тот же неизменно спокойный вид… Значит это в ней, внутри что-то зашевелилось и затрещало, словно пламя вспыхнувшей вдруг свечи. Белокурая головка снова склонилась над строфами. «В час незабвенный, в час печальный Я долго плакал над тобой…» Анна поднесла руки к лицу и оставленные без опоры страницы сами побежали назад. Книга захлопнулась. Уже собираясь отставить ее, девушка, повинуясь какому-то внутреннему порыву, снова раскрыла первую попавшуюся страницу. Она успела заметить, что это было то же стихотворение, вернее, его концовка. «А с ними поцелуй свиданья, Но жду его: он за тобой…» К сердцу прилила кровь, на щеках вспыхнул румянец. Какие глупости! Быстро закрыв книгу, она вернула ее обратно на полку. В отражении стеклянной дверцы различила собственное лицо с дрожащей нижней губой. Что это с ней? Прочтенные строчки вдруг отозвались в ней так странно, словно прожгли насквозь. Как будто она могла им поверить. Смешно! И словно ответом на ее мысли, перед глазами возникла пара, выхваченная кругом света из вечерней темноты. Высокий мужчина в мундире и черноволосая девушка в платье из зеленой тафты. В первые минуты оцепенения и горя , в минуты , когда они были перед ее глазами, она не могла ничего видеть, ничего замечать, а потом, как всегда бывает в таких случаях, в воспоминаниях ей почему-то более всего представлялись мелочи. Блестящие в ночи пуговицы на мундире Владимира да пара упругих, играющих между собой локонов на шее девушки. И было так странно думать, что когда-то она могла не знать этой картины. Все произошедшее между нею и Владимиром казалось ей бледной тенью по сравнению с этими мелкими деталями той невидимой для него встречи. Все рассеивалось и расходилось, словно начертанные ветром круги по воде. Столь же легкие и непрочные. Столь же фальшивые, как надуманный предлог о болезни его отца. Да, лишь круги по воде в сравнении со всеми подробностями и проявлениями действительности. Это впечатление, казалось, вполне установилось в ней и не нарушало внешнего спокойствия. Но сейчас вдруг, неведомо почему, что-то дрогнуло в ней, что-то сбилось, когда она нечаянно попала на дышащие страстью строчки этого стихотворения. Как будто, эти книжные гадания могли чего-нибудь стоить. О чем она подумала, о чем она могла подумать? Как глупо! Постояв какое-то время так, Анна почувствовала непреодолимое желание выйти на свежий воздух. Скорее всего, граф сейчас в своем кабинете, а к вечеру ей ничто не помешает сказаться больной и не выходить к ужину. К тому же она пообещала Ольге присматривать за ее сыном, а сама еще ни разу не заглянула в детскую. Несколько поколебавшись, Анна набросила на плечи накидку и вышла из комнаты.
Осторожными шагами она шла по коридору, как отворилась дверь и перед ней выросла фигура графа, загородившая проход. Двинуться было некуда. - Добрый вечер, Анна. Мне кажется, или вы избегаете меня? Целый день сидите у себя, словно чего-то или кого-то боитесь. - Я… - она старалась найти нужный тон. Не слишком испуганный, и в то же время недостаточно уверенный, чтобы не казалось, будто она бросает вызов. - Я неважно себя чувствовала, граф. - Отчего же? - его глаза неприятно изучали девушку. - Полагаю, перемена погоды, - Анна сделала движение, показывающее желание обойти его, но мужчина был неподвижен. Повисла тяжелая пауза. - Я хотел поговорить с вами, Анна. Прошу вас, - он подал ей руку. Она колебалась, тогда переменив положение руки, он указал ею на дверь в гостиную. - Только несколько слов, более я вас не задержу. Набрав в грудь побольше воздуха, Анна проследовала впереди графа и вошла в предупредительно раскрытую им дверь. Он указал ей на кресло. Сам подошел к роялю. Присев перед ним, он повернулся к Анне. Сидевшая девушка, казалось, не могла найти положения своему телу. Серое платье с высоким воротом оставляло только небольшой простор шее. Волосы были гладко зачесаны назад и только несколько спущенных прядей терялись в складках накидки. В ее лице было видно напряжение. Анна спрашивала себя, не дурно ли она сделала, что согласилась зайти сюда, что находилась в его обществе, не нарушила ли она этим своего долга перед Ольгой. Сама мысль об этом была так ужасна, что она не могла спокойно сидеть, как не смогла бы ровно стоять или сосредоточить на чем-то одном взгляд. Пальцы графа коснулись инструмента, как будто привлекая ее внимание, и заметив, что она слушает, он взял несколько аккордов. - Это моя жизнь, Анна, - проговорил он под звуки музыки. - Моя жизнь до вашего здесь появления. Ровная, спокойная и счастливая жизнь. Она текла прямо и неспешно, как река, и отражаясь в водах этой реки, все жизненные перипетии и вопросы легко находили разрешение и ответы. Это было счастливое чувство завершенности, законченности чего-то, можете ли понять… - Анна низко опустила голову. Он не продолжал говорить, только играл. Затем она почувствовала, что аккорды разбились. Звуки остались теми же, но взятые не вместе, а последовательно - один за другим, они теперь как-то странно, разобщено звучали в ушах. - Это арпеджио, - пояснил граф. - Слышите, что-то изменилось?.. Слышите, как уходит спокойствие и появляется волнение, слышите, как расстроены эти прежде такие сплоченные звуки?.. Какой раздор внесло ваше появление в счастливый дом, в покойно, ровно бившееся прежде сердце?.. Анна! Почему вы не отвечаете? – Он остановился, как бы ожидая ее ответа, как бы боясь, что он затеряется в звуковых переливах. - Я знаю, что вы поняли это, поняли это давно! – Искусный, быстрый пассаж верхних нот громом отозвался в натянутых как струна, нервах девушки. Она стремительно встала, и так же стремительно он поднялся ей навстречу. Она оказалась в тесном пространстве между креслом, отрезающим отступление и его фигурой, не позволяющей сделать вперед ни движения. Но она не чувствовала страха. Так долго она боялась услышать то, что он сейчас сказал, так долго боялась оказаться в этой ситуации, боялась прямого столкновения и бежала от него, что сейчас в ней было чувство освобождения. Теперь это осталось позади. Даже чувство мучительного стыда при мысли о том, что было бы, если бы эту сцену могла видеть Ольга, даже оно жалило не так сильно сейчас, когда все уже было сказано. Когда этот человек, стоявший напротив нее, казался ей так жалок, так смешон, что не был достоин никаких сильных чувств – ни стыда, ни презрения. Говорит о том, что ее появление внесло раздор в его дом! Нет, это он сам готов разорвать все мыслимые и немыслимые, моральные и нравственные преграды в угоду минутной прихоти. Когда она заговорила, голос ее звенел презрением. - Ваше сердце и его спокойствие ничего не стоят, граф. Его взгляд изменился. - Маленькая лицемерка! Хотите, я скажу вам, чего стоит ваше поведение? - Я не желаю вас слушать. - Неужели? Мне кажется, вы забываете, Анна, что вы... у меня в гостях. В первый раз за время всего разговора Анна подняла голову. В ее серых глазах виднелась сдержанная насмешка. - Я ждала, когда вы это скажете. Что-то в ее голосе и лице больно задело графа, нижняя губа мужчины опустилась. Все те толкования об уважении к женщине, все элементарные понятия, воспитываемые в носителях благородных фамилий еще с колыбели, были отринуты. Лицо Сергея осветилось вспышкой гнева. - Неужели! Может быть, скажете мне, кто вы здесь? Откуда? По какому праву стоите сейчас в моей гостиной? - Ваша жена... - Да! Моя жена очень добра и кстати сказать, наивна. И людям более искушенным ничего не стоит обвести ее вокруг пальца. Тем более, если сыграть на чувствах матери. - Я не понимаю, о чем... - Мне кажется, за вашим ангельским личиком кроется то, что вы очень хотите скрыть от всех в тайне. Не понимаете? Я начинаю спрашивать себя, не нарочно ли вы подстроили тот несчастный случай, что якобы мог произойти с моим сыном, и той же рукой вписали так удачно приложившееся его спасение... - Как вы смеете! - Все вышло как нельзя лучше. На языке дипломатов это называется... - Позвольте мне пройти! - складки ее юбок коснулись его длинного сюртука. - Нет, вы выслушаете меня до конца! - он наклонился ниже и добавил издевательским тоном. - Возможно, вы возомнили себя частью этой семьи. Поднялись в воображении до титула хозяйки или почетной гостьи. Но это не так. Моя жена подобрала вас, как выброшенного на улицу котенка! Не стоит морщиться, ведь это так и есть! Ольга филантропка по духу и по рождению. Как же не помочь такой кроткой и милой сироте, выбравшей к тому же столь удачный способ знакомства с нею. Анна молчала. Она знала, что та самая больная струна ее души, связанная с матерью, была недоступна графу. Со своей деликатностью и тактичностью Ольга лишь весьма уклончиво объяснила мужу, что Анна, сирота, оставшаяся после смерти родителей без средств к существованию, и более никогда не поднимала эту тему. - Что вы же ничего не возражаете, Анна? - Я была бы признательна, если бы вы наконец меня пропустили, но если считаете, что я еще не услышала все, что должна была... - она пристально взглянула на Бецкого. - На вашем месте, я был бы более осмотрителен в словах... - он перехватил ее взгляд. - Похоже, вам непонятно, к чему я клоню? Моя милая, - граф наклонился к ее уху, почти коснувшись губами приспущенных возле него прядей, - это ведь не только дом моей супруги, но и мой дом. Так яснее? - Более, чем вы можете себе представить! - носок ее туфельки чувствительно придавил его туфлю, и воспользовавшись секундным замешательством мужчины, Анна быстро прошла к окну. - Не думайте, что я собиралась злоупотреблять вашим гостеприимством! Едва лишь Ольга вернется, ни вашему сердцу, ни вашему покою угрожать больше ничего не будет! - Что вы хотите этим сказать? - Что я ухожу из вашего дома, граф! Неужели вы ждали услышать иное? - она обернулась, и что-то дрогнуло ее в чертах. В этой дрожи было что-то детское и до боли тоскливое. Такое выражение бывает у ребенка, когда он впервые замечает в поведении своих родителей странности, которые не может сразу себе уяснить. Эта ясность приходит лишь по мере того, как он становится взрослее. - Неужели вы ожидали , что я останусь здесь, и смогу спокойно смотреть в глаза вашей жене и сыну? Неужели вы сами бы смогли? Казалось, он растерялся от ее слов. Но не переводя дыхания, выговорил, уже понимая, что скажет глупость. - Если вас беспокоит только это... вам не обязательно оставаться здесь. Я могу снять вам дом, или... - Оставьте! Вы мне отвратительны. Он подошел к ней и за локоть подтянул ее к себе. - Неужели вы думаете, что годитесь с вашим хорошеньким личиком на что-то еще, кроме роли содержанки богатого мужчины? Впрочем по мере того, как будет угасать ваша прелесть, титул этого мужчины будет падать... Стоит ли ждать и терять время? Ее глаза были полны холода, когда она взглянула на его руку. - Даже если мне суждено стать чьей-то содержанкой, вашей я не стану никогда! - И что же вы намерены делать, сударыня? Быть может, подсказать вам адресок... того места, где вас наверняка с легкостью примут в Петербурге? - Не стоит утруждаться! - она вырвалась, хотя он не ослаблял хватки. - Мне все равно, что будет со мной, хотя возможно вам этого не понять. Граф, - она присела перед ним в издевательском поклоне и направилась к двери, к счастью, не ощущая за спиной его шагов. Стараясь скрыть свои чувства за сдержанным смешком, он бросил: - Хотите сказать, что собственное благополучие ничего для вас не значит? Это не делает чести вашему уму! - Собственное благополучие стоит на первом месте только у одного из нас. Не взглянув больше на графа, Анна вышла, оставив его в одиночестве.
Отправлено: 20.09.13 21:42. Заголовок: (2-ая часть) Все вп..
(2-ая часть)
Все впечатление последних часов сливалось в какую-то безумную круговерть. Места и люди вращали Владимира между прошлым и настоящим, так что иногда он не мог понять, где находится. Та же станция, столовая с неряшливо заправленными скатертями на столах и смотритель своим щербатым ртом, как будто явивший ему ту сцену, когда он в ярости набросился его, заставив его кровью заплатить за оскорбление. О сколько здесь хранилось воспоминаний!.. Он узнал то место, где они встретились. Маленькая дорожка между деревьями. Неужели все началось здесь? Еще немного назад, и небольшая деревушка, как будто нарочно спрятанная от всего света. Она жила здесь. Этот воздух , эти деревья, дома - они знали ее лучше, чем он сам. Быть может, сейчас между ними мелькнет подол ее платья... Весна цвела душистой сиренью. И солнце мягко просвечивало каждую веточку. Как красиво. Как пусто. - Дом Платоновых? Еще немного пройти вперед и дальше направо. Стоит ли говорить, как скоры были его шаги на этом последнем рубеже? Увидев эту женщину и ее лицо, он почувствовал, как что-то сжало горло. Да и мог ли он не ощутить волнения, уловив в ее чертах столь сильное сходство с чертами той, одна мысль о которой заставляла трепетать его сердце. Анна была необычайно похожа на свою мать. Осматриваясь, он опустился на указанный ему колченогий стул. Ни одна разубранная салонная гостиная не казалась ему такой прекрасной и светлой, как эта убогая маленькая комнатка. Все здесь напоминало ему Анну, рассказывало что-то о ней, чего он никогда не знал. Он не сразу смог собраться с мыслями, чтобы заговорить. А пока Елена Платонова сквозь опущенные ресницы разглядывала его. Она сама не знала, что заставляло ее сдерживать раздражение при виде столь странного поведения незваного гостя. - Что вам угодно? - наконец, буркнула она. - Дело в том что... - начать, главное, как-то начать... - Я ищу вашу дочь, - брови женщины поднялись в недоумении, и он заговорил еще более сбивчиво, путая слова. - Вы не знаете меня, но... Дело в том, что мы с Анной встретились в столице, и... - он снова запнулся, не зная, как продолжать. Не говорить же, как было на самом деле. Если он начнет с самого начала и даст понять, как они познакомились с Анной, вероятней всего, она укажет ему на дверь. Что она почувствовала, когда он упомянул имя ее дочери? По ее лицу было не прочесть. - В большом городе так легко потерять друг друга, мы... несколько разминулись, и я... не знал, я подумал... Его лицо говорило ярче всех слов, которые он мог произнести. А Елена, как и многие не отличавшиеся большим умом женщины, все же была довольно проницательна, и мысли ее сразу заработали в нужном направлении. Ничего себе, ее дочурка не теряла времени даром! И где только она подхватила этого молодца? Какой любовью горят его глаза! Красивый! Во вкусе ее дочери никак не откажешь. В душе бушевало столько вопросов, что на все сразу ответов было не найти, а как-то прореагировать нужно. Немного подумав, она спросила: - Зачем вам нужна Анна? Вопрос прозвучал так обманчиво, словно Анна была в соседней комнате и поддавшись на этот тон, Владимир выпалил то самое естественное, что может сказать молодой человек матери своей возлюбленной. - Я... я хотел бы просить у вас ее руки... - он несколько осекся. - Просить у нее прощения... Если она здесь, я скажу ей это прямо сейчас. А если нет, буду искать всю жизнь, пока не найду! Он не знал, что этим уничтожил все. Не мог представить себе, сколько ненависти может быть в материнской любви. До исчезновения Анны Елена едва могла выносить свою дочь. Ее хорошенькое личико, стройная фигурка напоминали ей собственную молодость и заодно все разрушенные мечты, а большие мечтательные глаза девушки (столь похожие своей задумчивостью и кротостью на глаза отца) - ненавистного даже в памяти мужа, обманувшего надежды ее юности и сбежавшего от нее в сырую землю. Чем старше и прекраснее становилась Анна, тем старее и менее привлекательней ее мать. Здесь было от чего озлобиться даже менее подверженной этому чувству натуре. А кротость, с которой девушка сносила все рушившиеся на нее упреки, только распаляла эту злость. Когда же Анна сбежала, Елена долго не могла этому поверить. Мало того, что она поставила ее в такое глупое положение перед Ларионовым, у нее хватило стыда не появиться ни на другой день, ни на третий, ни на четвертый! Когда она поняла, что дочь не вернется вовсе, Елена не помнила. Она просто осознала это. А заодно с этим и то, что больше ей было не на ком срывать свои упреки, не на кого поднимать голос, не на ком даже остановить взгляд! Женщина поняла, что ее ожидает одинокая старость. Эта пустая страшная комната и больше ничего, никого в целом свете! Если Елена и думала о том, где сейчас Анна и жива ли она вообще, то оттенки беспокойства подпирала бешеная злость. Как она посмела! Забыть все, что делала для нее мать. Как посмела отплатить ей такой черной неблагодарностью! Вся в своего отца! Услышав же сейчас слова Владимира, не сомневаясь, что перед ней благородный человек и вероятно богатый, она не могла думать ни о выгоде (пожалуй, впервые в жизни!), ни о чем другом, кроме чувства того, что ее обокрали, обокрала родная дочь. Значит, вот как собиралась устроиться она в жизни после того, как бросила свою мать. Собиралась исполнить ее, Ленины мечты, словно в насмешку над ней самой! Тень пробежала по ее лицу, и она отвернулась к окну. Владимир , ничего не подозревая, терпеливо ждал. Несколько минут стоило Елене, чтобы собраться с мыслями и решить судьбу дочери. Что произошло между Анной и этим человеком ее мало интересовало. И в общем-то она ничем не могла помочь этому юноше, но главное, не хотела оставлять шанса на обратное. Ни одного шанса. Она овладела собой настолько, чтобы говорить вполне ровно. - Анны здесь нет. И не думаю, что вам стоит искать ее, чтобы повторить свой вопрос. - Почему вы так говорите? - Она была здесь. С неделю тому назад. Не одна, - повернувшись к молодому человеку, Елена желала оценить эффект своего сообщения. Который правда оказался не тем, какого она ожидала. - Анна была здесь! Боже! Значит, она жива, с ней все в порядке? - живо поднявшись со стула, Владимир кинулся к ней, поцеловал обе руки женщины. - Благодарю вас. Вы не представляете, что вы сейчас сказали для меня... - Боюсь, вы не поняли, - отняв руки, она отступила на пару шагов назад. - Анна была здесь. Но не одна. А с мужчиной. Которого назвала своим женихом. Хотя по правде говоря, я не уверена, что в скором времени их ожидает свадьба. Есть тип мужчин, которые... - она прервалась на полуслове, увидев его лицо. Испугавшись переиграть, женщина сочла нужным выдержать паузу. - Я... Ничего не понимаю. - Дело в том, что у нас с дочерью произошла некая размолвка. Я не хотела бы входить в детали... Но думаю, своим приездом она решила показать мне, что мое мнение для нее отныне пустой звук. - Елене показалось, что она взяла верный тон, и она продолжила уверенней. - Разумеется, как мать я не могу одобрить то, что моя дочь наедине путешествует с каким-то мужчиной, не соизволив прежде с ним обвенчаться, но... возможно, вскоре ее надежды оправдаются. И потом, за границей, куда они и направляются, на это смотрят куда проще... Я думаю... Владимир слушал рассеяно, чувствуя, что каждое слово ударяет ему в голову подобно тяжелому молоту. Он был потрясен настолько глубоко, что полностью даже не мог осознать этого потрясения, и в первые самые страшные минуты это явилось ему спасением. Женщина продолжала что-то говорить, от фразы к фразе - воодушевленней. Но больше он ее не слышал. И... теперь уже ее глаза не казались ему похожими на глаза Анны. В них было что-то грубое, темное, низменное. И самая страшная , жалящая его мысль была, что через несколько лет глаза Анны возможно станут такими же. Глаза той чистой, возвышенной девушки, которая сказала ему: "Меня никто так никогда не защищал". "Нет, не так, будьте добры, обхватите меня за талию", и ее неуверенные, робко обнявшие его руки... Он бросил ее одну в столице, на произвол судьбы. И эта судьба, вероятней всего, толкнула ее в объятья к какому-то проходимцу. Страшно представить, что она должна была пережить, и какое отчаяние руководило ее поступками. Ей было некуда идти, не к кому обратиться, а в Петербурге доброхотов, желающих оказать помощь в такой момент, полным полно... Зачем она приезжала сюда, и что на самом деле сказала своей матери? Возможно, не хотела, чтобы та беспокоилась неизвестностью о ее судьбе. Хотя, как видно, беспокойства тут и не водилось. Эта низменная женщина, судя по ее тону даже радовалась тому, как все вышло, ведь когда-то она уже хотела продать свою дочь богатому любовнику. Но он спас ее от этого, чтобы затем уничтожить самому. Если бы он знал, что она счастлива, и ее ожидает светлое будущее, это было бы другое. Но хуже всего было, что он не только потерял любимую женщину, но и растоптал ее, как грубые башмаки топчут сорванный цветок. Он чувствовал, что никогда ее не найдет. Он сломал ее жизнь, сломал их жизни... Никогда он не сможет избавиться от этой боли и чувства вины. Оставаться здесь было невыносимо. Пробормотав какие-то слова на прощание, он вышел и пошел прочь. Солнце клонилось к закату. Дорога расстилалась деревьями и кустами. Прошло довольно много времени, прежде чем он присел под одним из деревьев, пригнул голову к стволу, чувствуя, что больше ему некуда идти. Он не заметил, что за ним по пятам уже давно идут двое мужчин. Один что-то шепнул другому, и тот энергично закивал головой, потирая руку, в которой так и ныла пуля, оставленная с месяц назад почти на этом самом месте, среди этих самых деревьев. Это были слуги из дома Ларионова, которые пустились догонять Анну по приказу хозяина, и самый честолюбивый так рвался исполнить приказ, что напоролся на выстрел. Сперва они не узнали молодого человека, лишь заметили схожесть в фигуре, но сейчас когда Владимир сидел перед ними прямо, сомневаться было невозможно. - Это тот самый франт! Чертов офицеришка! - Подожди, Яша. Ты что хочешь пулю во вторую руку? - удержал его товарищ. - Я хочу, чтобы он запомнил меня так же, как помню его я! - Нам нужно дождаться, пока он уснет, а уж потом мы хорошенько его угостим. - Но тогда он не запомнит! - с упрямой тупостью повторил крестьянин. - Ты посмотри на него, мне кажется, он до того разленился, что и в метре перед собой ничего не разглядит.
Владимир и правда ничего не заметил, до тех пор пока на него не обрушился удар сзади. Кто-то впереди скрутил ему руки, но офицерская выправка сработала сама собой, и ногами Владимир ударил мужчину так, что тот отлетел, как отлетают ошметки с очищаемого яблока. Теперь они со страстным мстителем остались один на один, и обернувшись к нему, Владимир угостил его столь хорошим тумаком, что тот схватился за подбородок, словно сомневаясь прилегает ли он еще к его лицу. - Яша, бежим! - крикнул его прочухавшийся товарищ. Эти слова несколько расслабили Владимира, и он не заметил клинка, сверкнувшего в руках поваленного наземь соперника. - Черта-с с два! Я же сказал, он запомнит меня! Как тебе это, офицер, а? - он приподнялся, и его нож гладко вошел в бок Владимира. Барон согнулся пополам. Пальцы его окрасились кровью. - Ты что с ума сошел! - испуганно крикнул первый мужчина. - Боже, ты глубоко его ранил... - Ну так помогай ему, если хочешь! - сплюнул довольный бородач. Казалось, его рука сразу избавилась от гнездившейся в ней пули. Полюбовавшись еще несколько мгновений картиной того, как голова Владимира медленно клонится к земле, а руки сжимают рукоятку торчащего в ране ножа, мужчина скрылся в лесной чаще. Его товарищ, оставшись подле раненого, подполз к тому ближе и всмотрелся в его лицо. Оно стало бледным как смерть, но в глазах билось какое-то странное, восторженное выражение. Казалось, он не сознает происходящего, или если сознает, то откуда-то издалека. Губы шептали какое-то имя, будто боясь не выговорить его целиком. Раз за разом он с трудом складывал два слога: - Анна... Анна... - Прости, парень, ты слишком тяжел, я не могу тебя поднять! - прошептал мужик. Когда Ларионов как-то велел выпороть его за пустячную провинность, ни один удар кнута не выбил из него слезы, но сейчас ему было так жаль лежащего юношу. Такой молодой! Если бы он знал, что Яков собирается сделать... - Анна... Борясь с собой еще какое-то время, дворовый приподнялся, посмотрел на лежащего офицера и уже не зная, говорит ли он что-то еще, бросился прочь.
Несколько часов после ухода Владимира Елена не могла подняться со стула. Когда же наконец сделала это, подошла к подоконнику, откинула лежащую косынку и достала порядком запыленный рисунок. Карандашный набросок ее мужа, его самых любимых людей - жены и дочери. Елена уже не помнила, по какому поводу она так улыбалась, и почему так нежно держала маленькую Аню на своих руках. Может быть, это был какой-то счастливый день, один из тех, в которые ей казалось, что у нее будет все-таки другая жизнь. Что она станет богатой респектабельной дамой, которая будет разъезжать в шикарных экипажах, раскланиваться с такими же респектабельными людьми и наряжать маленькую дочь в бархат и шелка. Анна... Елена погладила лицо дочери. Ее маленький вздернутый носик, глазки такие огромные и пухлые губы в улыбке. Ах да, она вспомнила! Девочка тогда долго болела, и этот рисунок отражал общую семейную радость ее выздоровления. Елена не считала, сколько капель нужно было добавить в чашку, чтобы утишить приступы кашля, не знала, сколько сказок нужно было рассказать, чтобы больная девочка забылась сном. Это все знал ее супруг. Почему не она? Почему-то... Сейчас уже не вспомнить. Анна... Прижав изображение дочери к груди, Елена почувствовала, как по щекам побежали горячие слезы. Ей вспоминалось столько разных детских улыбок дочери, столько ее попыток обратить на себя внимание матери. Столько этих шалостей, невинных и трогательных. Ее глаза, полные обиды, когда мать впервые ударила ее в ответ на одну из таких смешных провинностей... От этого вспоминания она перешла мыслями к темной гостиной дома Афанасия Никитича, где залепила дочери пощечину, окрасившую ее щеку кровью. Как тогда Анна посмотрела на свою мать! Никогда она не забудет того ее взгляда! Боль сменилась яростью. Елена вытерла слезы так резко, что красные следы от собственных пальцев отпечатались на коже. Как она смела так на нее смотреть! Неужели не понимала, что мать делала все для ее блага? Эгоистичная, глупая девчонка! Но сегодня она, Елена, отомстила ей за тот взгляд! Отомстила за все! Никогда, никогда она не увидит счастья! Снова взглянув на набросок, в каком-то смешанном чувстве, Елена разорвала его пополам, а потом, в ужасе взглянув на то, что сделала, снова приложила обе части рядом. Они выглядели слишком искусственно. Сглотнув подступающие слезы, с ненавистью и уже больше не останавливаясь, Елена превратила листочек в мелкие лоскуты, в которых уже ничего было не различить. Приподняла их над головой и медленно рассыпала. Белесым дождем они упали на ее волосы и запутались в начинающих седеть прядях, в шейном вороте и складках платья. Подойдя к кровати, женщина медленно легла. Не прикрываясь одеялом, отвернулась к стене. Слезы безостановочно катились по ее лицу. Она не понимала, какую Анну она сейчас так горестно оплакивает: ту маленькую крошку, на которую ей так хотелось излить сейчас всю любовь, которую когда-то она словно нарочно запирала в своем сердце, или выросшую из нее девушку, прожегшую ее своим изумленным взглядом, перед которой она была виновата так, как только могла быть виновата мать. А, может быть, она оплакивала собственную жизнь. Но не так, как делала это последние дни, а с какой-то тоской, по тому как могла прожить ее именно здесь - в этой бедной комнатке, в этой заброшенной деревне, именно со своим мужем и дочерью... Если бы только позволила им любить себя, если бы сама любила их, пока они были рядом... Долго она лежала в тишине. А потом, подоткнув ладонью щеку, запела старую колыбельную песню, которая певала ей еще собственная мать. Пружины кровати раскачивались под ней, как могла бы раскачиваться колыбельная, а голос хоть иногда и прерывался всхлипами, но все же звучал полно...
Через пару дней, озабоченная отсутствием Елены в лавке, к ней пришла ее соседка-товарка Акулина. Она нашла женщину мертвой на кровати. В волосах ее, словно белые шпильки, запутались обрывки какой-то бумаги. Рот покойной был приоткрыт, так словно она не докончила какого-то слога, а в глазах ее, тоже открытых, застыло такое выражение, какого женщина никогда не знала за ней при жизни. И под впечатлением от этого выражения, Акулина нагнулась к ее щеке и сделала то, чего никогда не посмела бы сделать прежде - поцеловала ее.
Отправлено: 21.09.13 10:25. Заголовок: Оля, не зря я ждала ..
Оля, не зря я ждала продолжения! Оно вышло сильнее предыдущего отрывка. Ситуация с графом была ожидаема, зато описана великолепно. Напряжение и отвращение Анны мне передалось до дрожи в руках. От Владимира такой прыти не ожидала, но хотела, чтобы он быстрее все для себя решил.
Отправлено: 22.09.13 12:33. Заголовок: Мать Анны по уму дол..
Мать Анны по уму должна бы вызвать сочувствие, но все во мне сопротивляется вымученной жалости. Злобная, завистливая и ревнивая фурия, которая все свои слабости вымещала на дочери. И перед смертью умудрилась нагадить. Оля, извини за резкий тон, но я просто в не себя от прочитанного. Спасибо за продолжение.
- Неужели вы думаете, что годитесь с вашим хорошеньким личиком на что-то еще, кроме роли содержанки богатого мужчины? Впрочем по мере того, как будет угасать ваша прелесть, титул этого мужчины будет падать... Стоит ли ждать и терять время?
Абсолютную же правду Анне сказал. Цинично, но от этого правда не тускнеет.
Мамашка та еще штучка. Померла и в гроб ей тапки. Но дочурка видимо не особенно пыталась с мамкой отношения наладить. Семейка будь здоров, короче. А Вовка-то слюни распустил. На мамашу бы лучше внимательно взглянул. Но нашему красавцу не до других, только о себе и о своем - классический БН-вариант. А разглядеть во что будущая женка может превратиться - стоило. Ну, может, сейчас, ему поплохеет от вздрючки, а дальше настанет просветление.
Отправлено: 24.09.13 13:03. Заголовок: Большое спасибо за в..
Большое спасибо за внимание. Дискутировать по этому фику я давно устала, но читать ваши комментарии очень интересно. Рада, что удается вызывать эмоции. Спасибо
Ух, какие эмоционально насыщенные главы! А сколько требуют душевных сил от автора, если читать - и то сплошные нервы. Оленька, спасибо за проду и за то, что не бросаешь этот проект
К Анне здесь я лояльна - наверное, потому что автор не делает из нее икону. Живой человек с живыми чувствами, а наивность лечится такими вот корфами и графами. И дай Бог ей не превратиться со временем в чудовище, как ее мать - наследственность и жизненные обстоятельства, увы, сильно располагают.
Отправлено: 21.12.13 00:10. Заголовок: Алекса, ты как-то пр..
Алекса, ты как-то просила меня предупредить, если с графиней Ольгой случится что-то плохое, чтобы это не читать. Я не забыла и предупреждаю.
Глава 20 или Рассвет.
Темный вечер обступал Ольгу тенями. Тени были везде - прятались по углам комнаты, скрывались под колышущимися занавесками, наползали на самые глаза женщины. Волосы ее были разделены пробором на два темных бандо и перехвачены черной лентой. Высокий ворот траурного платья врезался в шею. А в ногах такая слабость, точно к ним привязаны пудовые гири. Но на душе было еще тяжелее. Она не умела принимать потери, не хотела толковать их, как естественный ход жизни. Ей казалось, что если бы она успела к постели Алеши, согрела бы мальчика своей улыбкой, коснулась его щеки поцелуем, он обязательно бы остался жив! Не может быть, что бы он умер! Не может быть, что от красивого румяного мальчика остался только маленький холмик на свежевскопанной могиле! О Боже! Почему ты допускаешь это?.. Сквозь маленькое окошко проглядывал лоскуток темного неба. Там как всегда подгоняли друг друга облака. Словно не было на свете ничего важнее этой погони. Проведя пальчиками по холодному стеклу, графиня вздохнула. Она отправила человека с запиской домой, чтобы ее ожидали не ранее завтрашнего вечера. Ночь в дороге не страшила, но вернуться домой на рассвете означало перебудить всех своим приездом. А это казалось ей неуместным - Ольга с детства не любила причинять людям лишние хлопоты. Они сделали остановку и должны были продолжить путь с утра... Еще и потому что назавтра она должна была стать сильнее, чем сейчас. Не могла же она показаться в таком состоянии перед собственным сыном. Иначе он просто не узнает в этой бледной женщине с судорожными движениями свою маму! Но как дальше выносить эту тишину? Необходимо было различать какие-то звуки, пусть даже монотонное цоканье лошадиных подков... Последние ночи Ольга провела без сна, и даже от тонкого света тающего огарка у нее кружилась голова. Но едва лишь она закрывала глаза, как видела крошечный по сравнению с другими могилами холмик, осененный ветвями старого дерева... И сердце так сильно сжималось от этого видения! Болью, для которой нет слез, которая может успокоиться только от встречи с любимыми и любящими людьми. С теми, кто еще жив и еще может быть с тобою! Столько, сколько отпущено времени свыше. Она подумала о сыне, муже, об Анне... Ей так захотелось увидеть их! Ее захватило такое сильное желание сказать им, как они ей дороги, словно она никогда не делала этого прежде... Вспомнить с ними что-нибудь смешное или грустное, задать вопрос, на который не ждешь ответа и самой говорить и отвечать, не думая - просто облекая в слова свое сердце. Прошло, наверное, около получаса, пока Ольга боролась с собою. А затем быстро поднялась и взяла перчатки и дорожный несессер. Спустившись в полную запахов жареной и острой еды столовую, графиня зажала рот рукой - так ей была непереносима мысль о пище. Кучер развлекался, сдавая взятки, за карточным столом. При виде госпожи, очень бледной с горящими глазами, под которыми пролегали иссиня-черные круги, он даже вздрогнул и быстро поднялся ей навстречу. - Ваше сиятельство, Ольга Алексеевна?.. - Прошу вас, я хотела бы, чтобы вы заложили карету... - Но ведь мы собирались продолжить путь утром. Лошади накормлены и отдыхают... - Я знаю. Пожалуйста, - она слегка коснулась его руки с извиняющимся взглядом. И было в этом взгляде что-то такое, отчего он не решился более возражать или задавать вопросы. Ночь в дороге не фунт изюму, но что он будет делать, если барыня занеможет? С почтительным поклоном мужчина пропустил графиню вперед и идя за ней следом заметил, как тонкие белые руки дрожат в складках платья. Покачав головой, он спрашивал себя - и не находил ответа, - для чего только Господь Бог наделяет такие хрупкие создания столь чуткими сердцами?..
Графский особняк выглядел как-то особенно величественно под покровом ночи. Темными были все окна, кроме одного окна Анниной спальни. В приглушенном свете тонули ее очертания и предметы, светло-розовые стены, казалось, отбрасывали алые тени на покрывало уже убранной и застеленной кровати и белоснежный капот девушки. Ее последняя ночь здесь. Где застанет ее ночь завтра? Анна вздохнула, теребя длинную прядь распущенных волос. Так странно самой распоряжаться собственной жизнью. Подумать только, сколько представительниц самых благородных семей позавидовали бы этому праву! Она улыбнулась, рассматривая в зеркале свое лицо. Улыбнулась над ними или над собой, она не знала. Затем распахнула капот и взяла платье. Просовывая одну руку в рукав, девушка услышала какой-то шорох возле двери. Ее брови в зеркале недоуменно изогнулись. Нет, все тихо. Через несколько минут шорох повторился, и в дверь осторожно постучали. Анна узнала голос графа. Радуясь тому, что дверь надежно заперта, девушка не отзывалась, не спешно расправляя платье и как можно тише, снова присаживаясь к трельяжу. Но к ее удивлению за следующим позывом раздался скрежет поворачиваемого в замке ключа , и дверь отворилась быстрее, чем она успела перевести дыхание. Обернувшись, она увидела лицо графа и не вставая, потянулась к тумбочке, захватывая тяжелый канделябр. Пальцы ее сжали голову отлитой бронзовой фигурки женщины. Этот жест не ускользнул от внимания мужчины, и он остановился возле раскрытой двери, не делая попыток приблизиться к девушке. - Прошу вас, Анна, не стоит. Боюсь, вы истолковали мое появление превратно. - Что вы здесь делаете? - сквозь сжатые зубы процедила девушка. - Вам не приходило в голову, что я могу быть не одета или еще сплю? - Простите... - он опустил голову и пожал плечами. - Я догадывался, что вы так или иначе мне не откроете. Поэтому... - толстая связка на длинной цепочке серебристо звякнула в его руке, - я позволил себе воспользоваться запасным ключом. Опустив руку с подсвечником на колени, Анна спокойно отвернулась от мужчины, хотя внутри у нее все клокотало от гнева. - Кажется, вы наслаждаетесь, унижая меня, - заметила она, собирая вместе спускающиеся к талии длинные пряди. Струящийся золотой водопад, казалось, на мгновение лишил графа возможности дышать, но переборов себя, он заговорил. - Я много думал, Анна... О ваших словах... Звучит странно, но это действительно так. Она никак не прореагировала, захватив в ладонь несколько шпилек. - Прошу вас, выслушайте меня. - Анна сильнее сжала коленями подсвечник, каждую минуту готовая вскочить в случае необходимости. - Я очень люблю свою жену. Я знаю, Ольга - это лучшее, что есть в моей жизни. Лучшая часть меня самого. Даже когда ее нет со мной рядом, я чувствую, что опираюсь на ее любовь, ее доброту. Она всегда считала меня совершенством. Но не потому что так ей диктовали гордость или самолюбие, как это часто бывает с женщинами, а просто потому что не может не идеализировать тех, кого любит. Еле слышно Анна добрала дыхания, гадая, к чему он клонит. Сергей Бецкой замолчал. Он говорил правду, а человек уж так устроен, что говорить правду ему всегда тяжело. Особенно, если этот человек достаточно чванлив и высокомерен. И к тому же раздосадован самим фактом, что женщина смеет дать ему отпор, выказать столь открытое презрение, как Анна в их последнюю встречу, и, пожалуй, еще более тем, что сам говорил с ней так эмоционально, явно обнаруживая свое неравнодушие. Но к его удивлению на смену этой досаде очень скоро пришло чувство, какое редко испытывает отвергнутый мужчина - облегчение. Когда он только ловил короткий взгляд или наблюдал, как кружится над виском непослушный золотой локон, когда загорались глаза, и мысли полнились страстью - которая, как известно, не страшится ничего, кроме отказа - , все было хотя и по-настоящему, но как-то далеко. Все было понятно, потому что понимать тут в общем-то было нечего. Но едва лишь чувства были наконец обличены не во взгляды, а в слова, настоящие, живые слова, тут-то он и почувствовал разлад. Он представил Анну своей любовницей, и это была довольно пленяющая воображение картина. Но одновременно с этим он представил себе и всю тяжесть этой связи. Недомолвки и недосказанности между ним и Ольгой. Она была ангелом , светлым и прекрасным, и никогда ей и в голову бы не пришло в чем-то подозревать своего мужа. Но как же он сам смотрел бы в эти чистые фиалковые глаза, зная, что обманывает ее самым подлым образом. Обманывает с той, кого она полюбила как сестру! Если бы то была какая-то другая женщина, краткая, случайная, из тех, что словно нарочно созданы для развлечения мужчины, развевающегося с наступлением утра, он не считал бы себя особенно виноватым. Но связь с той, которая подчиняет себе твои мысли и чувства, это уже очень опасно. Готов ли он ради самого сильного влечения рисковать своей жизнью? Да, именно жизнью, потому что мир, в котором бы не было этого дома, его жены, его сына... Нет и не может быть такого мира в этой вселенной! Если бы Ольга когда-то узнала... Он даже думать об этом не мог. Лишь содрогался где-то в глубине души, как содрогаются добрые христиане при мысли об осквернении святынь, перед которыми преклоняли колени еще детьми. Когда начинаешь взвешивать на весах саму жизнь и ее удовольствия, сделать выбор не очень сложно. И хотя эта девушка со своими огромными серыми глазами, набравшая сейчас полные ладони необыкновенно прекрасных золотых волос, все еще вызывала в нем чувства такие противоречивые и сильные - до самого дна! - Сергей уже хорошо сознавал, что сегодня вечером он увидит Ольгу. Представлял, как обнимет ее, крепко прижмет к себе... А когда Анна исчезнет, будет к жене особенно предупредительным и внимательным. Возможно, ему даже удастся уговорить ее съездить куда-нибудь ради перемены обстановки. В какое-нибудь тихое место, где кроме них будут только горы и воды Рейна... Или они могут взять с собой и сына... Обдумывая все это, он чувствовал, что пауза затянулась. К ней примешивалось неприятное сознание того, что Анна может истолковать его дальнейшие слова, как собственную заслугу. Как то, что это она наставила его на истинный путь. Против этого восставало все его существо. Но решив идти до конца и отмахиваться от всех повелений гордости, покуда еще не проснулся весь особняк, он проговорил: - Возможно, и ваши слова стали причиной этих раздумий... Но я очень рад, что вы уходите из моего дома, - услышав ее короткий смешок, он поспешил добавить. - Звучит несколько двусмысленно, но я действительно вам благодарен. Поверьте... - Я услышала вас, граф, - отрезала Анна. Она так и не повернулась к нему, и он сам подошел к ее стулу. Извлек подсвечник из складок платья и едва заметно усмехнулся. - Не думаю. И знаю, что всего вы уже не услышите. Но мне не хотелось расставаться с вами на тех словах, что были сказаны при нашем последнем разговоре. - Чтобы удовлетворить ваше самолюбие, я должна взять их назад? - спокойно спросила девушка. Он был так близко от нее, что видел, как пульсирует жилка на ее шее. - Нет. И я тоже не стану этого делать. - Он помедлил, потом вытащил из-за отворота пиджака алый футляр, положил перед ней на столик и раскрыл. Холодная красота тонущих в бархатной подкладке камней ослепляла в буквальном смысле этого слова. Анна прищурилась и попыталась встать, но граф не позволил ей этого сделать. - Анна, это ожерелье принадлежало еще моей бабушке. Она пользовалась у мужчин таким успехом, что, держу пари, за целую восьмидесятилетнюю жизнь ей так и не удалось навесить на себя все подарки, которыми влюбленные болваны ее щедро одаривали. Но эту вещицу она очень любила. И не зря, - мужчина слегка коснулся футляра. - Каждый камешек здесь - целое состояние. Ольга никогда не отпустила бы вас вот так... - он не договорил, считая, что она поймет без дополнительных пояснений, - можете мне поверить. И поэтому я прошу вас принять... - Уберите это немедленно, граф! - вспыхнула до корней волос девушка. - Уберите и убирайтесь сами! Румянец очень шел этому нежному лицу, и Сергею стоило больших трудов сосредоточиться на том, что он говорит. - Пожалуйста, Анна. Я делаю это только для того, чтобы не чувствовать себя виноватым перед Ольгой, - девушка попыталась разбить кольцо, в которое невольно попала, но не могла. Он мягко отстранил ее руки: - Не стоит, вы же знаете, что я сильнее. Присев перед ее стулом, граф достал драгоценность из футляра. Право, если бы бронзовая великанша все еще была в ее руке, Анна, наверное, опустила бы ее со всего размаха на его голову. Но руки были пусты, и девушка вынуждена была признать, что он действительно сильнее. Решив сидеть молча и вытерпеть до конца это унижение, Анна не двигалась, боясь спровоцировать мужчину на какие-то более решительные действия. Но все в ней дрожало от злости. Как он смеет! Есть ли предел цинизма этого человека! Свечи в комнате роняли последние слезы из желтого воска. Занавески бледнели, признавая власть пробуждающегося дня. Поглощенный каждый своими мыслями ни граф, ни Анна не заметили легкую тень, мелькнувшую на резном паркете... Осторожно отодвинув с шеи Анны волосы, которые она так и не успела заколоть , Сергей медленно поднес к коже девушки ожерелье, и она вздрогнула от прикосновения прохладного металла. Несколько мгновений мужчина повозился с причудливым фермуаром, и наконец ему удалось справиться. Снова оказавшись с Анной лицом к лицу, он восхищенно смотрел на игру света в камнях и глазах девушки. Она была так прекрасна! Не удержавшись, он наклонился к лежащей на столике руке, в которой все еще поблескивали шпильки, поднял ее и поцеловал сгиб пальцев. Потом снова перевел взгляд на ее лицо и проговорил: - На шее бессмертной богини оно не смотрелось бы лучше, - видя, что она собирается что-то сказать, он поднял руку. И полный чувствами, которые вызывала в нем эта девушка, а также захваченный тем стремлением, что часто побуждает мужчин сплетать красивые фразы, добавил: - Если бы я думал, что когда-то смогу вас забыть, то сказал бы, что хочу запомнить такой, какая вы сейчас... Выпустив из ладони шпильки, со звоном рассыпавшиеся по паркету, Анна собиралась высвободить руку и положить конец этой комедии, как вдруг такая дрожь , судорожная дрожь пробежала по ее пальцам, что и пальцы графа дернулись как от ожога и неосознанно разжались. С недоумением вскинувшись, он поднял взгляд к зеркалу, и лицо его приобрело тот же пепельный оттенок. На крайней справа створке трельяжа слабо вырисовывался силуэт женщины. Она казалась чем-то средним между призраком и человеком. Вся в черном одеянии, словно окутанная сумерками, в тени и на свету одновременно, но больше в тени, белыми пятнами выступают только руки и лицо - в обрамлении темных волос. Такое знакомое лицо. Лицо его жены... И Анна, и граф одинаково резко поднялись и обернулись, словно в безумной надежде, что стоит им это сделать, и видение тотчас исчезнет. Но, увы, действительность смеялась над ними. Тихонько катясь по полу, кружась возле ножек столика и кровати, этому смеху вторили дребезжащие шпильки... Что-то жуткое было в этом звоне. Что-то невозможно нелепое - в позе троих застывших на месте людей, глядящих друг на друга так, словно им неожиданно преградил дорогу целый легион покойников. Стоит только достаточно хорошо всмотреться, чтобы прогнать морок... Вот сейчас он растает этот страшный рассвет! Самый страшный рассвет в их жизни... Ольга опомнилась первой. Она отшатнулась назад, царапнув пальцами о косяк двери. Граф немедленно кинулся, чтобы поддержать ее, но что-то в огромных, широко раскрытых глазах жены остановило его. Какое страшное потрясение отражалось в этих глазах! Она смотрела, не веря, не понимая, и, быть может, если бы и Анна, и граф столь явно не обнаружили свое замешательство, она не допустила бы даже самой возможности осознать разумом мелькнувшую картину. Стоило им только заговорить с ней, подойти, поцеловать легко, как всегда, и она не поверила бы самой себе - она поверила бы им! Краткая отчаянная мольба об этом вспыхнула на ее бледном-бледном лице. Никогда еще она не молила их ни о чем сильнее! И никогда еще они не были так к ней равнодушны, всем сердцем желая ей ответить. Это новое, безумно-отчаянное выражение ее лица, глаз, словно пригвоздило их к месту. Наконец, граф с трудом выговорил: - Ольга... При звуках голоса мужа графиня как-то странно мотнула головой и, заслонив ладонью глаза, словно в лицо ей нестерпимо бил яркий свет, попятилась назад. Казалось, она едва держится на ногах. Но как только граф подступил к ней еще на шаг, она неожиданно бросилась вон из комнаты. - Ольга, подожди... - он выскочил за женой, а следом за ним рванулась Анна. Приближаясь к лестнице, ведущей на первый этаж, Ольга зацепилась каблуком о подол платья. Она не заметила этого и сделала шаг на площадку. - Ольга! Треск разрывающейся каблуком материи совпал в ее ушах с этим криком. Графиня так и не успела различить, кто именно позвал ее в последний раз, муж или Анна. Стремительно рванувшись вниз, так и не высвободив запутавшуюся ногу, она не удержала равновесия на первой же ступеньке. Правая рука ее беспомощно взметнулась в попытке поймать перила, но скользнула слишком низко... - Нет! Ольга! - одним рывком преодолев несколько ступенек, Сергей протянул руки, чтобы поймать ее, но не смог. Она прокатилась вниз до самого подножия и еще немного уже на ровной поверхности. Голова ее как-то странно, безвольно подпрыгнула на плечах, как у тряпичной куклы, а черная перехватывающая волосы лента резко рассекла воздух и медленно опустилась... - Дорогая... - оказавшись рядом с ней, Сергей осторожно коснулся ее плеча. Женщина лежала лицом вниз так недвижно и тихо, что спустившаяся Анна замерла на последней ступеньке. - Ольга... - присев перед ней, уже сорвавшимся голосом снова позвал ее граф. И вдруг неожиданно резким, даже немного грубым движением он развернул ее к себе. Глаза Ольги были закрыты, а по прекрасному лицу - от самого лба и до основания подбородка - прошли страшные ссадины. Совсем, как темные трещины тогда, на портрете... Колени подломились под Анной, и она опустилась на ступень - не в силах отвести взгляда. Еще не сознавая, что произошло. Где-то в глубине дома раздался суетливый крик: "Барыня вернулась!" Сергей взял в ладони неподвижное лицо, погладил пальцами проступившие шрамы. И на несколько мгновений воцарилась тишина, которую разрезал страшный нечеловеческий вопль безысходности и ужаса.
Отправлено: 21.12.13 14:22. Заголовок: Оля, спасибо за прод..
Оля, спасибо за продолжение Но какой же ужас, да еще накануне НГ Бецкого, правда, ни капли не жалко, а Ольга... наверное, там, куда отправилась ее душа, ей будет легче. Несчастная женщина. За что ей только все это.
Отправлено: 21.12.13 17:34. Заголовок: Да... Очень трагично..
Да... Очень трагично. Более всего мне жаль сына Ольги. Ей уже не будет так больно, как в последние секунды жизни... А вот ему... Спасибо за проду, но хочется дальше... Вдохновения автору...
Отправлено: 23.12.13 10:21. Заголовок: Олик, любишь ты нас ..
Олик, любишь ты нас довести до дрожи в коленках. Одно только мне не понять, на кой чёрт граф побежал с цацками к Нюшке. На нее же без слез в фике не взглянешь. Не верю я, что убогонькие могут возбуждать.
Отправлено: 23.12.13 14:13. Заголовок: Девочки, спасибо за ..
Девочки, спасибо за внимание. Постараюсь с продолжением поскорее. Светлячок пишет:
цитата:
На нее же без слез в фике не взглянешь. Не верю я, что убогонькие могут возбуждать.
Свет, ты знаешь, вот если со стороны, после твоих слов я попыталась и понимаю, о чем ты. А когда пишу о ней или думаю сама, то представление другое. Странно, правда?
Странно было бы, если у нас было бы одинаковое видение персонажа. У тебя о ней свои мысли, я вижу то, что вижу. Думала, что граф альфа-самец, ошиблась. Бывает
Отправлено: 24.12.13 07:50. Заголовок: Сильный отрывок полу..
Сильный отрывок получился. Я не считаю, что Анну невозможно полюбить или испытать к девушке страсть. Тут я со Светланой не соглашусь. Поразило, что это случилось с Сергеем. Я его воспринимала более холодным и циничным. У Ольги печальная судьба. Почему таким светлым людям всегда хуже всех. Горько, конечно.
Отправлено: 06.12.14 15:21. Заголовок: Как всегда извиняюсь..
Как всегда извиняюсь, что так долго тянула с продолжением.
Глава 21.
Время остановилось. Не было прошлого. Не было будущего. Даже настоящего и того нет! Одна только смерть, страшная и холодная, непонятная, необратимая. Анна не могла заставить себя повернуться, чтобы взглянуть на лежавшую на диване женщину с накрытым платком лицом. Эта женщина не могла быть Ольгой! Нет! Посередине на бархатном ковре как-то странно, словно скалы на живущем собственной жизнью островке, валялись обломки разбитых чашек сервиза, и из них змейками вытекали ручейки остывшего чая. Это вбежавшая горничная опрокинула поднос , захватив глазами страшную картину. Анна тупо смотрела, как по голубому бархату расползаются темные пятна. Какой беспорядок! Ольга никогда не потерпела бы такого! Нет! Анна зажала голову руками. Нет, нет, нет! Наверху слышался страшный грохот. Наверное, с таким же первобытным ревом разбиваются в непогоду морские волны о каменный берег. С той же беспомощностью и яростью одновременно , созвучной голосу и движениям графа, когда потрясая перед испуганной челядью охотничьим ружьем, он кричал им, чтобы они не смели подходить к его жене, и что каждый, кто осмелится это сделать, поплатится своей жизнью. Желающих рисковать не нашлось, и на смену безумному переполоху, заступила тишина. Время казалось застывшим, а все предыдущее - обрывками обрывков, какими-то несвязанными между собой словами и действиями. И только лежащая в комнате мертвая женщина соединяла то, что казалось реальностью с тем, что было реальностью на самом деле. Тяжелые шаги за ее спиной заставили Анну поднять голову. Первое, что она заметила - были мокрые осклизлые следы на дубовых перилах лестницы. Их оставляли изодранные в кровь руки графа. Сейчас это не были руки аристократа - скорее они походили на руки последнего из батраков в поле. Белые манжеты рубашки странно контрастировали с этими кистями, со сбитыми в кровь фалангами пальцев и словно перечеркнутыми красными чернилами линиями судьбы на ладонях. Вздрогнув, пошатываясь от тошноты подступившей к горлу, Анна поднялась и словно наткнулась на что-то твердое, словно ударилась обо что-то с размаху - это на нее глянули воспаленные глаза графа. Набухшие болью и страшной ненавистью глаза. В оборванном по краям сюртуке , с всклоченными волосами и этим безумным выражением глаз он напоминал затравленного охотниками зверя. Тяжело дышавшего, уставшего от бесполезных метаний, посылающего отчаянную ненависть всему миру. Откуда-то издалека до нее донеслись произнесенные гордым твердым голосом слова: "Охотник всегда берет, что пожелает..." Боже, какая ужасная, горькая ирония судьбы!.. - Вы еще не налюбовались этой картиной, сударыня? - Он отвесил ей поклон, но движения его были нетверды и казались словно отраженными в кривом зеркале. Проследив рассеянное направление ее взгляда, он кивнул и пожал плечами. Анна вспомнила, как однажды в детстве видела мужчину-крестьянина, которому только что ампутировали обе ноги - он сидел в специальной деревянной коляске, напоминающей телегу и пытался по старой привычке пошевелить ногами, которых больше не было. Последний жест графа странно отразил в памяти то беспомощное надломленное движение, так напугавшее когда-то маленькую девочку. Продолжая покачивать головой, граф поднял обе руки и оттер их о белую ткань рубашки в глубине своего сюртука. Кровавые следы отпечатались на шелке сплошным мазком. - Так лучше? - Его голос замер на несколько мгновений, а потом вдруг взлетел высоко-высоко, надрывным хрипом: - Почему вы молчите, черт побери? Каким-то шестым чувством, подсказывающим верное направление ускользающему от пули человеку, Анна поняла, что должна немедленно уходить, бежать отсюда, если хочет спасти свою жизнь. Она рванулась, вперед или назад - она не понимала. Но это безумное движение прервала схватившая ее плечо рука. - Куда вы, подождите... Скажите, - близко наклонившись к ее лицу, он говорил по слогам, на лбу поблескивали крупные капли пота, - каково это, прийти в дом полный счастья, а оставлять после себя... - совсем тихо, дрожащими губами, - ... руины? Длинные волосы Анны все еще были распущенными. (Она не могла дотронуться до них, не могла вспоминать, как пыталась собрать их в последний раз перед зеркалом...) И одна светлая прядь, когда граф резко остановил девушку, подпрыгнув, зацепилась за мужское предплечье. Заметив это, Сергей отпрянул так, словно его коснулась ядовитая змея. На его лице отразилось глубокое отвращение. Ненависть к себе самому, к той, что стояла перед ним и ко всему миру, который зачем-то продолжал существовать, была такой огромной , что причиняла сильную физическую боль. - Я не хотела... - пролепетала почти не слышно Анна, - я никогда этого не хотела... - Вы не хотели... - страшный смех - так капли крови отлетают в разные стороны после того, как палач отрубает голову жертве - грянул в тишине, - Моя жена мертва! А вы никогда этого не хотели! Всхлипнув , Анна заслонила глаза руками. - Нет-нет, это слишком просто для вас! Я хочу, чтобы вы смотрели... - Грубо схватив Анну за руку , граф поволок ее за собой. Вне себя от ужаса, улавливая направление движения, Анна забилась в его руках. - Смотрите же, смотрите! - Нет, нет, пустите меня... - Она была бессильна в этой неравной борьбе, казалось, ее протащило по воздуху. И только почувствовав, как ткань ее платья взметнулась рядом с дрогнувшим от этого движения подолом платья той, что встать уже не могла никогда, Анна оцепенела на несколько мгновений. А потом неловко полоснула ладонями в пространстве, и с лица умершей слетел прикрывавший его шелковый платок... Искалеченное шрамами, такое близкое, оно навсегда осталось в памяти Анны. Выругавшись сквозь зубы, граф отшвырнул девушку к стене. Засуетился возле лежащей Ольги. Его оставляемые без ответа увещевания и нежные слова повисали и тонули в тишине. Больше не делая попыток отвернуться или зажмуриться, Анна смотрела за его движениями. Яркие солнечные лучи заливали комнату. И только золотистая пыль встала между двумя взглядами, когда мужчина поднял голову. Она уже знала, что он скажет. И знала, что он будет прав. - Вы убили ее. "Ты ведь присмотришь за Илюшей, пока меня не будет? Знаешь, с тех пор как он родился, я никогда никому не могла доверить его в полной мере... Даже Сергею..." - Вы... - граф медленно подходил к ней. "Спасибо, Анна. Я так люблю тебя..." Его рука была холодней камней ожерелья на ее шее. И когда он сдавил ее пальцами, Анна не почувствовала боли, не почувствовала страха. Только этот холод. - И я тоже... Это вы хотите мне сказать, но уже не можете? Вам не хватает дыхания, чтобы сделать это... Я не позволю вам сказать, потому что... - Наклонившись, не ослабляя хватки, прошептал он ей в ухо. - Вы правы... Мы оба убили ее. Еще раньше, чем она упала с этой лестницы. И мы оба, Анна, мы оба не должны больше жить. Она не пыталась вырваться или освободиться. Его пальцы на ее артерии вместе со сверкающей драгоценностью, в камнях которой невыносимо ярко играло солнце, почти не позволяли дышать. Но странное спокойствие овладело девушкой. У нее не было чувства, что она что-то теряет. Напротив, она возвращала. Простая и вместе с тем нелепая (как все простое, до чего приходится дойти сложным путем) мысль билась в ее голове. Словно она обманула кого-то, и из-за нее погиб другой человек. Тогда, на Львином мосту, она должна была умереть. Она была бы мертва уже давно, если бы не Ольга. Но произошла какая-то страшная путаница, и она забрала чужую жизнь. Этот мужчина просто хочет исправить ошибку... Глаза Анны медленно закрывались, и все терялось в спутанных очертаниях... Она слышала чьи-то голоса, колокола далекой церкви, в которой ее крестили, видела маленькую скамейку в гуще деревьев и девочку в белом платье на коленях у мужчины с мягкими карими глазами... - Папенька! - тонкий детский голосок взял вверх над забытьем обоих людей. Сонный малыш , розовый ото сна, протянул маленькие ладошки к брюкам отца. - Папа! Сергей растерянно опустил голову. Он смотрел в детские глаза, так похожие на глаза его жены. Руки его разжались, и стон глухой боли слетел с запекшихся губ. Он начал медленно опускаться на колени перед испуганным ребенком. Рука, едва не совершившая убийство, сжала детскую ручку, но тут же отпустила, словно Сергей испугался дотронуться до сына, испугался причинить ему боль. И как будто в чем-то угадав мысль отца, мальчик выпустил его штанину из рук и отступив на шаг, посмотрел на закашлявшуюся Анну. Похоже, это мало что ему объяснило, и он начал разворачиваться в другую сторону, как Сергей все же перехватил движение сына. Его широкая рука с легкостью обхватила оба Илюшиных плеча, все его маленькое тельце. Мужчина уткнулся лицом в спутанные светлые кудри мальчика, и то ли рыданием, то ли вздохом, а по временами казалось даже странным смехом, с его губ срывались повторения: - Прости меня, сыночек... Пожалуйста, прости меня... Ничто не могло заглушить надрывной щемящей боли его голоса. И чувствуя, как перед ней все кружится, Анна рванулась прочь. Даже когда она выбежала на крыльцо, в ушах все еще стояли эти глухие раненные стоны. Сама не понимая, что двигается, Анна странно смотрела на скользящие перед глазами деревья сада. Птицы заливались веселыми трелями. Как красиво, как зелено было все вокруг... Без сомнения это был самый прекрасный, самый летний день этой весны... И словно что-то остановило ее. Шевеление легким ветерком огромных веток платана. Словно они кивали ей своими большими южными руками. Как сквозь сон она услышала: "Я так часто думаю, Анна... Так много изменится со временем. Я так часто спрашиваю себя, какие мы будем через года, что ждет нас впереди..." Ольга! Вернись, пожалуйста, вернись... Анна выбежала за ограду. Она не чувствовала под ногами опоры. Не чувствовала, живая она или умирает. Распущенные волосы струились по ветру, казалось, переворачивался весь свет, и небо давно поменялось местами с землею. Она не понимала, бежит ли она сама, или окружающие дома и предметы бегут ей навстречу. Долгое время перед собой она видела только огромный поток света, больше ничего. Она держалась за него, осязала его, протягивала к нему руки, словно умоляя ее не бросать... Но серые пятна все настойчивей наползали с разных сторон, на мгновения показавшийся вечным свет все крошился и крошился, становился более зыбким... Пока наконец не разбился совсем о что-то сплошное, твердое, земное... Анна резко дернулась в сторону и упала на мостовую, уловив какой-то звук не имеющий ничего общего с человеческим голосом, уже не понимая, что над ее головой раздается лошадиное ржание...
- В чем дело, почему мы остановились? - с оттенком раздражения спросила высунувшаяся из окна экипажа женщина. Тон ее, хотя и не бывший особенно резким, выдавал натуру, не привыкшую спрашивать дважды. Это была влиятельная московская дама - княгиня Шереметьева. Кучер подал ей руку, помогая сойти. Он пустился в растерянные объяснения, и брови княгини сошлись над переносицей. Не столько из-за его слов, сколько потому что она заметила собравшихся вокруг лежащей перед их экипажем девушки людей. - Болван, - коротко бросила она. И столь же лаконично поинтересовалась, легонько коснувшись носком своей туфельки платья Анны. - Она жива? - Да, ваше сиятельство, дышит едва-едва, но дышит... - И что же вы ждете? Что бы мы привлекли внимание всех проходящих зевак? - Достав из ридикюля ассигнацию крупного достоинства, она бесстрастно приказала: - Попросите кого-нибудь из этих людей позвать врача и убедиться, что... - Внезапно женщина осеклась, пораженная видом драгоценных камней на шее девушки. Коллекционерка и ценительница прекрасного, княгиня снискала себе славу женщины на редкий сапфир способной обменять жизнь единственного сына. Ее лицо изменилось, и склонившись своей изящной фигурой над девушкой, она восхищенно смотрела на роскошное ожерелье. Если подумать, то на мысли, положенные доброй христианке, порой могут натолкнуть самые неочевидные вещи. Так и в голове этой утонченной женщины, едва взглянувшей на лицо Анны, неожиданно мелькнуло, что ни по каким законам людским или божьим не следует оставлять человека на тротуаре равнодушного города. А Петербург, хоть княгиня и признавала его общественную и культурную важность, казался ей столь же варварским внутри, сколько претенциозным снаружи. Но право, какие бы неотложные дела не торопили ее домой, в Москву, кажется, сама она рассуждает не благонравнее жителей столицы. И эти камни были так прекрасны, никогда не видела она подобных! - Нет, вот что. Отнесите ее в экипаж... Вознице трудно было сдержать удивление на такую резкую перемену, и это был один из тех немногих случаев в жизни княгини Шереметьевой, когда ей пришлось повторить свои слова дважды.
Через несколько минут экипаж продолжил свой путь, оставляя позади еще не успевших разойтись людей и вздымая за собой густые клубы пыли.
Оленька, спасибо, как же я рада, что ты продолжила этот фик! Я начала читать его очень давно, когда еще не была зарегистрирована на Форуме. И всегда с нетерпением ожидала предложения.
Отправлено: 08.12.14 13:13. Заголовок: Сергей тот еще гусь,..
Сергей тот еще гусь, беги Анюта и не оглядывайся. Забудь про ребенка, а чего про него думать, мало ли о чем Ольга просила. Спасибо, Олик. Отличное продолжение. Не зря ждали.
Забудь про ребенка, а чего про него думать, мало ли о чем Ольга просила.
Анна была в состоянии аффекта. Её чуть не придушили, между прочим. Она в этот момент не осознала ничего, сработал инстинкт. Вообще же я считаю, что Ольга плохо разбиралась в людях и совершила ошибку, доверив Анне ребенка. Анна за себя-то не в состоянии постоять. Слабенькая она.
Отправлено: 07.03.15 12:13. Заголовок: Глава 22. - Наташа,..
Глава 22.
- Наташа, ты помнишь эту скамейку? Натали, иди сюда! - взяв девушку за руку и легонько крутанув ее в воздухе, Андрей присел перед ней на одно колено. - Ты проспорила мне желание. И я выиграл танец мазурки среди золотых листьев. Одно движение, второе - пошел дождь, а мы все еще продолжали танцевать. В твоих распустившихся кудрях сверкали брызги воды. Мы видели наши отраженья в лужицах на земле. Мы кружились и кружились, и наши двойники кружились вместе с нами. Натали, - повторив несколько танцевальных шагов , Андрей оказался лицом к лицу с невестой и осекся, потрясенный застывшим на нем выражением. - Наташа?.. - Андрей... Не надо, пожалуйста. Не говори со мной так... - Княжна на мгновение опустила глаза. - Так будто ничего не случилось. Повисла неловкая пауза. Прошла женщина с прелестной девочкой лет восьми и сопровождающей их нянечкой. Белочка промелькнула в высоких ветвях деревьев. - Наташа... - Пожалуйста, Андрей, я... Это невыносимо - делать вид, что ничего не происходит. Встречаться на дворцовых балах, следовать букве этикета, обмениваться ничего не значащими словами... Разве мы мечтали об этом?.. Медленно сняв очки, Андрей повертел их в руке. Он знал, что ему было должно ей сказать. Новое назначение отнимает у него столько времени, он обязан быть при наследнике , при дворе, и даже будучи во дворце, в Петербурге, он не может видеться с ней так часто, как бы ему того хотелось... Он должен был сказать это твердо, четко - не отводя от нее взгляда. Всего несколько слов отделяли этот вечер от предыдущих и последующих. Несколько слов лжи. - Наташенька, дорогая, - он сделал над собой усилие, чтобы выговорить ровным голосом, - нам нужно время. Нужно время, чтобы... Опершись рукой о спинку скамьи, Наташа тихо проговорила: - Нет. Нам не нужно, нужно - мне. Так не должно быть, Андрей. Понимаешь? Пожалуйста, скажи! Или, - голос ее надломился, наполнился слезами, - не говори ничего, пусть все будет, как есть! Хотя бы еще на мгновение! - Она закрыла лицо руками. - Наташа! - бросив очки на скамью, он неловко коснулся ладонями плеч невесты. - Я разочаровала тебя, - она стояла спиной к нему, не отнимая рук от лица. - Все это никогда не вернется, Андрей. Мазурка под дождем, те прекрасные дни в Вероне, дни нашего знакомства. И тот вечер... Когда ты надел это кольцо на мою руку... - Дорогая, если ты считаешь, что это было слишком поспешно... - Нет, нет... Я была так счастлива. Словно это было в другом мире, так далеко. - Она обернулась к нему, и взгляд ее огромных заплаканных глаз заставил его выронить все заготовленные слова. Она была несчастна, а вид несчастья любимого человека больше всего ранит того, кто любит. - Самое ужасное, что я не понимаю, как могло все это произойти... Почему все изменилось. О Боже, Андрей, я готова выжечь себе глаза - лишь бы смотреть на тебя как прежде! Ни разу за прошедшее время они не упоминали имени Корфа. Сначала им обоим казалось, что так поддерживается иллюзия, что его вовсе не существует в их жизни. И лишь спустя какое-то время жених и невеста осознали - иллюзий не существовало. Корф уже стал неотъемлемой, довлеющей частью того, что принадлежало раньше только им двоим. О которой не нужно лишний раз говорить, как не нужно говорить о каплях дождя, застилающих лицо непрошеными слезами. И сейчас Андрей снова почувствовал это, когда произнес: - Это все, Петербург... Мы уедем куда-нибудь, Наташа. Куда ты хочешь? Она отрицательно покачала головой. - Твоя служба... - Это неважно! Наташа, посмотри мне в глаза, пожалуйста. - Его пальцы подняли ее подбородок, ласково погладили влажную кожу. - Однажды я сказал, что сделаю все для твоего счастья, и чтобы ни случилось, я не возьму назад своих слов. Она вздрогнула, сильно-сильно, всем телом. Так от сильного порыва ветра головой никнет прекрасный цветок. Он был вынужден наклониться и сжаться под воздействием сил , куда более превышающих его собственные. Тоненьким стебельком ее талия отклонилась от талии жениха. - Возьму я. Я должна была сказать это раньше. Но это было так тяжело... - Наташа!.. - Я знаю, - ее пальцы мягко коснулись его губ. - Но я не могу лгать. Однажды мы друг другу обещали, что всегда будем честны, не скажем ни слова лжи. Помнишь?.. Он молчал, только молили глаза. Она не знала, сколько прошло времени, сколько они вот так стояли и смотрели друг на друга. Знала только, что никогда еще ей не казалась такой звенящей тишина! Она видела все прекрасные моменты между ними. Все, отравленные горечью ее предательства. - Ты самый лучший мужчина на свете, - прошептала, наконец, Наташа. Кольцо поддалось с усилием, не с первого раза. - Я всегда буду любить тебя, - наклонившись к его щеке, она коснулась ее губами. Сжала их переплетенные пальцы, и маленькая изящная драгоценность осталась в глубине мужской ладони. Не пытаясь вытереть катящиеся слезы, девушка подобрала юбки - только взметнувшийся подол коснулся памятной скамьи. Что-то пронзительное было в этом шелесте. Как и в голосе Андрея, изменившемся, сорвавшемся, замирающем среди верхушек деревьев: - Я никогда не перестану ждать тебя, Наташа. Никогда...
В другое время неожиданная просьба княжны Репниной покинуть двор и уехать в Италию, наделала бы много шума между придворными сплетницами. Но сейчас острые язычки по всему Петербургу полосовали иную тему - весть о трагической скоропостижной кончине графини Ольги Бецкой. - О , это просто поразительно, - пролепетала юная Кити, кудрявая головка ее равномерно поднималась и опускалась над вышитыми фигурами. - Какая глупая и нелепая смерть! - Да, - отозвался справа голос более грустный. - Графиня Ольга была удивительной женщиной. Маменька говорила, что она жертвовала огромные деньги на благотворительность. Поддерживала вместе с ней строительство новой детской больницы. - Похоже, - тоном более низким и заговорщицким проговорила Мари, - графиню сгубило именно ее открытое сердце. В последнее время она часто выезжала с какой-то неизвестной в свете девушкой. И верите ли вы в такие совпадения? Графиня Ольга умирает, девушка исчезает, а граф Бецкой попадает в психиатрическую лечебницу... - Что? - одно общее восклицание сорвалось разом со всех губ. - Врач, который наблюдает его, давний поклонник моей матушки. По секрету он признался ей, что тот совсем плох, - громким шепотом, предварительно быстро оглянувшись по сторонам:- Он все время повторяет, что убил свою жену. - Воцарилось гробовое молчание. Каждая девушка укладывала в своей безукоризненно причесанной головке эти страшные слова. - Должно быть , граф повредился умом от горя. - Даже такая вертушка, как Кити проговорила это без обычного ехидства. - Есть ли надежда, что в скором времени он снова станет таким, как прежде? На это Мари со свойственной всем женщинам категоричностью уверенно-отрицательно покачала головой. И пояснила свои слова, ссылаясь на более авторитетное (и как это редко с ней бывало - действительно имеющее место быть) мнение. - Алексей Алексеевич говорит, что такие изменения обратить невозможно. Ему может стать лучше со временем. Но... - Постойте, Мари, а что вы говорили о той златовласой спутнице Ольги... - Ох! - со слезами в голосе вновь вернулась в разговор та, чья мать хорошо знала графиню Бецкую. - А как же Илья! Что будет с маленьким графом? - Должно быть, его возьмут на воспитание родители Ольги. - Какой ужас! Потерять вот так, в одно мгновение единственную дочь... Мари уже открыла рот, чтобы вернуться к теме без вести пропавшей девушки, которую Ольга принимала в своем доме, как все разом притихли, заслышав легкие шаги по коридору. Через несколько мгновений фрейлины почтительно склонились в реверансе перед вошедшей. Ни перешептывания больше, ни лишнего взгляда - сколько бы ни была интересна тема загадочной смерти графини, никому не хотелось потерять из-за этого свое место в штате государыни. Александра Федоровна была грустна. Светлые глаза ее были устремлены к окну. Кити читала хорошо и выразительно, но едва ли императрица слышала хоть одно ее слово. За короткий срок она потеряла сразу двоих преданных себе женщин, которых особо отмечала. Двор, как и мир в целом, сейчас был для нее пуст. И солнечные зайчики, играющие на поверхности Невы, не могли согреть ее сердца.
Отправлено: 07.03.15 13:19. Заголовок: Грустное и таинствен..
Грустное и таинственное продолжение истории, которую я уже думала, что не получится дочитать до финала. Почему-то Андрею не сочувствую. Дело не в том, что он как-то плох или что-то в этом роде. Он банально проигрывает "плохишу" Корфу. В девичьих глазах. Хороших, преданных мальчиков ценят, уважают, но по ним не сходят с ума. С другой стороны, как бы Натали не проиграла в этой ставке. Ждём ответа на вопрос - куда же исчезла наша белокурая искательница приключений?
Отправлено: 21.10.15 20:17. Заголовок: Mona пишет: Это был..
Mona пишет:
цитата:
Это был не упрек, а намёк
Глава 23.
- Владимир, ты не должен был вставать! - Вошедший в комнату Алексей осадил друга. - Твоя рана! Разве ты забыл, что сказал доктор? Взгляни, повязка насквозь пропиталась кровью. - Довольно, Шубин! Достаточно, - Владимир взял со стола полупустую бутылку и салютнул ею Алексею. Хлебнул прямо из горла и неожиданно поморщился, изумленно подняв глаза к потолку. - С каких это пор шампанское превращается в воду? - Ну надо же, а я думал, ты не заметишь. - Разве что на том свете. Впрочем, до этого мне осталось не так уж и долго. Так-то вы обращаетесь с другом , поручик? - Выпьем вместе за твое выздоровление. - Не думаю. - Владимир, что с тобой? Чудо, что ты остался жив. Но жизнь твоя все еще в опасности. Ты должен строго соблюдать все предписания доктора. - Моя жизнь ничего не стоит, Алексей. - Заложив руки за спину, Владимир отошел к окну. Помолчал с минуту, а затем вернулся к своему шутливому тону. - И если ты не хочешь, чтобы доктор попросил с тебя двойную плату за то, как с ним обошелся его пациент, не стоит больше открывать для него дверь этой квартиры. - Позволь тебе напомнить, что это моя квартира. - Подойдя к Владимиру, Алексей заметил, как он бледен. Лицо заросло темной щетиной, и от этого контраст был еще более резким. Как-то странно скривив губы в болезненной усмешке, барон ответил: - Я помню. И не собираюсь пачкать ее кровью. - Что ты имеешь ввиду? - встревоженно поднял брови Шубин. - Ничего, Леша, ничего. - Владимир обернулся, и лицо его вдруг смягчилось. Казалось, он смотрит на Алексея так, словно видит его впервые. - Ты хороший друг. Замечательный. Только я больше не нуждаюсь в друзьях. Я больше ни в чем не нуждаюсь. - Владимир... Ты пугаешь меня. Послушай, - начал он нерешительно, - если дело в княжне Реп... - Замолчи, замолчи! Оставь меня, Алексей! - Он смел с прилегающего к окну стола бумаги, и они усеяли разделяющее друзей пространство. Верхний ящик открылся от сильного напора, и перед глазами Владимира промелькнул черный ствол, который через несколько секунд оказался в его руке. Перебросив его в воздухе, пока он не занял правильную позицию в ладони, Владимир сжал оружие слабеющими пальцами и указал Алексею дулом на дверь. - Прошу тебя, уходи. Ты знаешь, что я попадаю в край мелкой монеты с расстояния двадцати шагов. - Владимир... - Уходи. Не в силах ничего сказать, Алексей надел форменную фуражку и сделал несколько шагов к двери. Когда рука его уже коснулась косяка, испугавшись пришедшей в голову мысли, он остановился: - Прошу тебя, Володя не делай глупостей. Вспомни о своем отце, и... - Дьявол! - звук выстрела разрезал пополам брошенное ругательство. Фуражка слетела с побледневшего Алексея. Сам потрясенный своим поступком, Владимир изумленно посмотрел на свою руку, а потом медленно опустил пистолет на стол. - Боже, - прошептал он. При выстреле рука его дрогнула, и пуля прошла гораздо ниже над головой Шубина, чем он мог это предвидеть. Он почувствовал дурноту. - Прости меня. - Опустившись на разобранную постель, потому что ноги уже не держали его, проговорил почти по слогам, словно сомневаясь в том, как складываются буквы: - Обещаю. Когда ты вернешься, меня уже здесь не будет.
Бросив прощальный взгляд на своды Зимнего дворца, молодая девушка поправила выбившийся из-под шляпки черный локон, остановилась на несколько мгновений, вспоминая все удивительные счастливые моменты, которые помнили эти места и помнило ее сердце. Впереди ее ожидала долгая дорога, солнечная Италия... Длинные ресницы опустились, скрывая грусть, плескавшуюся в этих прекрасных зеленых глазах. Ей казалось, за последние недели она прожила целую жизнь. И теперь эта жизнь, словно завоеванный врагами, опустошенный город, до этого находившийся под долгой осадой, в бессильных слабых попытках спастись, лежала перед ней в руинах. Окно ее бывшей комнаты было открыто. Там обустраивалась новая фрейлина, сменившая ее в штате государыни. И другую пару видела она сейчас, под той же самой причудливо согнутой веткой, под которой еще недавно гуляли они с князем Андреем. Барышня звонко рассмеялась над шуткой своего кавалера, а он осторожно приподнял листки над ее головой... Печаль уколола Наталье сердце. Здесь для нее более ничего не осталось. Она кивнула кучеру и одной ногой ступила на подножку кареты. - Наталья Александровна! Княжна! Запыхавшийся молодой человек, с белокурыми волосами и длинной челкой, растрепавшейся от быстрого бега, с шумом добрал воздуха. - Наталья Александровна, - повторил он. - Мы знакомы, сударь? - вернув ногу обратно на тротуар, недоуменно спросила девушка. - Нет. Но послушайте... - поцеловав ей руку в одно мгновение, так словно его торопила несущаяся за ним по пятам гроза, он столь же стремительно выпрямился, и наспех убрав челку со лба, коротко представился: - Я друг Владимира. - Владимира? - Владимира Корфа. - Что?! - Ради Бога не сердитесь, княжна! - воспользовавшись ее замешательством, он увлек девушку на несколько шагов в сторону. - Что происходит? Что вы себе позволяете? - в возмущении она вырвала руку. - Наталья, - подняв ладони в знак капитуляции и взглядом умоляя ее не сердиться, он быстро набрасывал одно слово на другое, и лишь эта поспешность и горячность могла извинить простоту и откровенность его речи: - Я не знаю, что произошло между вами и Владимиром. Нет-нет, прошу вас, молчите! Дайте сказать мне. Я скажу лишь то, что вижу. Возможно, он и сделал какую-то глупость в отношении вас, но... Вы можете простить это сейчас. Потому что... он в ужасном состоянии. Он ранен, Наташа, ранен тяжело. Нет-нет, не спрашивайте меня, я сам не знаю как. Он не рассказывал мне подробностей... Но его жизнь в опасности. Если бы вы его видели... Умоляю вас пойти со мной! - Пойти? Куда? Я... - Нет времени объяснять. Прошу вас, прикажите ехать по адресу, который я вам назову... - Это... - происходящее не укладывалось в голове девушки, - очередная шутка Владимира Корфа? Я более никогда не желаю слышать это имя, и... - Разве я похож на человека, который шутит? Просто поверьте мне. Наташа, несколько минут промедления и может быть слишком поздно! - Как?.. - она сама не понимала, от чего дрогнул ее голос. - О чем вы говорите? Потеряв терпение, Шубин сжал ее локоть. - О том, что мой друг умирает! И если вы не хотите пойти к нему из простого христианского сострадания, я потащу вас силой, клянусь! В произнесенных словах было что-то такое, что поставило это мгновение особняком от всего мира. Так качается море и небо в глазах капитана терпящего бедствие корабля. Брошенный на волю судьбы, уже не в силах сделать ничего для спасения своего судна, он может лишь ожидать, что будет в следующую минуту, уже не зная наверняка - ни наступит ли эта минута, ни сколько продлится.
Сумерки обступили комнату, но перед закрытыми глазами мужчины проносились яркие картины, словно набросанные огнецветными красками. Владимир был в бреду. Рана снова открылась и позволяла дышать лишь с большим трудом. Где-то далеко мигала мысль, что он должен подняться и куда-то пойти, но силы оставили его. Губы что-то шептали. Он снова был в маленькой деревушке, в комнате с невысокой миниатюрной женщиной с серыми глазами, до боли напоминавшими ему другие глаза точно такого же оттенка, смотрящие на него с нежностью и любовью... Но в эти чистые глаза он почему-то холодно бросал: Анна, ты отнимаешь у меня время. И их изумленное, испуганное его резкостью, отражение разбивалось на мелкие частицы. Так сияющий фонтан дробится на солнце и превращается во влажный рассеянный дым... Дым выстрела... Он снова стрелял в одного из двух людей, преследующих выбежавшую на дорогу белокурую красавицу с рассеченной щекой. И хотя помнил, что после подхватил ее в седло, почему-то вместо этого сам оказался на земле, прижимая рукой рану в боку, слыша над собой скрипучее: "Я же говорил, что он запомнит..." Все плыло. Лица мелькали перед ним словно мотыльки , привлеченные пламенем. Они были словно далекие образы. Он хотел удержать их и не мог, так быстро они двигались , расплывались, ускользали... Поднеся руку к лицу, он хотел заслонить глаза от этого нестерпимого водоворота, как люди прикрываются от невыносимо бьющего в лицо солнца. Но вдруг почувствовал , что другая, хрупкая женская, рука удержала его ладонь, сжала, опустила на край постели. Это Анна! Она простила его. Какая невыносимая невозможная мысль! Анна... Анна здесь... Открыв глаза, Владимир увидел лицо. Единственное лицо, которое никуда не убегало, черты которого не расплывались, а удерживались взглядом. Он смотрел и смотрел в него, пока потрескавшиеся губы не сложили слабое, едва различимое: - Наташа... И она уронила влажный кусок материи, которым протирала его лоб. Уронила голову на его руки. И заплакала.
Владимиру нужен врач, но не по физическим болезням, а того, что врачует души. Уныние - это грех, а в таком возрасте унывать и без нужды палить по друзьям, говорит о том, что парень не в себе. Пока не уверена, что из Натали может получиться подходящая медсестра :)
Отправлено: 22.10.15 17:15. Заголовок: Честно сказать, я уж..
Честно сказать, я уже не помню или не поняла, что там с разбойниками и нападением было, но все равно считаю, что Анна уже овладела Владимиром: его мыслями, душой и надеюсь, сердцем. Наташа как раз поможет ему это понять, ИМХО.
Отправлено: 22.10.15 20:27. Заголовок: Наташа, я тут подума..
Наташа, я тут подумала после твоих слов, что возможно все, что будет дальше будет выглядеть, не знаю, как сформулировать... не связанным что ли, прилетевшим из другой колоды. Но мне кажется, в жизни оно так и бывает. Вроде бы мало смысла и все очень странно.
Наташа, я тут подумала после твоих слов, что возможно все, что будет дальше будет выглядеть, не знаю, как сформулировать... не связанным что ли, прилетевшим из другой колоды.
На мой взгляд как раз все логично. Нет заданных позиций, что и бывает в обычной жизни, а не в выдуманных и желанных мирах.
Вспомнились финальные титры БН - сколько надежд было ими порождено, сколько копий сломано в спорах о том, сохранится ли вованна как факт во втором томе, которого, увы или к счастью, так пока и не случилось :) Надеюсь, Оленька наших ожиданий не обманет, и мы второго тома дождемся. и про вованну-невованну всё прочитаем. Ух, я тогда забабахаю отзыв!
Отправлено: 26.10.15 08:31. Заголовок: Оля, спасибо за прод..
Оля, спасибо за продолжение! Если честно, и жизнь Владимира, и его психическое состояние вызывают у меня опасение. Его душа больна. Анну он забыть все ещё не в состоянии и я не уверена, сможет ли вообще. Посмотрим, удастся ли Наташе хоть немного возродить его к жизни. Спасибо!
Наташа, я тут подумала после твоих слов, что возможно все, что будет дальше будет выглядеть, не знаю, как сформулировать... не связанным что ли, прилетевшим из другой колоды. Но мне кажется, в жизни оно так и бывает. Вроде бы мало смысла и все очень странно.
"Любовь измеряется литрами крови". Не помню, кто сказал, но очень верно сказал. Смысл всегда лежит не на поверхности, если касается чувств и страстей, я так думаю.
Отправлено: 13.11.18 22:44. Заголовок: Вы не поверите, знаю..
Вы не поверите, знаю, а вот она я. Как я давно заморозила свою драму! Сама уже плохо помню некоторые моменты, не взыщите, что коряво. Признаюсь, что ситуацию с Шереметьевой я сначала хотела обыграть по-другому. А сейчас… сейчас уже не хочу. Ну а так в общем, следую первоначальному плану.
Том второй.
Глава первая.
(Осень 1845 года)
Красивая молодая женщина вдохнула свежего воздуха, опираясь на руку кучера, помогающего ей выйти из кареты. Зеленое великолепие Зимнего дворца ослепило ее так же, как годы назад. Она была здесь в два очень разных периода своей жизни. Один раз с отцом и второй - с человеком, которого полюбила. "Жаль уходить?" - снова спрашивал ее голос мягкий и нежный, утопающий в волнах далекого детства. "Я вернусь..." Она прошла длинный путь и вернулась. Как много было странных совпадений на этом пути. Как много людей встретились просто так, оставляя себя на страницах этой истории. Если подумать, возможно, ей и правда было предписано продолжать жить, несмотря ни на что. Просто потому что это данность, как сказала ей однажды княгиня Шереметьева. Женщина, подобравшая ее на дороге из-за сверкающих камней на ее шее. Граф Бецкой действительно устроил тем странным подарком ее судьбу. Потрясенная произошедшим, трагической смертью Ольги, второй раз в самый критический момент жизни, она снова ощутила на своих плечах резкий поворот судьбы. Княгиня была расчетливой, холодной женщиной. Но она ценила прекрасное. Ожерелье! По каким-то странным моральным принципам сия гордая натура не могла позволить себе взять его у Анны просто так, упорно раз за разом предлагая ей за него большие суммы и встречая бесстрастные отказы. Затем она перешла к угрозам, обещая обратиться к служителям закона за выяснением происхождения прекрасных камней. Вернее сказать, за выяснением того, как они оказались у девушки. Но только Анне было все равно, что случится с ее жизнью. Ей просто хотелось, чтобы ее оставили в покое. Пока, наконец, некоторые наблюдения за своей гостьей и, главным образом, собственные желания не подсказали княгине выход. Да и по сути чем эта девушка, обладающая редкой невероятной красотой, отличалась от драгоценностей или роскошных предметов интерьера, которые она так любила коллекционировать. Ничем. Она была такой же пустой оболочкой. Прекрасной тем, что из нее можно вылепить все, что угодно. И в вечер, когда напечатленья рубца, шедшего по лбу Анны после столкновения с каретой Шереметьевой, стали почти незаметны, княгиня представила девушку директору крупного московского театра. Невозможно было дать больше, чем то, что подарила Анне взамен самого ненавистного ей предмета, эта роскошная женщина, перед оценкой которой склонялись в реверансе самые знающие эксперты. Ей, Анне, не только было суждено продолжать жить, но и подарить жизнь многим героиням, заставляющих самую изысканную публику замирать в восхищении при виде девушки, которой когда-то так легко торговала собственная мать. Если бы только кто-то из них знал ее жизнь! Знал бы, сколько невероятных случайностей назначили друг другу свидание на этом, казалось бы, сразу обреченном маршруте... Прошли годы. Ольга давно была мертва, но ее взгляд, брошенный на них с графом перед самой смертью, потрясенный, растерянный преследовал Анну в страшных кошмарах. Она до сих пор не понимала, как могла это пережить. Как она еще живет и дышит, когда Ольги нет, совсем нет! Но человек и правда может вынести многое. Она знала это не из театральных постановок, а на примере собственной жизни. Пару лет назад Анна послала огромную сумму в деревеньку, в которой жила и выросла. Ее конверт вернулся назад нераспечатанным. Она узнала о смерти матери. В ее мыслях та не существовала уже давно, еще со злосчастной ночи в доме Ларионова. Но получив эту весть, Анна словно посмотрела в пропасть без дна. Больше не было никого из людей, принадлежащих ее прошлому. Она осталась совсем одна…
Белые облака тронулись слабым румянцем. Анна почувствовала легкую игру света и тени на своем лице…
Да, она всегда была одна… Как будто существовала в каком-то своем мире и не могла соприкасаться с другими. До тех пор пока несколько месяцев назад в Москве не сыграла спектакль, перекроивший ход ее жизни. Это была драматичная история одного не очень известного французского автора, в которой главная героиня (которую и играла Анна), любимая своими родителями, женихом и целым окружающим ее миром, умирает молодой от съедающей ее неизлечимой болезни. Говорили, что на представлении будет присутствовать инкогнито сам император, последний год переживающий потерю любимой младшей дочери - Адини. Анна переодевалась в гримерной после спектакля, когда ей довелось проверить искренность этого слуха. Она услышала чьи-то шаги и, набросив шаль поверх платья, приоткрыла дверь и вышла навстречу. В коридоре было полутемно, и она едва различила лицо светловолосого мужчины в длинном плаще. - Как вас пропустили сюда? - подняла брови женщина. - Простите меня, - проговорил мужчина, все еще держась в тени. - Я не хотел вас напугать. Лишь хотел поблагодарить. Знаете, у меня такое ощущение, что впервые за долгое время мне стало легче сегодня, здесь. Сашеньке бы очень понравилось. Она так любила этого автора. Не знаю, откуда она... - Он замолчал, прервался на слове, а потом с трудом продолжил. - Словно история ее жизни... И, помолчав, он взял руку Анны, прижал ее на мгновение к груди, а после прикоснулся губами. - Спасибо вам... Ничего не понимающая, но тронутая болью, пронизывающей голос незнакомца, она мягко коснулась свободной рукой его волос. Они стояли так несколько мгновений, а после мужчина поднял голову, и на этот раз свет упал ему в лицо. Глаза его были полны слез, однако не могли обмануть относительно его личности. Но Анна в этот момент не думала о том, что перед ней первый человек империи. Казалось, она видит в его лице что-то свое. Принадлежащее ее детству… Тому мгновению, когда величественный важный мужчина поднял на руки ее, совсем малышку, и устроил для нее удивительную экскурсию по Зимнему дворцу. Он пробыл с ней и отцом недолго, но даже за то короткое время она словно бы успела узнать его настолько, чтобы удивляться, почему этого мужчину с мягкой улыбкой и необыкновенным по своему тембру голосом так боятся окружающие. Он изменился и постарел, но глаза остались теми же. Тогда, в детстве, точно также как и сейчас, он не был для нее императором. И ее простое обращение было словно соприкосновение с чем-то новым и иным в жизни уже давно немолодого монарха (он ведь так привык, что даже сам голос людей кланяется в его присутствии). После Николай признался ей, что это было для него тем, что поразило почти так же, как само представление. После... В глаза Анны ударил золотой блеск драгоценности на ее безымянном пальце. "Я не смогу надеть на твою руку обручальное кольцо, но хочу, чтобы всякий раз, когда ты на него смотрела, знала: я люблю тебя так, как не любил никогда". Почтительно склонившись, адъютант открыл перед ней дверь просторного кабинета: - Вас ожидает Его Величество.
Тут, действительно, не поверишь глазам :)) Три года ждали! Но надежды не теряли Вот везет же Анюте, несмотря на все козни фортуны Высоко взлетела. Надо пролистать первый том, вспомнить, что к чему :)
Оля, спасибо Что не забросила эту историю и позволишь нам, наконец, узнать, куда приведет эта дорога в пропасть.
Отправлено: 15.11.18 21:05. Заголовок: Gata пишет: Вот вез..
Gata пишет:
цитата:
Вот везет же Анюте, несмотря на все козни фортуны
Ой, хорошо, что Царапке теперь совсем не до чтения. А то бы она меня прибила! Катя, Не буду скрывать, мне очень дорога эта история и все ее герои. Ведь они со мной так давно...
Неужели случилось продолжение?! Я уже надежду потеряла. Пришлось немного пробежаться по предыдущим главам, чтобы вспомнить, о чём история. Три года - не шутка. Значит, Аннушка новым поворотом судьбы взлетела до Зимнего дворца. Интересно, как повернётся дальше. Лишь бы НП тоже на неё глаз не положил.
Отправлено: 16.11.18 12:21. Заголовок: Алекса пишет: Лишь ..
Алекса пишет:
цитата:
Лишь бы НП тоже на неё глаз не положил.
Еще как положил.
цитата:
"Я не смогу надеть на твою руку обручальное кольцо, но хочу, чтобы всякий раз, когда ты на него смотрела, знала: я люблю тебя так, как не любил никогда".
Не знаю, наверное, мне надо будет добавить перед следующими главами: не претендует на историческую достоверность.
Все даты в формате GMT
2 час. Хитов сегодня: 44
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Какой поворот неожиданный 
Не то, чтобы я не верила совершенно, что такое могло произойти, нет - просто не ожидала. От такого Корфа не ожидала. Вернее, даже не так - ожидала, но в другое время, значительно позже. Он обязательно должен был вспомнить Анну и раскаяться в том, как поступил с ней - и по законам жанра, и по человеческим. Просто мне казалось, что прежде он должен пережить что-то тяжелое, что подтолкнуло бы его к раскаянию - посреди благополучия люди мало склонны вспоминать тех, кого обидели. Но судьба и автор распорядились иначе :) Благодаря чему я записываю на счет барона маленький плюсик. Маленький - потому что не знаю, как он поведет себя дальше. Может, это была только мимолетная вспышка, и после он продолжит как ни в чем ни бывало отбивать Нату у Андрея. 
. На сцене пожара я разревелась просто 
Я хотела передать именно это. И рада, если удалось. 
Просто первое побуждение всегда несколько импульсивное и спонтанное (особенно в той ситуации которой Анна, мне кажется было бы в психологическом плане неверным, если бы она все сразу расставила по местам и выбрала лучшее). А уже подумав, мы его корректируем. Разверну это в следующей проде. 
Надо срочно освежить содержание предыдущих глав и насладиться новой :)
Владимир ищет Анну. Пожелаем ему найти девушку как можно скорее, пока не случилось что-то для нее опасное.
Но какой же ужас, да еще накануне НГ 
Бецкого, правда, ни капли не жалко, а Ольга... наверное, там, куда отправилась ее душа, ей будет легче. Несчастная женщина. За что ей только все это.
Вот везет же Анюте, несмотря на все козни фортуны 
Высоко взлетела. Надо пролистать первый том, вспомнить, что к чему :) 
Что не забросила эту историю и позволишь нам, наконец, узнать, куда приведет эта дорога в пропасть.
Значит, Аннушка новым поворотом судьбы взлетела до Зимнего дворца. Интересно, как повернётся дальше. Лишь бы НП тоже на неё глаз не положил. 
Девочки, я не забыла про продолжение. Просто опять навалилось все сразу. На новогодних праздниках обещаю заняться всерьез.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
