Отправлено: 01.12.10 10:42. Заголовок: Книга дворянских фамилий

Плохое и хорошее - из песни слов не выкинуть. Все это наша история.

О тех, кто служил Государю и Отечеству, покровительствовал наукам и искусствам, или в деревне "мух давил", - о русском дворянстве.

 Отправлено: 01.12.10 10:59. Заголовок: Начнем с "золото..

Начнем с "золотого мальчика"

Князь Юсупов.

Наследник огромного состояния, породнившийся с Романовыми, «золотой мальчик», эстет и денди, оксфордский студент, создатель русского модного дома «Ирфе», благодетель русских эмигрантов в Париже и убийца Распутина Феликс Юсупов сочетал в себе несочетаемое... Был добрым ангелом и порочным херувимом. Как все это уживалось в одном человеке?

<\/u><\/a>

Люди всегда испытывают интерес к тем, кто потерял слишком много: язык, родину, возможность жить привычной жизнью. Феликс Юсупов и его жена Ирина, бежав в эмиграцию, оставили в России имения в Кореизе и Архангельском, дворцы в Петербурге и Москве, художественные коллекции, которыми сегодня набит Эрмитаж, сахарные, мясные и кирпичные заводы, антрацитовые рудники. Только проценты с юсуповского капитала составляли 10 миллионов рублей в год. К началу XX века князья Юсуповы - богатейшие люди России, гораздо богаче Романовых. Богатством своим они во многом обязаны знаменитому прапрадедушке Николаю Борисовичу - классическому екатерининскому вельможе, коллекционеру, полиглоту, человеку с дикими причудами и большими заслугами. Николай Борисович руководил коронацией трех русских императоров - Павла I, Александра I, Николая I, которые потом наезжали к нему в гости в имение Архангельское. Екатерина II увенчала князя - по слухам, своего любовника - всеми мыслимыми и немыслимыми наградами, а когда их список закончился, Николай Борисович получил придуманный специально для него жемчужный эполет, который гордо носил на правом плече. Он переписывался с Дидро и Бомарше, наведывался к Вольтеру и проводил с ним время не только за учеными бдениями - он еще перенимал науку богатеть. Чем больше было у князя средств, тем меньше желания их заурядно потратить. Не хуже любой антикварной ищейки он рыскал по Европе, скупая на аукционах скульптуры, картины, книги, приобрел двух Рембрандтов, Библию 1462 года - практически ровесницу книгопечатания. Особую любовь дедушка питал к механическим куклам. За столом в подмосковном Архангельском сидел заводной Жан-Жак Руссо - так сиятельный князь иронизировал по поводу французских просветителей. Из-за этого манекена его праправнук Феликс боялся заглядывать в библиотеку - такой ужас наводила на него фигура с торчащим из позвоночника большим серебряным ключом. Другая заводная игрушка вельможи знакома всем русским детям. Во флигеле родового дворца Юсуповых в Харитоньевском переулке квартировали Пушкины, и неповоротливый двухлетний толстячок Саша застывал в юсуповом саду перед дубом с золоченой цепью. По цепи ходил и разговаривал по-нидерландски огромный механический кот. Да-да, тот самый: «Идет направо - песнь заводит, налево - сказку говорит...».
На всех постах: сенатора, директора Эрмитажа, директора императорских театров, управляющего фарфоровыми и стекольными заводами России и проч. и проч. - Николай Борисович не обходился без нововведений. Став директором императорских театров, пронумеровал ряды и кресла, чтобы зрители рассаживались «согласно купленным билетам», а не кому где вздумается. Получив в управление Эрмитаж, испросил у папы римского Пия VI разрешение скопировать лоджии Рафаэля и перенес в Питер отдаленные красоты Ватикана. Это был его принцип - иметь мировые шедевры в пределах личной досягаемости. Удалившись от дел, князь воссоздавал Францию в подмосковном Архангельском, обустраивая его на манер Версаля. Дворец, регулярный парк с террасами, аллея из грабовых деревьев, круглая площадка с колоннадой, собственный театр. И только вдали на горизонте синеватая лесная дымка - Россия. В судьбе его праправнука этот сюжет, как положено отражению, зеркально перевернется: живя во Франции, Феликс будет вспоминать стройные сады Архангельского как «дорогой сердцу русский пейзаж». Мемуары скептического праправнука полны картинами дедова безумия, «охмелительной» жизни русской аристократии, не знавшей удержу ни в чем. На вопрос, есть ли у него имения в том или ином уезде, Николай Борисович посылал куда подальше - к управляющему. Прозы жизни не выносил, и со стороны его полное пренебрежение бытом выглядело либо заскоком, либо патологическим скупердяйством - одно время в Архангельском вместо дров топили опилками, пока не спалили часть художественной коллекции. В любимом имении («Архангельское не для наживы, а для забав и услад»), князь запретил землепашество: зерно покупали у соседей, а мужики работали в садах, стригли кустарник, поливали тропические цветы, вдевали золотые серьги в жабры рыбкам и чесали шерсть тибетских верблюдов. Князь всюду таскал с собой любовниц, холопов, псов, обезьян, библиотеку и весь прочий кордебалет. Что там донжуанские списки Пушкина, «почетный любитель художеств» списков не вел, а просто жил, как паша в серале, и выставлял товар лицом: 300 портретов красавиц в архангельской усадьбе - полный реестр его мужских подвигов. По одному взмаху его палочки оголялся весь крепостной театр. Играла древняя кровь: род Юсуповых идет от ногайских мурз, их предки, эмиры и калифы, упомянуты в сказках «Тысячи и одной ночи».
Как ни иронизировал Феликс по поводу дедовых чудачеств, он унаследовал их в полной мере. Когда в 1924 году в Париже он создаст модный дом «Ирфе», то будет не столько управлять домом, сколько заниматься отделкой интерьеров и витрин. Драпировать окна желтым шелком, развешивать старинные гравюры, выбирать панели для обшивки стен и придумывать, как усовершенствовать кабинки манекенщиц (мода, она не только для клиентов, но и для моделей). Что до денег, то к ним Феликс не испытывал никаких чувств: имея собственное дело, не имел бумажника. Купюры везде лежали просто так, в конвертах. Свита чудаков и шутов гороховых окружала Феликса и в России, и в Европе - весь в пра-пра-пра, он тоже был весельчак и ценитель оригинального.

Маскарады

<\/u><\/a>

Строго говоря, род Юсуповых прервался задолго до рождения Феликса. Его матушка Зинаида Николаевна за неимением наследников мужского пола оставалась в семье последней - ей отошли и титул, и все богатства. Титул и фамилию с императорского дозволения она передала мужу и сыну.
Ослепительная красавица и «девушка с характером», Зинаида Николаевна совершила небывалую для принцессы вещь - вышла замуж по любви. Женихам голубых кровей она предпочла не слишком родовитого Феликса Эльстона-Сумарокова - сущего пруссака с пышными усами. Девиз Сумароковых «Прямою дорогою» как будто специально был придуман, чтобы досадить Юсуповым с их тягой к чрезмерностям, эксцентрике и скандалам. Или Зинаида Николаевна подсознательно искала юсуповское альтер-эго - главноначальника семьи и хорошего отца будущим детям, но без причуд? Если так, то она промахнулась. Глава семьи из Сумарокова вышел никакой. «Солдат» огромным состоянием распорядиться не умел, в искусствах ничего не смыслил, образцовый порядок на Мойке и в имениях поддерживала Зинаида Николаевна. Дети его не слушались. За гомосексуальные выходки умел влепить Феликсу строгача, хлопнуть дверью и обрушить портрет, но влияния на сына не имел. Брат Феликса Николай сыграл с судьбой в быстрые крестики-нолики и в 25 лет погиб на дуэли. Как ни старался Эльстон-Сумароков обуздать юсуповскую кровь - все без толку. Не обуздал и Москву, когда в 1915 году был назначен военным мэром, и надо же, как не повезло, через 10 дней начались немецкие погромы. Без Сумарокова москвичи уничтожали шапки-котелки (немецкую выдумку и прообраз немецкой каски), с Сумароковым принялись «бить немчуру». С должности главноначальник слетел в два счета.
В обществе отца Феликс чаще всего испытывал скуку и неловкость, их редкие беседы - тусклый угол с паутиной, в который ставят провинившихся. А вот матушка... Именно такую женщину Феликс мечтал воссоздать потом на парижских подиумах: стройная, элегантная, в безукоризненных туалетах, навевающих грезы о Востоке, окутанная флером аристократического прошлого, такая же легендарная, как ее жемчуга. Одевать женщин «флэппер» - полуночных танцовщиц и беззаботных модниц голливудского кино - Феликсу в Париже было неинтересно. Он вспоминал, как в тяжелых браслетах и кокошнике, с небрежным умением носить драгоценности (среди которых Перегрина - жемчужина, когда-то принадлежавшая испанскому королю, а в 1960-е купленная Элизабет Тейлор), Зинаида Николаевна Юсупова выходила к гостям, и слуга-арап, сраженный ее видом, падал ниц.
Феликс родился во дворце на Мойке, роскошью и изяществом не уступающем Зимнему. Во что играет маленький принц, эстет в пятом поколении? Любимые игрушки Феликса - «обжедары». В манерных мемуарах князь, пишущий с архаизмами, с легкими неправильностями, сверкает словечками из дворцового прошлого: «обжедары», «скандализировать». Дарить дамам украшения считалось не совсем приличным, поэтому в горках у Юсуповых во множестве стояли антикварные вещи для витрины objets dart -миниатюры, статуэтки, букеты. Феликс забавлялся с Венерой из цельного сапфира, рубиновым Буддой и бронзовым негром с корзиной, полной бриллиантов. Боги и мавры - любимые персонажи его детских фантазий. Ему нравилось закрыться в мавританской зале, мозаика на стенах которой повторяла орнаменты Альгамбры, обмотаться длинными нитями матушкиного жемчуга, водрузить на голову чалму, пальцы -в многокаратных бриллиантах, и мечтать: он - султан, слуги - рабы, он замахивается кинжалом.

<\/u><\/a>

Пока обыкновенные мальчики играли в солдатиков, Феликс рылся в платяном шкафу, в котором помещалось столько роскошных одежд, вещиц и драгоценностей, что хватило бы на все сказки Шахерезады. Он извлекал оттуда то пышное эспри из страусиных перьев, то бальное платье, усыпанное бриллиантами, то чалму в оттоманском стиле (в Кореизе Юсуповы держали целый гардероб восточной одежды для увеселения гостей). Красоту женской одежды - сборочки, рюшечки, вытачки - Феликс оценил, примеряя на себя. До пяти лет княгиня одевала его девочкой, а он останавливал прохожих: «Смотрите, какой я красивый!». В берлинском зоосаде сквозь решетку пощекотал тросточкой львиный зад: «Обернись, на мне новый костюмчик!». «Настоящий мужчина должен быть или придворным, или военным», - наставляла его императрица, а Феликс сбежал от нее в Оксфорд и сделал сенсацию в английских маскарадах. Ковылять на матушкиных каблуках, мерить взрослые платья - все девочки делают это. Но мальчик в женском наряде, без конца развлекающийся костюмированными балами? Впрочем, удержаться было трудно: в его распоряжении оказался один из лучших гардеробов Европы. Первый парадный выезд в женском платье Феликс совершил в 12 лет. Вместе с двоюродным братом (родителей не было дома) они напудрились, нарумянились, надели парики и жемчужные снизки, закутались в бархат и покатили на Невский - пристанище проституток. В шикарном ресторане «Медведь» им принесли шампанское, Феликс снял жемчуга баснословной стоимости и начал закидывать их на головы соседей, как аркан. Жемчуг рассыпался по полу, его остатки вместе со счетом за ужин наутро прислали отцу.
Сто лет назад скандальные хроники из жизни Юсупова-младшего занимали обывателей не меньше, чем сегодня желтые истории о трудных детях известных политиков и звезд шоу-бизнеса. И даже больше: в ту стыдливую, немедийную эпоху сюжеты о трансвеститах, извращенцах и наркоманах с богатыми папочками еще не успели надоесть до чертиков. Похоже, родители не слишком верили в возможность перевоспитания Феликса. Во всяком случае, в 1900-м, в год дебюта сына на Невском, они составили довольно странное завещание: «В случае внезапного прекращения рода нашего все наше движимое и недвижимое имущество завещаем в собственность государства в видах сохранения сих коллекций в пределах Империи для удовлетворения эстетических и научных потребностей Отечества».
Фокусов с переодеваниями Феликс не оставил до самой смерти брата Николая, когда в их балаганчике полилась уже не клюквенная, а самая настоящая кровь. А до этого он еще успел выйти блоковской незнакомкой (в хитоне из голубого тюля, с накидкой из синих и голубых перьев) на сцену петербургского кабаре «Аквариум». На афишах вместо имени исполнительницы стояли таинственные звездочки. Феликс бисировал три раза. На седьмом выступлении по сходству с княгиней и фамильным драгоценностям его опознали друзья родителей.
У Феликса был редкий талант попадаться на своих проказах. Когда в Венеции он впервые отправился в публичный дом, то встретил там своего наставника, преподавателя изящных искусств по кличке дон Андриано, старичка в соломенной шляпке. В парижской костюмированной опере заставил учащенно биться сердце Эдварда VII, который весь вечер лорнировал юную прелестницу. Ничего особенного: описания русских маскарадов середины XIX века полны анекдотов о том, как какой-нибудь адъютант Кавелин в розовом домино вскружил голову своему начальству. Беда в том, что на эту шутку клюнул наследник английского престола, и Зинаиде Николаевне пришлось вмешиваться и заминать скандал, после чего идея женить Феликса превратилась в настоящую головную боль. Что до гомосексуализма, то в среде петербургских эстетов оно вкупе со спиритизмом было повальным увлечением. Валентин Серов, писавший Феликса в 1903 году, знал о его похождениях, недолюбливал и за глаза называл «графчиком». На портрете нет следов мажорности -зрителей разглядывает красавец с холодным волевым лицом и нежной улыбкой. «У Феликса в одном глазу - Бог, в другом - черт», - говорила Анна Павлова. Облокотившийся на мраморного дога, Феликс держит за лапу своего любимца бульдога Клоуна. Собаки жили у него всегда, бульдоги - его первые и самые характерные модели, или, как тогда говорили, «манекены».
Слушать лекции в Оксфорд Феликс приехал в тот момент, когда совершался переход от чопорной викторианской эпохи к стилю ар-нуво, который называли «эдвардианским», в честь правившего короля Эдварда VII. К наукам Феликса не тянуло, зато в Англии он научился блестяще отбивать теннисные подачи (вторая после кузена Михаила ракетка России), подносил цветы Анне Павловой, ввел моду на черные ковры и чуть было не ввел ее на русские костюмы. Снял квартиру напротив Гайд-парка и принялся экспериментировать: оранжевые занавески, стулья в ярких разводах цвета фаянса, лампа синего стекла с оранжевым абажуром - в ее свете лица казались фарфоровыми. На пол заказал мохнатый черный ковер. Хозяйки мебельного магазина принимали Феликса за дьявола и прятались от него за ширмы. В спальне Феликс оторвался по полной, соорудив альков плейбоя: голубая занавеска, на полу ковер, тоже черный, но в цветочек, по углам лампадки. Несмотря на экстравагантность дизайна, в интерьере, как и в костюме, Феликс признавал только проверенное временем. Никому из Юсуповых не пришло бы в голову покупать импрессионистов или шить платья «а -ля Ламанова» с хлебным мякишем вместо пуговиц.

Ирина и Феликс

<\/u><\/a>

Маскарады закончились тем, что Феликс женился. Причем по собственному желанию. Они встретились, как и положено небожителям, на верховой прогулке, где-то на повороте горной тропы. Гений чистой красоты, великая княжна и племянница Николая II Ирина Романова явила себя во всей красе, глянула в глаза и прогарцевала мимо. Вот так-то. Не он один жилец вершин! Бредни об алчных, корыстолюбивых, несносных дурнушках, на которых его хотят женить, улетучились в один миг. На Ирине Александровне Романовой женить его никто не собирался.
Услышав, что сын решил остепениться, Юсуповы созвали историков, предприняли генеалогические изыскания и возвели корни родового древа к Эмир эль Омру, эмиру эмиров и султану султанов, а от него к самому пророку Мухаммеду - уравняли себя с Романовыми. А накануне свадьбы все полетело в тартарары. Кто-то накрутил царскую семью - кто-то из бывших друзей и любовников Феликса. Чтобы он наконец понял, что с любовью не шутят. Помолвленный, влюбленный и счастливый Феликс сходил на перрон парижского вокзала, когда навстречу ему двинулась фигура графа Мордвинова. Великокняжеский посланник принес дурную весть. Настолько дурную, что предки Феликса непременно заточили бы его в зиндан, бросили шакалам или отрубили голову - Романовы расторгали помолвку и запрещали являться с визитом... Феликс был не из тех, кто уходит в любовь с головой. Он полагал, что тратят себя без остатка только те, кому оставить нечего. Но в этом ударе был жгучий кайф уязвленного самолюбия. Судьба вознамерилась читать ему мораль! Намекала, что ни деньги, ни связи, ни сам пророк Мухаммед не отменят дурной репутации. И он завелся.
С вокзала бросился в гостиницу к Романовым -плевать на этикет - прямо в номер, без доклада, переубеждать, доказывать, что его очернили. Еще до помолвки князь приходил к Ирине с откровениями, а она, выросшая среди братьев, с детства привыкла слушать мужские истории. Не бойтесь, королева, кровь уже давно ушла в землю, и там теперь растут виноградные деревья... Она и не боялась. Молчаливая Ирина сказала свое слово: или он, или никто. На свадьбе в Аничковом дворце красивейшая пара России продемонстрировала себя во всей прелести и во всем безумии. В качестве свадебного подарка Феликс попросил у Николая II дозволения сидеть в театре в императорской ложе. («Я женился на моей жене из снобизма, а она вышла за меня из-за денег» - его любимая шутка.) На пути в часовню жених застрял в лифте, и из тряской коробки его вызволяла «вся королевская рать» и сам император. Княжна Ирина стояла у алтаря в платье из белого сатина с серебряной вышивкой, в диадеме и фате казненной Марии-Антуанетты. На свадебных венках лежала, высунув язык, черная бестия - бульдог Панч. Родители подарили молодым бельэтаж дома на Мойке, и после свадьбы Феликс вновь погрузился в эксперименты с интерьерами, но на этот раз он вил семейное гнездо, а не обставлял гарсоньерку. Лучистая гостиная сияла шелком слоновой кости, по стенам - голландцы, в библиотеке книжные шкафы из карельской березы и стены изумрудной зелени, аметистовая столовая с архангельским фарфором - смесь рококо, ампира и классицизма. Это строгое и хрупкое сочетание князь любил более всего, революций в искусстве, как и в жизни, он не выносил. Когда революция все же случится, то покажется ему маскарадом в аду. Революционные дни в его мемуарах описаны как торжество дурновкусия. Матросы врываются в крымское имение – многие грубо напудрены и надушены, на волосатых грудях, как головки лука у палаточной торговки, болтаются награбленные жемчуга и бриллианты, отвратительные руки - в кольцах и браслетах. Князь поднимает воротник и садится в мотор, а на фасаде дворца на Мойке, уже превращающегося в казарму, кто-то малюет красный, безобразно растекающийся крест.

<\/u><\/a>

В глубине души Феликс побаивался, не он ли всколыхнул эту кровавую вакханалию. Он знал о письме оккультиста Папюса к императрице: «С точки зрения каббалистической, Распутин - словно ящик Пандоры. Заключены в нем все грехи, злодеяния и мерзости русского народа. Разбейся сей ящик - содержание тотчас разлетится по всей России». Вот и разлетелось?

Ритуальное убийство

<\/u><\/a>

Семья так и не смогла понять, как мягкий, добродушный, сторонившийся политики Феликс убил Распутина? Для всех, близко знавших князя, его участие в заговоре - полная неожиданность. А для не знавших - в самый раз. Для публики, охочей до сплетен из жизни знати, «мастер Божих озарений» Распутин и предводитель золотой молодежи Юсупов непременно должны были сойтись. По всем законам бульварного жанра они - антагонисты. Кто еще мог бы пить с Распутиным один на один, как не этот хрупкий Калиостро? Нет сомнения - в подвале на Мойке произошла «битва экстрасенсов», и Феликс убил Распутина, как Георгий дракона. Экстрасенсорные способности были у Феликса с детства. И с детства же - умение не пасовать перед необъяснимым и иррациональным. Чувствовать себя как дома в лабиринтах любой интриги, подавляющей рядовое воображение. Помнить, что выдержка - лучший стиль. Как-никак он вырос среди дворцовых тайн. И если в каждой семье свой скелет в шкафу, то у Юсуповых был целый анатомический театр. Осенним вечером маленький Феликс сует нос в нишу бабкиной спальни - и на него обрушивается скелет в саване. В спальне Зинаиды Николаевны на Мойке раздается женский голос. Прибегают горничные и до смерти пугаются, увидев, что комната пуста. Привидения приходили к Феликсу и на Мойке, и в Кореизе, и в Архангельском. А иногда приезжали на поездах. «Однажды, - вспоминает князь, - в конце лета мы с Николаем сделались очевидцами таинственного явления, так никогда и не объяснившегося. Собирались мы с братом к ночному московскому поезду, уезжая в Петербург. После ужина простились с родителями и поехали на вокзал. Дорога шла через Серебряный Бор, глухой и безлюдный на версты и версты. Ярко светила луна. Вдруг лошади стали на дыбы. Впереди показался поезд и тихо прошел сквозь деревья. В вагонах горел свет, у окон сидели пассажиры, лица их были различимы. Наши люди перекрестились: «Нечистая сила!» - шепнул один. Мы с Николаем обомлели: железной дороги поблизости не было и в помине. Но видело поезд нас четверо».
К убийству Феликс готовился не один день, тренируя и проверяя себя, ходил к Распутину «лечиться» на сеансы гипноза. С неменьшей тщательностью, чем тело и психику, он готовил свой дом. Подвал дворца на Мойке выбрали не только потому, что там было удобней, ближе и тише. Феликс заманивал злого духа в свой «Петербург-2» со сказочными подземельями, с лабиринтами, винными погребами, севрскими сервизами и скрученными в трубочку полотнами в пыльных коробах, потому что знал - здесь помогут сами стены. Литература о том, как готовились пирожные с цианистым калием, могла бы составить целую библиотеку. Недавно медики почти доказали, что яд вступил в пирожных в реакцию с глюкозой, превратился в безвредный циангидрин и оттого не подействовал. Удивительно другое: зная, кто его противник, Феликс проявил недальновидность, если не сказать бедность воображения, выбирая орудия убийства: яд, пуля, гиря. Он собирался уничтожить Распутина как простого смертного, а ад так просто не умирает и не сдается. Великая княгиня Елизавета Федоровна, благословившая Феликса на убийство «старца», рассказывала потом, что в ночь на 29 декабря священники в некоторых приходах были охвачены приступами безумия, богохульствовали и вопили не своими голосами, а монашки голосили, как кликуши, и задирали юбки.
Гораздо больше, чем технические подробности убийства, Феликса занимала его атмосфера и обстановка. Он словно готовил ритуальное убийство, выстраивал декорации смерти, и здесь его фантазия разыгралась вовсю - пустовавшие полуподвалы обставлялись в готическом стиле. Стекали тяжелые портьеры из кроваво-красного атласа, резные деревянные стулья окружали стол, уставленный костяными кубками и позолоченными чашами, огонь в камине бликовал на гранитной облицовке. А из самого центра композиции, стягивая пространство на себя, выступал множеством потайных ящиков эбеновый шкаф-поставец с распятием из горного хрусталя. Последний их с Распутиным разговор -у этого хрустального распятия. К распятию Феликс обернулся, прежде чем выстрелить.
«- Что высматриваешь? - спросил Распутин.
- Нравится мне распятие, - отвечал я. - Прекрасная работа.
- И впрямь, - согласился он, - хороша вещица. Дорого, чай, стоила. Сколько дал за нее? А по мне, шкапец краше...».
После убийства слава Феликса разнеслась по миру. Юсуповы правили в Египте, Дамаске, Антиохии, столетиями копили художественные сокровища, в роду была известна казанская царевна Сумбека, но в криминальные хроники и уличные святцы попал он один. Обсуждались две версии дальнейших событий: Феликса расстреляют (на чем настаивала императрица), и он сядет на престол. Не случилось ни того, ни другого. Феликса выслали в Курскую губернию, куда пришла сбившая всех с толку телеграмма: «Труп найден. Феликс покоен». Но миссия была исполнена, и в мировой истории появился новый герой. И новая легенда.

Сделано принцем
<\/u><\/a>

Сбежав от большевиков и оказавшись в эмиграции, Феликс исповедовал принцип: богатство - это право на индивидуальный вкус и возможность помочь тем, кому хуже, чем тебе. Дважды князь возвращался в революционный Петроград, с помощью слуги перепрятал в тайник фамильные драгоценности и скрипку Страдивари. Свернув трубочкой, вывез двух Рембрандтов. В багаже эмигрантов-Юсуповых на борту броненосца «Мальборо» плыли 255 бриллиантов, 18 диадем, 42 браслета и 2 килограмма произведений искусства из золота. Часть драгоценностей пошла в уплату за документы и дом в Булонском лесу, но немало и осталось. В отличие от многих других титулованных эмигрантов Феликсу не пришлось работать в Париже таксистом или уродоваться на заводах «Рено». Юсуповы поддерживали привычный образ жизни и были приняты парижским высшим обществом. Дом моды «Ирфе» родился не как коммерческое предприятие фэшн-индустрии, а как очередная авантюра скучающего денди. Разумеется, в бизнесе Феликс ничего не смыслил: «Я не создан для коммерции». Конечно, наслаждение от игры было сильнее опасений: «И тогда я принял вид профессионального кутюрье и сказал: «Разумеется, мадам, ваши желания для нас - закон».
Феликс не изобретал ничего нового, скорее, реставрировал старое. Новым, пожалуй, был только аромат «Ирфе», разлитый в хрустальные флаконы и еще долго после закрытия модного дома Юсуповых пользовавшийся популярностью. Кроме того, Дом моды «Ирфе» - это больше работы для своих, а Феликсу хотелось помогать русским эмигрантам. Не то чтобы с возрастом он остепенился и поутих, нет, чудил до самого конца, а великодушие и сострадание были его природными чертами, но после смерти брата, эмиграции, гибели царской семьи все больше склонялся к тому, что лучше облегчать боль, чем причинять ее. Великосветская красавица 1920-х годов леди Абди вспоминает: «Он был очень добрым человеком, и когда у него появлялись деньги, он раздавал их всем русским, кто нуждался».
<\/u><\/a>
В 1924 году Дом моды «Ирфе», тогда просто скромное ателье с одной закройщицей, устроил первый импровизированный показ, задуманный в духе эскапад, которые Феликс любил в детстве. Главный упор был на неожиданность. В гостинице «Ритц» на Вандомской площади тузы парижской моды представляли свои коллекции. За полночь, когда публика уже заскучала и собиралась расходиться, появились манекенщицы «Ирфе», задрапированные в шелковые, удлиненные (наперекор общепринятой укороченной длине) платья. Предводительствовала восхитительная Ирина Романова. Заработало сарафанное радио - и в модный дом без вывески и салона потекли первые заказы.
Мода на «русский стиль» в середине 20-х годов пришла в Европу как нельзя кстати, спасая русскую эмиграцию от нищеты. А может быть, эмигранты и создали эту моду. Вчерашние белоручки, княгини и графини, взяли в руки иглы и сделались белошвейками. Хиты середины 1920-х годов: сапожки в русском стиле без каблука, блузы-казак с косой застежкой, головные уборы-кокошники, большие воротники-стойки, белье с ручной вышивкой, широкие пояса, оперные манто с отделкой мехом. Социальная сторона показа платьев еще не отмерла, люди надевали меха и бриллианты не только на коктейли на закрытых виллах, но и «на скачки, рауты, вояжи», так что работы у «Ирфе» было невпроворот.
Взлет «Ирфе» пришелся на середину 20-х годов, открылись филиалы в Лондоне и Берлине, князь держал магазин фарфора и обставил в своем вкусе три парижских ресторана. Когда-то в Ялте его поразили слова старухи-инокини: «Теперь «старец» хранитель твой. Романовы не многие уцелеют. А ты их переживешь и обновлению России поможешь». Так и вышло: убийство Распутина и расстрел царской семьи сделали Юсуповым рекламу, но мешала славянская безалаберность и бесконечное доверие к персоналу. Сколько раз князь попадал впросак из-за того, что не привык следить за слугами, контролировать и проверять. В день первого показа моделей в доме на рю Дюфо любимый лакей Юсупова Булл забыл отнести на почту сотню пригласительных билетов, и никто так и не увидел ни загадочного освещения, ни восхитительных букетов, ни золоченых стульев в стиле Наполеона III. Как и полагалось в веселые двадцатые, платья «Ирфе» предназначались для легких, невесомых фигурок «а -ля гарсон». Талия упала на бедра, геометрический силуэт напоминал детский костюмчик сорокалетней давности, из-под подола, поднимающегося все выше и выше, виднелись циркульные ножки, в любой момент готовые станцевать фокстрот или взлететь над теннисным кортом. Беззаботные и легкомысленные одежки двадцатых Феликс украшал романтическими деталями, придавая облику женщин ретроспективную стильность. Героини Юсупова коротко стрижены и управляют роллс-ройсами, но им больше подошла бы галантная эпоха: парк, водоем, кавалер, качели... По многоярусным воланам, спадающим сзади хвостом, вьются кружева и тонкая вышивка венецианским бисером. Спортивный костюм, похожий на свитер с напуском, подпоясывается кушаком, к шерстяной шотландской юбке подбирается шарф цвета вороненой стали. Вечерние манто - апофеоз боярской роскоши: шелк, бархат, меха. Платье «Кувшинки», кроем напоминающее русскую рубаху, расписывается гибкими стеблями в стиле устаревшего ар-деко. Пояс кушак, придуманный художницей Маревной (до знакомства с Юсуповыми она строчила кальсоны для демобилизованной Белой армии), расшит под старинную русскую уздечку с помпонами. Все как у всех, но чувствуется, что «от принца». Слишком дорогая, слишком тонкая и чуть трагическая красота. Охотней всего раскупались лосьоны, духи и вечерние платья. Здесь «архаисты» Юсуповы шли в авангарде: свой аромат «Ирфе» выпустил первым из русских домов. Точнее, это были три аромата - для брюнеток, блондинок и рыжеволосых. А слишком суженный, вытянутый и женственный силуэт вечерних платьев «Ирфе» предвосхитил моду тридцатых годов.
Под стать платьям были и манекенщицы, или манекены, как их тогда называли. В доме Юсуповых работали княгиня Трубецкая, княжны Саломея и Нина Оболенские, баронесса Анастасия фон Нолькен, дочь генерала Лохвицкого Нелли - русские красавицы с пышными титулами и неопределенным будущим. Благородный профиль, длинные пальцы, тонкие руки - богиня, или как я умирала... Мужественно и спокойно русская аристократия распродавала остатки былой роскоши. Юсуповы так никогда и не вошли в роль хозяев: Ирину возмущало, если кто-то из моделей делал ей реверанс.
Русские женщины перевернули модельную индустрию, подарив миру профессию манекенщицы в ее современном качестве. До того как носительницы звонких аристократических титулов вышли на подиумы, профессия манекена считалась уделом хорошенькой барышни с небольшим умом и заурядной внешностью. Девушки работали за пару шелковых чулок, парчовые туфли и крошечную зарплату. Приходилось часами стоять на столах, когда им равняли подол, дрожать перед шефом кабины, им запрещено было пить кофе, курить, кокетничать в хозяйских платьях. Рост был не важен - 160 сантиметров вполне достаточно. Бюст тоже. Хорошо, если под платьем хоть что-то угадывается. Ведь и лифчик Европа надела, подражая России, - когда-то первые бюстодержатели нарисовал для балерин «Шахерезады» Лев Бакст, и теперь они входили в обиход, заменяя вымершие корсеты. Манекенам, однако, требовался подвешенный язык: подиума в нынешнем смысле не существовало, и девушки ходили среди публики, рассказывая клиенткам о достоинствах тканей, красок и отделки. С этим у русских аристократок все было в порядке: они владели и языками, и правилами хорошего тона. Но в выборе моделей князь не удержался от эксцентрики: среди статуэток дворянской кости разгуливала отнюдь не эфемерная штучка, козырная манекенщица испанка Кармен.
Вскоре к Юсуповым явилась американка. Ввалилась в салон, водрузила необъятный зад на канапе и потребовала водки. Знакомьтесь, главная клиентка Феликса - миллионерша мадам Хуби. Точь-в-точь переодетая бульдожка его детства. Невероятные египетские глаза в пол-лица. Чудовищная толщина, кривлянье, деспотизм и сумасбродство - гротеск, по которому Феликс уже начинал скучать среди беспросветной изысканности и высокой моды.
- Сделайте кокошник и пятнадцать платьев. И десять для моей дуры, - прибавила она, указав на компаньонку-баронессу.
<\/u><\/a>
Стиль Юсупова был навеян монархической ностальгией, он сочинял свои платья для принцесс и придумывал костюмы для маленьких лордов Фаунтлероев, а одевались у него богатые американки, желавшие что-нибудь приобрести «у того самого князя».
Дом «Ирфе» просуществовал семь лет и рухнул во время финансового кризиса на Уолл-стрит: у князя обвалились счета в американских банках, и схлынула состоятельная клиентура. Дела были настолько плохи, что парижане отказали в кредите когда-то богатейшему принцу Youssoupoff. А что принц? Раньше в такие минуты он брал гитару и пел «Кирпичики». Теперь вдруг заболел монстрами. Садился за стол и точно прикованный рисовал чертей, чудовищ, родичей химер, последний его персонаж мог бы смело сойти за самого сатану. Явилось истощенное существо с бескровным лицом - разорение: в кассе - шаром покати, а надо платить по счетам. Блеснуло хитрыми глазками предательство: поверенный Яковлев подсунул липовую доверенность. Прискакала монструозная мадам Хуби: покупаю ваш булонский дом, а вам жить - во флигеле с театром! Выполз из водосточной трубы урод в кожанке и распродал петербургское детство: в Берлине на аукционе большевики выставили личные вещи Юсуповых - мебель и картины из узорчатой матушкиной гостиной.
Но скорбеть о потерянном - не в его натуре. Он не впал в уныние, когда судьба вышвырнула из России и лишила несметных богатств. Дом моды «Ирфе» он устроил на манер юсуповского двора в Архангельском: званые вечера и изысканные интерьеры, русские красавицы и безалаберные слуги, многочисленные приживалы и шуты гороховые. И над всем этим - ностальгия, образ исчезнувшего прошлого. Потеряв «Ирфе», Феликс вновь лишился королевства, но носа не повесил. «В том счастье, что не отнимут ни люди, ни события», -напишет он в мемуарах. Внучка Феликса Ксения Сфири вспоминает, что чем старше делался дедушка, тем сильнее чувствовалось его обаяние и гранд-синьорство. Князь жил долго, до 1967 года. И приключений в его жизни было еще предостаточно. Сообщение о его смерти появилось даже в советских газетах.

Скрытый текст

Источник: журнал STORY, январь-февраль 2010, Татьяна Скрябина и http://www.google.ru<\/u><\/a>

 Отправлено: 01.12.10 12:09. Заголовок: Серьезная тема. Буде..

Серьезная тема. Будем изучать.

 Отправлено: 01.12.10 13:34. Заголовок: Эйлис, спасибо за ин..

Эйлис, спасибо за интересную тему! С удовольствием и почитаю, и от себя материалов подкину

У князя Юсупова была необыкновенная, яркая судьба. Я о нем читала раньше, конечно, но преимущественно о дореволюционном периоде, а о жизни в эмиграции - почти ничего. Только слышала, что в годы В.О.в. фашисты предлагали ему фамильный юсуповский бриллиант в обмен на службу им, но он отказался. Мне понравилось, как в этой статье его сравнили с Георгием Победоносцем (надеюсь, любители переписывать историю не дойдут до того, чтобы объявить Распутина невинномучеником). А вот про "Ирфе" прочитала впервые и снова аплодировала князю. "Принц" - это западное, моя русская душа приемлет только князя.

 Отправлено: 01.12.10 14:52. Заголовок: Gata пишет: "П..

Gata пишет:

цитата:

"Принц" - это западное, моя русская душа приемлет только князя.

Так было в статье, но мы переименуем для себя в князя Что бы было ближе. На источник ссылка в любом случае стоит.

 Отправлено: 02.12.10 13:48. Заголовок: Эйлис пишет: переим..

Эйлис пишет:

цитата:

переименуем для себя в князя

 Отправлено: 07.12.10 07:27. Заголовок: Эйлис, миллион http..

Эйлис, миллион за эту тему. Читала несколько дней, т.к. материал большой, не хотела торопиться. Я кое-что знала о фамилии - Юсуповы, но тут очень много деталей, которые были мне неизвестны.

 Отправлено: 07.12.10 09:39. Заголовок: Роза Мне самой нра..

Роза

Мне самой нравится тема. Сейчас, по золоту веков так скажем, очень интересно узнавать о событиях и героях того времени.

 Отправлено: 13.10.11 10:24. Заголовок: ЧУЖАЯ ДУША ПОТЁМКИНА..

ЧУЖАЯ ДУША ПОТЁМКИНА



220 лет назад, 16 октября 1791 г., в румынской степи в 40 верстах от города Яссы у села Пырлицы остановилась коляска. Оттуда осторожно вынесли человека. Он посмотрел вокруг и удовлетворённо сказал: «Вот и всё. Некуда ехать, я умираю. Положите меня на землю - хочу преставиться в поле». Это был генерал-фельдмаршал, генерал-губернатор Новороссийского края, граф и светлейший князь Священной Римской империи Григорий Потёмкин-Таврический.

Через неделю, когда известие о его смерти достигло Петербурга, императрица Екатерина Великая сказала: «Князь Потёмкин своею смертью сыграл со мною злую шутку. Теперь вся тяжесть правления лежит на мне одной. И опереться мне не на кого».

А спустя ничтожный по меркам истории срок память об этом человеке скукожится до весьма обидного выражения «потёмкинские деревни», что означает заведомо злостное очковтирательство с целью скрыть за благопристойным фасадом неблаговидные явления. Положение немного спасают классика кинематографа с одноимённым броненосцем да исторические романы. Из последних можно узнать, что светлейший князь - весьма тёмная личность. Сибарит, авантюрист, растратчик, феерический обжора. Вечно нечёсан, одет в засаленный халат, грызёт ногти, валяется на диване и непосредственно с этого дивана притесняет русского народного полководца Суворова, присваивая его победы.

Сибирские бегемоты

Самое интересное, что во всём этом есть некая правда - сохранились свидетельства и об обжорстве Потёмкина, и о его привычках, которые кажутся некультурными, а то и вовсе дикими. Другое дело, что эти свидетельства принадлежат в основном иностранцам. Конечно, если есть охота, то можно довериться и им, почему нет. Тем более нас уже приучили к тому, что взгляд со стороны, дескать, более достоверен. Но раз уж на то пошло, то придётся признать и правоту шотландского гастарбайтера, инженера XVIII столетия Джона Перри, который утверждал, что в Сибири, в верховьях реки Лены, в изобилии водятся бегемоты.

Байки о Потёмкине как раз из серии этих метафизических сибирских бегемотов. Вот, скажем, обжорство. Русский подданный французского происхождения Александр Ланжерон неоднократно вспоминал, что светлейший князь был чрезвычайно прихотлив, роскошен и невоздержан в еде. Разумеется, нам тут же представляются горы каких-то экзотических ананасов в шампанском, которые Потёмкин мечет в рот. Однако неизвестно, знал ли француз поговорку своего народа: «Можно съесть обед из пяти блюд и остаться голодным». Что касается реального князя, то он, по воспоминаниям своего племянника графа Александра Самойлова, в походах предпочитал крестьянскую пищу - кислый чёрный хлеб, квашеную капусту, чеснок и солёные огурцы, считая это пищей, полезной для здоровья. В повседневной жизни, правда, для своего стола велел выписывать икру с Урала, рыбу из Астрахани, слоёное тесто из Калуги и не терпел, если за обедом не было тёртой редьки. Может быть, по разумению француза, это и роскошь. Но подобные «излишества» мог тогда себе позволить любой замоскворецкий купчик…

Или вот следующий пассаж: «Ах, такой высокопоставленный вельможа и, представьте себе, грызёт ногти». Ну, грыз. Некрасиво. А что, устав гарнизонной и караульной службы запрещает грызть ногти? Нет, привычка, конечно, скверная. Потёмкин это отлично понимал и старался от неё избавиться. Когда он работал, на столе всегда были либо яблоки, либо очищенные репки, чтобы можно было давать волю привычке, но до рук не добираться.

Кстати, современные психологи сказали бы, что подобные штучки - следствие нервозности и перенапряжения. Потёмкин же в течение пятнадцати лет фактически тащил на себе неподъёмный груз управления огромной империей, так что подгрызание ногтей - не самый плохой выход для успокоения нервной системы. Пётр I, например, никогда не расставался с увесистой тростью, и его нервные срывы выливались на головы и спины приближённых в виде таких ударов, от которых можно было и отойти к праотцам. Уж лучше ногти…

Черевички для Очакова

Иной раз создаётся впечатление, что Потёмкин специально выставлял своё сумасбродство напоказ, создавая этакую информационную завесу реальным делам. Получив очень хорошее образование и прекрасно зная античную историю, он в отличие от многих европейских дипломатов сумел извлечь из неё практические уроки. Во всяком случае, из байки про греческого стратега Алкивиада, который, отрубив своей дорогущей собаке хвост, сказал: «Пусть лучше афиняне судачат об этой моей причуде и не суют нос ни во что другое».

В 1788 г., осаждая сильнейшую турецкую крепость Очаков, князь внезапно снаряжает адъютанта Баура в Париж. Практически «за черевичками». То есть за модными башмаками для своей родственницы Прасковьи Потёмкиной. Французы в восторге от нелепой выходки «русского варвара». В Париже ставят водевиль о диком вельможе, который ублажает дам, наплевав на военные опасности. Тем временем Баур, не забывая навещать модные парижские лавки и мастерские, выполняет главную задачу: подкупает любовницу министра иностранных дел, которая достаёт секретные планы крепости. Баур, спрятав документы в ворохе «черевичек», беспрепятственно вывозит их из Франции - и вуаля. Очаков, над укреплениями которого трудились лучшие французские инженеры, взят Потёмкиным.


Так изображали потемкинские деревни

А ведь ещё совсем недавно, в 1787 г., те же французы и австрийцы потешались над светлейшим князем, который сопровождал Екатерину Великую в её путешествии по Причерноморью: «Потёмкин демонстрирует императрице картонные фасады домов и перегоняет с места на место стада скота и народа, чтобы показать, как плотно и богато заселены новые области России. На деле же сей дикий край остаётся слабо населённой пустынею, которая не может дать ни солдат, ни провианта. А черноморский флот, якобы выстроенный князем, не может сравниться с турецким черноморским флотом».

Турки были первыми, кто купился на подобные высказывания «авторитетных» европейских источников. И они же, объявив войну России, жестоко поплатились за легковерие. Потёмкинские деревни, среди которых были Кременчуг, Екатеринославль (Днепропетровск), Херсон и Севастополь, показали, что слова светлейшего князя вряд ли расходятся с делом. Ресурсы причерноморских степей обеспечили полную победу России.

А о благодарности потомков светлейший князь, наверное, не думал. В конце концов, уже наследник Екатерины, её сын Павел I, как-то в сердцах сказал: «Что же сделать, чтобы исправить всё зло, что Потёмкин принёс России?» На что получил ответ: «Отдать Крым и Чёрное море». Надо полагать, что Павел был бы доволен нами: всё «зло» Потёмкина мы успели исправить…

http://www.aif.ru/society/article/46509

 Отправлено: 25.02.12 19:38. Заголовок: Любимец мой в ЖЖ Джо..

Любимец мой в ЖЖ Джон Шемякин снова порадовал.

Примчался как-то в Россию от революции французский эммигрант, не понявший до конца всей прелести эгалитарного общества. Как и полагается, пристроился учителем. Как и полагается, влюбилась в него одна русская дева, младшая дочь статс-секретаря Козицкого. Старшая дочь Козицкого к тому времени была уже замужем за князем Белосельским-Белозёрским, всё прекрасно, всё семейство живёт солнечно и крайне зажиточно. А тут учитель-француз! С предложенимем руки и сердца младшей кровиночке. Семейство Козицких, наследники миллионных состояний купцов Мясниковых и Твердышевых, родственники природных Рюриковичей и Гедеминовичей, киснет лоснящимся лицом и начинает соображать, как бы отделаться от настырного французика. Обстановку в семействое можно вообразить весьма правдоподобно. В девичей бьётся в истерике головой об стену младшая дочка, отец сесмейства глядит-глядит в самовар, краснея лицом, да и помирает в разгаре, упавши несколько набок на персидский ковёр. Весь Петербург припал к лорнетам и к скважинам- люди интересное любят, особенно когда соседи горят или незаконных детей из окон выкидывать начинают, или когда француза какого палками охаживают по тонким ножкам.
А время тогда было в стране несколько страннное. На троне сидит Павел Петрович, человек с трудной судьбой и непроглядной биографией. У него дома тоже не очень ладно было, как вскоре выяснилось. Мама невесты, г-жа Козицкая, бросает в знаменитый почтовый ящик в Зимнем дворце письмо, адресованное императору. Чего только не кидали в этот почтовый ящик - словами не передать, а тут письмо. И, что характерно, не привычный донос или, как полагается, прожект о строительстве сигнальной башни для "высматривания мест скопления злоумышляющих толп", а материнское послание. Полное слёзного отчаяния, торопливое (дочка-то бьётся пуще прежнего у себя в девичьей о мебель), такое тёплое женское письмо. Которое, если рассмотреть его по пунктам, трепетно взыскует:

1. Жених (Лаваль по фамилии) - француз, не нашей веры, вообще не пойми кто.
2. Его никто не знает.
3. Чин носит какой-то совсем ничтожный для славного рода Козицких.
4. Так что прошу принять меры к обузданию сластолюбца и исхитителя обеспеченнных девичьих сердец.

Такое вот понятное письмо императору Павлу Петровичу.

Вытащив "из просьбо-приёмного ящика" омытое слезами послание, Павел Петрович, уставший выгребать из него каррикатуры на себя и похабные стихи будущих государственных деятелей, думаю, что обрадовался. Шмыгнул носом и строевым шагом немедля отправился отдавать точнейшие инструкции по сему важнейшему делу своим верным и честным сотрудникам, которые очень скоро, Павла Перовича придушат и забьют до смерти прямо на дому, в Михайловском замке. Но он этого ещё не знает, потому как сам никого не душил, не бил, не рубил, опыта никакого в этом деле не имел, поэтому людей не знал и народной любви не снискал в итоге. А ходил бы с двумя пистолетами за поясом и гирькой на ремешке - всё могло бы кончиться иначе, веселее. Честных и верных сотрудников бы оттащили за ботфорты к месту захороненния с известью. Сыночек Саша поплакал бы на груди у папы и поехал бы в экспедицию на Камчатку, где вскоре бы научился есть сырую рыбу и полезную собачатину. Установилась бы в семье царской идилия и покой...Поэтому не спрашивайте у меня, очнувшись в углу, отчего я с утра даю пробовать свой чай сначала самому хилому своему родственнику. Он хилый не от природы - а от того, что пробует.

Инструкции Павла Петровича вдове Козицкой были по пунктам тоже:

1. Жених - христианин.
2. Его знаю я.
3. Чин у жениха для такого семейства как ваше полне себе подходящий. Можем сыскать и попроще даже мужа для доченьки.
4.А меры будут такие: обвенчать немедленно, не смотря на Великий пост. Об исполнении доложить.

От брака Лаваля и миллионеровой дочки родился сын, который довольно быстро поконил с собой, познакомившись с творчеством раннего Гёте (старик И.-В. Гёте со своим Вертером прошёлся частым гребнем по
всей Европе, снимая обильный урожай застрелившихся парнишек добрачного периода созревания, ещё бы парочку таких сочинений - и на полях Аустрлица и Ватерлоо сражалось бы человек десять офицеров - не больше). А ещё в этом браке родились четыре дочери: княгиня Трубецкая, жена декабриста, поехавшая за своим удачливым мужем в Сибирь, графиня Лебцельтрен, жена автрийского посланника, в доме которого укрывался отважный декабрист Трубецкой после известных событий (посланника, понятно, вскоре довольно быстро отправили в отставку), графиня Борх, помершая в разгар Парижской коммуны, и графиня Коссаковская.

Как пишет Бюллер: "Старик Лаваль производил впечатление очнь счастливого и начитанного собеседника".
Чего и всем, что называется желаю.

Взято отсюда http://gilliland.livejournal.com/276114.html#comments

 Отправлено: 25.02.12 19:57. Заголовок: А я-то думала, что п..

А я-то думала, что папаша Катрин Трубецкой был природный граф :) Сейчас ознакомилась с биографией - оказывается, получил титул от Людовика XVIII за то, что деньгами помог После выгодной женитьбы, само собой.

Роза пишет:

цитата:

1. Жених (Лаваль по фамилии) - француз, не нашей веры, вообще не пойми кто. 2. Его никто не знает. ... Инструкции Павла Петровича вдове Козицкой были по пунктам тоже: ... 2. Его знаю я.

А Павел-то Петрович не без юмора был

Роза, спасибо тебе и Джону Шемякину, посмеялась от души на сон грядущий

 Отправлено: 25.02.12 20:16. Заголовок: Помню сей анекдотец...

Помню сей анекдотец. У Павла юмор был своеобразный %)
Хотя о происхождении Лаваля тоже не знала.

 Отправлено: 26.02.12 21:04. Заголовок: История по-своему оч..

История по-своему очаровательная. Павел тоже был человек не без юмора

 Отправлено: 17.06.13 07:57. Заголовок: Думала, куда помести..

Думала, куда поместить этот материал - сюда, или в городские истории, но решила все-таки сюда, потому что это рассказ о человеке. Замечательном человеке, одном из основателей моего родного города - Николае Михайловиче Тихомирове.



39-летний дворянин, опытный инженер-путеец Николай Тихомиров приехал на берега Оби осенью 1896 года – его назначили начальником IX участка службы ремонта путей Каргат - станция Кривощёково.

Николай Тихомиров прибыл по построенной им железной дороге в тогда еще небольшой поселок Александровский, из которого затем вырос Новониколаевск - Новосибирск.

Тихомирову было поручено завершение строительства моста через Обь, и уже зимой 1896 года по новому мосту проехали четыре сцепленных паровоза-«кукушки», в числе первых пассажиров был и Тихомиров.

Вдова Тихомирова, Мария Ананьевна, вспоминала: «В этот период, он спал часа два-три в сутки и на мои вопросы: «Когда же ты будешь отдыхать?» отвечал: «Погоди, вот организую все — налажу и контору, и кадры, покатится правильное движение — тогда и отдохну…».

Мост, возведенный через великую реку, явно переменил судьбу Тихомирова: словно предвидя небывалый рост и расцвет будущего поселения у моста, Николай Михайлович решил обосноваться в этом месте. И с жаром включился в общественную деятельность. В 1897 году Тихомиров участвует во Всеобщей переписи населения, за что награждается бронзовой медалью. Берется за создание добровольного пожарного общества – и томский губернатор удовлетворяет прошение! В Новониколаевском поселке создается Добровольное пожарное общество, девизом которого было «Один за всех – все за одного!» Долгое время пожарный обоз находился на территории начальника IX участка службы пути. «Тихомировская ограда» – так её называли в народе.

Но главной своей миссией Тихомиров считал строительство храма в честь Благоверного князя Александра Невского, которое было ему поручено Министерством путей сообщений. В той же книге А.Брата Мария Ананьевна вспоминала: «На всякие ответственные моменты он брал меня с собой, бегал по всему зданию, говорил: «Ты долго будешь жить. Вот посмотри: ни одной трещины не будет, а вот в Петербурге Исаакий всегда в лесах стоит».

Освящение храма состоялось 29 декабря 1899 года. За работу по возведению собора Николая Михайловича наградили орденом Святой Анны III степени.



А почти через год, 24 октября 1900 года, Тихомиров неожиданно умирает. В метрической книге собора указывалось, что он умер «от удара» — так в старину называлось кровоизлияние в мозг. Проводить в последний путь Николая Михайловича пришло огромное количество жителей поселка. Об этом свидетельствует фотография, опубликованная в книге «Новосибирский некрополь», вышедшей в свет не так давно.

Похоронили Тихомирова в ограде храма, за алтарем. Позже на могиле установили гранитную плиту с высеченными золотыми буквами: «Здесь покоится прах строителя храма сего Тихомирова Николая Михайловича (1857–1900)». Однако пришли строители новой эры и в 1927 году разрушили памятник достойнейшему человеку, а могилу просто закатали в асфальт.

Над прахом Тихомирова появился тротуар, по которому гуляли и шагали по своим делам жители. Одно время по городу распространились слухи, что на месте погребения сквозь асфальт проступают контуры гроба и надпись: "Здесь покоится инженер Николай Тихомиров". Никакой мистики не было: это вдова Мария Ананьевна ночью или ранним утром осторожно пробиралась к месту могилы, очерчивала мелом на асфальте контуры гроба и делала надпись. Она скончалась в 1961 году и была похоронена на Заельцовском кладбище. В шестидесятые годы умерла и дочь Ольга, учительница немецкого языка. Ее похоронили рядом с матерью.

В 1971 году при строительных работах на территории уже не действующего собора был обнаружен склеп с останками Николая Тихомирова. В краеведческом музее определили, что инициалы на шпаге «Н. Т.» и на внутренней подкладке фуражки явственно свидетельствуют о принадлежности их Николаю Михайловичу Тихомирову. Останки тихо и скромно перенесли на Заельцовское кладбище и на долгие годы имя и деяния основателя города просто выпали из памяти новосибирцев.

Но память когда-то возвращается… Сначала на месте первого упокоения Тихомирова был воздвигнут камень, а спустя годы и построен мемориальный комплекс на его могиле на Заельцовском кладбище. Инициаторами создания мемориального комплекса выступили новосибирцы: почетные жители, депутаты, учителя и представители духовенства.



http://www.orthedu.ru/kraeved/2413-10.html

 Отправлено: 17.06.13 08:50. Заголовок: Интересная история...

Интересная история.

 Отправлено: 05.04.14 11:49. Заголовок: Вот и обнаружились и..

Вот и обнаружились исторические следы Оленьки Калиновской. В Литве, которая в те годы, которые нас интересуют, относилась скорее всего к Польше.

Могила княгини Ольги Калиновской-Огинской



Это уже ее мужа Огинского



Об Огинских материал нашла здесь http://vyrud.livejournal.com/65100.html

 Отправлено: 05.04.14 16:03. Заголовок: Любопытно, фамилии у..

Любопытно, фамилии у кого на литовский, у кого на польский манер написаны.

 Отправлено: 05.04.14 16:09. Заголовок: Очень интересно. Вот..

Очень интересно. Вот, значит, где Ольга жила и где похоронена. Пошла изучать материалы.
Светлячок ,

 Отправлено: 20.06.14 14:36. Заголовок: Светлячок пишет: Мо..

Светлячок пишет:

цитата:

Могила княгини Ольги Калиновской-Огинской

хмм... дата смерти немного смущает...
Смотрела список внебрачных детей нашего Александра II, среди них числится
Огинский, Михаил-Богдан 10 октября 1848 — 25 марта 1909 (Реутов) мать - графиня Ольга Калиновская (1818—1854).
нежно любимая вики.
вот и думай теперь.

 Отправлено: 20.06.14 15:56. Заголовок: Ифиль , я ничего не ..

Ифиль , я ничего не поняла. Ты хочешь сказать, что у Ольги и Александра был внебрачный сын? Я где-то читала, что это только слухи.

 Отправлено: 20.06.14 21:03. Заголовок: Настя, а что смущает..

Настя, а что смущает-то? Она прожила около 80 лет, вполне реально, было бы здоровье Скрытый текст

http://ru.rodovid.org/wk/%D0%97%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D1%81%D1%8C:468774

NataliaV пишет:

цитата:

хочешь сказать, что у Ольги и Александра был внебрачный сын? Я где-то читала, что это только слухи.

Эти слухи сам же сынок и распускал - видать, ничем другим похвастаться не мог.