Ты воплотила мою мечту если не о ВовНате(будущее неизвестно ) , то о людях понимающих друг друга.
Я надеюсь, что у ВовНаты все еще впереди.
Светлячок пишет:
цитата:
Прикольно было бы посмотреть, как Вовка делает лоботомию нашей... Ладно, ладно, молчу
Злая ты))
Светлячок пишет:
цитата:
Они будут вечерами рассказывать свои тайны друг другу, и свидетелем возникающего чувства будет молчаливый сфинкс
Ух, как романтично)) уверена, что именно так и будет.
Gata пишет:
цитата:
Никто не умер, и Вова свободен от вериг, жизнь налаживается. Господи, хорошо-то как!
Да, я вот заметила, что некоторым образом этот рассказ перекликается с предыдущем, в том смысле что Владимир, как и Миша понял, что с Анной у него ничего быть не может и справившись с болью расставанья отправился в новую жизнь без Нюры. Видимо, это подсознательно получается - очень хотелось, чтобы мои любимые мальчики избавились от наважденья по имени мамзель Платонова и нашли себе нормальных женщин.
Ифиль пишет:
цитата:
Falchi, спаисбо за новый рассказик про ВовНату! Очень понравилось!
Видимо, это подсознательно получается - очень хотелось, чтобы мои любимые мальчики избавились от наважденья по имени мамзель Платонова и нашли себе нормальных женщин.
Вот и отлично, что мальчики не стали долго рефлексировать
Рита, я пока читала, у меня не отступало ощущение того, что я вижу зеркальное отражение своих мыслей!! Falchi пишет:
цитата:
Наши чувства отравлены ядом прошлых обид, и как мы не старались переделать и перекроить их заново – у нас ничего не вышло.
Falchi пишет:
цитата:
Анна меня оставила. Я не стал тем, кем она хотела меня видеть, а она не смогла полюбить меня таким, какой я есть.
Falchi пишет:
цитата:
очень устал кому-то что доказывать, прыгать выше головы, жить в постоянном напряжении, думать над каждым словом и жестом, чтобы ненароком не обидеть. Такая жизнь не принесет нам счастья, а по-другому мы вряд ли сможем. Я хочу, чтобы женщина, которую я люблю, не боялась меня, чтобы она мне верила и, находясь в моих объятиях, думала обо мне настоящем, а не о том, каким я был или могу быть.
Могу цитировать бесконечно. Согласна на все 100... очень много! Falchi пишет:
цитата:
барон перестал улыбаться, - Но к счастью, мы не дошли до побега из-под венца и остановились на полпути к церкви.
У тебя написано барон перестал улыбаться, а я тут прыснула со смеха, представив как они на пару бы из-под венца бежали, обгоняя друг друга на поворотах!! Falchi пишет:
цитата:
Вы правы – мы всегда были идеальной парой, не знавшей трудностей и забот, нам завидовали, нами любовались, и мы обязаны были соответствовать образу, которой нарисовал нам свет. А на самом деле, мы совсем не знали друг друга. Мы проводили много времени вместе, развлекались салонными играми, но все это было так пусто, поверхностно. Оказывается, его душа мне была неведома, а как можно жить рядом с человеком, который прячется от тебя как улитка в раковину. Я уверена, со своей крепостной он был искренен, не то, что со мной.
И еще большое спасибо за эти слова. Я всегда смотрела на Андрея и Наташу именно так - они не лгали друг другу, (о чувствах в смысле) но вместе с тем это именно было соотвествие нарисованному идеалу. Искренняя привязанность, симпатия, понимание, привычка - все, что угодно, но не любовь. Falchi пишет:
цитата:
– Что улыбаешься? – шепотом спросил барон, обращаясь к египетскому гостю, - Жизнь-то кажется налаживается.
Рита, я пока читала, у меня не отступало ощущение того, что я вижу зеркальное отражение своих мыслей!!
Ну мы ж выяснили о наличии у нас телепатических способностей))
Olya пишет:
цитата:
У тебя написано барон перестал улыбаться, а я тут прыснула со смеха, представив как они на пару бы из-под венца бежали, обгоняя друг друга на поворотах!!
Пять баллов Особенно вспоминая их похоронные лица у алтаря
Olya пишет:
цитата:
Искренняя привязанность, симпатия, понимание, привычка - все, что угодно, но не любовь.
Я тоже так думаю, еще мне кажется что Ната искренне верила в силу чувств, в то что между ними настоящая любовь, потому так старалась простить измену и боролась с противоречиями внутри себя. И только в церкви перед шагом, после которого нет возврата, поняла что все это время заблуждалась.
Olya пишет:
цитата:
Прекрасный рассказ! Просто прекрасный!
Спасибо Меня на ВовНату понесло что-то. По секрету скажу уже сиквел к этому рассазу в голове родился.
Светлячок пишет:
цитата:
Falchi, не поняла - я злая или романтишная
Светик, ты у нас веселая и позитивная. Эт самое главное
Голосом Забы: да-да-да, я тоже как дополнила Вовину фразу этим пассажем, чуть не разрыдалась Falchi пишет:
цитата:
еще мне кажется что Ната искренне верила в силу чувств, в то что между ними настоящая любовь, потому так старалась простить измену и боролась с противоречиями внутри себя.
Отправлено: 01.05.10 10:35. Заголовок: Мне показалось, что ..
Мне показалось, что Владимир так много говорил о том, что они с Анной друг друга не понимают, чтобы уверить в этом самого себя. От боли. На самом деле он надеется, что все можно вернуть. Для меня финал открытый. Надо ждать продолжение
Отправлено: 05.05.10 10:02. Заголовок: Olya пишет: И еще б..
Olya пишет:
цитата:
И еще большое спасибо за эти слова. Я всегда смотрела на Андрея и Наташу именно так - они не лгали друг другу, (о чувствах в смысле) но вместе с тем это именно было соотвествие нарисованному идеалу. Искренняя привязанность, симпатия, понимание, привычка - все, что угодно, но не любовь.
ИМХИО любовь, но не мужчины и женщины, а брата и сестры. Они мне родственников напоминали, как и Лиза с Владимиром, и как женщину я не заметила чтобы Андрей Натали воспринимал, им просто вместе хорошо было. Влечение было к Татьянее, но не к Нате.
Название: «Рождество» Автор: Falchi Рейтинг: PG Жанр: мелодрама, продолжение БН. Время действия фика – Крымская война, 1854 год Герои: Михаил/Лиза, Владимир/Анна Примечание автора: Хроники семейной жизни без глубокого смысла и затейливого сюжета. Просто захотелось чего-то спокойного, доброго, вечного))
1
– Лиза, перестань читать эти газеты, ничего нового они не напишут! – с нотками недовольства выговорила баронесса Корф, отодвигая чашку с недопитым чаем, - Для меня единственные вести с войны – письма моего мужа. – И напрасно, здесь говорится об осаде Севастополя. А гарнизон Михаила и Владимира после Инкермана перекинули именно на его оборонительные укрепления. – Лиза, умоляю, закрой газету, - повторила Анна, - Или читай про себя. Не хочу ничего слушать. Княгиня Репнина послушалась и убрала с глаз долой злополучные «Ведомости». Остаток завтрака они провели в молчании – чуть больше года назад капитанов Корфа и Репнина вызвали в действующую армию в связи с объявлением войны с Османской империей. Осенью 1853 года они уехали на Кавказский фронт, где на российские укрепления неожиданно напала турецкая армия. С того времени они пережили Карс, Балаклаву и Инкерман и теперь их часть остановилась в Севастополе, на оборону которого от союзников уходили все силы огромной империи. Княгиня и баронесса проводили дни в томительном ожидании, читая друг другу нежные письма мужей и подбадривая в тревожные часы разлуки, молясь о возвращении любимых целыми и невредимыми. Сейчас шел декабрь второго года войны и сводки с передовой были неутешительны, но они обе предпочитали об этом не упоминать и продолжали ждать и надеяться. – Алёшка, оставь в покое конфеты, тебе вредно столько сладкого, - прикрикнула Лиза на возникшего в столовой сына, - И опять берешь грязными руками. Ведь только что с улицы! – Маменька, я всего одну, - отозвался мальчишка и все же ловко прихватил из хрустальной вазочки желанное лакомство, - И руки у меня чистые. – Я сказала, нельзя, - возмутилась Лизавета, приподнимаясь с места, но мальчишка уже успел отскочить от стола, а затем и вовсе ретироваться из комнаты, - Ну, попадись мне! – крикнула ему вдогонку княгиня, устало опускаясь на стул. – Что ты ругаешь его, Лиза? – покачала головой баронесса, - Он же не виноват, что тебе сейчас тяжело. – Он меня совсем не слушается, - с досадой вымолвила княгиня, - Не то что отца – Мише достаточно было два слова сказать, он шелковым становился, а то, что я говорю – как об стенку горох. Теперь я понимаю маменьку. Как она с нами тремя справлялась? Мне бы с двумя совладать. Хорошо хоть Катенька еще совсем маленькая, да и характер у нее куда спокойнее, - она слегка улыбнулась, - Папина дочка. Анна молча скрутила вафельную салфетку, разглядывая чаинки на дне фарфоровой чашечки. У Михаила с Лизой было двое детей – одиннадцатилетний Алешенька и пятилетняя Катя, очаровательная малышка и любимица всего дома. У них с Владимиром тоже подрастал сын, всего на год младше первенца Репниных. Александр. Гордое древнее имя защитника и победителя. Так сказал сам барон, когда впервые взял сына на руки, и Анна поинтересовалась, как он желает его назвать. «Александр? – немного удивленно переспросила баронесса, - Я почему-то думала, ты захочешь назвать его Иваном, в честь отца». Корф еле заметно нахмурился, глядя в крохотное личико ребенка, а потом ответил: «Откровенно говоря, я не сторонник называть детей в честь кого бы то ни было. У каждого человека должно быть свое имя, своя судьба. Мне хочется назвать его Сашей, не знаю почему. Но если ты против…» «Нет, нет – остановила его Анна, - Я вовсе не возражаю, ты выбрал прекрасное имя». Правда, все же вышел легкий конфуз с наследником, прибывшим на крестины новорожденного сына Корфов. Как только он узнал, как нарекли будущего барона, брови его удивленно поползли вверх: «Что я слышу, Владимир! Надеюсь, я тут не причем. Узнаю, что назвали сына в мою честь – лишу вас всех чинов и званий». Корф слегка рассмеялся и поспешил разуверить цесаревича: «Нет, ваше высочество. Просто мне нравится это имя». «Слава Богу! – улыбнулся тот - А кто будет крестным отцом, вы уже решили?» «Да, решили. Крестными родителями станут Михаил и Лиза». «Ну, я так и думал, - кивнул головой Александр, - Еще раз поздравляю вас, Владимир с рождением наследника. Сын – это прекрасно. Каждый мужчина мечтает о сыне». Анна с удовольствием наблюдала, как заботлив и нежен с мальчиком прежде весьма суровый и не склонный к сентиментальностям барон. Когда он был еще младенцем Корф подолгу стоял у колыбельки, с улыбкой разглядывая личико спящего сына, потом самолично помогал ему учиться ходить: присев на корточки протягивал к нему ладони и ласково звал к себе, а когда у Саши, наконец, получалось проделать кажущимся невероятно длинный путь по полу детской, легко подхватывал в свои объятия и смеющегося кружил на руках по комнате. Потом сын подрос и Корф все свободное время посвящал его воспитанию, проводил с ним много времени, учил всему что умел сам, не жалея для него ни единой минутки. При этом Анна не переставала удивляться, как Владимиру удалось не разбаловать сына при такой заботе и внимании. Сашка же обожал отца, восхищался им как героем, они всегда жили с ним душа в душу, несмотря на то, что характеры у обоих были непростые. На памяти Анны они и поссорились только один раз, когда сыну было лет семь. Мальчишка очень любил разглядывать отцовские военные награды и часто проводил время за созерцанием содержимого шкатулки, где они хранились. Владимир не был словоохотлив на предмет историй о своих боевых подвигах, и если сын спрашивал, за что он получил тот или иной орден, барон обычно отделывался несколькими скупыми фразами, но это нисколько не остужало Сашин пыл в любовании знаков отличий отцовских побед. В кабинете на верхней полке секретера хранилась еще одна коробочка с медалями старого барона, лежавшая там с неизвестно каких пор. Владимир, всегда трепетно относящийся к памяти отца, никогда никому их не показывал, и сам тоже редко к ним прикасался. Всё связанное с Иваном Ивановичем, несмотря на прошедшие годы со времени утраты до сих пор болью отзывались в его сердце. Саша догадывался, что на антресолях отцовского кабинета таится что-то необыкновенно интересное и загадочное, но расспрашивать не решался, видя, как меняется Владимир всякий раз, когда речь заходит о старом бароне. Однако умерить снедающее любопытство было еще труднее и, однажды, воспользовавшись отсутствием отца, все же добрался до заветной шкатулки. К его несчастью Владимир вернулся раньше намеченного срока и застал Сашу в кабинете за этим запретным занятием. Корф пришел в ярость и, не сдержавшись, сильно накричал на сына, чего никогда прежде себе не позволял. Потрясенный невиданным доселе отцовским гневом и насмерть перепуганный, мальчишка со слезами на глазах убежал к себе в комнату. На шум пришла баронесса, и быстро поняв, в чем дело, лишь укоризненно покачала головой: «Зачем ты так, Володя?» - с упреком выговорила она, провожая взглядом всхлипывающего ребенка. Барон постоял немного посреди комнаты, потом аккуратно собрал в шкатулку выпавшие из рук застигнутого врасплох мальчика награды, сунул ее в карман и поднялся наверх. С минуту постоял у двери в детскую, тихонько постучал и неслышно вошел внутрь. Сын сидел на постели, обхватив руками колени, и смотрел прямо перед собой, даже не оборачиваясь на отца. Корф подошел поближе, опустился на кровать чуть поодаль от него: «Саша!» - позвал он негромко. Не дождавшись ответа, просидел возле сына еще несколько минут в полном молчании, потом произнес столь же тихо: «Саш, прости меня». Мальчишка поднял голову, с изумлением глядя на отца внимательными серыми глазами, затем осторожно приблизился к нему – немного неловко и будто с опаской. Владимир тут же притянул его к себе, обнял за плечи, а потом крепко прижал к груди, уткнувшись подбородком в непослушные темные волосы. Затем вынул из кармана принесенную из кабинета шкатулку и весь последующий вечер они провели за разглядыванием наград Ивана Ивановича, а Владимир без утайки рассказал сыну все о героическом прошлом старого барона, о том, каким он был человеком и как много значил для него. Когда Корф уехал на войну, Сашке исполнилось девять лет. Зная, как больно будет ему расставаться с отцом, Анна не хотела говорить, куда на самом деле отправляется барон, но Владимир настоял – сам всё спокойно и серьезно рассказал сыну, а напоследок с улыбкой добавил: «Помнишь, те мои ордена? Вот, я еще привезу». «Вы и так герой» - смущенно ответил мальчик, уткнувшись носом в грубую колючую ткань отцовской шинели. Владимир поцеловал сына в висок, погладил по чуть вздрагивающей спинке, а потом легонько оттолкнул от себя: «Ну, всё, всё, - нарочито строго произнес он, - Еще не хватало слезы лить. Иди, играй». И только на следующий день, когда Корф уехал, Саша по-настоящему осознал, что отец может не вернутся и загрустил – подолгу разглядывал оставшиеся его портреты, а, когда думал, что никто не видит, прокрадывался в его кабинет и забирался в его любимое кресло, брал в руки оставленную на полке трубку или позолоченную чернильницу со стола – то немногое, что напоминало ему об отце. Прежде они часто проводили вечера вместе – Владимир в кресле у камина, Саша рядом на диване, а когда был совсем маленьким, даже на отцовских коленях, чему в последнее время Корф не особо потворствовал, полагая, что мальчишка уже вырос для таких нежностей. Барон рассказывал какие-нибудь истории из своей буйной молодости, и даже если это была сущая ерунда, Сашка всегда внимал с большим интересом – любое слово отца служило для него безоговорочным авторитетом. Анна с тоской наблюдала за сыном со стороны, но однажды все же не выдержала и зашла в полутемный кабинет, где притаился мальчишка, подбежала к нему и крепко обняв, произнесла со слезами на глазах: «Ну не трави ж ты себе так душу, вернется он. Вот и письмо от него пришло на днях, ты же помнишь, мы вместе с тобой читали». «Скоро вернется?» - шепотом спросил Саша. «Скоро, скоро, мой родной» - так же тихо отозвалась Анна, хотя у нее самой сердце разрывалось от тоски по мужу и невыносимо долгой тревожной разлуки. – Барыня, барыня, - в столовую ворвалась возбужденная и сияющая как начищенный пятак служанка, - Радость какая, от Владимира Ивановича извещенье пришло. Он домой едет, его на Рождество отпустили. И Михаила Александровича тоже, - повернулась она к настороженной Лизе, - Вот смотрите! – Давай сюда быстрее, - Лизавета бесцеремонно вырвала из рук горничной конверт и, пробежав глазами по чернильным строчкам, обратилась к замершей рядом Анне, - Анечка, они домой едут! Наши мужья все Рождество будут с нами! - и, не сдерживая восторги, кинулась обнимать сестру. – Господи, неужели, неужели? – воскликнула баронесса, отняв долгожданное письмо у едва ли не прыгающей от радости княгини, принялась жадно глотать каждую букву, - Я так счастлива, Лиза! А как дети обрадуются! – Наконец-то дома, - выдохнула Лиза, - Столько месяцев вдали от любимого, а тут хоть несколько дней вместе. Анна улыбнулась, прижала письмо к груди – наступающий праздник обещал стать самым желанным и самым светлым в ее жизни.
Отправлено: 23.05.10 17:29. Заголовок: 2 Владимир выстави..
2
Владимир выставил из окна кибитки руку, облаченную в теплую шерстяную перчатку. Густые и лохматые как паучьи лапки снежные хлопья тут же опустились ему на ладонь и в мгновенья ока растаяли, пройдя сквозь толстую тяжелую ткань, оставив после себя лишь крохотные влажные пятнышки. – А снег по-прежнему идет, - медленно проговорил барон, обращаясь к сидящему рядом Михаилу, - Всю дорогу из Петербурга валит не переставая. – Сколько нам еще? – отозвался Репнин, откидывая голову на спинку жесткого сиденья казенного экипажа. – Верст десять-двенадцать, - ответил Корф, - Я помню этот лес. Отец часто в нем охотился, когда я был маленьким. А сейчас дорогу к нему совсем замело. Князь прикрыл глаза, устало провел рукой по лбу: – Родные места, Володя? – Да, Миш, чувствуешь – даже воздух здесь особый? А какая тишина! Так смотришь вокруг, слушаешь её, и даже не верится, что где-то звенит картечь, рвутся снаряды, грохочут пушки… – И проливается кровь, - мрачно закончил за него Михаил. – Что ты, Миш? - толкнул его в бок Владимир, - Откуда такое дурное настроение, устал что ли с дороги? – Мы проиграем войну, Володя, - столь же бесцветно выговорил Репнин, глядя в одну точку, - Теперь это по всему очевидно. Только неизвестно, сколько еще понадобится трупов, чтобы сильные мира сего наконец это поняли. Корф удивленно посмотрел на друга: – И что ты предлагаешь, сдаться? К тому же у нас были успехи – Ингерман мог бы быть наш, если бы не бездарь Меншиков, приказавший отступать, не воспользовавшись резервом. – Он просто не захотел губить людей понапрасну, - покачал головой Михаил, - Опомнись, Володя, мы уже давно воюем не с турками, а с англичанами и французами. Наши корабли против них как парусные суденышки в сточной канаве, пушки – детская забава, а ружья… - он усмехнулся, - Их нарезные ружья против наших гладкоствольных бьют в десять раз дальше. Они же расстреливают наших солдат как мишени на плацу. Мы держимся только благодаря боевому духу, которого, слава Богу, пока у нас в достатке. Только вот надолго ли его хватит? – Я не узнаю тебя, Миша, - нахмурился Владимир, - Ты всегда был верен царю и отечеству, ни разу не попрал честь мундира, а теперь рассуждаешь как последний предатель! Репнин вздохнул, перевел безразличный взгляд на друга: – Конечно, я верен своему отечеству. Я давал присягу и никогда от нее не отступлюсь, я буду драться до последней капли крови, как и подобает офицеру императорской армии, но я не могу запретить моим глазам видеть то, что вижу. А вижу я бесславное поражение, которое близится с каждым днем. Мы уже сдали Ингерман, Балаклаву, Евпаторию и почти весь Крым. Однажды они возьмут измором и Севастополь. – Пока обороной руководит Истомин, этого не случится, - сурово прервал Михаила барон, - Я уверен, он ни за что не отдаст город. – Один человек не решает исход войны, - тихо ответил князь, - И ты это знаешь не хуже меня. – Хватит, Миш, хватит, - недовольно поморщился Корф, - Лучше вспомни, куда мы едем. Домой, брат, домой! Только представь – очень скоро ты увидишь жену, сына, дочку. А ты тут хандришь, да еще и мне настроение портишь. Репнин улыбнулся, в потемневших от утомления глазах проснулся легкий искрящийся огонек: – Я только об этом и думаю – Лизонька моя, дети… наверное так выросли за год. – Ничего, Миш, вот кончится война, вернемся домой, станем нашим сыновьям байки солдатские рассказывать. А то из меня Сашка уже про Кавказ всё вытряс, скоро нечем хвастаться будет. Князь ничего ему не ответил, только задернул занавеску и вновь сомкнул отяжелевшие веки. Владимир отвернулся к окну, прижался лбом к запотевшему стеклу. Перед глазами мелькали засыпанные снегом деревья. Начинались Двугорские владенья – здесь прошло все его детство, сюда он приезжал к отцу на каникулы во время учебы в кадетском корпусе, тут пролетели как осенние листья на ветру самые светлые и счастливые дни его жизни. В груди вновь защемило и затрепетало как много лет назад, будто он снова вернулся в прошлое, опять стал вздорным непутевым мальчишкой, возвращающимся после долгого отсутствия в отчий дом. Даже у знакомого поворота к усадьбе привычно тряхнуло кибитку, глубокая яма, в которой вечно застревали впервые оказавшиеся здесь экипажи, по-прежнему оставалась незаделанной. Корф слегка усмехнулся и, обернувшись к другу, тронул его за плечо: – Просыпайся, Миша, приехали! Снег приятно похрустывал под ногами двух мужчин, когда они выбрались из кибитки и направились к воротам. В окнах горел мерцающий желтый свет, теплый и ласковый как объятия любимых и лучше всего остального возвещающий о том, что после долгих изнуряющих странствий они, наконец, вернулись домой. Барон остановился у ворот, постучал ногой о кованую калитку, стряхивая с сапога снег: – Похоже, нас не очень-то ждут. – Мы раньше срока приехали. Обещали только к вечеру… Стук открывающейся парадной двери не дал ему договорить – на крыльце особняка показалась тонкая женская фигурка, и от одного взгляда на нее Михаил замер, не в силах пошевелиться. Среди сотни тысяч других, при дневном свете и в кромешной темноте, с завязанными глазами и на ощупь он никогда бы не спутал ее ни с кем другим – этот хрупкий стан, золотистые волосы, мягкие как соболиный мех, когда касаешься их рукой, узкие ладони, чуть дрожащие под его поцелуями, глаза, блеск которых затмит сияние даже самой яркой звезды. Жена, его жена – самая любимая, самая красивая, самая желанная на свете женщина, которую он знал как самого себя и вместе с тем, несмотря на столько лет совместной жизни каждый день был готов открывать в ней все больше нового. Князь вдохнул в грудь ставшим невозможно колючим воздух, протянул вперед руки: – Лизонька… - еле слышно позвал он. – Миша! – крикнула княгиня, будто на крыльях слетая с крыльца и едва не поскользнувшись на последней ступеньке, - Миша, Мишенька мой, Миша! Выбегая из дома, она даже не успела одеться, только накинула ангорскую шаль на плечи, домашние туфельки насквозь промокли, утонув в глубоком снегу, но она вовсе не замечала этого, пробираясь сквозь сугробы к любимому и бросаясь в его объятия: – Милый мой, ты здесь… неужели, это мне не снится? – шептала она, покрывая поцелуями его лицо. На глазах выступили счастливые слезы. – Нет, радость моя, это в самом деле я, - Репнин поспешил расстегнуть шинель и накрыть ею жену, - Не плачь, моя красавица, не плачь, - он осторожно стер большим пальцем соленые капельки с ее щек, - Зачем без сапог выбежала? Смотри, ноги насквозь промочила. – Пустое, - отмахнулась Лиза, теснее прижимаясь к нему, - Главное, что ты здесь… Вслед за княгиней на пороге дома возник еще один женский силуэт. Анна успела сделать лишь пару шагов вперед, как крепкие руки мужа подхватили её, и она без сил обмякла в его объятиях, прильнула к вздымающейся от волненья груди, путаясь пальцами в густых волосах. Время перестало существовать, когда его ладони сомкнулись у нее за спиной – они молча стояли, не шевелясь, не дыша, словно боясь спугнуть краткие мгновенья счастья. – Как ты, Аня? – произнес, наконец, барон, глядя в ее бездонные, ставшие совсем серыми глаза. – Всё хорошо, - она слабо улыбнулась, - Я сейчас вообще ничего не могу говорить, голова идет кругом. Корф прижался губами к её лбу так, как всегда делал раньше – его излюбленная незатейливая ласка, от которой у Анны внутри всё замерло: – Где Сашка? – спросил Владимир. Когда он заговаривал о сыне, даже голос становился другим – мягче, тише, нежнее. Анна приподняла голову с его плеча: – На заднем дворе, с крестьянскими ребятишками в снежки играет. Иди скорее к нему, он так по тебе скучал. Корф выпустил жену из объятий, поцеловал чуть покрасневшие от мороза пальчики: – Возвращайся в дом, сейчас мы вместе придем. Сашу он увидел сразу, резвящимся вместе с другими мальчишками и поглощенным взятием выстроенного из огромных сугробов снежного городка. Владимир остановился поодаль, внимательно наблюдая за сыном, который был настолько увлечен игрой, что еще не успел его заметить. Вырос, здорово вырос, на полголовы, а может и больше, и крепче стал, сильнее, наверняка главный заводила местной детворы, как и его отец когда-то. Сашка зачерпнул полную горсть хрустящего снега, готовый закинуть ее в неприятельские редуты, и тут Владимир негромко окликнул его: – Правее целься, сынок, не промахнешься! Не веря своим ушам, мальчик резво обернулся, и снег тут же выпал из мигом разжавшихся пальцев. В нескольких шагах от него стоял отец: в длинной расстегнутой шинели, с еле уловимой улыбкой, прячущейся в уголках рта - точь-в-точь такой же, каким он видел его последний раз, больше года назад, когда провожал на войну. Мгновенье постояв на месте, переживая нахлынувшее волнение, смешанное с безотчетной радостью, Сашка со всех ног бросился к отцу и разом позабыв обо всех приличьях, кинулся ему на шею. – Здравствуй, родной мой, здравствуй, - рассмеялся Владимир и подхватил мальчишку на руки, тут же непроизвольно охнув, - Посмотри, вымахал-то как, скоро и не удержать тебя будет, - шутливо заметил он, прижимая сына к себе. – Папа… - прошептал Саша и совсем как маленький спрятал лицо на груди у отца, - Папенька, вы приехали. – Конечно приехал, и кучу подарков тебе к празднику привез, - Корф опустил сына на землю и немного присел, чтобы видеть его глаза, - Из Петербурга, а еще османский клинок, настоящий, трофейный. Помнишь, я тебе обещал? Саша быстро мотнул головой и вновь уткнулся в ворот отцовского мундира: – Нет… мне не надо подарков, - тихонько проговорил он. – Не надо подарков? – удивленно вскинул брови барон, - Почему? – Мне ничего не надо, - повторил мальчик, - Только бы вы больше не уезжали. Владимир слегка вздохнул, отвернулся на секунду в сторону, потом снова перевел взгляд на сына: – Саш, ну ты ж уже не маленький, всё понимаешь, - серьезно произнес он, - А без подарков нельзя, Рождество всё-таки. Давай, пойдем в дом, уже ёлку пора наряжать. И мама нас заждалась, - Владимир легонько щелкнул его по носу и весело подмигнул, - Выше нос, герой, сегодня унывать не положено. – Я не буду, - ответил тот, силясь улыбнуться, - А вы… надолго? – На три дня, - Корф как всегда не стал ничего скрывать от сына, - Э, братец, ты что-то совсем сник, - протянул он, заметив, как погрустнел Саша при его словах, - Целых три дня! Ты мне столько всего рассказать должен – как жил, что делал, про друзей своих. Расскажешь? – Расскажу, - кивнул головой в ответ мальчик и еще крепче прежнего прижался к отцу. – Я погляжу, маменька-то тебя совсем разнежила? – с легкой усмешкой спросил Владимир, но всё же обнял сына, - Ладно, держись за мою шею, отнесу тебя до дома, а то и вправду ты так растешь, что в следующий раз как подниму, меня радикулит схватит. Сашка, наконец, весело рассмеялся от его слов, с готовностью протягивая к нему руки. Корф быстро и неожиданно легко оторвал сына от земли и также смеясь, понес его по тропинке к особняку. И лишь на секунду в сердце его закралась легкая как зимняя поземка тоска, оттого что вновь так невыносимо хотелось и так невозможно было остановить время.
Отправлено: 23.05.10 17:30. Заголовок: 3 Все свечи в гости..
3
Все свечи в гостиной были зажжены, полыхая мягким приветливым огоньком, отбрасывающим на стены длинные дрожащие тени. В центре комнате слуги устанавливали только что срубленную, пахнущую морозной свежестью и густой смолой ёлку, такую высокую, что она доходила до самой верхней балки потолка и занимала почти половину зала. Анна сидела в своем любимом английском кресле недалеко от камина и слегка склонив голову набок наблюдала, как вместе с огромной ёлкой в дом входит рождественское волшебство. Её рука покоилась в ладонях Владимира, сидящего рядом, за весь вечер он ни разу не выпустил её тоненьких пальчиков, и Анне казалось, что через это легкое прикосновенье ей в самое сердце проходит вся любовь, нежность и забота мужа, которую он хранил в себе и готов был дарить ей ежесекундно. Они почти не разговаривали, только одаривали друг друга быстрыми взорами, которых никто кроме них не замечал, но сейчас слов было и не нужно. За годы брака они научились прекрасно понимать друг друга лишь по одному мимолетному взгляду. – Сашка еле отпустил меня, - шепнул барон на ухо жене, - Даже не думал, что он так успеет соскучиться. – Он очень тебя любит, - улыбнулась ему в ответ Анна, - Пока тебя не было, он страшно тосковал, хотя и старался не подавать виду. Бывало, когда думает, что я не смотрю, спрячется в твоем кабинете и сидит там по несколько часов подряд. А у меня сердце разрывается.… Ты знаешь, я гляжу на него и никак понять не могу, он вроде и похож на тебя, а вроде и другой совсем. – Как так? – удивился Владимир. – Я помню тебя в детстве, ты всегда был гордым, упрямым, дерзким, но в то же время иногда вдруг становился таким добрым, заботливым. Я ни за что не забуду, как ты доставал мне Лучика с деревьев, когда я плакала и боялась, что он разобьется или лазил за моими любимыми яблоками через соседский забор – они были там особенно вкусные, сладкие. А я очень переживала, что Иван Иванович узнает и накажет тебя из-за меня. Но уже на следующий день ты мог снова стать грубым, задиристым и опять начать дразнить меня. Я тобой восхищалась и вместе с тем не знала, что от тебя ждать… Саша же не такой. Он хоть и ужасно упрямый и замкнуться в себе может и порой с ним очень трудно, но в то же время он мягче что ли. Даже не знаю, как объяснить. – Зато я знаю, - рука барона переместилась жене на талию, он приобнял ее, прислонив к своему плечу, - Просто он не боится чувствовать, не боится любить, переживать. Это я как дурак долгие годы томил в себе любовь к тебе, считая свои чувства постыдными. Я слишком поздно понял, что любовь – это большое счастье, которое нужно беречь, и из-за своей гордыни чуть было не потерял ее, а потому дал себе зарок, что сделаю все, чтобы сын никогда не повторил моих ошибок. Ему я сразу старался показать - то, что исходит от сердца, не может быть позорным. И мне кажется, он меня понял. Анна ничего ему не ответила, только пригладила пальцами чуть помявшийся галстук, ей так нравилось, что он сегодня переоделся в штатское, сразу превратившись из боевого офицера в домашнего, заботливого мужа: – Я люблю тебя, - просто сказала она, - Люблю. Он еле заметно кивнул и теснее прижал к себе – слова вновь оказались без надобности. В гостиную спустились Репнины, Лиза только что уложила спать их маленькую дочку. Катя так и не дождалась начала праздника и заснула на руках у отца. Заметив их, Владимир выпустил жену из объятий и поднялся с кресла: – Друзья мои, - с улыбкой произнес он, - Сегодня такой удивительный день – мы вместе празднуем Рождество, чего раньше с нами случалось нечасто и я этому необычайно рад. Я знаю вас с детства, мы многое пережили, прошли через испытания любовью и ненавистью, победами и поражениями и я, правда, счастлив, что несмотря ни на что мы не потеряли друг друга. Я не знаю, что будет завтра, как сложится моя дальнейшая жизнь, - при этих словах, он ощутил, как Анна сжала его руку, - Но я хочу, чтобы, не взирая на неожиданности, которые преподнесет нам судьба, следующее Рождество мы тоже встретили все вместе, как одна семья. – За это надо выпить! – торжественно произнес Репнин, - Ты почти тост сказал, Володя. Михаил откупорил стоящую на столике бутылку с вином и наполнил бокалы: – Теперь повтори все то же самое сначала, - он протянул другу фужер, - А еще говорил, что не мастер по части красивых слов. – Я так больше не смогу, - усмехнулся Корф, слегка приподняв свой бокал, - За нас! Однако они не успели отпить и глотка, как на пороге комнаты появилась встревоженная горничная: – Барин, барыня, простите ради Бога, там… Сашенька с Алёшей… – Что случилось? – оборвал ее барон, тут же отстранив фужер, лицо его вмиг стало суровым. – Да на чердак зачем-то полезли, а лестница-то там старая совсем, она и упала. Теперь они спуститься не могут, я и решила вас позвать. – Как на чердак? – испуганно воскликнула Анна, - Там так высоко, я же просила их туда не лазить. – Ты просила, а у них видимо на этот счет было другое мнение, - усмехнулся Владимир, заметно успокоившись, - Пойдем, Миш, посмотрим, что стряслось. Вход на чердак располагался в заднем крыле дома и туда редко кто заглядывал. Ведущая к нему лестница и в самом деле отошла от стены и валялась на полу. Быстро осмотрев место происшествия, Корф и Репнин многозначительно переглянулись. – Эй, орлы, - с легкой иронией в голосе крикнул Владимир, запрокинув голову и вглядываясь в темноту чердачного отверстия, - Вы зачем туда полезли? Если мне память не изменяет, вам, кажется, это было запрещено? – Здесь целый ящик с рождественскими игрушками, - раздался виноватый голос Саши, - Мы всего лишь достать хотели. – Ящик с игрушками, - передразнил сына барон, - Вот не буду сейчас ставить лестницу обратно, и просидите там все праздники. Без елки и подарков. – Володя, ступеньки-то совсем худые, - заметил Михаил, поднимая с пола упавшую лестницу, - Расшибиться ж могли. – Держи-ка ее крепче, сейчас сам залезу, спущу этих молодчиков на грешную землю. Через несколько минут Корф путем нехитрых маневров все же добрался до чердака и помог притихшим мальчишкам выбраться наружу. Когда они вновь оказались на полу, вид у обоих был как у нашкодивших котят. – Вы о чем думали? – с упреком спросил их Репнин, - Лестница насквозь прогнила, а если бы упали? С такой-то высоты. – Так, братцы, - взял дело в свои руки Владимир, поскольку ответа на вопрос Михаила не последовало, - Признавайтесь, кому из вас первому в голову пришла мысль залезть на чердак? Сашка, - обратился он к сыну, - Зуб даю, твоя идея. – Моя, - тут же сознался мальчик, понуро опустив голову, - Алёша меня отговаривал, предлагал вас дождаться. Если кого и наказывать, то только одного меня. – Неправда, - быстро отозвался младший Репнин, - Мы вместе это придумали, вместе и отвечать будем. Подобного рода препирательства длились еще некоторое время – никто из мальчишек не желал снимать с себя вины за содеянное, пока Корф, наконец, не остановил их, досадливо махнув рукой: – Всё, всё, отставить, - поморщился он, - Вижу, что правды от вас все равно не добьешься. Но то, что друг друга не выдаете – это правильно, молодцы, настоящая дружба такой и должна быть. А вот за то что, несмотря на запрет, на чердак полезли, не мешало бы вам уши надрать. Обоим, - уточнил после секундной паузы Владимир, - Ну Бог с вами, по случаю грядущего праздника объявляю помилование. Игрушки-то хоть нашли? – уже совсем миролюбиво спросил он. – Да, они там справа на полке, - сразу же оживился Саша, видя, что отец и не думает сердиться. – Тогда бегите в гостиную, обрадуйте своих матушек, что живы-здоровы, а я пока так уж и быть достану вам вашу коробку. – Миш, тебе это ничего не напоминает? - смеясь спросил барон, когда мальчики совершенно счастливые умчались в комнату. – Еще бы, - улыбнулся Михаил, - Прям как мы в детстве – друг за друга горой. – Ну, тогда я за своего сына спокоен, - проговорил Владимир, - Если Сашкин товарищ столь же благоразумен, как и его отец, то всегда сможет отговорить его от очередной глупости. – Угу, или наоборот влезть в какую-нибудь дурацкую историю по самые уши, - парировал Репнин. – Зато ж как весело, Миша! – воскликнул барон, хлопнув друга по плечу, и они оба беззаботно рассмеялись. – Кстати, знаешь, о чем я подумал, - посерьезнел Владимир, - Пора бы уже решать насчет их будущего. Выросли мальчишки-то, хватит им голубей по дворам гонять, учиться надо. – Кадетский корпус? – сразу же поняв, о чем идет речь, спросил Михаил. – Да, подошло время. Меня туда отправили, когда я еще младше был. Им только на пользу пойдет – настоящими мужчинами станут. – Нужно будет навести справки, - кивнул головой Репнин, - Думаю, наш с тобой альма-матер вполне подойдет, да и у нас кое-какие связи с директором остались. Примет по старой памяти. – Интересно, - задумчиво потер подбородок Корф, - А Гильдербрант там до сих пор служит или уже ушел на заслуженный отдых? Помнишь того немца, которого мы вечно изводили своими выходками? – Как же не помнить, - расплылся в улыбке князь, - Только думаю, даже если он еще не на пенсии, узнав, что мы собираемся отдать туда своих сыновей, точно подаст в отставку. Вторых Корфа и Репнина он ни за что не перенесет. После этих слов комнату вновь ненадолго заполнил их дружный смех. – Ладно, держи лестницу, - попросил Владимир, отсмеявшись, - Поднимусь еще раз, вытащу им эти несчастные игрушки. – Володя, она в прошлый раз тебя едва выдержала! Шею себе хочешь сломать? Представляешь, какой позор для боевого офицера? Его испугалась вражеская пуля, а он бесславно погиб, грохнувшись с лестницы в собственном доме. – Репнин, не будь занудой, лучше держи крепче - раздался сверху голос барона, - Ох, Миш, сколько здесь всего! А вот эти игрушки остались, кажется, с моего детства. Я помню, как наряжал ими елку, когда мне было всего восемь лет. – Корф, хватит вспоминать дела давно минувших дней, - недовольным голосом крикнул ему в ответ Михаил, - Слезай оттуда скорее, нас ждут. Принесенная с чердака коробка была доверху наполнена блестящими игрушками, вырезанными из цветной бумаги – фигурки животных, башенки, солдатики с ружьями наперевес и даже искрящиеся стеклянные шары, выписанные когда-то из Саксонии за немалые деньги еще самим Иваном Ивановичем. Поддавшийся внезапно нахлынувшим воспоминаниям, Владимир присев на корточки возле разворошенного ящика и, доставая по одной вещице, с удовольствием помогал детям вешать их на елку, попутно рассказывая происхождение каждой игрушки, вызывая невероятный восторг детей, никогда не видевших привычно строгого и серьезного барона таким веселым и непосредственным. До начала праздничного ужина оставалось еще с четверть часа, и помогавшая накрывать на стол Лизавета, обратилась к мальчикам: – Елка украшена, шли бы вы поиграли пока на улицу, а мы вас потом позовем. Только без глупостей, - на всякий случай предупредила она, - И со двора ни шагу, темно уже. – Мы здесь неподалеку, в снежки поиграем, - заверил мать Алёша. – А нас возьмете? – неожиданно предложил Владимир, кладя руку на плечо друга, - Ты как, Миш? Готов тряхнуть стариной? – А что, я не против, - кивнул головой Михаил и обратился к замершим от удивлениям мальчишкам, - Что молчите? Берете нас с собой? Или боитесь проиграть? – поддразнил он их. – Вот еще! – фыркнул Саша, - И вовсе мы не боимся. – Тогда вперед, - Корф указал взглядом на дверь, - И надо фонари на дворе зажечь, а то там темно, хоть глаз выколи. – Оденьтесь потеплее, - крикнула им вслед Лиза, а потом кинулась к окну, заворожено наблюдая за происходящим. – А где все? – спросила вошедшая в гостиную баронесса. Она давала распоряжения слугам на кухне и пропустила разыгравшуюся минуту назад сцену. – Во дворе, в снежки играют, - отозвалась княгиня, не отрываясь от окна. – Что? – изумилась Анна и, подбежав к сестре, встала рядом, - Глазам своим не верю… Некоторое время они молча стояли, глядя на улицу, потом баронесса бережно обняла Лизу за плечи: – Господи, Лизонька, как хорошо-то. Так бы и смотрела вечно. – Когда они уезжают? – тихо спросила княгиня после небольшой паузы, - Я так и не решилась спросить у Миши. – Через три дня, - глухо отозвалась Анна. – Так скоро! – с отчаяньем вымолвила Лизавета, - А потом опять всё начнется по новой: ждать, молиться, надеяться, с трепетом открывать каждое полученное с передовой письмо. Объяснять дочке, почему папа больше не целует ее перед сном.… Когда же это всё закончится? – Не надо, Лиза, - остановила её баронесса, - Сегодня самый светлый день в году, Рождество, сегодня должны исполняться все мечты. Давай забудем ненадолго, что нам придется скоро вновь провожать любимых, ждать их и считать дни до новой встречи. Давай просто будем наслаждаться каждой подаренной нам минутой рядом с ними, чтобы запомнить этот праздник на всю жизнь как самое лучшее, что с нами случилось. – Маменька, маменька, мы выиграли, - радостно сообщил Сашка, когда они вместе с Алёшей вбежали со двора, принеся с собой морозную свежесть. – Совершенно верно, выиграли, - вслед за ними в гостиную зашел Владимир, мокрый и заснеженный как новогодняя ёлка, - Я всегда говорил, что наши сыновья герои. – Мы сдались почти без боя, - подтвердил Репнин и, войдя в комнату, прямо с мороза обнял жену, - Праздничный ужин уже подают? – Ай, Миша, холодно! – взвизгнула княгиня, вырываясь из его рук, - Как дети малые, ей-богу! – Идите к столу, всё готово, - улыбнулась Анна, - Только переоденетесь сначала.
Вечер закончился неожиданно быстро. Лиза лежала в Мишиных объятиях и задумчиво глядела на вьющееся пламя свечи в углу спальни, нежно водя пальчиком по его чуть влажной от еще неостывшей страсти груди: – Когда ты приедешь? – спросила она шепотом, почти не надеясь получить ответа. Репнин слегка пошевелился, погладил ее по растрепавшимся волосам: – Лизонька, ты же знаешь, как трудно получить отпускные. Война очень тяжелая, каждый человек на счету. Тем более с боевым опытом. – Алёшка стал совсем неуправляемым, - тихонько продолжала она, - Не слушается меня совершенно. – А вы, Лизавета Петровна в его года слушались родителей? – с усмешкой спросил Михаил, - Хотя нет, даже не так. Вы когда-нибудь слушались своих родителей? – Ты не понимаешь, - мотнула головкой княгиня, - Он сейчас в таком возрасте, ему нужна мужская рука. – Кстати, я как раз хотел с тобой об этом поговорить, - вспомнил Репнин, - Ему пора в кадетский корпус, даже раньше надо было отдавать, да вот я не успел с этим вызовом на фронт. Я напишу письмо директору корпуса, где мы с Владимиром учились, а ты когда я уеду, проследи, чтобы всё прошло хорошо. – Кадетский корпус? – встрепенулась Лиза и даже подняла голову с его плеча, - Уже? – Ну, так и он ведь тоже немаленький, довольно держаться за твою юбку. К тому же ты сама говоришь, что ему нужна дисциплина. Там его приучат к порядку. – Боже, но это же означает, что он тоже станет офицером и однажды мне придется ждать с войны не только мужа, но и сына? – Лиза, ну а что ты хочешь, чтобы он стал коллежским асессором и всю жизнь марал бумажки чернилами? – с удивлением спросил Михаил, - Настоящий мужчина – это солдат, который верой и правдой служит отечеству. – Да, конечно, ты прав, но нынче, все, что связано с мундирами и погонами приводит меня в ужас. Прости. Они замолчали ненадолго, потом князь легонько поцеловал жену в висок: – Спи, время уже позднее. – Что ты, Мишенька! – воскликнула Лиза, и он увидел, как в полумраке комнаты загорелись ее огромные глаза, - Нам всего три дня быть вместе, а я стану тратить драгоценные минуты на сон? Нет, нет, это ты спи, а я буду любоваться тобой… милый мой, милый, - прошептала она, пряча лицо у него на груди. Владимир и Михаил уехали рано утром, задолго до восхода ленивого зимнего солнца. Но в тот день в доме никто не спал, даже слуги вышли во двор, проводить хозяев на фронт. Лиза была очень бледна и глотала слезы, чтобы сдержаться при стоящем рядом сыне. Анна не шевелясь смотрела в глаза обнимавшего ее мужа, лишь слегка кивнула, когда он поцеловал ее и произнес тихонько: «До встречи». Перед тем, как забраться в карету, Владимир подошел к Сашке, присел перед ним на корточки и, улыбнувшись, сказал: – Не грусти, герой, я скоро вернусь, обещаю. Ты мне веришь? – Верю, - не задумываясь ответил мальчик и тоже, неожиданно для самого себя улыбнулся.
* * * До конца войны оставалось еще год и три месяца. Парижский мир князь Репнин и барон Корф встретили в майорском звании. За доблесть и отвагу, проявленные на передовой они оба были представлены к государственной награде. Медаль «За защиту Севастополя» им лично вручил вступивший на престол цесаревич Александр Николаевич, будущий великий российский император Александр Второй Освободитель.
Отправлено: 23.05.10 18:50. Заголовок: Ну, это тепреь один ..
Ну, это тепреь один из моих любимых твоих рассказиков, Ритусь! Такие тут МишЛиза! И сочувствуешь им: война, завтра в поход; и радуешься - они втсретились, Миша с детьми пообщался! и Вова понравился, как любящий отец! Очень светлый и душевный рассказ!
Отправлено: 23.05.10 18:57. Заголовок: Друзья вместе и ничу..
Друзья вместе и ничуть не изменились за прошедшие годы Только Миша, мне кажется, должен был бы уже опережать Корфа в звании - не может быть, чтобы его непосредственные командиры не заметили, что он способен не только храбро сражаться.
Отправлено: 01.09.10 11:42. Заголовок: Я когда-то грозилась..
Я когда-то грозилась написать сиквел к "Улыбке сфинкса", и вот наконец витавшие в голове мысли более или менее улеглись и я готова с вами ими поделиться Пока первый небольшой отрывочек, если захотите дальше - продолжу.
Название: «Игры памяти» Автор: Falchi Рейтинг: G Жанр: мелодрама, продолжение БН. Герои: Владимир, Натали, Анна, Миша. Примечание автора: сиквел к фику «Улыбка сфинкса».
1
Изумруд в бархатной коробочке переливался всеми цветами радуги. Глядя на светящийся искристый камень, барон Корф удовлетворенно улыбнулся – изумруд так пойдет к её глазам, столь же сияющим, колдовски зеленым и глубоким как океан. Сегодня он сделает ей предложение, а она непременно согласится, и в скором времени он поведет ее к алтарю. Владимир захлопнул коробочку и спрятал подарок в ящик, затем пододвинул к себе поближе стоящий среди горы бумаг портрет, с которого обворожительно улыбалась ясноокая красавица. Наташа Репнина… Кто бы мог подумать, что однажды он будет представлять, как попросит ее руки и мечтать поскорее надеть на безымянный палец золотое колечко, которое навеки свяжет их узами любви и верности. Барон окинул взглядом просторный кабинет, и вновь еле заметная усмешка скользнула по его губам – скоро она станет здесь хозяйкой. Гордая, своенравная, неприступная и в то же время такая нежная и ранимая, ставшая ему за последний год самым родным и близким на свете человеком. Как странно свела их судьба – два одиноких сердца, случайно встретившиеся на опустевшей набережной поздним летним вечером. Сбежавшая невеста, разочаровавшаяся в неверном женихе и брошенный у разбитого корыта неудачник, чья прежняя жизнь в одну минуту потеряла всякий смысл. Никогда не замечавшие друг друга раньше, как крохотные звездочки, бродящие по огромной вселенной, вдруг нашли друг друга, чтобы открыть в себе доселе непознанное и невиданное. На следующий вечер после той неожиданной встречи у восточного сфинкса, ноги сами принесли Владимира на набережную. Не то, чтобы он чаял увидеть там княжну Репнину, решившую ответить на его дерзкое предложение, скорее пришел из праздного любопытства и был почти удивлен, увидев в нескольких шагах от каменного изваяния ее стройную фигурку. «Не думайте, что я здесь ради вас, господин барон, - повела плечиком Натали, когда они поздоровались, - Васильевский остров стал моим излюбленным местом для прогулок». «А я ничего такого и не думаю, - улыбнулся Владимир, - Я тоже всего лишь проходил мимо». «Стало быть, снова счастливая случайность». «Похоже на то. Не буду лукавить, я этому чрезвычайно рад. Вчера вечером мы начали весьма любопытный разговор». Наташа едва заметно нахмурилась: «Да, только сегодня у меня совсем нет желания его продолжать. Поговорим о чем-нибудь другом». «С удовольствием, - кивнул головой Корф, - Может, узнаем побольше друг о друге? Вот, мне, например, всегда было интересно, почему ваши родители живут в Италии? А у Миши как-то не довелось спросить». «Владимир!» – рассмеялась княжна, а он подхватил ее звонкий смех, одновременно ловя лукавые искорки в глубине зеленых глаз. Сейчас он уже не вспомнил бы сколько еще таких же вечеров они провели в ночных прогулках и веселой болтовне, в которой он все больше узнавал о ней – ее прежней жизни, ее мечтах, надеждах и переживаниях. С ней было неожиданно легко, как бывает утром, когда смотришь на раскрашивающую алым небо зорьку, и он сам не успел понять, в какую минуту их встреч его стало так непреодолимо тянуть к ней. Даже на венчании Михаила и Лизы они не сговариваясь стояли вместе, в тени золотистых икон. Натали с улыбкой смотрела на брата, а потом шепнула Владимиру: «Я так рада за Мишу. Никогда прежде не видела его столь счастливым». «Я тоже», - ответил барон, и вдруг какая-то тихая грусть легла ему на сердце. Ведь он тоже должен был стоять перед алтарем, улыбаться, сжимать в ладонях тонкую ручку невесты… Женщины, которой больше не было в его жизни. Вопреки своим желаниям, он часто вспоминал Анну, борясь с отголосками чувств, просыпавшимися время от времени в его сердце. Особенно в те мгновения, которые он проводил с княжной Репниной. Её образ по-прежнему пробуждал в нем чувство вины, сожаления, раскаяния за прожитое. С прошлым оказалось трудно расставаться, но чем больше утекало воды с их разрыва, тем меньше ему хотелось что-то возвращать и начинать сначала. Однажды цесаревич вспомнил об Анне в одном из разговоров, как будто случайно рассказал, что по его протекции она устроилась на работу гувернанткой в одну хорошую достойную семью. Владимир понимающе кивнул и постарался перевести беседу в другое русло, Александр в ответ слегка нахмурился и тихо спросил: «Вы не желаете ничего ей передать?» «Она спрашивала обо мне?» - зачем-то произнес барон. «Нет, ни разу» - честно признался наследник. «Тогда и мне нечего ей сказать». Больше они никогда не заводили о ней речи, а Владимир лишний раз убедился, что все встало на свои места.
В один из совместных вечеров Натали вдруг неожиданно вытащила из ридикюля две тоненькие цветные бумажки и с легким смущением произнесла: «Владимир, мне случайно достались контрамарки в театр, а идти мне совсем не с кем. Вы не составите мне компанию?». Барон Корф слегка усмехнулся: «Наташа, боюсь, по части театра вы обращаетесь не по адресу. Я последней человек среди ваших знакомых, кто сможет оценить по достоинству искусство Мельпомены». «И, тем не менее, я приглашаю вас. В последнее время вы стали для меня единственным человеком, с которым мне так хорошо и спокойно». От её слов внутри у Владимира потеплело как от апрельского солнца и он, улыбнувшись, кивнул головой: «После такого признания, я никак не могу вам отказать». Наташа ничего не ответила и спрятала контрамарки в сумочку. В ту секунду под ноги ей попал камешек и слегка охнув, княжна оступилась, машинально схватившись за локоть своего спутника. Владимир тут же поддержал её, отчего она оказалась так близко, что он ощутил запах ее духов и легкий трепет русых локонов, и он вдруг понял, что совсем не хочет выпускать её из своих рук. В назначенный срок он заехал за ней, встретил у парадных дверей. Готовая к выходу княжна была ослепительно хороша – в умении со вкусом одеваться и блистать в свете ей не было равных. Он так загляделся на нее, что даже не заметил удивления на ее лице. «Владимир, боже, зачем вы так оделись?» - воскликнула Натали сразу же после краткого приветствия. «Простите?» - наморщил лоб барон. «Это бабочка совершенно не подходит к вашему сюртуку и рубашке! Вы же светский человек, я думала, вы умеете одеваться!» Корф несколько секунд молчал, осмысливая происходящее – ни одна женщина еще не делала ему подобных замечаний, а потом, придя в себя, весело рассмеялся: «Наташа, вы неподражаемы! Никто никогда не говорил мне с таким откровением, что я не умею выбирать галстук, - он посерьезнел, - Простите, что разочаровал». «Мы немедленно едем к вам и найдем более подходящую бабочку, - не терпящим возражения тоном заявила мадемуазель Репнина, - В театре нельзя появляться в таком виде!» «Оставьте, Наташа. Это просто смешно!» «Вовсе нет. Вы должны выглядеть безупречно, - она нахмурилась, - Или я никуда не пойду». Поначалу Владимир испытал легкое раздражение – упреки княжны показались ему нелепыми и навязчивыми, но, видя как сильно она переживает из-за его непристойного внешнего вида, вдруг вновь почувствовал ставшую знакомой легкость. В конце концов, происходящее становилось все более и более забавным. Он даже позволил ей самой подобрать для него галстук и безропотно подчинился ее выбору, а в театре все представление смотрел на нее и улыбался как мальчишка. И лишь после окончания спектакля, спускаясь с ней по парадной лестнице театра и слушая в пол-уха ее веселое щебетание, он посмел признаться себе, что влюбился. Так просто, легко и спокойно, как само собой разумеющееся: без долгих переживаний, томлений и сомнений. Медленно пробуждавшееся чувство в один прекрасный момент выплыло на поверхность и все тут же стало ясно как божий день. Натали нужна ему. Нужна каждой клеточкой тела, каждой улыбкой, каждым капризом, каждым сказанным словом и жестом и он готов поклясться чем угодно, что без нее уже не представляет свою нынешнюю жизнь. Провожая в тот вечер княжну до дверей, Владимир, прежде чем привычно поцеловать ее руку, сжал ее пальцы в своей ладони и медленно произнес, глядя прямо в глаза: «Наташа, у меня сегодня был необыкновенный день. Я понял одну важную вещь и теперь удивляюсь, почему не понимал ее раньше». «И какую же?» - улыбнулась Натали. «Я понял, что хочу, чтобы отныне вы всегда выбирали мне галстуки» - почти шепотом произнес барон, наклоняясь к лицу своей спутницы. «Что вы имеете ввиду?» - в голосе княжны скользнуло волнение. «А вот что…» - Владимир не договорил и, сдавив ее руку еще сильнее, быстро прильнул к губам. Через секунду звонкая пощечина обожгла его кожу, заставив выпустить княжну из объятий. «Наглец! - вскликнула Натали, пылая от гнева, - Как вы смеете?» «Вы правы, не смею, - Владимир посмотрел на нее виноватыми глазами, - Но я привык делать, то, что велит мне сердце. Если вы скажете мне исчезнуть из вашей жизни, я непременно так и поступлю. Но если вы хотите, чтобы я остался, знайте, я не смогу притворяться». Княжна тяжело дышала, глядя на него в упор, казалось, в душе ее бушевал целый ураган чувств. «И что же вы решите?» - повторил свой вопрос барон. Натали как-то странно вздохнула, покачала головой и еле слышно прошептала: «Ох, Владимир…» И тут же прижалась щекой к его плечу. Корф слегка улыбнулся и обнял ее – им обоим все стало понятно без слов. Он не знал, почему так долго тянул с предложением руки и сердца, вероятно, все еще сильны были прежние воспоминания, и он боялся каких-то далеких отголосков прошлого. И был так благодарен Наташе за то, что она никогда не упоминала об этом, наоборот, видя его переживания, спокойно заметила: «Нам обоим нужно отдохнуть от свадебных приготовлений. Я не хочу сейчас об этом думать». Но теперь нет никакого смысла тянуть – между ними все уже предельно ясно, они нужны друг другу, ему не хватает ее рядом и новые встречи не облегчают необходимости расставаний. Давно пора ступать в новую жизнь без оглядок назад. Владимир достал из ящика стола коробочку, сунул ее в карман и поднялся с кресла. Наташа гостила у брата. До дома Репниных ехать было не больше получаса.
чтобы он чаял увидеть там княжну Репнину, решившую ответить на его дерзкое предложение, скорее пришел из праздного любопытства и был почти удивлен, увидев в нескольких шагах от каменного изваяния ее стройную фигурку. «Не думайте, что я здесь ради вас, господин барон, - повела плечиком Натали, когда они поздоровались, - Васильевский остров стал моим излюбленным местом для прогулок». «А я ничего такого и не думаю, - улыбнулся Владимир, - Я тоже всего лишь проходил мимо». «Стало быть, снова счастливая случайность».
Этот момент мне очень понравился
Falchi пишет:
цитата:
«Вы не желаете ничего ей передать?» «Она спрашивала обо мне?» - зачем-то произнес барон. «Нет, ни разу» - честно признался наследник. «Тогда и мне нечего ей сказать». Больше они никогда не заводили о ней речи, а Владимир лишний раз убедился, что все встало на свои места.
Это лучшее для них обоих в данной ситуации, ИМХО.
Falchi пишет:
цитата:
«Вовсе нет. Вы должны выглядеть безупречно, - она нахмурилась, - Или я никуда не пойду».
Все даты в формате GMT
2 час. Хитов сегодня: 63
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Falchi, спасибо за новый рассказик! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
