Отправлено: 10.10.11 22:31. Заголовок: Бюджет Шереметевых Я..
Бюджет Шереметевых Я отсканировала и распознала книгу: Бюджет Шереметевых (1798-1910). Очерк Владимира Станюковича. Управление музеями-усадьбами и музеями-монастырями Главнауки НКП. Москва 1927 год. 27 страниц. Выложила здесь. Вкратце, что показалось наиболее примечательным, плюс некоторая дополнительная информация, которой я заинтересовалась по ходу чтения. Скрытый текст
Основополагатель богатств – сподвижник Петра I фельдмаршал Борис Петрович Шереметев, получил земли и людей в награду за службу и не имел времени заниматься хозяйством. Его сын Пётр Борисович перевёл многие поместья на оброк (что избавляло его от львиной части забот по хозяйству Оброчные крестьяне имели больше хозяйственной самостоятельности, чем барщинные, что вело к имущественному расслоению в деревне, поддерживаемому хозяином, которому удобнее в фискальных целях использовать кулаков. Автор пишет, что данных о жизни оброчных крестьян очень мало. Граф преумножил семейное состояние женитьбой на княжне Черкасской (подробнее об этой паре). дочери канцлера Черкасского, о котором в сети я видела нелестную информацию. Частью приданого оказалась знаменитая семья Аргуновых, которые в дальнейшем стали собственностью Шереметевых.
Потомки фельдмаршала (кроме выгодно женившегося сына) вплоть до отмены крепостного права расточали имение. Огромное богатство не мешало графам делать долги. Внук фельдмаршала Николай Петрович прославился своим театром, главной затеей и крупной статьёй расхода, ещё больше – женитьбой на собственной крепостной актрисе, основал в Москве Странноприимный дом. Сын его и Прасковьи Жемчуговой на бессистемную благотворительность тратил огромные суммы, хозяйством почти не занимался. На уплату долгов в 1838 году извёл около четверти дохода. Нужда в деньгах заставила графа (пишут, его контору) отступить от правил не отпускать на волю крепостных крестьян, и в один год было собрано по этой статье 196 тыс.руб. Этот абзац на стр.14 лишил меня симпатии к исследуемому семейству. Любопытно, что Николай Иванович Аргунов получил вольную в 1816 году, т.е. после смерти Николая Петровича и до совершеннолетия Дмитрия Николаевича, в период, когда над наследством была установлена опека. Детали – процедура, право опеки на оформление документов, был ли выкуп - мне неизвестны. В заметке о Николае Ивановиче Аргунове сказано, что экономные опекуны в начале 1809 года отправили всех его дворовых, музыкантов и художников «для снискания себе пропитания своими рукам». До получения вольных (всем ли?) оставалось семь лет, правда, и оброк они не платили (прямо написано об Аргунове, о других предполагаю). Несмотря на щедрость в делах благотворительности, «обратный ток» средств от барина в деревню был незначителен. Автором замечены редкие «пожертвования» деревням, пострадавшим от пожаров, но и эта помощь оказывалась путем льгот по оброку (стр.9-10), плюс средства, направленные духовенству и на строительство церквей. Год издания брошюры, видимо, сказался на её содержании, поэтому автор откомментировал: «духовенству, являющемуся проводником крепостнической идеологии под прикрытием религиозных догматов». На дворню тоже немало тратили. Непонятно, почему за двадцать лет с 1838 по 1859 год резко упал доход по оброку, да и общие суммы доходов. Неужели так сильно сказалось освобождение части крестьян? N.B. Во второй таблице, похоже, сбит заголовок, и годы жизни Дмитрия Николаевича перенесены на его сына Сергея. Я не стала исправлять при распознавании. Отмена крепостного права благоприятно отразилась на его денежных дела – доходы стали превышать расходы. К сожалению, в таблице есть данные за 1859 год, потом сразу 1870, было бы интереснее этот период глянуть подробнее. В начале ХХ века появилась крупная статья «Доходы с недвижимым имуществом», об этом я кое-что написала, рассказывая об экскурсии по усадьбе Шереметевых в Петербурге, выросли проценты на капитал. А потом – революция, графская лавочка оказалась прикрыта, и бюджеты Шереметьевых для России перестали быть актуальными.
Отправлено: 27.10.11 10:45. Заголовок: «Надо скрывать свой ..
«Надо скрывать свой нрав и уметь не быть, а казаться»
«Тона высшего круга невозможно перенять, — пишет Ф. Булгарин, — надобно родиться и воспитываться в нем. Сущность этого тона: непринужденность и приличие. Во всем наблюдается средина: ни слова более, ни слова менее; никаких порывов, никаких восторгов, никаких театральных жестов, никаких гримас, никакого удивления. Наружность — лед, блестящий на солнце». «Управляй лицем по своей воле, чтобы не было на оном изображено ни удивления, ни удовольствия, ни отвращения, ни скуки!» Самообладание — отличительная черта светского человека, который «должен казаться довольным, когда на самом деле очень далек от этого». Это правило наглядно иллюстрирует рассказ французского эмигранта графа де Рошешуара: «Мужество и покорность матери были удивительны: представьте себе одну из очаровательнейших придворных дам, обладавшую большим состоянием — за ней было дано в приданое мильон, деньги громадные по тому времени, — одаренную всеми качествами, составляющими прелесть общества, остроумную, сразу, без всякого перехода очутившуюся в положении, близком к нищенству, почти без надежды на исход! Однако она ни на минуту не упала духом под гнетом бедствий; нравственные силы ее поддерживали физические. После испытаний дня, вечером она появлялась в обществе и блистала всегдашним умом и живостью».
Другой француз, граф Ж. де Местр, восхищается самообладанием русских аристократок, стойко переживших последствия войны с Наполеоном: «Разорены первейшие фамилии: я почти каждый день вижу супругу князя Алексея Голицына, женщину весьма редких достоинств. Совсем недавно у нее было тридцать тысяч крестьян, то есть 30 000 луидоров ренты. Все это потеряно. Ужасное сие несчастие переносит она со спокойным смирением, которое вызывает у меня чувство горечи и восхищения. Она сократила все расходы и отослала прислугу, а когда говорит со смехом, что три дня в неделю нанимает для себя карету, мне просто стыдно садиться возле ее дома в свою собственную. Не больше повезло и княгине Долгорукой. И вообще русские переносят великое сие бедствие с самой достойной твердостию». Примечательно письмо Е. И. Трубецкой, написанное в январе 1826 года мужу-декабристу, сидевшему под следствием в Петропавловской крепости: «Меня будущее не страшит. Спокойно прощусь со всеми благами светскими». Дочь генерала И. М. Пыжова, впоследствии знаменитая актриса Художественного театра О. И. Пыжова, вспоминала: «Мы должны были все уметь делать сами не потому, что так положено, а потому, что в будущем жизнь могла нас поставить в такие обстоятельства, когда умение делать все самой стало бы очень важным. Ни при каких условиях мы не должны были чувствовать себя ущемленными, ущербными. Мать считала, что настроение,способность радоваться жизни не должны зависеть от материального положения. Сама она, потеряв мужа и оставшись без средств с детьми, пошла учиться шить, ничуть не испытывая от этого ни унижения, ни душевной подавленности. Вот эту жизнестойкость мама исподволь воспитывала и в нас». «Но способность не растеряться в неожиданных, неблагоприятных обстоятельствах, с легкой душой взяться за неинтересную работу, не поддаваться тому, что называется ударами судьбы, сохранить истинное жизнелюбие — одним словом, не дать себя разрушить — эти драгоценные свойства также воспитываются. С самых ранних лет мама воспитывала в своих детях эти качества...Много лет спустя Константин Сергеевич Станиславский, желая укорить меня за какой-нибудь проступок — невнимание, леность, несдержанность, — говорил мне: как же вы могли так поступить — ведь вы же из хорошей семьи!» Любые чувства, радость или горе, было принято выражать в сдержанной форме. Отступления от правила не оставались незамеченными.
Двоюродная тетка Л. Н. Толстого, фрейлина императорского двора графиня А. А. Толстая с осуждением пишет о поведении княгини Юрьевской, морганатической супруги Александра II, во время похорон императора: «Молодая Государыня проявила трогательное внимание и уступила княгине Юрьевской место, чтобы та была ближе к гробу во время траурного шествия, но, поскольку княгиня Юрьевская стала дико кричать, ее увели придворные доктора. Невозможно передать, какое впечатление произвели эти крики в торжественной тишине траурного шествия, и присутствующие были скорее скандализованы, чем тронуты столь вульгарным проявлением чувств. Во всяком случае, оно очень не соответствовало обстоятельствам.
«Безмолвные слезы» также считались вульгарным проявлением чувств. В рассказе Н. А Бестужева «Похороны» герой, от имени которого ведется повествование, «забылся и заплакал», находясь в церкви у гроба своего друга. Вскоре он заметил, что «взоры всех» были обращены на него. «Тут я только вспомнил, что нахожусь посреди большого света, где приличие должно замещать все ощущения сердца и где наружный признак оных кладет печать смешного на каждого несчастливца, который будет столько слаб, что даст заметить свое внутреннее движение». «Этикет и дисциплина — вот внутренние, а, может быть, правильнее сказать — внешние двигатели ее поступков, — пишет С. Волконский о своей прабабке, матери декабриста, — все ее действия исходили из этих соображений; все чувства выражались по этому руслу». Княгиня Александра Николаевна Волконская, дочь фельдмаршала Н. В. Репнина, статс-дама, обер-гофмей-стерина трех императриц, кавалерственная дама ордена Св. Екатерины первой степени, «придворная до мозга костей», пока шел допрос ее сына в Петропавловской крепости, «она уже была в Москве, где шли приготовления к коронации. Императрица, снисходя к ее горю, предоставила ей оставаться в своих комнатах». Однако она «ради этикета все-таки присутствовала на представлении дам». Не случайно И. А. Бунин упрекал А. П. Чехова в незнании светских нравов, приводя вдоказательство «истерику» Раневской в «Вишневом саде»: «...Раневская, будто бы помещица и будто бы парижанка, то и дело истерически плачет и смеется...» «Жизнь редко дает нам то, что обещает в юности, и не нужно строить различных иллюзий, которые могут развеяться очень скоро, но нужно особенно тщательно готовить почву для "внутреннего" счастья, которое зависит только от нас самих, — пишет дочери из Сибири ссыльный А. Ф. Бриген в 18 36 году. — Чтобы достичь этого, я вам посоветую, милая Мария, самой научиться следить не только за своими словами и поступками, но также постараться понять то, чего вам не хватает, тренируйте свою волю, чтобы она всегда была направлена на добрые дела, а также на то, чтобы научиться владеть собой».
Женщина хорошего тона, «чтобы с честью поддерживать свою репутацию, должна была казаться спокойной, ровной, бесстрастной, не выказывать ни особого внимания, ни повышенного любопытства, должна была владеть собой в совершенстве.
Было не принято посвящать других в подробности своей личной жизни, вверять посторонним «тайны домашнего своего несчастья». «Первая обязанность, возложенная на женщин — стараться возвышать мужа в общем мнении и притворяться счастливою, сколько достанет сил и терпения». «В наше время никакая порядочная женщина не дозволяла себе рассказывать про неприятности с мужем посторонним лицам: скрепи сердце да и молчи», — свидетельствует Е. П. Янькова. Ревность к мужу, выставленная напоказ, — признак дурного тона. Императрица Мария Александровна с улыбкой называла «многочисленные сердечные увлечения» Александра II «умилениями моего мужа», однако, по словам ее фрейлины, «она очень страдала». «Без ссор и неудовольствий, без жалоб и огласки, не допускаемых между людьми известного света и воспитания, прилично и с достоинством, сохраняя все формы взаимного уважения, Марина Ненская и муж ее разъехались, чтоб жить каждый по-своему, напрасно попытавшись связать свои разно направленные жизни», — читаем в романе Е. П. Ростопчиной «Счастливая женщина». Не только дамы, но и мужчины не должны были рассказывать другим о своих семейных неурядицах. Князь И. И. Барятинский в наставлениях к сыну, будущему фельдмаршалу, писал: «Если ты будешь иметь желание жениться молодым и уверенность сделать твою жену счастливой, женись: но женись хорошо!.. Старайся никогда не ссориться с нею на глазах света. Это так же смешно, как и мало деликатно в отношении к ней и к другим. Ты будешь служить предметом насмешек, и люди будут иметь на это полное право. Публичные сцены делаются басней, посмеянием злых языков, а их очень много». «Притчей во языцах» становился тот, кто показывал себя «несносным ревнивцем», как, например, А. И. Чернышев, о котором П. А. Вяземский писал А. И. Тургеневу: «Вчера простились мы... с последнею невскою зыбью, блестящим Чернышевым, который оказывал редкую деятельность и живость вдохновений в предводительстве котильоном. У него на сердце было последнее его пребывание в Варшаве с женою, в которое он ознаменовал себя смешною ревностью, и для того в нынешнее употребил он все средства свои пленять и искупить прошедшее. Le ridicule est chez nous le dot, qui donne lafaveur de la cour». (Смешное у нас — то приданое, что дает милость двора) «Ревность! За кого вы меня принимаете, княгиня?.. Нет, я буду уметь почитать вас и себя и не дать себе ридикюль" — быть несносным ревнивцем», — заявляет граф Фольгин в комедии М. Н. Загоскина «...Урок волокитам».
«Аристократическая дрессировка женщин тем и хороша, что если они и сердятся, то и тогда сохраняют изящество и никогда не возмутят тебя резкими выходками, к которым я питаю непреодолимое отвращение, и жить вместе с такой женщиной для меня немыслимо», — признавался И. С Тургенев. Светский человек не снизойдет до проявления раздражительности и нетерпения. Когда умер князь В. Ф. Одоевский, С. А. Соболевский сказал: «Сорок лет сряду я старался вывести этого человека из терпения, и ни разу мне не удалось...» По словам В. А. Соллогуба, «таков был глава русского родового аристократизма». «Истинный аристократ» снисходителен к проявлению чужих слабостей. Оказавшись их невольным свидетелем, он старается остаться незамеченным.
Одно из правил «кодекса светских приличий» — «не ставить другого в неловкую ситуацию». Приведем характерный пример из «Записок» С. Г. Волконского: «Восторженный Наполеоновым бытом в истории, я возымел желание иметь полное собрание всех его портретов, начиная от осады Тулона и до отречения в Фонтенбло, и известный книгопродавец Арторио мне это собрал... Коллекция этих портретов, переплетенная в книге инфолио, была дана мною временно на сохранение командору Лобанову, но он, вероятно, мысля, что я не возвращусь из Сибири, почел ее своею собственностью. Продал ли он ее в числе своей библиотеки или оставил у себя, не знаю, и хотя на водах в 1859 году и встречался с ним, от него ни полслова об этом, а я не упоминал ему об этом, чтоб его не затруднять ответом». Другое правило «кодекса» — самому избегать неловких ситуаций. Попадая в неловкую или смешную ситуацию, светский человек старается скрыть свое смущение под маской улыбки или невозмутимости.
По словам современника, «наши пуританские правила приличия», «напускная искусственная скромность» способствовали тому что русские барышни, в отличие от полек, например, менее достойно выходили из неловких ситуаций: «Я не забуду, как Эмилия меня сильно сконфузила одной своей выходкой, на которую никто не обратил внимания, как на поступок весьма обыкновенный, но который меня, как новичка, привыкшего к нашим пуританским правиламприличия, поразил. На одном балу я танцевал с Эмилией мазурку. У нее развязалась лента на башмаке. Наша барышня, смешавшись и сконфузившись, тотчас побежала бы в уборную исправить свой туалет; Эмилия же в зале, в присутствии всех, поставила свою маленькую ножку на стул и, приподняв свое бальное платье, так что видна была часть икры, смеясь и смотря мне прямо в глаза, просила завязать ей ленту. У меня потемнело в глазах, руки тряслись, я не только не мог завязать ленту, но даже держать ее. Заметив впечатление, на меня произведенное, Эмилия, лукаво улыбаясь, проговорила: "Какой вы неловкий!" — и сама завязала ленту».
Нравы француженок, по мнению другого современника, также выгодно отличались от нравов русских дам, которые слишком полны «ложного благонравия, они большей частию бывают... что французы называют prudes. Зачем наши молодые люди несравненно любезнее с француженками, чем в обществе своих соотечественниц, которые, между тем, по большей части перенимают у сих последних... моды и все вообще отпечатки ветрености, а тип этой общественной любезности, который так трудно схватить, а это сочетание чистоты нравов с ловкостью и бойкостью, это отсутствие грубого кокетства, замененное кротким желанием быть для всех приятною, едва ли всем нашим дамам понятны». Следует заметить, что мужчины были весьма язвительны в оценке дам, не умеющих скрывать свои эмоции и достойно выходить из неловких ситуаций. Так, 3 июня 1832 года П. А. Вяземский писал И. И. Дмитриеву из Петербурга: «Желая воскресить для вас А. Е. Измайлова, сообщу вам один анекдот о графе Хвостове. Он публично упал и растянулся на земле, на Елагинском гулянье, садясь в коляску свою. Жена завизжала, и весь народ бросился смотреть его и слушать ее; но все обошлось без беды, и графа подняли, как ни в чем не бывало». Поведение жены графа Д И. Хвостова противоречило правилам хорошего тона. Следующие примеры позволяют судить о том, какова была реакция окружающих, оказавшихся невольными свидетелями весьма комичных сцен.
Приведем выдержку из дневника Ф. И. Кабанова «О происшествиях, случившихся во время [пребывания] у Кавказских Минеральных вод 1832 года»: «В сем году, как все говорят, было здесь необыкновенное множество посетителей. Одна дама по предписанию врача пила воду из двух источников, Елисаветинского и Сабанеев-ского. Выпивши назначенное количество воды в первом, отправилась большим бульваром на гору, ко второму, и, едва успела сделать шагов несколько от источника, где еще оставалось около 30 человек, как внезапно порывистый ветер, дунувший с-под горы, подхватил платье упомянутой дамы и, закинув оное на голову, обнажил все тело до самого пояса. Она не нашлась, бедная, что в таком случае делать, как пустилась изо всей мочи бежать в гору, что продолжала в виду всех зрителей саженей сто. Некоторые из присутствующих смотрели на эту сцену с сожалением, а другие с удовольствием, ибо сей нечаянный случай доставил удовольствие, мущинам особливо, старанием видеть женщину в обнажении ее тайных прелестей, коих еще никакая благодетельная мода открывать не позволяла до сих пор».
«Когда были еще в моде высокие талии, то на одном балу в Московском Благородном Собрании у хорошенькой 18-летней княжны N, нагнувшейся, чтобы оторвать от своего башмака ленточку, вдруг выскочили груди. Как ни старалась растерявшаяся княжна их спрятать, никак не могла; наконец, одна дама догадалась накинуть на княжну шаль». В аналогичной ситуации оказалась графиня А, Ф. Закревская, жена московского генерал-губернатора: однажды за обедом у нее «вывалилась одна грудь в тарелку с ботвиньей». И хотя мемуарист обходит молчанием ее реакцию, можно догадаться, с каким достоинством сумела выйти из ситуации блистательная дама, имя которой А. С. Пушкин включил в так называемый «Дон-Жуанский список». Оказаться в «большом замешательстве» дама могла по самому пустяковому (с точки зрения современных нравов) поводу. «Раз, заметив привычку одной дамы сбрасывать с ног башмаки за столом», А. С. Пушкин «осторожно похитил их и привел в большое замешательство красивую владелицу их, которая выпуталась из дела однако ж с великим присутствием духа» «То, что французы называют contenance, т. е. всегдашнее хранение присутствия духа и согласие во внешних поступках; всегда одинаковое расположение, избежание стремительности и всех порывов страстей и опрометчивых поступков...» Так можно охарактеризовать аристократический тон «гостиных лучшего общества», где, по словам современника, «царствовала величайшая пристойность... Такие вечера не могли быть чрезвычайно веселы, и на них иному не раз приходилось украдкой зевнуть; но в них искали не столько удовольствия, сколько чести быть принятым».
Выразительную характеристику салона Ю. П. Маковской дает в своих воспоминаниях О. И. Пыжова: «Юлия Павловна — женщина истинно светская. И те нормы, те законы, которые она считала для себя обязательными и единственными, были нормами и законами, установленными светом, то есть тем обществом достаточно богатых и сановитых людей, чьим мнением она дорожила... В гостиной тети Юли я усвоила следующие правила: не делать ничего такого, что нарушало бы общую гармонию тона, то есть не быть ни в слишком хорошем, ни в слишком дурном настроении. Настроение приехавшего в гости человека должно быть ровным и легким. Всем своим видом он показывает, что лучшего общества он себе не представляет, что доволен своим собеседником вполне, что он почти счастлив от этой встречи, от этих разговоров, от возможности видеть всех тех, кто сидит рядом с ним. Человек гостиной не может сидеть на кончике стула, непозволительно взглянуть на часы — время, проведенное в доме, идет незаметно.
Что есть хороший тон?
«Хороший тон описать всего труднее. Глупец приобретает его навыком. Человек с гением часто бывает не в состоянии достигнуть хорошего тона: это есть тонкое ощущение приличий, искусство удерживать за собою место свое и никогда не переходить его, легкая способность распознать оттенки и отношения между людьми; это самая малозначащая из страстей, но часто заключающая в себе тайну счастия. Светский человек кажется вверяющимся другому беспрестанно; сие отступление от самого себя есть роль, которую он изучает. Человек под законами природы сосредоточивается в своих душевных движениях; и не обнаруживаются ли они по внутренней силе своей или открываются по непреодолимой пылкости, но весьма редко бывает, чтобы в том или другом случае они нравились. В свете, где нет вовсе времени ни любить, ни мыслить, в свете и не думают о том, чтобы сообщать глубокие мысли, разделять живые душевные движения. Утонченный вкус, внезапно составляющий острую мысль и бросающий ее с небрежением под неожиданною формою, естьнаилучшая ходячая монета в обществе хорошего тона. Хороший тон предписывает не добродетели, нет; но такие качества, которые нравятся: они состоят из приятности в формах и из живости в идеях. Хороший тон изгоняет всякую странность (ridicule), даже странность добродетелей. Человек хорошего тона должен казаться, прежде всего, естественным, непритворным и пленительным без принужденности; непринужденность есть великая наука его; этого ищет он во всю жизнь свою».
О хорошем обществе
«Пример есть добродетель или порок в действии; он поражает нас впечатлением гораздо сильнейшим, нежели холодное поучение, и потому-то оставляет в памяти следы глубокие и часто неизгладимые. Обращение с хорошими людьми внушает нам почтение к их характеру и наводит нас на собственные недостатки с желанием исправиться от них. Итак, можно почерпнуть большую пользу в обществе людей, обладающих качествами общежительными и восторжествовавших над недостатками противоположными. Сии люди составляют то, что называется в свете хорошим обществом. Вот некоторые черты, по которым можно узнать сих людей. Они имеют нравственность и познания; но их добродетель не строга, сведения без педантства. Они учтивы, не докучая вам, вежливы без приторности, веселы без шума. Их привлекательность рождается от натуральной любезности, а не от искусного притворства. Они говорят с равною охотою о вещах занимательных или ничего не значащих, о важных или забавных, смотря по тону общества, в котором находятся; будучи внимательны ко всем благоприличиям, они опровергают мнения и не касаются лиц, останавливаются, когда спор делается слишком жарок, и с искусством обращают разговор на другой предмет. Не желая блистать исключительно, они помогают каждому оказать свой ум, и чрезвычайная гибкость их собственного применяется ко всякому обстоятельству, предписываемому временем и местом. Надобно познакомиться с людьми хорошего света, чтобы подражать их общежительным добродетелям и любезности. Страх, что могут открыться недостатки ваши и незнание света, не должен вас останавливать: люди, о которых говорим, весьма снисходительны и тотчас забывают о том, что не стоило их внимания. Ваше самолюбие долго напоминает вам проступок относительно какого-нибудь приличия; люди, хорошо образованные, бывшие тому свидетелями, не памятуют о том ни получаса. Заметьте, впрочем, что первый круг, в котором вы явились, мало-помалу исчезает; вы вступаете в другой уже с уроком опыта и оказываете там уменье жить на свете, заступившее место неловкости и неискусства. Избегайте короткости с людьми дурного общества; но не удаляйтесь вовсе от тех, с которыми причины фамильные или скучная праздность заставляют вас иметь знакомство. Мы подвергаемся в течение жизни необходимости встречать людей всякого рода: надобно заранее привыкнуть видеть равнодушно и переносить снисходительно все то, что нам противно в других. Всякий раз, когда кто-нибудь поселяет в нас чувство, благоприятное для него или неблагоприятное, мы находим в этом человеке или качество, которое нам нравится, или недостаток, для нас отвратительный. Надобно пользоваться сим открытием для того, чтобы избежать одного и приобрести другое. Это есть верное средство оправдать правило, что искусство нравиться приобретается гораздо скорее обращением в свете, нежели наставлениями».
Неестественность в поступках и обращении
«Недавно в одном обществе я имел случай заметить, как большая красота одной весьма пригожей женщины и большой ум одного весьма остроумного мужчины обращались у одной в безобразие, а у другого в нечто нелепое, единственно от принужденности или неестественности в поступках и обращении. В красавице было что-то такое, на что были устремлены мысли ее и что она старалась выгодным образом обнаруживать в каждом взгляде, каждом слове и каждом телодвижении. Молодой человек столь же усердно старался выказать свои дарования, сколько эта дама свою прекрасную наружность: можно было видеть, что воображение его беспрестанно напрягалось, дабы выискать что-нибудь необыкновенное и, такназываемое, блистательное, чем бы занять ее, между тем как она столько же трудилась принимать различные принужденные положения, чтобы привлечь внимание. Когда она смеялась, то рот ее должен был раздвигаться шире обыкновенного, чтобы выказать ее зубы; веер ее должен был указывать на что-нибудь отдаленное, дабы при этом случае ей можно было дать приметить, какая у нее прекрасная, круглая рука; тут она сделает вид, что ей показалось нечто совсем другое, вдруг отодвинется назад, засмеется своей ошибке и вся придет в такое замешательство, что ей надобно поправить на себе платок, причем грудь ее откроется и вся она найдет случай к новым жеманным движениям и минам. Между тем, как она всем этим занималась, молодой человек имел время придумать сказать ей тотчас потом что-нибудь чрезвычайно приятное и сделать какое-нибудь выгодное замечание о какой-либо другой женщине, чтобы доставить пищу ее суетности. Сии несчастные действия неестественности в обращении заставили меня вникнуть в сие сгранное состояние души, которое мы так часто замечаем в людях, встречающихся с нами, и которым обезображиваются их поступки. Поелику в сердцах наших насаждена любовь к похвале, как сильное побуждение к достойным поступкам, то весьма трудно бывает удержаться, чтоб не желать похвалы за то, в отношении к чему мы долженствовали б быть совершенно равнодушны. Женщины, коих сердце находит удовольствие в той мысли, что они предмет любви и удивления, беспрестанно изменяют вид своего лица и положение своего тела, чтобы обновить в сердцах тех, которые на них смотрят, впечатление, производимое их красотою. Щеголеватые из нашего пола, у которых души одинаковы с душами слабоумнейших женщин, точно так же беспокоятся желанием привлечь к себе уважение хорошо повязанным галстухом, шляпою, отменно франтовски надетою, отлично хорошо сшитым кафтаном и другими подобными достоинствами, которых, если никто не замечает, то они выходят из терпения. Однако ж эта явная принужденность, происходящая от сознания худо направленного, не весьма удивительна в таких пустых и обыкновенных душах; но когда видишь, что она господствует в людях достойных и отличных, то не можешь не скорбеть о том и удержаться от некоторого негодования. Она вкрадывается в сердце мудрого мужа равно, как и пустого франта. Когда видишь, что человек здравомыслящий ищет себе рукоплесканий и показывает непреодолимое желание, чтобы его хвалили; употребляет разные хитрости для того, чтобы воскурили ему хотя малое количество фимиама даже те, коих мнение не уважается им ни в чем прочем; то кто может почитать себя безопасным от сей слабости или кто знает, виновен ли он в ней или нет? Наилучший способ избавиться от такой легкомысленной страсти к похвалам состоит в том, чтобы отвергать любовь к оным во всех тех случаях, которые относятся к тому, что само по себе не заслуживает похвалы, а бывает похвально токмо по мере того, как другие замечают, что мы не ожидаем за то никаких похвал. К сему роду достоинств принадлежит всякая приятность в наружности человека, в его наряде и телодвижениях, что все естественное будет казаться привлекательным, если мы не станем о том думать; но будет терять силу свою по мере нашего старания сделать оное привлекательным.
Когда наше сознание обращено на главную цель жизни, и мысли наши заняты главным предметом как в делах, так и в удовольствии, то мы никогда не окажем в себе принужденности или неестественности, ибо тогда мы не можем учиниться виновными в оной: но когда мы даем страсти к похвалам необузданную свободу, то удовольствие, находимое нами в мелких совершенствах, похищает у нас то, что по справедливости следует нам за великие добродетели и почтенные качества. Как много пропадает превосходных речей и честных поступков от того, что мы не умеем быть равнодушными там, где должно! Люди удручаются напряжением внимания к способу, каким говорить или действовать, вместо того, чтобы направлять свои мысли к тому, что должно им сделать или сказать, и таким образом уничтожают способность к великим делам посредством своей боязни проступиться в вещах маловажных. Может быть, этого и нельзя назвать принужденностию, но тут естьнекоторая примесь оной; по крайней мере она столько примешивается к сему, сколько боязнь их ошибиться в том, что не заключает в себе никакой важности, доказывает, что они ощутили бы слишком много удовольствия, исполнив то надлежащим образом. Только посредством совершенного невнимания на самого себя в таких мелких подробностях человек может действовать с похвальною самоуверенностию; тогда сердце его устремлено к одной точке, которая у него в виду, и он не делает ошибок, потому что почитает ошибкою одно то, в чем он уклоняется от сего намерения...
"Повседневная жизнь дворянства Пушкинской поры" click here
Спасибо за интересную статью, вот никогда не думала, что все настолько железобетонно и скованно было. Прямо салон Анны Павловны Шерер в масштабах общества. Falchi пишет:
цитата:
На одном балу я танцевал с Эмилией мазурку. У нее развязалась лента на башмаке. Наша барышня, смешавшись и сконфузившись, тотчас побежала бы в уборную исправить свой туалет; Эмилия же в зале, в присутствии всех, поставила свою маленькую ножку на стул и, приподняв свое бальное платье, так что видна была часть икры, смеясь и смотря мне прямо в глаза, просила завязать ей ленту. У меня потемнело в глазах, руки тряслись, я не только не мог завязать ленту, но даже держать ее. Заметив впечатление, на меня произведенное, Эмилия, лукаво улыбаясь, проговорила: "Какой вы неловкий!" — и сама завязала ленту».
Как это мило со стороны кавалера так восхитиельно смущаться
И не смотря на все пуританства и сдержанность Пушкин, наше все, туфельки-то умыкнул . А вот вывалившаяся в ботвинью грудь еще долго будет преследовать мое воображение на предмет того, как дама умудрилась это проделать.
Вспоминая того же Пушкина, Толстого, Лермонтова, Куприна все же, думаю, раз их персонажи не не вписываются в перечисленные условности, то и нашим красавицам и красавцам БНским сам бог велел.
Отправлено: 29.10.11 08:50. Заголовок: Очень интерсный мате..
Очень интерсный материал. Сохранила себе на предмет тщательного изучения. С чем-то бесспорно готова согласиться, касательно манеры поведения, а что-то вызывает противоположные чувства и отторжение. Всё-таки надо всегда оставаться человеком, а не восковой куклой. А расчудесный И.С.Тургенев еще тот фрукт был, как и его маменька.
Falchi, спасибо большое за интереснейший материал! Давно прочитала, но никак не находила время отписаться, очень сильно извиняюсь
В дворянском воспитании, в умении держать лицо в обществе, безусловно, много положительного, чего нашим современникам так порою не хватает. Кроме тех случаев, конечно, где эмоциям можно дать волю. Понимаю, на балу или в театре истерику закатить - некомильфо, но поплакать на похоронах друга...
Lana пишет:
цитата:
вывалившаяся в ботвинью грудь еще долго будет преследовать мое воображение на предмет того, как дама умудрилась это проделать.
Хотела много показать в низком декольте, вот и показала
Отправлено: 30.11.11 12:41. Заголовок: Первый маскарад в Зи..
Первый маскарад в Зимнем дворце состоялся 22 октября 1763 г. Поскольку в Зимний дворец должны были прийти тысячи людей, отработали процедуру их допуска во дворец. Сначала требовалось направить письменный запрос в Придворную контору, по рассмотрении которого выдавался пропускной билет. Билет был бесплатным, но имел разное оформление для дворян и купцов. Как правило, дворяне и купечество были главными гостями царских маскарадов, но периодически разрешалось их посещение и городскими мещанам. Существовали и жесткие ограничения, например слугам, носящим господскую ливрею, посещение маскарада запрещалось.
В XVIII в. в Зимнем дворце маскарады проводились достаточно часто. До восьми маскарадов в год. Осенью три-четыре, столько же после Нового года – от Рождества и до Великого поста. Под маскарадные действа отводились все парадные залы на втором этаже Зимнего дворца. С учетом сословной структуры Российской империи даже демократичные маскарады проводились по сословиям. Во время праздника для каждой категории гостей выделялись «свои» залы. Каких-либо ограничений перехода в «чужой» не существовало, но купцам и дворянам было комфортнее веселиться «среди своих».
Традиции маскарадов продолжились в период правления Александра I и Николая I. Биографы царя отмечали, что Николай I «по должности» рано начал принимать участие в придворных маскарадах.
Костюмированный бал в Зимнем дворце при императоре Николае I. Г.П. Виллевальде. 1830-е
Сначала ему это не очень нравилось, однако, повзрослев, он втянулся в них. Мемуаристы, писавшие о времени царствования Александра I, отмечали, что «балы при дворе были в то время довольно часты. Они назывались bals pares (костюмированные балы – фр.), или куртаги. На маскарадах приветствовать особ Императорской фамилии запрещалось. Гости должны были проходить мимо, не обнажая головы и не кланяясь.
К началу XIX в. в Петербурге сложилась определенная классификация придворных маскарадов. Маскарады в Петербурге проводились самые разные, публичные, на них могли за умеренную плату попасть самые разные люди. Это были коммерческие мероприятия, которые должны приносить некоторый доход. Самыми знаменитыми публичными маскарадами стали маскарады, проводившиеся в доме Энгельгардта и описанные в «Маскараде» М.Ю. Лермонтова. Их неоднократно посещал Николай I.
На так называемые корпоративные маскарады собирались представители того или иного землячества или купеческой гильдии. Это был способ общения и развлечения «для своих».
Примерно те же цели преследовались и на аристократических маскарадах, на них приглашались представители высшего света. Как правило, эти маскарады носили камерный характер развлечения «для своих». Так, императрица Александра Федоровна описывает один из подобных маскарадов, проведенных в начале 1818 г. во дворце молодоженов Николая Павловича и Александры Федоровны «для нашего всегдашнего павловского общества». Все были «замаскированы» с головы до ног: «Маман – волшебницею, императрица Елизавета Алексеевна – летучей мышью, я – индийским принцем, с чалмой из шали, в длинном ниспадающем платье и широких шароварах из восточной ткани».
Конечно, со временем появились образцы для подражания. Как правило, они приходили из Европы. С начала 1820-х гг. таким «образцовым» аристократическим маскарадом начал считаться знаменитый берлинский маскарад «Лалла Рурк», организованный в 1822 г. принцем Антоном Радзивиллом. Этот маскарад надолго стал эталоном светского блеска и хорошего вкуса621. Успех «Лаллы Рурк» повторился 13 июля 1829 г., когда в Потсдаме ко дню рождения императрицы Александры Федоровны ее отец, прусский король Фридрих Вильгельм III, организовал маскарад под названием «Волшебство Белой Розы». Праздник был задуман как средневековый рыцарский турнир с «живыми картинками» и посвящен российской императрице. Название маскарада связано как с девичьим прозвищем императрицы, так и с тем, что белая роза, символ праздника, – любимый цветок Александры Федоровны.
По образцам «Лаллы Рурк» и «Белой Розы» при российском Императорском дворе начали организовывать тематические маскарады.
Великие княжны Ольга и Александра в маскарадных костюмах. П.Ф. Соколов. Начало 1830-х гг.
Один из них состоялся зимой, на масленицу 1834 г. Тему маскарада обозначили сказкой «Аладдин и волшебная лампа». В Концертном зале Зимнего дворца поставили трон «в восточном вкусе» и галерею для тех, кто не танцевал. Зал декорировали тканями ярких цветов, кусты и цветы освещались цветными лампами. Мемуаристка, дочь Николая I Ольга Николаевна, пишет, что «волшебство этого убранства буквально захватывало дух». На маскараде старшие дочери царя Ольга и Мария «появились в застегнутых кафтанах, шароварах, в острых туфлях и с тюрбанами на головах». На этом маскараде им впервые разрешили «идти с Мама в полонезе». Однако общий фурор произвел сын министра Двора Г.П. Волконский, который изображал горбатого, с громадным носом карлика с лампой622.
В январе 1835 г. маскарад в Аничковом дворце «тематически» воспроизводил эпоху Павла I. А.С. Пушкин, присутствовавший на этом маскараде, записал в дневнике (8 января): «6-го бал придворный (приватный маскарад). Двор в мундирах Павла 1-го; граф Панин (товарищ министра) одет дитятей. Бобринский – Брызгаловым (кастеляном Михайловского замка)….Государь – полковником Измайловского полка, etc. В городе шум. Находят все это неприличным»623.
Тезоименитство императора Николая I также отмечалось балом-маскарадом. Только его проводили в Зимнем дворце. На таком маскараде 26 декабря 1835 г. присутствовал А.С. Пушкин с женой. Последний раз супруги Пушкины были вместе в Зимнем дворце на церемонии водосвятия 6 января 1837 г.624
В 1837 г. в рамках «Китайского маскарада» состоялся детский «Бобовый праздник». Все приглашенные были в «китайских костюмах». Николай I оделся мандарином, с искусственным толстым животом, в розовой шапочке, с висящей косой на голове. Он был совершенно неузнаваем.
Примечательно, что по «Гардеробным суммам» можно представить, сколько стоил Николаю I этот «китайский» карнавальный костюм. В марте 1837 г. по счетам из «Гардеробной суммы» уплачено: костюмеру театра Балте за китайское маскарадное платье – 865 руб.; парикмахеру Вивану за китайский парик для маскарада – 70 руб.; мастеру Тимофееву за китайскую шапку для маскарада 40 руб. Следовательно, весь костюм обошелся императору в 975 руб.
Иногда проводились маскарады официально-парадные. Как правило, они связывались с событиями общегосударственного масштаба. Это могли быть коронационные торжества: 1 сентября 1826 г. во время московских торжеств, связанных с коронацией Николая I, состоялся «маскерад» в Большом театре на Петровке. На маскараде мужчины нарядились в «венецианы» – полумаскарадные костюмы в виде плаща-накидки. Возникали поводы и дипломатического характера. Например, 4 мая 1830 г. состоялся костюмированный бал по случаю заключения мира с Турцией. На этом маскараде фрейлина Екатерина Тизенгаузен изображала Циклопа. По просьбе Екатерины А.С. Пушкин написал для нее стихотворение, которое она с успехом прочла перед императорской четой: Язык и ум теряя разом, Гляжу на Вас единым глазом. Единый глаз в главе моей. Когда б судьбы мои хотели, Когда б имел я сто очей, То все бы сто на Вас глядели630.
Маскарады по случаю заключения браков детей Николая I также носили официальный характер. Так, в 1841 г. в Зимнем дворце устроили пышный маскарад с участием всего Императорского дома по случаю бракосочетания наследника Александра Николаевича. По случаю бракосочетания Ольги Николаевны 4 февраля 1843 г. в Зимнем дворце также устроили парадный маскарад.
Примерно до середины 1840-х гг. в Зимнем дворце 1 января или на масленицу ежегодно проводились народные маскарады, или, как их называли, «балы с мужиками». Иногда «балы с мужиками» проходили и летом в Петергофе, во время традиционных гуляний, связанных с днем рождения императрицы Александры Федоровны (с 1826 по 1829 г. летние балы не проводились). Эта традиция сложилась еще в Екатерининскую эпоху и продолжалась на протяжении почти столетия. Определенную регулярность «балы с мужиками» приобрели во время правления Николая I. Так, 1 января 1828 г. в Зимнем дворце на «балу с мужиками» половину гостей составляли мещане. В 1831 г. в Зимнем дворце состоялся очередной маскарад для купечества и дворян, на который пригласили 2200 человек.
Примечательно, что европейские страны в это время вступали в период буржуазных революций, и для иностранцев было странным видеть столь массовые демонстрации единения народа и Императорской фамилии.
Весьма критично относившийся к реалиям николаевской России французский путешественник барон де Кюстин, с некоторым раздражением, но, по сути, верно подметил «идеологическую» подоплеку этих балов. Он писал в «Записках»: «Когда император открывает свободный с виду доступ во дворец привилегированным крестьянам и буржуа, которых он дважды в году удостаивает чести явиться к нему на поклон, он не говорит земледельцу, купцу: «Ты такой же человек, как я», но он говорит барину: «Ты раб, как они»»633.
Действительно, это была ежегодная демонстрация единства самодержавной власти и народа. Народ впускали в «царские чертоги», где они могли видеть императора и его семью. Эти действа вписывались в рамки сценария «патернализма», реализуемого в период правления Николая Павловича.
Описаний подобных маскарадов достаточно много. Любопытно восприятие порядка при проведении столь масштабных праздников. Так, Николай I 4 января 1832 г. в письме к И.Ф. Паскевичу сообщал, что «на маскараде 1 числа было во дворце 22 364 человека; и в отменном благочинии»634. С другой стороны, одна из фрейлин императрицы Александры Федоровны «черноокая», Смирнова-Россет, писала, что «полиция счетом впускала народ, но более сорока тысяч не впускали. Давка была страшная»635.
Интересен взгляд на подобный маскарад руководителей хозяйственных подразделений Зимнего дворца. В 1844 г. в рапорте «майора от ворот» полковника Баранова указывается, что для подготовки маскарада была проделана серьезная работа. Из Таврического дворца доставили скамейки и расставили их в нишах под окнами в залах. По сложившейся традиции устроили буфеты для бесплатного угощения публики. Каких-либо ограничений при впуске во дворец не было. Конечно, охрана следила за тем, чтобы во дворец городские мещане приходили в «чистой одежде», на глаз контролировалась и численность гостей.
Важная часть подобных мероприятий – непосредственные контакты народа и монархов. Николай I, его жена и все дети считали своим прямым долгом находиться среди «мужиков» на протяжении всего бала, отчетливо понимая, что это часть их профессии, хотя им приходилось тяжело физически. Как правило, императрица Александра Федоровна, одетая в так называемый русский сарафан, усаживалась в Георгиевском зале за ломберный стол, играя с министрами в бостон или вист. Для того чтобы лицезреть императрицу, в громадный парадный зал «простых людей» пускали не более чем по десять человек за раз. Можно представить робость, трепет и преклонение подданных, тихо проходивших мимо императрицы. Для Александры Федоровны это была просто работа.
Конечно, у дворцовой администрации были опасения за сохранность залов. Но в 1844 г. все обошлось на редкость хорошо. Полковник Баранов после маскарада немедленно доложил министру Императорского двора П.М. Волконскому о «потерях». Они казались на удивление незначительны, с учетом того, что за несколько часов через залы дворца прошло несколько тысяч человек. В числе «потерь» упоминалась потертая краска на стенах и дверных рамах. Видимо, через них пропихивалась толпа. «Полы паркетные, в особенности где стояли буфеты, значительно повреждены». По-видимому, горожане штурмовали буфеты с царским угощением. Психологически это понятно. Царское угощение, да еще бесплатное. Что говорить о простолюдинах, если даже высокопоставленные сановники старались унести домой с дворцового приема лишний апельсин или «конфекту» своим детям в качестве царского подарка. Также были разбиты стекла в двух форточках. Вероятно, из-за духоты от бесчисленных свечей, расставленных в дворцовых залах. В Гренадерском пикете нижнее арматурное украшение было повреждено. Вероятно, кто-то, по русской традиции, хотел унести «сувенир» из царского дворца. В Портретной галерее героев 1812 г., с правой стороны от портрета Александра I, «от сильного дыхательного пара человеческого лак на шести портретах покрылся непроницаемой белизной». Наверное, нашлись любознательные посетители, буквально «носом» рассматривавшие портреты. В Белом зале почти на всех позолоченных колоннах на поверхности остались следы сырости от дыхания. Министр Императорского двора распорядился немедленно исправить повреждения.
Читая про особенные обстоятельства дуэлей Пушкина и Лермонтова, трудно мне отделаться от ощущения зеркальности происходившего, при общей трагичности последствий.
Вот Александр Сергеевич, всё более отходя от байронизма, демонстративно об этом заявляя, тем не менее, всё более впадал в этот самый дремучий русский байронизм. Дикая шевелюра, бакенбарды, едва не сходящиеся на подбородке, несвойственная мрачность. Соперника себе выбрал из блестящих, карьерных, лощёных, иностранных, всеми любимых гвардейских пустозвонов. Вся история дуэли Пушкин-Дантес напоминает встречу на лесной дремучей дороге. Вот едет вертопрах и похититель семейного спокойствия, а навстречу ему через бурелом, не видя вокруг вообще ничего, ломится Александор Сергеевич с читаемым многими желанием убивать (Дантеса ли, себя ли - не важно). Противостояние лощёности и затравленной диковатости. Очень поэтично, всеми описано многократно, вотановленно чуть ли не по минутам. Тем более, что речь шла о чести дамы, Натальи Николаевны Пушкиной. Тем боле, что речь шла об убийстве родственника -как никак, женаты на сёстрах. Дуэль с минимально приличного состояния, всё готово, все ждут. Чья сила правду сломит?
А лермонтовский случай? Служили на Каказе два брата. Старший при штурме Ахульго получил пулю в голову, получил за взятие Владимира 4 степени с бантом (что на мой взгляд, было несколько обидно и мелковато). Уехал старший брат с бантом в Ставрополь, куда вскоре приехал его брат меньшой. Естественно, что с мечтами о славе и генеральском чине. Прекрасно играл на фортепьяно, отменно пел. Засунули командиры меньшего брата-фортепьяниста прямо в огонь, в Гребенский казачий полк. Через год, понятно, от прежнего Мартынова-младшего и следа не осталось. В отставке, без ордена, в каком-то затрапезном майорском чине. Что характерно, отрастил себе огромные бакенбарды, был вечно мрачен и молчалив. Денег нет. Кругом же кипела почти столичная жизнь, командированные гардейские офицеры, столчные дамы, шампанское рекой, сотни вером. А ты, значит, майор без средств, сидишь в нахлобученной папахе и в бакенбардах. Любуешься видами. Ингда приходишь в приличный дом к генералу Верзилину, душой отдохнуть, на девушек полюбоваться.
Лермотов был близко знаком с семейством Мартыновых, ухаживал за одной из мартыновских сестёр, получил вежливый отказ, вёз письмо Мартынова-старшего к сыну на Кавказ со вложенными в него 500 рублями. По дороге Михаил Юрьевич письмецо вскрыл, прочёл и, как говорится, уничтожил. Деньги, правда, отдал, отговорившись, что письмо потерял, а деньги, которые были в письме не потерял. Потому как очень щепетилен в подобных вопросах.
А в Пятигорске жило семейство генрала Верзилина. Старшую дочь которого, Эмилию Верзилину, воспетую ещё Пушкиным "звездой Кавказа", Лермонтов изводил намёками на её возраст и некоторую репутацию (после Пушкина-то...) Мартынов и Лермотов, отавной майор и наследник миллионного состояния, безвестная личность и гений, в доме этих Верзилиных то ссорились, то мирились. И вот накопилось... Сидит Эмилия Верзилина (живая ещё память об А.С. Пушкине), сидит бедный Мартынов со своим злосчастным большим кинжалом на поясе. Как мог Михаил Юрьевич удержаться? При дамах-то? За это был назван Мартыовым "дураком". Правда Николай Павлович Раевский расссказывал, что и рокового "дурака" не прозвучало. А прозвучало так. Мартынов подошёл к некому Глебову и сказал: "Скажи Михаилу Юрьевичу, что мне это крепко надрело... Скажи, что дурным может кончиться". Внезапно, по вересии Раевского, подошёл сам Лермонтов. "Что ж?-говорит,-можете требовать удовлетворения. Мартынов поклонился и вышел". А далее всё в каком-то тумане.
Дуэль-то произошла не в горячке. Не на следующе утро. А довольно продолжитльнное время спустя. Мартынов стрелять совсем не умел, так его поставили ниже в 30 шагах от Лермонтова. Знающие понимают, что вверх целить значительно труднее. Секунданты решили, что Мартынов не попадёт, а Лермотов так и вовсе стрелять откажется или специально промажет. Секундант Лермонтова Васильчиков вспоминал, что намекал поэту, мол, не стоит, Миша, убивать, тем более расстояние детское - 30 шагов, тут не только из Кухенрейтера, из ружья не попадёшь. На что Михаил Юрьевич ответил "с высокомерным презрением: Стану я стрелять в такого дурака". Выстрелить не успел. Пока лучшие друзья поэта курами носились по докторам, хлынул дождь, доктора ехать в такую погоду наотрез отказывались. Оствавшиеся при ещё живом Лемонтове, посидели рядом с ним, повспоминали там что-то. Потом один из секундантов накрыл Михаил Юрьевича шинелью и сославшись на непогоду, отбыл в город. Все в слезах. Никто ничего не предпринимает. Тело лежит на Машуке, в грязи. Выручила полиция. Именно полиция наняла извозчика и привезла тело в город ближе к полуночи. Все эти бесконечные часы лучшие друзья поэта пили и плакали. Жалко им было.
В момент ссоры Мартынова и Лермонтова за роялем сидел юнкер Бенкендорф. Как вспоминал Раевский: "Играл он недурно, скорее даже хорошо; но беда в том, что Михаил Юрьевич его не очень-то жаловал, говорили даже, что и Грушницкого с него (Бенкендорфа) списал...." Но над юнкером Бенкендорфом М.Ю. Лермонтов отчего-то совсем не шутил и на дуэль отчего-то не вызвал.
Почему-то насмешники, даже из числа гениев, не задумываются о том, что их остроты могут вернуться куском свинца в тушку. И современники, и потомки будут горевать - ах, погиб поэт, невольник чести, а о том, что таланту не хватало великодушия - не вспомнит никто.
Отправлено: 09.04.12 15:04. Заголовок: Роза пишет: Пока л..
Роза пишет:
цитата:
Пока лучшие друзья поэта курами носились по докторам, хлынул дождь, доктора ехать в такую погоду наотрез отказывались. Оствавшиеся при ещё живом Лемонтове, посидели рядом с ним, повспоминали там что-то. Потом один из секундантов накрыл Михаил Юрьевича шинелью и сославшись на непогоду, отбыл в город. Все в слезах. Никто ничего не предпринимает. Тело лежит на Машуке, в грязи.
Какой ужас. Столько времени было упущено. Надо было врача пинками гнать к Машуку, или сброситься и заплатить сколько скажет. Что это за друзья такие?!
Роза пишет:
цитата:
Но над юнкером Бенкендорфом М.Ю. Лермонтов отчего-то совсем не шутил и на дуэль отчего-то не вызвал.
Оттачивал своё остроумие на тех, за кем не стояла вся империя.
Отправлено: 13.05.12 18:49. Заголовок: Материал из петербур..
Материал из петербургского журнала мод второй половины 19 века.
Костюм. Искусство одеваться – одно из самых необходимых качеств, которыми должна обладать светская красавица, желающая нравиться и иметь успех. Для этого светской красавице необходимо найти хорошую портниху. Но вполне положиться на вкус и фантазию портнихи невозможно. Светская красавица должна прибегать к советам своих ближайших друзей, преимущественно из художников, адвокатов и инженеров путей сообщения, а также посещать французский театр. Советоваться насчет туалета с мужем или бывать в русском драматическом театре – совершенно бесполезно и даже вредно, ибо мужья обыкновенно ровно ничего не понимают по этой части, а русские драматические актрисы совершенно не умеют одеваться. Порядочная женщина должна переменить в сутки, по крайней мере, семь костюмов: утренний, для завтрака, для прогулки или визитов, обеденный, послеобеденный, вечерний и ночной. Сообразно семи костюмам полагается семь различных корсетов, семь перемен белья и семь перемен обуви (включая ночные туфельки). Хороший тон требует, чтобы утром была надета бледно-розовая сорочка, а ночью – черная шелковая. Восстав ото сна, светская красавица должна ежедневно принимать теплую ванну.
Ванна. Самое лучшее, если ванна делается из молока (цельного, а не снятого), в которое недурно прибавлять еще одну-две бутылки хороших сливок. Но, поскольку порядочное молоко, а тем более хорошие сливки чрезвычайно трудно достать в Петербурге, молочную ванну можно заменить обыкновенной водяной, в которую, однако, прибавлять: Несколько фунтов миндальных отрубей Бутылку одеколона (тройного) Две унции розовой эссенции Четверть фунта лаврового листа Несколько штук марципановых корок Фиалковый корень Фунт соли.
Цвет лица. Цвет лица у светской красавицы может быть двоякий: или интересно-бледный, или обольстительно-свежий. Брюнеткам больше идет интересно-матовая бледность, а блондинкам – розовые щечки. Светская красавица, желающая иметь матовую бледность, должна принимать три раза в день толченый мел (хорошо очищенный мел можно получить в аптекарских магазинах; употреблять мелки, предназначенные для карточной игры, нельзя) и пить уксусный и лимонный сок. Кроме того, все лицо на ночь густо покрывается особыми составами, продаваемыми в парфюмерных магазинах. Румяный цвет лица – что называется, кровь с молоком – достигается употреблением полусырого бифштекса и ростбифа и питьем молока. На ночь к обеим щекам привязывается по сырой котлете костями вверх. В парфюмерных магазинах можно достать прелестные нежные румяна.
Болезнь. Болезнь светской красавицы бывает также двоякой: обыкновенная и чрезмерная. Обыкновенная, общепринятая болезнь есть мигрень. Это болезнью надо пользоваться смотря по обстоятельствам. Чрезмерные болезни светских красавиц придумываются особыми дамскими докторами, причем сообразно придуманной болезни определяется то или иное заграничное путешествие. Чем необыкновеннее и мудренее название болезни, придуманное докторами, тем интереснее и значительнее считается в свете положение больной и тем больше гонорара должен получить придумавший болезнь доктор (ибо для того он и учился).
Утро молодой дамы. Оно не должно начинаться ни слишком рано, но слишком поздно. Лучше всего вставать около одиннадцати часов, конечно, если молодая женщина не танцевала до четырех часов утра. Если молодой женщине по той или иной причине приходится вставать очень рано, то ей надо избегать будильников. Будильник может испугать. Самое лучшее – приказать прислуге завести в назначенный час граммофон, поставленный в соседней комнате. И пусть он исполняет какую-нибудь оперную арию. Утром молодая женщина одевается в пеньюар и туфельки. Корсет не обязателен. Утро посвящается занятиям. Главное занятие молодой женщины – это прическа. Прическа не должна быть однообразна. Она меняется вместе с туалетом, временем дня и года, погодой и настроением. Пробежать утром газету необходимо, чтобы быть в курсе событий, особенно первых представлений и сенсационных процессов, и уметь поддержать разговор в обществе, поскольку в обществе говорят теперь не только о погоде, но и о событиях дня. Однако чтение политический телеграмм для молодой женщины не обязательно, особенно про различные парламентские события и речи. Молодая женщина должна получать несколько журналов мод и внимательно изучать их. Она должна просматривать и все новые французские романы, потому что во французских романах не только бывает замечательная психология женского сердца, но и попадаются чрезмерно поучительные описания дамских туалетов. После завтрака молодая женщина, переодевшись в дневной туалет и причесавшись, идет с визитами или к своей портнихе.
Прогулки и визиты. Ходить молодой женщине по улице одной пешком совершенно не принято, а с непривычки даже и опасно, поскольку легко попасть под экипаж, сломать себе ногу, натолкнуться на фонарный столб. (простите не удержалась ) Если брать с собой на прогулку ливрейного лакея, то это тоже мало поможет делу. Потому что не принято ходить под руку с ливрейным лакеем. Изредка для моциона можно брать с собой мужа. Выезжать одной в открытом экипаже не совсем удобно, ибо молодую женщину могут принять за кокотку. Компаньонки и бедные родственницы в этом случае не помогают. Поэтому молодая женщина может воспользоваться для выездов каретой, но кучер не должен быть молод и красив, что может скомпрометировать женщину. Лошади не должны быть слишком резвы. Резвые лошади могут понести и разбить или задавить кого-нибудь. Между тем задавить прохожего – в высшей степени неприлично, потому что молодая женщина может стать героиней уличной истории и даже может попасть в газеты.
Вечер и ночь молодой дамы. Ложиться спать молодой женщине следует около часа ночи. В постели – перелистывать французский роман. Засыпая, ни о чем грустном, неприятном и тяжелом не думать, в особенности об убийцах, нищих, мышах, пауках, приведениях, сиротах, страшных болезнях и пожарах. Следует помнить, что спокойная совесть – лучшее средство для спокойного сна. Видеть непристойные сны – совершенно неприлично молодой даме. В подобном случае ей следует, отнюдь не увлекаясь любопытством посмотреть, что будет дальше, немедленно проснуться и перевернуться на другой бок.
Общие правила хорошего тона. Благовоспитанная барышня должна иметь очаровательный характер и обворожительные манеры. Барышни не должны ни много смеяться, ни много говорить, ни много плакать, ни много молчать, ни много есть, ни много петь, ни громко говорить, ни часто улыбаться, ни быстро ходить, ни громко сморкаться. Все движения барышни должны быть легки, воздушны и грациозны. Грация достигается упорным трудом, через изучение жестов перед туалетным зеркалом или трюмо. Девичьей грации много способствует хороший корсет. Поэтому корсеты всегда надо делать под себя, на заказ по мерке. Не принято вообще, чтобы благовоспитанная барышня, находясь в постороннем обществе, особенно мужском, хлопала себя обеими руками по бедрам, или садилась в кресло, положив ногу на ногу, или поправляла себе подвязки. Или кричала на прислугу, или драла за уши своих маленьких братьев и сестер, или грубила своей мамаше, или высовывалась на половину из окна при виде проходящего мимо офицера, или икала, или неожиданно уходила из комнаты без какого-либо благовидного предлога. За едой, держа вилку и нож, следует грациозно отодвигать в стороны мизинцы обеих рук. Чайную чашку следует держать большим и безымянным пальцами. Сидеть в обществе следует так, чтобы показаться с самой выгодной стороны своей наружности. Разговаривая с мужчиной, особенно с холостым, барышня не должна смотреть своему собеседнику в глаза. Следует сидеть, опустивши глаза, и только изредка вскидывать их на собеседника. Барышня вообще должна иметь вид невинный, но отнюдь не глупый. Она должна научиться краснеть по произволу, то есть краснеть тогда, когда это прилично, и не краснеть, когда это не прилично – например, если услышит что-нибудь двусмысленное. В таких случаях лучше всего делать так называемое деревянное лицо. Отнюдь не следует в обществе зевать. Это и невежливо, и неприлично, и некрасиво. Если барышне неудержимо хочется зевнуть, то уж лучше выйти в другую комнату. Точно так же следует поступать и в том случае, если захочется чихнуть. Ни под каким видом не следует самой надевать себе в прихожей галоши! Если нет подходящего кавалера, то эту обязанность исполняет прислуга или в крайнем случае мамаша. Барышня в разговоре не должна упоминать про черта, акушерок, любовников, бородавки, кислую капусту, грибы, редьку, колбасу, хвост, нижнее белье, желудочно-кишечные заболевания, свиней, пиво, лысины, новорожденных детей и бандажи.
Смех и слезы. Смех и слезы светской красавицы должны быть красивы и изящны. Смех должен быть не громкий, но рассыпчатый. При плаче можно уронить не более трех-четырех слезинок и наблюдать, чтобы не испортить цвет лица.
Разговор. Разговор светской красавицы ведется на французском языке. Надо говорить так быстро и часто, чтобы издали казалось – горох сыплется. Если даже приходится говорить по-русски, то она должна не выговаривать звуков «р» и «л».
Была бы Анец приличной и не было бы фабулы романа.
Я потому курсивом и выделила)) Наша тема. Тут вообще, что не совет - то перл, источник предполагает даже, что это не реал, а пересказ советов модных журналов той поры устами Сатирикона. Не знаю, но меня прикололо
Отправлено: 14.05.12 06:27. Заголовок: Falchi пишет: что э..
Falchi пишет:
цитата:
что это не реал, а пересказ советов модных журналов той поры устами Сатирикона. Не знаю, но меня прикололо
А мне показалось реал, потому что некоторые советы встречала и в других местах. Они вещали примерно о том же. Но если и были такие дамы, то они должны были быть похожи на хрустальных кукол .
Светская красавица, желающая иметь матовую бледность, должна принимать три раза в день толченый мел (хорошо очищенный мел можно получить в аптекарских магазинах; употреблять мелки, предназначенные для карточной игры, нельзя) и пить уксусный и лимонный сок.
цитата:
Поэтому молодая женщина может воспользоваться для выездов каретой, но кучер не должен быть молод и красив, что может скомпрометировать женщину.
цитата:
В постели – перелистывать французский роман. Засыпая, ни о чем грустном, неприятном и тяжелом не думать, в особенности об убийцах, нищих, мышах, пауках, приведениях, сиротах, страшных болезнях и пожарах.
Роскошный советник. Рыдаю. Рита, ты сделала мой день.
Какая прелесть, смеялась от и до. Falchi undefined:
цитата:
молочную ванну можно заменить обыкновенной водяной, в которую, однако, прибавлять: Несколько фунтов миндальных отрубей Бутылку одеколона (тройного) Две унции розовой эссенции Четверть фунта лаврового листа Несколько штук марципановых корок Фиалковый корень Фунт соли.
Варить светскую красавицу на медленном огне, не забывая снять пену.
Falchi undefined:
цитата:
Она должна научиться краснеть по произволу, то есть краснеть тогда, когда это прилично, и не краснеть, когда это не прилично – например, если услышит что-нибудь двусмысленное. В таких случаях лучше всего делать так называемое деревянное лицо.
Так вот что было с мимикой у Аннушки, она просто с детства училась его делать, благо, почва в корфодоме благодатная для выработки сноровки. И во второй части серьяла убегала от него часто тоже от утонченности манер - зевнуть-с. Ну, и мужа, как аксессуар завела, чтобы больше под экипажи не попадать. Настоящая дворянка и аристократка до кончиков ногтей.
Как вред было отмечено: Сим смешением состояний нарушается порядок соразмерности, в степенях ученья вообще установленный, и вводится противоречие в гражданском положении лица с умственным его образованием. <...> В преграждение вредных последствий, от сего произойти могущих, признали Мы нужным, в подтверждение прежних правил, поручить особенному и самому строгому вашему наблюдению: <...> 2) Чтоб лица крепостного состояния тогда только были допускаемы в училища средние и высшие, когда по воле их помещиков они получат увольнение от сего состояния; в противном же случае мера их обучения должна быть ограничена одними низшими училищами приходскими и уездными. 3) Чтоб все частные пансионы относительно круга их наук разделены были на степени сообразно общему училищ устройству и чтоб в те из них, коих круг учения соответствует Гимназиям, ни под каким видом не были допускаемы лица крепостного состояния. <...> 5) Чтоб и в тех училищах, кои ныне существуют или впредь заведены быть могут помещиками для обучения крепостных их людей в собственных их селениях, сохраняемы были те же самые пределы, какие вообще постановлены для училищ низших...
Все даты в формате GMT
2 час. Хитов сегодня: 72
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
<\/u><\/a>
Спасибо за интересную статью, вот никогда не думала, что все настолько железобетонно и скованно было. Прямо салон Анны Павловны Шерер в масштабах общества. 
. А вот вывалившаяся в ботвинью грудь еще долго будет преследовать мое воображение на предмет того, как дама умудрилась это проделать. 
Давно прочитала, но никак не находила время отписаться, очень сильно извиняюсь 
) Если брать с собой на прогулку ливрейного лакея, то это тоже мало поможет делу. Потому что не принято ходить под руку с ливрейным лакеем. Изредка для моциона можно брать с собой мужа. Выезжать одной в открытом экипаже не совсем удобно, ибо молодую женщину могут принять за кокотку. Компаньонки и бедные родственницы в этом случае не помогают. Поэтому молодая женщина может воспользоваться для выездов каретой, но кучер не должен быть молод и красив, что может скомпрометировать женщину. Лошади не должны быть слишком резвы. Резвые лошади могут понести и разбить или задавить кого-нибудь. Между тем задавить прохожего – в высшей степени неприлично, потому что молодая женщина может стать героиней уличной истории и даже может попасть в газеты. 
. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
