Чародейка кухни Елена Молоховец Скрытый текст Автор статьи: Андрей Савостьянов
|
Елена Ивановна Бурман родилась 28 апреля 1831 года в Архангельске в семье начальника местной таможни. Судьба ее в определенном смысле типична: девочка из хорошей семьи рано лишилась родителей и воспитывалась бабушкой, не только богатой, но глубоко житейски мудрой и хозяйственной женщиной. От нее Елена получила первые уроки домоводства и кулинарного искусства. Достигнув четырнадцатилетнего возраста, девушка поступает в Смольный институт благородных девиц в Санкт-Петербурге. Там она проведет три года, тщательно отгороженная от внешнего мира. Выход в «мир», без сопровождения воспитательницы, грозил исключением из заведения и несмываемым пятном позора на всю жизнь. Даже окна здания были закрашены, для того чтобы девушки при случайном взгляде наружу не потеряли душевного равновесия. Молодых барышень учат многому, что потом им окажется совершенно ненужным, например, математике, физике, географии, истории, пению и чистописанию. Однако полученные знания мало кого интересовали, просто диплом Смольного института—пожалуй, самого престижного в царской России женского учебного заведения—был гарантией выгодного замужества. Елена заканчивает институт в 1848 году с хорошими отметками: по религии, нравственности, музыке и французскому языку (кулинария не значилась в списке предметов) она получила «отлично». При вручении диплома ей дарят золотой браслет и Библию.
Образованная барышня Бурман возвращается в Архангельск и очень скоро получает предложение руки и сердца от главного архитектора города Франца Францевича Молоховец. После свадьбы молодожены переселяются в Курск, так как архитектор получает оттуда выгодное предложение по службе. Именно здесь в 1861 году Елена Ивановна вы_ пускает свой первый «Подарок молодым хозяйкам». Типичная для того времени образованная и благовоспитанная дама, оказывается, не хочет сидеть сложа руки—она чувствует свой дар и хочет применить его на благо людям.
Поэтому всю свою сознательную жизнь Елена Ивановна Молоховец посвящает именно сохранению патриархальных устоев русской православной семьи. «Кухня—это своего рода искусство, которое без руководства приобретается не годами, но десятками лет опытности, а этот десяток лет неопытности иногда очень дорого обходится молодым супругам… Вследствие чего бывает расстройство состояния и различные неудовольствия семейной жизнью. Предупредить эти дурные последствия или по крайней мере сделать шаг к уклонению от них и есть прямая моя цель и самое искреннее желание. И если книга моя достигнет хотя бы половины желаемой цели и принесет пользу моим соотечественникам, то я буду совершенно счастлива!..»
Елену Ивановну заботит, чтобы ничего из полезных отходов не выбрасывалось: вплоть до того, что «кожу от копченого окорока класть по небольшому куску в борщ или в щи из щавеля», а «воду после мытья мяса выливать под фруктовые деревья, как хорошее удобрение»!.. Ее беспокоят и культура питания, и организация стола, и гигиена приема пищи, и даже необходимая молитва во время ее приготовления!.. Она постоянно рассуждает о несомненной пользе для здоровья умеренности и несуетного поведения за столом.
НЕТ ПРОРОКА В ОТЕЧЕСТВЕ СВОЕМ
В советские времена книгу Елены Ивановны неоднократно обвиняли в «раблезианстве», в презрении к «простым классам», в доказательство приводилась неоднократно фраза из одного рецепта — «…после чего отжимки из осетрины можно отдать на кухню людям», не зная в точности историю самой Елены и ее книги, на счет обеих безжалостно прохаживались даже очень хорошие и талантливые люди. Так, например, Арсений Тарковский посвятил Елене Молоховец критичное стихотворение. Достаточно пары строк из него, чтобы понять, что такого отношения она уж точно не заслуживала: «Где ты, писательница малосольная,/ Молоховец, холуйка малахольная, /Блаженство дестипудовых туш, /Владетелей десяти тысяч душ?..»
Некоторые рецепты Елены Ивановны и сегодня покажутся чересчур изысканными и грандиозными. Однако другие весьма просты.
«Боюсь, брусничная вода мне не наделала б вреда!..»— сетует Евгений Онегин, возвращаясь с Ленским от Лариных.
Скорее всего, А. С. Пушкин сам неоднократно «страдал» от свекольно-брусничного напитка, в котором слабительное действие брусники удваивается свеклой.
Почти все косметологи советуют пить свекольный сок для сохранения свежести кожи лица. Это освежающее действие свеклы известно с давних времен. Многие красавицы прошлых лет регулярно употребляли в пищу свеклу и ее сок для поддержания стройной фигуры. Ведь свекла не хуже ананаса очищает организм от шлаков. Причем к услугам свеклы прибегали не только простые девушки, но и представительницы высших кругов.
ВИДЕНЬЯ ПЕРВОНАЧАЛЬНЫХ ЧИСТЫХ ДНЕЙ…
Грандиозный успех «Подарка молодым хозяйкам» побудил Молоховец расширить свою «миссионерскую деятельность»: отдельно был издан «Подарок» для бедного сословия, в дополнительных томах публиковалось много советов по гигиене, уходу за птицей и скотом. Елена Ивановна охотно вторгается в совершенно другие области, смело входит в другие двери. Уже в 1854 году она сочиняет польку, сейчас утерянную. Пишет учебник французского языка для детей и составляет список медицинских вопросов для пациентов, которые вынуждены ограничиться лишь письменной консультацией, потому что врач живет слишком далеко.
Затем решилась выпустить в свет почти медицинскую энциклопедию с посвящением «русскому народу» и множеством полезных советов. Некоторые из них теперь способны только позабавить. Так, Молоховец утверждала, что в случае родовых мук: «Больше чем когда-либо помогает молитва и просьба о помощи свыше», а если потеют ладони, якобы имеет смысл «весною взять по молодой лягушке и держать их в руках до тех пор, пока не околеют». Все эти годы «Подарок» победно шествует по стране. Успех книги дает толчок к появлению многочисленных подражаний, легко узнаваемых и забавных, но вызывающих недовольство и раздражение у Елены.
ФРАГМЕНТЫ ИЗ ДНЕВНИКА
К сожалению, фрагменты из дневника Елены Молоховец, которые она опубликует в пожилом возрасте, касаются только ее приключений в области религии. Образ ее самой и ее семьи остается неполным. Сын Анатолий отправляется работать бухгалтером в Сибирь. Сын Леонид дослуживается до генерала. Сын Константин уходит на флот и погибает в русско-японской войне 1904–1905 годов. В одной из статей, посвященных пятидесятилетнему юбилею книги Елены, его смерть описывается следующим образом:
«Храбрый Константин, тяжело раненный, отказывается покинуть свой пост и погружается вместе с кораблем на дно моря». В действительности дело обстояло иначе. Из пенсионного прошения его вдовы, которое сохраняется в русском военно-морском архиве, выяснилось, что Константин во время осады города Порт-Артур умирает в постели от последствий недоедания. Елена, будучи в курсе подлинных обстоятельств, без тени смущения включает статью с героическим вариантом в предисловие своей кулинарной книги. Внучка Елены выходит замуж за офицера, который в 1912 году попадет в тюрьму за присвоение государственных денег. По контрасту с этим позором Елена испытывает гордость за внука Владимира, которого в 1912 году назначают офицером на личную яхту Николая II. Владимир даже удостаивается чести быть упомянутым в дневнике царя: 18 апреля 1914 года во время пребывания в Ялте Николай отмечает: «…хорошо погуляли с Саблиным и лейтенантом Молоховец…».
ГОРЕЧЬ РАЗОЧАРОВАНИЯ
Откровенно говоря, если бы Господь прибрал Елену Ивановну к себе до октябрьского переворота 1917 года, то она удостоилась бы множества хвалебных поминальных статей и достойных ее славы похорон. В момент смерти в 1918 году в Санкт-Петербурге религиозная Елена, поклонница царя и к тому же дворянка, с приходом коммунистической власти буквально превратилась в ничто. Ее смерть не была замечена, ни одна газета не уделила ей ни строчки. По всей вероятности, последний год жизни она провела в нищете: не исключено, что в доме Молоховец, колыбели знаменитого кулинарного шедевра, наступил голод.
Забвение, которое поглотило Молоховец, сделало реконструкцию ее жизни три четверти века спустя непростой задачей. Даже год ее смерти был неизвестен. Поиски в библиотеках и архивах Санкт-Петербурга дали многое, но многое и теперь остается покрытым мраком неизвестности. Главной находкой оказалось «Личное дело» с ее «свидетельством о рождении» и «свидетельством о крещении» из архива администрации Смольного института для благородных девиц, где она училась с 1845 до 1848 года. В конце концов всплыл старый фолиант Волковского лютеранского кладбища, в котором обнаружилась единственная строчка о том, что Елена, православная, похоронена 15 декабря 1918 года. Она покоится рядом с отцом. День же смерти Елены Молоховец так и остается загадкой.